Симуляция

«Беги, пока можешь. Ищи другую тень. Эта… слишком глубокая.»

Дверь захлопнулась за ней, оставив Энди в гудящей тишине бара. Запах кофе внезапно показался ему удушающим. Он медленно опустился на стул. Слова Анны висели в воздухе, как дым после выстрела: Невидимые кукловоды. Они стирают помехи. Как файлы. Как людей.

Он посмотрел на пиво, на котором теперь плавала пылинка. Его подозрения, его «песчинки», обрели голос. Тревожный, сломанный, но голос. Анна Мулс знала. И ее страх был самым страшным доказательством из всех.

Мужчина в углу встал, заплатил за пиво и вышел той же дверью, не взглянув на Энди. Было ли это совпадением? Или Анна была права? Они всегда знают.

Энди достал из внутреннего кармана старую записную книжку. Открыл ее. Нашел последнюю запись: «Это не глюк. Это была война. Первый выстрел сделан.»

Он перевернул страницу. Вывел дату. И написал, его почерк был тверже, чем вчера:

«Гл. 4: Встреча с Тенью.»

1. Анна Мулс. Бывший техник «Образ». Жива. В панике.

2. Проект «Образ»: Технология «невидимых кукол». Для отображения. Использована не по назначению.

3. Кукловоды: Невидимы. Везде. Стирают помехи. (Файлы? Людей?)

4. Они знают. За мной следят. За ней следят.

5. Прямая связь с Трумер? Она подтвердила мои худшие опасения. Технология существует. И она в чужих руках.

Он захлопнул блокнот, сунул его обратно. Взгляд упал на окно бара, за которым мигал неон и скользили тени под дождем. Война продолжалась. Он только что получил ценнейшего союзника – имя и подтверждение. И одновременно смертельный груз: знание, за которое теперь придется платить. Анна была его тенью, мелькнувшей и исчезнувшей во тьме. И он понимал, что теперь и сам стал такой же тенью для невидимых кукловодов. Тенью, которую нужно было стереть.

Глава 5: Цифровая травля

Солнечный свет, льющийся в окно «Хроники», казался Энди насмешкой. Он сидел за своим столом, пытаясь сосредоточиться на безобидной заметке о ремонте городского фонтана, но слова расплывались перед глазами. Воздух в офисе, обычно наполненный мерным гулом разговоров и стуком клавиш, сегодня вибрировал иным напряжением. Коллеги, проходя мимо его стола, избегали встречи взглядом. Одни делали вид, что погружены в работу, другие шептались за мониторами, бросая на него быстрые, украдкой-любопытные взгляды. Энди чувствовал себя прокаженным.

Все началось утром. Проснувшись после беспокойной ночи, заполненной образами Анны Мулс и ее панических предупреждений, он зашел в сеть. Первое, что бросилось в глаза – трендовый хештег: #РумерСрываетПокровы. Клик.

На главной странице новостного агрегатора «Стабильность-онлайн» красовалась статья: «Журналист в тисках стресса: Психиатр о тревожных симптомах у ветерана прессы». Под заголовком – его старый, не лучший фотомонтаж: глаза искусственно увеличены, лицо искажено в гримасе, похожей на паранойю. Рядом – фото улыбающегося, невозмутимого мужчины в очках, подпись: «Доктор Артем Логвин, эксперт по профессиональному выгоранию». Цитата: «Коллеги господина Румера отмечают нарастающую замкнутость, одержимость конспирологическими теориями и признаки эмоционального истощения. В условиях Эры Стабильности такие случаи требуют внимания и поддержки, а не потакания болезненным фантазиям».

Энди онемел. Он никогда не слышал о докторе Логвине. Никто из коллег не говорил с ним о его «состоянии». Это была ложь. Голая, наглая, отполированная до блеска ложь.

Он открыл соцсеть «Связь». Его профиль был завален уведомлениями. Десятки, сотни сообщений. Некоторые – насмешливые мемы с его сгенерированным лицом. Другие – «искренние» пожелания «обратиться к специалисту». Третьи – гневные, от «патриотов», обвинявших его в подрыве устоев, в распространении паники, в том, что он «враг Стабильности». Были и откровенно злобные: «Сдохни, псина», «Тебя давно пора в психушку».

Он пролистал ленту. Всплыл пост от популярного блогера-политолога, лояльного режиму: «Когда журналистика становится болезнью: Феномен Энди Румера и опасность дезинформации в мирное время». Пост был напичкан псевдонаучными терминами, ссылками на несуществующие «исследования» и тонким намеком, что его «одержимость» сенатором Трумер имеет личные, возможно, непристойные корни. Комментарии кипели ненавистью.

«Энди? Ты в порядке?» – тихий голос заставил его вздрогнуть. Это была Элис. Она стояла рядом, держа в руках кружку чая, ее лицо выражало искреннее беспокойство, смешанное с неловкостью.

«В порядке?» – Энди горько усмехнулся, жестом указав на экран. «Как по-твоему?»

Элис взглянула на монитор, на разгневанные комментарии, и губы ее дрогнули. «Энди… это ужасно. Но… может, тебе действительно стоит… отдохнуть? Поговорить с кем-то? Эти статьи… они везде.»

«Это фейки, Элис! – вырвалось у него громче, чем он хотел. Несколько голов повернулись в их сторону. – Глубокая подделка! Меня травят!»

Элис отступила на шаг, ее беспокойство сменилось легким испугом. «Я… я верю тебе, Энди. Но… будь осторожен. Это… это выглядит плохо.» Она быстро отошла, не допив чай.

«Выглядит плохо». Ключевые слова. Имидж. Репутация. В мире, где правда определялась не фактами, а количеством репостов и тоном ведущих новостей, его репутация трещала по швам, как тонкий лед под ногами. Он был больше не коллегой. Он был проблемой. Психом. Угрозой спокойствию.

В течение дня давление нарастало. Пришло письмо от Марвина: «Энди, ввиду сложившейся… неоднозначной ситуации в медиаполе, связанной с твоим именем, прошу воздержаться от публичных выступлений и комментариев до выяснения обстоятельств. Рекомендую взять отгул.» Вежливая отстраненность. Первый шаг к увольнению.

Телефон на столе завибрировал, заставив Энди вздрогнуть. Не звонок. СМС. С незнакомого номера. Короткий набор цифр, похожий на случайную генерацию.

Он открыл сообщение. Там не было ни угроз, ни оскорблений. Всего две строчки, набранные безликим шрифтом:

Остановись.

Трумер = Стабильность.

Сообщение исчезло с экрана через две секунды, как будто его и не было. Не осталось ни следа в истории, ни уведомления. Только холодный ужас, медленно заползающий под кожу.

Энди замер. Шум офиса – смех коллег у кофемашины, стук клавиш, гул вентиляции – внезапно отдалился, превратившись в глухой фон. Он смотрел на черный экран телефона, где только что горели эти слова. Это было не предупреждение. Это был диагноз. Приговор. Остановись. Или… Или что? Что последует за игнорированием этого приказа? Следующая волна фейков? Настоящие проблемы с законом по сфабрикованному обвинению? Исчезновение, как исчезли его файлы? Как стерлась прошлая жизнь Анны Мулс?

Трумер = Стабильность. Уравнение. Аксиома. Не подлежащая обсуждению истина. Его сомнения, его поиски – это не просто ошибка. Это преступление против самой основы их существования. Против идола.

Он поднял глаза. Напротив, через улицу, на крыше соседнего здания, неподвижно замер наблюдательный дрон. Его линза, черная и бездушная, была направлена прямо на окно его кабинета. Не казалось – была направлена. Энди почувствовал, как каждый волосок на его затылке встает дыбом. Они не просто знали. Они наблюдали. Они реагировали. Они наносили удар не кулаком, а ядом, капающим в цифровую вену общества, отравляя его против него.

Энди медленно опустил телефон в карман. Его лицо было маской, за которой бушевали страх, ярость и леденящее осознание силы, с которой он столкнулся. Они не просто стирали файлы. Они стирали его. Его репутацию. Его связь с миром. Его человечность, превращая в объект насмешек и страха.

Он взял старую записную книжку. Рука дрожала лишь слегка, когда он выводил дату и заголовок:

«Гл. 5: Цифровая Травля.»

*1. Координационная атака: Фейковые статьи + соцсети + «эксперты». *

2. Цель: Дискредитация. Изоляция. Маркировка как «нестабильного», «психа».

3. Результат: Коллеги сторонятся. Марвин отстраняет. Репутация уничтожена.

*4. СМС: Анонимное. Самоуничтожающееся. Сообщение: «Остановись. Трумер = Стабильность.» Прямая угроза.*

5. Дрон наблюдает. Постоянно. Они видят каждый мой шаг.

Он захлопнул блокнот, спрятал его. На мгновение его взгляд упал на экран, где все еще висела статья о его «психических проблемах». Улыбающийся доктор Логвин смотрел на него с экрана с холодной, профессиональной уверенностью фальшивки.

Вместо страха в груди Энди вдруг вспыхнул уголек ярости. Глухой, тлеющий, но жаркий. Они хотели, чтобы он сломался? Чтобы замолчал? Чтобы стал удобным, сломленным винтиком их безупречной машины?

Он посмотрел в окно. На черную линзу дрона. И очень тихо, так, что услышал только сам себя, прошептал:

«Нет.»

Глава 6: Решимость

Запах сырости, пыли и чего-то кислого въелся в стены дешевой ночлежки где-то в седьмом секторе. Энди сидел на краю продавленной койки, слушая, как за тонкой стеной кто-то кашлял – надрывно, безнадежно. Экран его старого, разбитого офлайнового планшета светился в полумраке, показывая последствия вчерашнего дня. #РумерСрываетПокровы все еще висел в трендах, обрастая новыми «свидетельствами» его «нестабильности». Фотожабы стали злее: его лицо теперь вставляли в сцены из психбольниц старых фильмов ужасов. Появился даже «анонимный источник из «Хроники», утверждавший, что Энди «давно проявлял признаки паранойи и агрессии».

Телефон лежал рядом, мертвый кирпич. Он вынул сим-карту и разломал ее после того СМС. Теперь это был лишь будильник и фонарик. Связь с миром оборвана. Репутация – растоптана. Работа – под угрозой. Коллеги – чужие. Они добились своего. Окружили его цифровой стеной презрения и страха.

Страх грыз его изнутри, холодный и липкий. Он представлял, как дверь распахивается, и туда входит не полиция, а что-то худшее. Что-то вроде того «Дестро», о котором с ужасом говорила Анна. Бесчувственная машина для стирания помех.

Он взял в руки старую записную книжку. Перечитал последние записи. «Они стирают помехи. Как файлы. Как людей.» Анна Мулс. Ее изможденное, испуганное лицо в тусклом свете «Ржавого Болта». Ее слова о «невидимых кукловодах» и украденной технологии. Она была единственной ниточкой к правде. Единственным человеком, кто знал, что скрывается за безупречной маской Трумер.

И они ее тоже стирали. Вытолкнули на обочину жизни, заставили прятаться в ночлежках и чинить сломанные девайсы. Жить в постоянном страхе.

Внезапно страх внутри Энди сменился чем-то другим. Не яростью, не героизмом – жгучим, унизительным стыдом. Стыдом за свою пассивность. За то, что позволил себя загнать в угол. За то, что Анна, уже сломленная, казалась ему теперь сильнее. Она выжила. А он? Он позволял им рисовать себя сумасшедшим на экранах всего города.

«Остановись.»

Слово из СМС прожгло сознание. Не просьба. Приказ. Приговор. И в этом приговоре была их слабость. Они боялись того, что он мог узнать. Боялись Анны. Боялись правды. Их цифровая диктатура была построена на страхе, но теперь этот страх был обоюдоострым.

Нет, – подумал Энди с такой ясностью, что аж перехватило дыхание. – Я не остановлюсь.

Решение созрело мгновенно, как щелчок выключателя. Он должен найти Анну снова. Не для того, чтобы вытягивать информацию. Чтобы предложить союз. Чтобы показать ей, что он не сломался. Что он готов идти до конца. Угрозы не остановили его – они подстегнули. Стерли последние сомнения.

Поиски на этот раз были отчаянным марш-броском по дну города. Он обошел все известные притоны для бывших технарей в Промзоне, платил за информацию скудными наличными, оставшимися от зарплаты. Шептал имя «Мулс» в задымленных подвалах, где чинили контрафактные импланты. Слежка чувствовалась везде: патрульные дроны зависали над кварталами дольше обычного, уличные камеры поворачивали объективы в его сторону, когда он проходил мимо. Его лицо, благодаря фейкам, знали теперь многие. Взгляды были настороженными, враждебными. Психиатров забыл принять, журналюга?

Он нашел ее почти случайно. На полуразрушенной фабрике по переработке электронного лома, куда его привел наводкой пьяный бывший инженер. Анна сидела на ящике из-под деталей у стены, заваленной грудой исковерканных корпусов и плат. Рядом горела тусклая лампа-переноска. Она паяла что-то крошечное, ее пальцы в потрепанных перчатках двигались с привычной точностью, но вся поза выражала крайнюю степень усталости и отчаяния. Лицо в свете лампы казалось еще более осунувшимся, тени под глазами – черными.

Энди остановился в нескольких шагах, не решаясь подойти. Запах озона, припоя и гниющего пластика висел в воздухе. Шум – грохот машин где-то в глубине цеха, шипение паяльника – был его прикрытием.

«Анна», – произнес он тихо, но достаточно громко, чтобы перекрыть шум.

Она вздрогнула так сильно, что чуть не уронила паяльник. Голова резко поднялась. Глаза, огромные и темные в бледном лице, метнулись к нему, мгновенно наполнившись паникой, а затем – ледяным презрением.

«Ты?! – она прошипела, вскакивая. Паяльник в ее руке стал похож на примитивное оружие. – Я же сказала – отстань! Ты привел их сюда?!»

«Нет! – Энди поднял руки, показывая, что они пусты. – Я один. И за мной следят, но не здесь. Пока.» Он сделал шаг ближе, осторожно. «Анна, посмотри на меня. Посмотри, что они со мной сделали за пару дней.»

Он достал офлайновый планшет, включил заранее сохраненные скриншоты: фейковые статьи, мемы, поток ненависти в соцсетях, заголовок о его «отстранении». Он показал ей разломанную сим-карту. «Они стерли мою цифровую жизнь. Сделали из меня посмешище и изгоя. Как тебя.»

Анна смотрела на экран, ее губы плотно сжались. Паника в глазах сменилась горьким пониманием. «Добро пожаловать в клуб отверженных, Румер, – процедила она, но паяльник в ее руке опустился. – Ты доволен? Теперь ты знаешь, как это?»

«Я знаю, что они боятся, – сказал Энди твердо, убирая планшет. Его голос звучал хрипло от напряжения, но без дрожи. – Они боятся правды. Боятся тебя. Боятся того, что мы можем узнать вместе. Они прислали мне СМС: „Остановись“. Потому что знают – если я не остановлюсь, если мы не остановимся, их карточный домик может рухнуть.»

Он шагнул еще ближе, сократив дистанцию до минимума. Его глаза горели в полумраке цеха неистовой решимостью, которую не могли стереть никакие фейки.

«Я не остановлюсь, Анна. Они могут сломать меня, стереть, убить. Но я не остановлюсь. Потому что то, что они делают – с нами, со страной – это чудовищно. И кто-то должен это остановить. Помоги мне. Дай мне оружие против них. Знание. Помоги понять, как разоблачить Трумер. Как доказать всем, что она – голограмма. Кукла.»

Он протянул руку, не для рукопожатия, а как жест доверия, призыва.

Анна смотрела на его руку, потом в его лицо. Ее взгляд скользил по его осунувшимся чертам, по следам бессонницы, по упрямому огню в глазах, который не могли погасить ни травля, ни угрозы. Она видела не журналиста, ищущего сенсацию. Она видела человека, загнанного в угол и решившего драться. Как она когда-то. И проигравшего.

Молчание повисло тяжелым грузом, нарушаемое только шипением паяльника и далеким грохотом машин. Страх боролся в ее глазах с искрой чего-то давно забытого – гнева? Жажды справедливости? Желания ударить по тем, кто сломал ее жизнь?

Она отвела взгляд, к груде электронного лома, к своему жалкому рабочему месту. К жизни в тени и страхе. Потом глубоко, с надрывом вдохнула. Когда она снова посмотрела на Энди, в ее глазах была не покорность, а мрачная, смертельная решимость, как у солдата, идущего на верную гибель.

«Оружие? – ее голос был хриплым шепотом, но он резал тишину, как нож. – У меня нет оружия, Румер. У меня есть слабость. Едва заметный изъян в их совершенной иллюзии.» Она выключила паяльник, резким движением сдернула перчатки. «И они убьют нас за нее. Ты понимаешь?»

Энди не опустил руку. Его взгляд не дрогнул. «Я понимаю. Но я все равно иду. С тобой или без.»

Анна замерла на мгновение. Потом кивнула. Один раз. Коротко. Жестко.

«Хорошо, – прошептала она. – Покажу тебе слабость. Как найти трещину в их зеркале. Но помни: с этого момента мы мертвецы на прогулке. Идем. Здесь слишком открыто.»

Она быстро собрала свои немногочисленные инструменты в потертый рюкзак. Энди опустил руку. Сердце бешено колотилось, но не от страха. От адреналина. От первого, крошечного шага к сопротивлению. Он нашел не просто тень. Он нашел союзника в войне против невидимых кукловодов. И их решение не остановиться прозвучало громче любого выстрела в тишине полуразрушенного цеха, пахнущего горелым пластиком и отчаянием.

Глава 7: Технология лжи

Убежищем стал подвал заброшенного магазина электроники. Воздух здесь был спертым, пропитанным запахом пыли, старой изоляции и едва уловимым химическим духом разлагающихся аккумуляторов. Анна привела его сюда окольными путями, петляя по темным переулкам и служебным тоннелям, словно загнанный зверь, знающий каждую тропу. Теперь они сидели на ящиках из-под давно распроданных гаджетов. Единственный источник света – тусклый синий экран старого, модифицированного Анной планшета, питающегося от портативной батареи. Его свет выхватывал из мрака отслоившуюся краску на стенах, паутину в углах и напряженные лица.

Анна не снимала плащ. Она съежилась, обхватив колени, ее глаза, отражавшие синеву экрана, метались между изображением и темнотой подвала, будто ожидая, что из нее материализуется преследователь. Энди сидел напротив, стараясь дышать тише. Страх был здесь третьим незваным гостем, тяжелым и осязаемым.

«Проект „Образ“, – начала Анна, ее голос звучал глухо, как будто сквозь вату, но в нем пробивались нотки старой профессиональной гордости. – Код „Фата Моргана“. Мы были лучшими. Физики оптики, программисты нейроинтерфейсов, биологи-материаловеды… Мечтали изменить мир.» Она ткнула пальцем в экран, вызвав схему – сложное переплетение лучей и расчетов. «Цель – создание стабильных, автономных голографических проекций высочайшей реалистичности. Не картинки. Не анимации. Присутствия. Чтобы хирург мог „держать“ скальпель в руках на другом континенте. Чтобы историк мог „пройти“ по улицам давно разрушенного города. Чтобы…» Она запнулась, горечь исказила ее черты. «Чтобы спецслужбы могли внедрять невидимых агентов или создавать неуязвимых свидетелей на суде.»

Энди внимал, ловя каждое слово. Это была не конспирология. Это была холодная, технологическая реальность. «И вы добились успеха?»

«Добились, – Анна кивнула, ее пальцы нервно перебирали край плаща. – За год до… закрытия. Мы создали прототип „Аватара“. Он мог ходить, говорить, взаимодействовать с окружением через управляемые силовые поля – иллюзия тактильности. Мимика…» Она замолчала, закрыв глаза, словно вспоминая что-то болезненное. «Микродвигатели, нано-голография, адаптивное световое поле… Мы достигли порога, когда мозг переставал различать голограмму и живого человека в 99,8% случаев. Остальные 0,2% были… артефактами. Слабостями.»

«Слабостями?» – Энди наклонился вперед.

Анна открыла глаза. В них горел странный огонек – смесь страха и одержимости технаря, видящего изъян в совершенной системе. «Да. Совершенство – иллюзия, Румер. Особенно цифровое. Даже у „Аватара“ была ахиллесова пята. Резкий, направленный свет высокой интенсивности. Особенно в ультрафиолетовом или инфракрасном спектре, невидимом глазу, но… регистрируемом камерами с соответствующими фильтрами.»

Она быстро пролистала файлы на планшете. На экране появилась запись одного из ранних тестов «Аватара» – голограмма женщины в лабораторном халате. Все выглядело безупречно.

«Смотри, – Анна увеличила фрагмент – область шеи под подбородком голограммы. – Вот здесь… мы включаем мощный УФ-прожектор, направленный точно на точку проекции.»

На экране, в месте, куда падал невидимый луч, изображение женщины задрожало. На долю секунды. Появилась едва заметная рябь, словно камень, брошенный в гладь идеального озера. Искажение напоминало микроскопический глитч – участок «кожи» как бы распался на пиксели, потом мгновенно восстановился.

«Видишь? – прошептала Анна, ее голос дрожал от напряжения. – Система коррекции работает на пределе. Но при определенном угле, определенной интенсивности… силовое поле, стабилизирующее световые частицы, дает микро-сбой. Наносекунды. Человеческий глаз почти никогда не улавливает. Но камера с хорошим сенсором и правильным фильтром… может поймать.»

Энди впился взглядом в экран. Он перемотал запись назад, снова и снова наблюдая за этим крошечным сбоем. Это было нечто осязаемое! Не домыслы, не странности поведения, а физический дефект. Слабость в броне безупречности. «Это… это то, что происходит с Трумер?» – спросил он, едва сдерживая волнение.

«Я не знаю наверняка, что они использовали именно „Образ“, – ответила Анна осторожно, снова оглядываясь в темноту. – Но уровень реализма… выносливость… отсутствие прошлого… Это слишком похоже. И если это „Аватар“ или его наследник… то да. У него должна быть эта слабость. Энергетический шов в цифровой коже. Маленький разрыв в ткани лжи.»

Она выключила планшет. Синий свет погас, погрузив подвал в почти полную темноту. Только слабый отблеск от какого-то старого хромированного корпуса в углу.

«Они украли его, Румер, – ее голос прозвучал в темноте, полный горечи и ужаса. – Украли или перехватили до того, как мы успели устранить этот глитч. Проект „Образ“ внезапно „свернули“ по соображениям безопасности. Нас разогнали. Данные стерли. Кого-то… убрали. Мне чудом удалось сбежать с копиями некоторых файлов и… этим знанием.» Она сглотнула. «Знанием о трещине в зеркале. Теперь они используют мое детище… чтобы подменить реальность. Чтобы дергать за ниточки целой страны через эту… эту куклу!»

Энди сидел в темноте, переваривая услышанное. Технология лжи обрела форму. Она была не абстрактным «заговором», а конкретным, пусть и фантастически сложным, инструментом. Оружием, созданным для блага и извращенным во имя контроля. И Анна дала ему ключ. Маленький, хрупкий, но ключ.

«Нам нужно поймать этот глитч, – сказал он твердо, его голос прозвучал громче, чем он хотел, в темноте подвала. – На Трумер. Заснять его. Это будет неопровержимое доказательство.»

Анна тихо засмеялась – коротким, безрадостным звуком. «Проще сказать, чем сделать. Нужен мощный источник направленного света – УФ или ИК. Нужна камера с правильным фильтром. Нужно поймать ее в нужном месте под нужным углом. И все это – пока они не поймали нас. Один шанс. И если мы его упустим…»

Она не договорила. Внезапно сверху, через перекрытия, донесся отчетливый звук – тяжелый, металлический шаг. Один. Потом второй. Замер. Как будто что-то массивное остановилось прямо над их укрытием, прислушиваясь.

Анна замерла, превратившись в статую ужаса. Энди почувствовал, как ледяная волна прокатилась по его спине. Они сидели в полной темноте, не дыша. Шум вентиляции за стенами вдруг показался оглушительно громким.

Шаги не повторились. Но напряжение в подвале достигло предела. Технология лжи была объяснена. Слабость – выявлена. Но тень преследования, тень того, что Анна называла «Дестро», нависла над ними, напоминая о цене, которую они заплатят за попытку вскрыть правду. Знание было их оружием, но оно же сделало их мишенью. И следующей их задачей было не просто найти трещину в иллюзии. Им нужно было сделать это, пока иллюзия не поглотила их самих.

Глава 8: Охота начинается

Рабочее место Анны в углу подвала напоминало гнездо безумного гения, вырванное из лаборатории и брошенное в могильник электроники. Свет фонарика, примотанного изолентой к балке, выхватывал хаос: распотрошенные корпуса приборов, мотки разноцветных проводов, паяльную станцию, микроскоп и странные, похожие на орудия пыток, инструменты. Воздух гудел от работы мини-дрели и пах оловом, кислотой и пылью. Анна, сбросившая плащ, в засаленной футболке и защитных очках, сдвинутых на лоб, двигалась с лихорадочной сосредоточенностью. Ее пальцы, тонкие и проворные, паяли, скручивали, калибровали что-то на крошечной плате. Весь ее вид излучал напряженную энергию, заглушавшую страх – здесь, в своей стихии, она была не жертвой, а бойцом.

Энди сидел на ящике в стороне, чувствуя себя бесполезным грузом. Он наблюдал, как Анна вставляет в черный пластиковый корпус размером с пачку сигарет крошечный объектив, похожий на глаз насекомого, и подключает его к экрану старого, перепрошитого планшета. На экране светилась абстрактная сетка спектральных линий.

«Детектор помех, – отрывисто пояснила Анна, не отрываясь от работы. Голос ее был хриплым, но уверенным. – Принцип прост: обычная камера с ИК-фильтром, но с фокусом не на видимом свете, а на границах стабилизации силового поля. Видишь сетку?» Она ткнула пальцем в планшет. «Это эталон. Любое искажение в поле проекции – тот самый глитч – вызовет всплеск энергии здесь… и здесь.» Она указала на две пересекающиеся линии. «На экране это будет выглядеть как кратковременное мерцание или рябь именно в области „сшивки“. Просто. Грубо. Но должно сработать, если мы попадем в луч под правильным углом.»