Это снова ты

– Ксю-ю-ю… – печальное завывание возвращает меня на поверхность реальности.

– А? Что? Извини, задумалась.

– О чем? Обо мне?

– Угу, – мычу я, понуро кивая.

– Что-то ты уже носом клюешь. Иди ложись, а то завтра опоздаешь в первый рабочий день. Мы сейчас тоже обратно поедем.

– Хорошо. Осторожнее на дороге.

– Ну разумеется. Мне есть ради чего жить. Не переживай. – И вроде бы милая и безобидная фраза, но острые когти чувства вины вспарывают мою грудь безжалостным рывком. – А где Фома? Странно, что она еще ни разу не прервала нас, заявив, что сейчас твое время принадлежит только ей.

– Она в ванной, – без раздумий лгу я, – готовится покорить руководство, чтобы ей сразу премию выписали.

– Она хоть в курсе, что за практику не платят?

– Поверь мне, если она захочет, то ей заплатят, а потом и доплатят, чтобы больше не видеть.

– Точно! – На экране видны только белки его глаз и зубы – страшное зрелище. – А другие девчонки где? Ты нас так и не познакомила.

Спина напрягается, и я отлипаю от прохладной стены балкона, силясь придумать что-то не вызывающее подозрений. Вообще-то я очень надеялась, что Денис не зайдет так далеко со своими проверками.

– Дэн! Мы уже все собрали! Едем, нет?! – раздается из динамика далекий, но громкий голос Леши.

– Давай потом, – вворачиваю как можно беспечнее. – Поезжайте, вам еще часа три в пробках стоять.

– Ладно, – на мое счастье соглашается Денис. – Спокойной ночи, любимка! Я напишу, как доберемся.

– Ага. Пока.

– Целую! – говорит он, и я морщусь от чмокающего звука.

– Да. И я тебя.

Завершаю звонок и громко выдыхаю, опускаясь на корточки. Крепче берусь за телефон и быстро набираю сообщение Женьке.

Ксюша: «Я останусь у Димы. Подробности завтра. Если что, ты принимаешь долгую ванну, а я уже ложусь спать»

Ответ приходит незамедлительно. Короткий, но я-то знаю, что на уме у этой чудачки.

Фома: «Добро пожаловать в Вегас, детка *смайлик чертик*»

И все-таки я обожаю эту девчонку, ведь она единственная не пытается указывать мне, как жить, и ни за что не стыдит. Отчего-то вспоминаю нашу первую встречу. Фомушкина сидела на лестничной клетке верхнего этажа моего дома, куда я поднялась, чтобы покурить тайком от родителей. Вид у нее был потрепанный, но все равно эффектный, а вот взгляд…

Тихий стук по стеклу заставляет меня испуганно вздрогнуть. Поднимаю голову, из окна кухни мне машет Дима. Встаю и распахиваю балконную дверь. Зимин поглядывает на телефон в моей руке и насмешливо хмыкает.

– Всем сказок нарассказывала?

– Ты закончил? – задаю свой вопрос.

– Да. Переоденься, и поедем.

– Я что, плохо выгляжу?

Дима беззастенчиво рассматривает меня, чуть задержавшись на открытых ногах, и трет нос:

– Шорты шикарные, но для байка джинсы подойдут больше.

– Лгун несчастный! – тычу в него пальцем и прохожу мимо. – Нормальные у меня шорты!

– Что за детсадовские приметы, Ксю?! – смеется Дима, направляясь следом. – Просто нос зачесался.

– Ага-ага…

– Да нравятся мне твои шорты! Честно! Особенно это сердечко на попе!

– Это персик вообще-то!

– Ну извините! Так пристально я не рассматривал!

Замираю в прихожей, забыв, что собиралась сказать, потому что натыкаюсь на сваленные в кучу коробки и пакеты. Из одного из них торчит банка геля для душа, которым я пользовалась вчера. Так он женские вещи упаковывал?

– Хочешь все это выбросить? – спрашиваю я, указывая на завал.

Дима снова потирает нос и отвечает уже не слишком охотно:

– Хозяйке вернуть.

– Чьей хозяйке? Твоей?

– Вещей. Я свободный зверь, – продолжает он в шуточной манере.

– И давно?

– Ксю, может, ты уже соберешься и мы поедем?

– Не хочешь с ней видеться?

– Угадала.

– Поняла. Пять минут, – отвечаю резво и запираюсь в гостиной.

Подхожу к массивному черному ограждению, теплый ветер раздувает волосы и несет с собой запах пресной речной воды. Набережная Дона совсем не изменилась: широкая прогулочная зона, скамейки, огромные клумбы с яркими цветами. Высокие фонари озаряют ночной мрак, из кафе и ресторанов играет музыка, мимо плывут прогулочные теплоходы и катера, а вдали виднеется яркое освещение левого берега.

– Малиновое или лимонное? – раздается за спиной голос Зимина, и я оборачиваюсь.

Он держит в руках два картонных стаканчика, из которых торчат пластиковые ложки, и выжидательно склоняет голову. За его спиной бьет фонтан, мелкие брызги переливаются волшебным сиянием. Я всегда считала Диму самым красивым, но, повзрослев, он стал, кажется, еще лучше. Уже не мальчик, а молодой мужчина, еще не растерявший озорного очарования. А эта его улыбка…

– Ну хочешь, я мороженое коньяком залью, чтобы все по-взрослому было? – усмехается Дима.

– Не хочу, – обиженно бормочу я, выхватывая рандомный стаканчик, ведь оба предложенных вкуса – мои любимые.

– Все-все. Больше не буду, – примирительно говорит Дима и встает рядом, глядя на темную воду, в которой тонут городские огни.

Несколько минут мы молча едим мороженое, и я ловлю себя на мысли, что сбывается одна из моих глупых детских фантазий: мы гуляем с Зиминым вместе, только вдвоем. И не потому, что брат попросил его присмотреть за мной, а потому…

– Что там с родителями? – вдруг спрашивает Дима. – Все так плохо?

Ковыряю ложкой в стаканчике, думая, как лучше ему объяснить. После того как друг Саши и Димы покончил с собой, привычный мир ощутимо пошатнулся, а когда выяснилось, что и брат ступил на кривую дорожку, все стало намного хуже. Помню первые дни после его приезда в Краснодар – никогда не видела маму такой разбитой. И, казалось бы, мы все вместе справились с последствиями трагедии, но забыть их вряд ли кто-то сможет.

– Я знаю, – заговариваю тихо, – что они волнуются, но… Я устала каждый день доказывать им, что не собираюсь на тот свет. Меня будто посадили в прозрачный безопасный шар. Они все время наблюдают, спрашивают, как я себя чувствую, что беспокоит, а беспокоит меня только это. Мне нельзя грустить или злиться. Чуть что, мама сразу начинает нервничать, психовать и бросается записывать меня к психологу. И папа туда же, да и Саша недалеко от них ушел. Он пытается загладить вину, быть хорошим братом, но… это душит. Они все хотят от меня чего-то. Требуют быть счастливой, но не позволяют ничего делать, потому что на все найдется какое-нибудь дурацкое «если» или «вдруг». Любая поездка или тусовка – настоящий бой, а потом клятва на крови, что я буду сидеть в углу и не высовываться.

Искоса поглядываю вправо – Зимин задумчиво смотрит куда-то в пустоту. Щеки стягивает. Лимонный вкус, осевший во рту, сменяется на более кислый и неприятный, и я быстро запихиваю в рот остатки мороженого.

– Я люблю их, но мне надоело быть единственной причиной, сохраняющей их душевное равновесие. – Спешу оправдаться, сама не зная зачем: то ли в поиске принятия, то ли в поиске простой поддержки. – Это несправедливо, понимаешь?

– И очень даже хорошо, – серьезно отвечает Дима. – Ты доела? Пройдемся?

Передаю Диме пустой стаканчик. Он выбрасывает его в первую на пути урну, а после по-свойски обнимает меня за плечи. Неспешно прогуливаемся по набережной, и пусть Дима больше ничего не говорит, я не чувствую от него ни осуждения, ни желания вправить мне мозги. Это приятно, но затянувшееся молчание все-таки напрягает. Собираюсь открыть рот, чтобы спросить что-нибудь, только Дима меня опережает.

– Завтра первый день практики?

– Да – отвечаю я.

– Где?

– В «Горизонте». Точнее, в кинотеатре «Горизонта».

– Ты же вроде на рекламщика учишься? – удивленно уточняет Зимин. – Что тебе в кинотеатре делать? Афиши клеить?

– Вообще-то там есть пиар-отдел, – отвечаю с умным видом. – Они занимаются рекламой, сайтом, акциями.

– Да? Как-то не думал об этом.

– Ну поразмышляй на досуге, – хихикаю я, и Зимин легонько щиплет меня за плечо.

– А как вы на них вышли? – задает он следующий вопрос.

– Один знакомый Женьки нас пристроил. Он выпустился в этом году и сам у них практику проходил. Там его родственник работает или что-то такое.

– Много же знакомых у твоей подружки. Общительная девочка, – иронично произносит Зимин.

– В этом вы с ней, наверное, даже похожи, – парирую я.

– Вряд ли это комплимент, да?

– Принимай как хочешь.

– А парень твой? Как его зовут? – Дима чуть теснее прижимает меня к себе, обходя группу молодых людей. – Сколько вы вместе?

– Хочешь о личной жизни поговорить? – уточняю я, не без труда игнорируя волнующую дрожь в теле. У Димы уже давно есть допуск в мое личное пространство. Касания, объятия, невинные поцелуи. В этом нет ничего нового, но сейчас все как-то иначе.

– А что, ты против? – шутливо продолжает Дима, видимо, не заметив моей реакции. – Я же по-дружески интересуюсь.

– Мы не друзья.

– А вот это обидно.

Поворачиваю голову, на лице Димы ни тени веселья. Действительно расстроился?

– Дим, я…

– Не надо, – ласково обрывает он. – Ты права, мы ведь никогда не общались нормально. Но можем начать сейчас, верно?

Сердце на миг сбивается с ровного ритма, и я удивленно хлопаю ресницами.

– Правда? – спрашиваю недоверчиво, хотя счастливый ребенок внутри меня уже радостно скачет, словно ему подарили огромный кукольный замок, где он сможет воплотить в жизнь все свои мечты.

– Что в этом странного? – удивленно отзывается Дима. – Мне бы действительно хотелось узнать тебя получше.

– Ну-у-у… ладно, – смущенно отвечаю я.

Продолжаем нашу прогулку. Вопросы и ответы сливаются в резвый диалог. Рассказываю немного о Денисе и Жене, о Краснодаре, об учебе в школе и университете. Ничего глубокого и личного, только верхушка, но как здорово вот так болтать с тем, кого раньше чуть ли не боготворила. Дима, в свою очередь, тоже немного открывается. Узнаю забавную историю о том, как он случайно устроился на работу, получив по лицу от директора риелторской фирмы, который перепутал его с другим парнем. Этот дядька в качестве извинений напоил Диму виски, а после, узнав, что тот находится в поиске работы, пригласил на собеседование. Ну и, конечно, слушаю короткую историю о завершении их отношений с Аленой. Оказывается, они расстались еще весной, у нее уже даже появился новый парень. Не представляю, на кого можно променять Зимина, но тут я вряд ли могу быть объективна. Вдобавок множество детских воспоминаний оживают в наших словах: игры в прятки, которыми меня пытались выставить подальше из комнаты, пересоленные Сашей макароны, моя собственноручно подстриженная криво челка. Обсуждаем и предстоящую свадьбу брата, где Зимин, разумеется, будет носить почетное звание дружка.

– Речь уже написал?

– А надо? – комично кривится он.

– Конечно! Насколько я знаю, своим «долго и счастливо» они обязаны именно тебе.

– Что? Ерунда какая…

– Мне так Настя сказала.

– Настя, как всегда, преувеличивает мою значимость.

Поворачиваю голову, вглядываясь в профиль Димы. Может, мне только показалась, но последнюю фразу он произнес с какой-то непонятной горечью. Откуда это? Говоря об Алене, он так не напрягался. Хочу спросить, но не решаюсь, и мы движемся дальше по шумной и оживленной набережной. Неподалеку раздается гитарный перебор, приятный голос уличного музыканта напевает знакомую строчку.

– О-о-о! – тянет Зимин и ведет меня ближе к собравшимся рядом с центром представления прохожим. – Твоя любимая песня!

– Это папина любимая, а не моя! – протестую я.

Дима хватает меня за обе руки, становясь напротив, и покачивается из стороны в сторону.

– Ты знала все слова наизусть и так громко пела! – продолжает он. – «Скоро рассвет! Выхода нет!»

– Перестань, – прошу я, воровато оглядываясь.

Но Зимина, кажется, вообще никто не волнует. Он рывком притягивает меня к себе, правую руку оставляет в своей ладони, а левую отпускает, чтобы ухватить меня за талию.

– Да ладно тебе, расслабься, – подначивает он, раскачивая нас обоих. – Никто через пять минут даже не вспомнит, что мы здесь были. «Ключ поверни, и по-ле-те-ли!»

Не могу сдержать смех. Не думала, что Дима может быть таким по-хорошему дурным. Цепляюсь за его плечо, прижимаясь к груди, и мы танцуем. Дима поет все громче и не так уж и плохо, стоит признать. Мурашки разбегаются по коже, а тепло летней ночи не идет ни в какое сравнение с тем, как согревают меня эти карие глаза в течение нескольких минут абсолютной свободы от мыслей, навязанной ответственности, обязательств и воспоминаний. Это что-то наэлектризованное, родившееся всего за несколько секунд. Вырванное из реальности, бесстрашное и потрясающее.

– «Девочка с глазами из самого синего льда! Тает под огнем пулемета!» – поет Дима в один голос с музыкантом.

И я чувствую себя именно так. Чувствую эту неизбежность – и ничего не могу сделать. Дима обнимает меня крепче, ноги отрываются от земли. Мы кружимся, и я боюсь сделать вдох, потому что сердцу уже и так тесно за ребрами.

Нет-нет. Зимин, что ты делаешь? Прекрати!

Песня заканчивается, и я возвращаюсь на твердую поверхность. Медленно отстраняюсь, вскользь коснувшись щекой лица Димы, и смотрю вниз. Толпа рукоплещет, а я в ужасе хлопаю лишь ресницами.

Я же не могу… Не могу снова в него… Это все не по-настоящему. Иллюзия, восставшая из захороненных детский чувств.

Прохладные пальцы вдруг касаются моей ладони, а шумное дыхание – уха:

– Ну все. Теперь уходим, пока автографы просить не начали.

Позволяю Диме увести меня, но всего через пару метров он вдруг замедляется и достает из кармана джинсов телефон.

– Да, – отвечает Зимин на звонок. – Что? Кто? Да ладно? Да-да, скоро подъеду. Спасибо. Ага, до встречи.

Телефон вновь отправляется в карман, а Зимин смотрит на меня как-то пугающе воодушевленно.

– Хочешь сделать то, за что твои родители поотрывали бы головы нам обоим?

Глава 4

Узкая асфальтированная дорога ведет нас мимо дачных домов, большинство из которых кажутся нежилыми, а с другой стороны мелькают темные заросли высоких деревьев. Вскоре мы выезжаем на небольшой торговый пятачок, окруженный потрепанными временем магазинчиками, и останавливаемся на парковке, где уже стоят несколько автомобилей и мотоциклов. Хромированные детали блестят в желтом свете фонарей, музыка играет из красной машины, рядом толпятся ребята. Почти все парни в мотозащите или кожаных куртках, а вот девушки больше раздеты, чем одеты.

– Что это за тусовка? – спрашиваю Диму, стянув с головы шлем.

Зимин помогает мне слезть с байка и усмехается:

– Суицидники.

Испуганно втягиваю носом воздух, влажный и тяжелый из-за близости зеленой посадки.

– Это же шутка, Ксю. Ты чего?

– Зима! – слышится громкий оклик, и Дима тут же берет меня за руку, переплетая пальцы.

Жест уже как будто привычный, успокаивающий, но не слишком ли часто Зимин меня касается? Почему меня это так сильно волнует? Глупо же. Дима наверняка не подразумевает ничего особенного. Подходим к компании. Зимин здоровается и перебрасывается шутками с присутствующими, а после их внимание прилипает ко мне.

– А это у нас кто? – интересуется крупный рыжебородый парень. За его спиной черный байк, на нем сидит воинственного вида девушка, руки которой покоятся на плечах крепыша.

– Это Ксюша, невеста моя, – весело отвечает Дима, и я медленно перевожу на него взгляд со жгучим желанием прибить на месте. – Будущая, – дополняет он, но лучше не становится.

– Кажется, она не в восторге, – хихикает девушка рыжебородого.

– Просто еще не понимает своего счастья, – не тушуется Зимин, и я с силой бью его по бедру нашими сплетенными руками. – Ай! Больно же!

– Бьет – значит любит! – выносит вердикт рыжебородый и тут же получает подзатыльник от той, что, похоже, тоже решила показать свою любовь.

Ребята смеются, завязывается беседа о какой-то ерунде: машины, мотоциклы, запчасти. Парочка девчонок хихикает и перешептывается, стреляя в Зимина заинтересованными взглядами, он замечает это и принимается безбожно флиртовать. Как всегда, нарасхват! Слушаю болтовню вполуха, отказываюсь от предложенного пива и рассеянно осматриваюсь. Ну и где тут что-то крышесносное? Таких понтовщиков, гоняющих по городу на тачках и байках, и в Краснодаре немало. Денис, после того как отец на двадцатилетие подарил ему BMW, тоже влился в подобную компашку. Мы несколько раз выезжали с ними, чтобы побесить народ. Не могу сказать, что мне сильно понравилось, но, по крайней мере, было не скучно.

Рычащий звук вдруг разрезает воздух, и я оглядываюсь. Из-за поворота несутся в нашу сторону два белых спортивных мотоцикла. Несколько ребят отходят от дороги, кто-то принимается свистеть. Байки проезжают мимо и с визгом тормозят у покосившейся автобусной остановки.

– Снова ничья! – кричит рыжебородый.

– А по-моему, Фи́ма победил, – говорит его девушка.

– Хочешь поздравить?

– Как будто ему это нужно.

Зимин смотрит на прибывших, и я чувствую, как меняется его настроение. Один из парней выезжает к нам навстречу, затем останавливается и стягивает шлем. Волосы подстрижены почти под ноль. Тонкие губы напряжены, кожа лица рябая, а на подбородке красуется светлый толстый шрам.

– Привет, – глухо произносит незнакомец. Могу ошибаться, но выглядит он виновато, а еще очень молодо.

– Ты в защите?! – пораженно выдыхает Зимин.

– Как видишь.

– И ты вернулся?

– Приехал мать навестить.

Парень косится на меня, будто намекая, что я здесь лишняя, но Зимин с этим не согласен.

– Прокатишь ее? – вдруг просит он. Глаза незнакомца испуганно округляются, но Диму, похоже, это не смущает. – Ей адреналина в жизни не хватает, а у тебя как раз избыток. Поделись. Не волнуйся, она смелая. Ничего не боится.

Легонько дергаю Диму за руку, заставляя обратить на себя внимание.

– Что такое, Ксю? Все-таки трусишь? – Вернувшиеся снисходительные нотки в его голосе зажигают меня, точно охотничью спичку. Пламя опаляет и поднимается жаром за ушами.

– Конечно нет! – решительно заявляю я.

Дима довольно улыбается и отворачивается к восседающему на байке парню.

– Ты же знаешь… – начинает было он.

– И что? – дерзко обрывает Дима.

Они несколько секунд борются взглядами. И если это немой диалог, то мне не дано понять его суть.

– Ладно. Дай ей шлем и куртку, – неожиданно соглашается незнакомец и впивается в меня напряженным взглядом. – Как зовут?

– Ксюша, – голос отчего-то становится тихим и хриплым.

– Слава, – представляется он.

Растерянно наблюдаю за Зиминым, который отходит к своему мотоциклу, а после возвращается и наряжает меня в «доспехи». Руки немного подрагивают, пульс учащается, но я прогоняю волнение. Это не может быть настолько страшно. Зимин катал меня сегодня весь вечер, я уже привыкла.

– Только знаешь, – обращается Дима к Славе, – никаких «села – дала». У нее парень есть.

– И где он?

– Не здесь, – отмахивается Зимин, поглядывая на меня. – Готова? Хочу послушать, как ты вопишь.

– Не дождешься!

– Да? Посмотрим, – смеется Зимин, и Слава тоже приглушенно хмыкает, отчего мой желудок коротко сжимается. – Давай садись, моя маленькая смелая Морева. Это же приключение. Все как ты и хотела.

Дима подталкивает меня к мотоциклу, Слава надевает шлем. Забираюсь на железного коня, будто под гипнозом. Что вообще происходит? Зимин на слабо меня взял?

– Держаться крепко. Кричать можно, дергаться и паниковать нельзя, – наказывает Слава, обернувшись. – Все ясно?

– Ясно, – отвечаю собранно и поворачиваюсь к Диме. – И кричать я не буду.

Он бьет по моему визору, закрывая его, и говорит, опуская руку на плечо водителю:

– Я доверяю тебе самое ценное, что у меня есть, Слав.

– Да я понял, – отзывается тот, и мы срываемся с места.

С первых же секунд жалею, что решилась. В груди немеет, дыхание спирает. Стискиваю руки вокруг Славы так сильно, как могу, и напрягаю бедра. Скорость запредельная, а контроля ноль. Он весь в руках парня, что неустанно выжимает газ, заставляя байк и дальше разгоняться. Новый рывок вышибает дух из тела, а когда я понимаю, что мотоцикл оказывается в вертикальном положении, не могу сдержать тонкий писк, что быстро перерастает в отчаянный крик безумного страха.

– Стой! Стой! Хватит! Остановись! – верещу я, но за рычанием двигателя и завыванием ветра Слава едва ли сможет разобрать мои слова.

Удар сотрясает так, что вибрируют кости, оба колеса вновь оказываются на дороге. Мчимся дальше, не могу разобрать ничего вокруг из-за мутного стекла шлема. Хотя нет, это слезы. Пульс критически зашкаливает, и в какой-то миг я перестаю ощущать себя. Не остается ничего, кроме движения, похожего на полет. Ни единой мысли о чем-то, что было важно. Еще чуть-чуть – и мы, кажется, правда можем взлететь. Тело снова отклоняется, распахиваю глаза и, проморгавшись, вижу бескрайнее темное небо, несущееся над нами. Из нутра поднимается буря и вырывается новым криком. На этот раз криком дикого восторга. Свобода! Да, именно так. Сейчас я чувствую себя совершенно свободной, потому что не смогла бы даже имени своего назвать. Нет меня. Нет ничего. И одновременно я ветер, я звезды. Я – все! Потрясающе!

Через несколько минут мы ощутимо замедляемся, а потом и вовсе останавливаемся. Каждая мышца в теле горит и дрожит, кровь шумит в ушах, но еще через пару мгновений становится непостижимо тихо. Мы стоим на обочине трассы, вокруг никого, лишь темные поля и дорожные ограждения со светоотражающими фрагментами.

– Живая?

Тихо всхлипываю, отлепляясь от спины Славы, и онемевшими пальцами стягиваю с головы шлем, чтобы вытереть зареванное лицо.

– Ты что? Плачешь? Прости. Я-я… я никогда раньше с двойками не ездил.

Слава помогает мне слезть с байка, снимает шлем и опускает его на сиденье, затем тяжело вздыхает и отчего-то усмехается. Только это не веселье, скорее растерянность и смятение с пылью из чего-то темного и непонятного мне.

– Он ведь нас обоих на понт взял, да? – спрашиваю я.

– Да.

– Зачем ты согласился?

– А ты зачем?

Смотрим друг на друга и молчим. Ответы не прозвучали, но что-то мне подсказывает, они были бы схожи. Мы оба хотели впечатлить Зимина, доказать ему что-то. И если свои мотивы я знаю, они все невероятно наивны и постыдны, то… Ему-то это зачем?

– Давно вы знакомы с Димой? – задаю еще один вопрос.

– Чуть больше года, – к моему удивлению, спокойно отвечает Слава. – А вы? Ты хорошо его знаешь?

– Сложно сказать, – произношу задумчиво. – Он друг моего старшего брата.

– Ты сестра Саши? – выпаливает Слава.

– Вы и с ним знакомы? – удивленно уточняю я.

– Нет, но… Кхм! – Он сконфуженно прокашливается. – Думаю, нам лучше вернуться.

Прищуриваюсь, разглядывая парня. Есть в нем что-то неуловимо знакомое. Не внешне, а где-то там, внутри. Такое чувство, что я уже видела нечто подобное.

– Почему ты раньше никого не катал?

Слава нервно поджимает губы, хватает шлем и быстро прячется в нем. Протягивает руку, помогая мне забраться на байк, и убирает подножку.

– Не волнуйся, гнать больше не буду, – говорит он, игнорируя мой последний вопрос.

– Нет, давай еще раз на полную!

Он оглядывается. Могу поспорить, удивление сейчас здорово искривляет его лицо. Крепко обхватываю нового знакомого и готовлюсь к еще одному полету.

По возвращении нас, разумеется, встречает Зимин, отделившийся от основной компании вместе со вторым любителем погонять. Морально готовлюсь к тому, что Дима с ходу начнет меня подкалывать за несдержанные крики, но вместо этого он вытирает костяшками пальцев крошки туши с моих щек и заботливо поправляет спутанные ветром волосы.

– Ну, как оно? – произносит он, легонько щелкнув меня по носу.

Не нахожу нужных слов. Умиротворенное опустошение после экстремальной поездки превращает меня в размазню. Эмоций совсем не осталось, поэтому просто киваю, и, похоже, Дима и без того все понимает.

– Я отойду ненадолго со Славой поболтать, ладно? Побудь пока тут, Фима составит тебе компанию.

– Чего?! Да ни в жизнь! – гремит рядом грубый голос.

– Не бойся, она не будет к тебе приставать. У нее есть па-а-арень, – тянет Дима.

Сил, чтобы беситься, нет, зато у этого Фимы их, похоже, полно.

– Зимин, ты охренел?!

– Не обращай внимания, Ксю. На самом деле он милаха, просто девчонки его смущают, – Дима заговорщически понижает голос, но его все равно прекрасно слышно.

– Ты по роже давно не получал?! – психует все больше Фима.

– Тише, машина-убийца. Всего десять минут, потерпишь. Не хочу, чтобы остальные ее доставали, а если она будет с тобой, то никто к вам и не подойдет.