Последний герой. Том 2

Карты были затёртые, с местами «махровыми» краями и пожелтевшим рисованным кантом – видно, далеко не новьё. На рубашке тиснение: выцветший рисунок солнца. Колода выглядела «настоящей», хорошо поработавшей – не из тех, что блестят глянцем в лавках эзотерики. На лицевой стороне вместо привычных игральных мастей – рисунки с лёгкой сепией времени, выглядели – будто сделаны вручную. Волки, вороны, лилии, замки, звёзды… Всё это смотрелось тревожно и завораживающе.

Гадалка тасовала неспешно, будто шепча и переговариваясь с каждой картой. Закончив, провела ладонью над колодой, словно сдувая с неё невидимую пыль. Затем вытянула три карты, разложив веером перед собой. Они легли на черную скатерть столика, как будто сами выбрали свои места.

– Первая – прошлое… – проговорила она почти шёпотом, переворачивая карту. – На ней – «Башня». Старая, одинокая, треснувшая по основанию. Гром ударил в вершину, обрушив флаг. Символ разрушений, старых грехов, неотмоленных долгов.

Вальков фыркнул.

– Ну, с прошлым у меня всё ясно.

Гадалка перевернула вторую карту.

– Настоящее… Видишь Тень?

На рисунке была человеческая фигура, стоящая в темном проеме. Лица не видно, только тень под глубоким капюшоном.

– Что там?

– Кто-то уже близко, – тихо ответила она. – Совсем рядом. На пороге.

Вальков приподнялся, будто хотел встать, но передумал. Улыбка сошла с его лица, сменившись тревожным напряжением. Прокашлялся в кулак.

– Кто?

Она медленно положила третью карту. Будущее.

– «Суд», – проговорила гадалка. На картинке – весы. На одной чаше – окровавленный кинжал, на другой – черная роза.

– Ну?! – Вальков заламывал пальцы. – Что там? Говори… Какой еще, на хрен, суд? Ну сужусь я с партнерами, бывает.

– Он тебя найдёт, – вдруг проговорила гадалка. – У него в руках правда. И она сильнее, чем твои деньги.

– Ты что несёшь?! – воскликнул Вальков. – Ерунду не городи! Кто найдет? Кто меня может…

– Я этого не вижу.

– Твою мать… И я на это ведусь!

Он вскочил, но снова сел под её взглядом, даже голову как-то неловко повернул – склонить не мог, но всё же.

– Это говорят карты, – спокойно пожала плечами гадалка. – Я всего лишь проводник. Передаю то, что приходит.

Она указала пальцем вверх, а потом – вниз:

– Оттуда или оттуда.

Голос её стал ниже, почти шепчущим, но с такой тенью в интонации, будто под полом, куда она указала, скрывалась бездна.

– Что делать-то? – облизал пересохшие губы Вальков. – У меня выборы, у меня стройки на носу… Мне сейчас не до этих твоих загадок-шарад, мать их!

– На сегодня всё, – спокойно, почти отрешённо произнесла гадалка, убирая ладони со стола. – Карты молчат. Приходи в другой раз.

Вальков недовольно скривился, тяжело выдохнул и, не глядя, достал из бумажника несколько пятитысячных купюр. Щелчком пальцев отправил их на столик:

– Сдачи не надо. Может, к следующему разу твои карты поумнеют и научатся говорить больше по делу.

Она не обиделась. Даже не моргнула. Ровным, выученным движением собрала, будто смахнула деньги, словно это были не купюры, а магическая пыль. Бумажки исчезли где-то в складках её просторного одеяния, словно утонули в рукаве фокусника.

Вальков встал и уже направился к двери, но на полпути остановился. Что-то соображал. Потом полез во внутренний карман, достал помятую фотокарточку и вернулся.

– Слушай… – произнёс он, слегка склонив голову набок. – Если на меня твои карты не говорят – может, хоть на него заговорят?

Гадалка протянула руку, взяла карточку и взглянула. На фото – молодой парень в форме лейтенанта МВД.

– Кто он? – пробормотала гадалка, не отрывая взгляда от снимка.

Голос ее незаметно дрогнул.

– А вот это ты мне и расскажи, – сказал Вальков и снова сел в кресло, на этот раз резко и более нервно.

Глава 5

Через окошко дежурки Ляцкий громко спорил с какой-то дамой в странном многослойном одеянии. Та доказывала, что соседи её травят особыми волнами – пускают их через стену и по ночам «режут пространство». Майор, уставившись на неё, как на стоп-кран с отломанной ручкой, чуть ли уже не христом-богом отказывался принимать заявление.

– Обратитесь к экстрасенсу, гражданочка, – тряс он сборником сканвордов. – Вон, в газетке, на четвёртой странице, указана баба Зина из Орла – работает по фотографии. Может, поможет…

Я прокрался мимо. Ляцкий меня не заметил. Постовой в коридоре тоже глазом не повёл – у него правило: если человек пикает своим пропуском и на нем нет погон от подполковника и выше, мозг его по умолчанию игнорирует. Рефлекс.

Проскочил было к УГРО, но не тут-то было – из-за угла вынырнул начальник кадров Зуев. Как всегда, словно из воздуха материализовался.

– Яровой! – окликнул он, перегородив мне дорогу. – Ты когда мне тетради на проверку принесёшь?

– Принесу, Владимир Ильич, я ж на больничном, – кивнул я, изобразив лицо настоящего штабиста.

– На больничном? – подполковник прищурился. – Та-ак. А почему в кадры не доложился?

– Так вот и иду, докладываться, ага…

Не знал я, что нужно было отдельно отзваниваться. Раньше же просто сообщал начальнику подразделения, а потом, когда выходил – приносил в кадры справку из медсанчасти о выздоровлении. Больничный у нас без этих общепринятых бумажек проходил – свой бланк, попроще, с ведомственными штампиками и печатью.

– В следующий раз и рапорт на тебя накатать могу, – сухо добавил Зуев. – За несоблюдение регламента.

Я только плечами пожал. А про себя подумал: «Пишите, Шура, пишите… Мне бы ваши заботы».

– А физо ты как сдавать собираешься? – не отставал Зуев. – У нас срез по полугодию на носу.

– Как-нибудь сдам, – заверил я.

– В прошлый раз три пересдачи у тебя было, – с упрёком напомнил он. – Я тебе ещё зачёт поставил, глаза закрыл. В этот раз номер не пройдёт.

Вот докопался… Зачёт за великую услугу считает. Не понравилось ему тогда, как я с ним и с Мордюковым в больничке зубоскалил, отбрил их к чертям. Злопамятный, паразит.

– Сдам, обязательно, – заверил я и обрулил его, направляясь дальше.

– Куда это ты? – нахмурился он.

– Болеть, – кинул я через плечо.

Подполковник опешил. Видно, не ожидал. Привык, что личный состав перед ним мнётся, слушает его высказывания в коридоре, застыв по стойке смирно. Поймает кого-нибудь и начинает грузить, смакуя собственную значимость. То у него «распоряжение из главка», то «приказ по линии», то «нарушение дисциплины». Вечно прикрывается бумажками, как бронежилетом.

А тут я просто срулил. Сам. Не дожидаясь, пока разрешит. Но это дело такое – пусть привыкает. Не велика птица павлин. Если уж я Мордюкова прижал, то с Зуевым как-нибудь тоже справлюсь. Хотя с кадровиками сложнее – у них вся сила в бумаге. В этих распоряжениях и приказиках, что душат любого и от работы отвлекают.

* * *

Вот и кабинет Кобры. Дверь была приоткрыта, я толкнул – вошёл.

В начальственном кресле на колёсиках вместо Кобры, как бы это ни было противоестественно, вальяжно развалился Шульгин. Болтал себе по мобильному, посмеиваясь, явно не по служебным делам.

Хотя мы с ним, вроде бы, и вступили на тропу перемирия, всё равно Николай был мне как-то… чужероден.

– Привет, – кивнул я.

– Здорово, – увидев меня, он нахмурился, в трубку коротко бросил: – Я перезвоню.

И сбросил звонок.

– Ну что, Николай, – я сел напротив, за приставной стол. – Как у нас дела с информацией по Егорову? Я тебе говорил пробить.

Шульгин скривился в усмешке, покачивая ногой:

– Я тут подумал, Яровой… Ты слишком много на себя берёшь.

– А поподробнее? – прищурился я.

Ещё и бунт на корабле? Не вовремя…

– Разводишь ты меня. Мутишь какую-то хрень, сам на больничном, а меня впутываешь. Если что – я крайним буду. Такой был расклад? Так вот – всё. Я больше тебе не помощник.

Он положил на стол смартфон и сцепил пальцы рук.

– Ладно, фиг с тобой, – махнул я рукой. – Дай мне расклад по Егорову – и разбежались.

– Ты не услышал, что ли? – Шульгин глянул нагло, с некоторым вызовом. – Ничего я тебе не дам.

– Какая тебя цокотуха укусила, Коля? – я прищурился. – Не хочешь убийство в ИВСе раскрыть?

– Там отказной уже в архив списали, – буркнул он, не глядя в глаза. – Всё это ты сам себе придумал.

– Сам додумался или кто-то под руку нашептал?

– Сам, конечно, – голос у него дрогнул, уверенности не прибавилось. – У меня тут глухарей по дежурным суткам – выше крыши, ещё с тобой в авантюры лезть?

– Коля… – я вздохнул. – Это не авантюра. Это убийство. Когда ты уже из штанишек на лямках вырастешь?

– Да пошёл ты! – вскинулся он.

– Сам пошёл, – отрезал я и подошёл к столу.

Он рефлекторно встал, но я не полез в драку, как он было подумал. Просто взял с края стола суточную сводку.

Пробежался глазами.

– Так, что у тебя тут не раскрыто?.. Ага… Кража аккумулятора.

– Там отказной, – буркнул он. – По оценке – не тянет на уголовку. Ущерб меньше минималки.

– Вот, – не отрываясь от бумаги, продолжил я. – Из салона сотовой связи смартфон исчез. Ого… почти как «жигуль» стоит. Не раскрыто. Ха! Такое – и не раскрыть. Ты чем вообще занимаешься, Коля?

Он молчал, сцепив зубы. Взгляд в сторону. Ну один в один школьник, которого застукали за списыванием.

– Камеры же есть, – продолжал я. – Сейчас везде они установлены.

– Думаешь, мы все здесь тупые? Да?

– Как бы ответить, чтобы не обидеть… – улыбнулся я, а про себя подумал, что зацепил его, сейчас он мне будет за это преступление рассказывать, ага…

– Вот, смотри, на камерах зафиксирован подозрительный тип, – сказал Шульгин, щёлкая мышкой. – Но сам момент – в слепой зоне. Есть там угол, камера не добивает.

Он включил видео с камеры салона сотовой связи. Я подался вперёд, глядя на экран.

На записи – худощавый парень в тёмной толстовке с капюшоном и в бейсболке. Трётся у витрины с зарядками, потом медленно двигается в сторону, где нет обзора. Через полминуты возвращается в кадр, всё так же с опущенной головой, руки в карманах – и направляется к выходу.

– Лица не видно, – пробормотал я. – Хитро.

– Вот и попробуй его найди теперь, – сказал Шульгин.

– Он не один был, Коля… – я покачал головой. – Был сообщник. Кто-то слил ему инфу о слепой зоне, о том месте, где камера не берет.

– Почему ты так решил? – насторожился он.

– Смотри сам. На улице жара, а он – в кофте и с капюшоном. Значит, готовился, а не залетный. И вот – сразу идёт именно в тот угол, где камеры не видят.

– Ну мало ли… – пожал плечами Шульгин. – Может, случайность.

Не сказать чтобы мои слова его сильно заинтересовали, но что-то в тоне всё же изменилось. Как будто он успел забыть, кто я и какой, а вот теперь снова вспомнил.

– Случайностей в нашем деле не бывает, – отрезал я уверенно. – Он знал, куда идти. Значит, кто-то ему рассказал. Продавец? Кто-то из охраны? Или ещё кто. Нужно поднимать их, смотреть, кто у них недавно работал или уволился.

Шульгин молча кивнул. Взгляд у него стал посерьёзнее, а я взял у него из рук мышку и сам стал крутить запись туда-сюда.

А потом удовлетворенно хмыкнул:

– Ясно. Я знаю, кто у него подельник.

– Кто? – Шульгин уставился на меня с недоверием, даже моргнул пару раз.

Как будто я только что из воздуха ему полное досье достал на этого незнакомца.

– Вот этот крендель, – я ткнул пальцем в экран.

Кадр застыл на продавце-консультанте: лет под сорок, лицо уставшее, как после затяжной пьянки.

– С чего ты взял? – усмехнулся Шульгин. – Он же нас и вызвал.

– Увеличь изображение, – сказал я спокойно.

Он масштабировал стоп-кадр до упора.

– Хорошо, – кивнул я и терпеливо продолжил: – Смотри на правую руку. Видишь?

– Ну… татуировка. Кубики. Игральные кости. И?

– А то, что это не просто украшение. Он – игрок. Причём, похоже, со стажем. А у игроков, Коля, тяга к лёгким деньгам и долгам – как у щук к омуту.

Он снова нахмурился и посмотрел на кадр, потом ещё раз на меня.

– Ты думаешь, он в доле?

– Думаю, он «случайно» недосмотрел. И слил инфу, где камера не достает. Ты вообще его по базе пробивал?

– Да нет, а зачем? Он же…

– …Представитель потерпевшей стороны, да? – перебил я. – Ты начальник УГРО, хоть и с приставкой врио. В первую очередь должен сомневаться в… каждом.

Шульгин нахмурился, но молча забарабанил по клавишам. Забил в строку поиска ФИО продавца. Через минуту коротко присвистнул:

– О-па… погоняло – Чекан. Мошенничество, присвоение, растрата… Несколько условных. Да на нём пробы негде ставить!

– То-то. Готовь диктофон, – сказал я и уже достал телефон. – Сейчас попробуем вывести его на чистую воду.

Я тут же набрал номер салона связи и включил громкую связь. Как говорил Шерлок Холмс, это дело на одну трубку, прямо в кабинете мы его и раскроем.

– Алло… Чекан? – сказал я сиплым голосом, слегка покашляв в трубку, как будто простыл. – Слушай, ты там как? Не икается тебе? Бабки когда вернёшь? Срок-то вышел уже. Ты же знаешь, что я с тобой сделаю.

– Сава, это ты, что ли? – на том конце спотыкались на каждом слове. – Ты чего на рабочий-то звонишь? Верну! Вот буквально вечером всё отдам, без базара. Деньги есть, зуб даю! Решил вопрос сегодня!

– Ну смотри мне, – буркнул я и сбросил вызов.

– Это что сейчас было?.. – Шульгин перевёл на меня ошарашенный взгляд. – Он реально кому-то должен?

– Видишь, Коля, как всё складывается, – кивнул я. – Долги, паника, «зуб даю» – вполне вероятно, что он и провернул это дельце. Проигрался, решил выкрутиться. Кто-то ему и подсказал, как незаметно с витрины снять. А может, и сам всё спланировал.

Я этот тип скользких личностей знал хорошо, где их только не вылавливал.

– Думаешь, этот в капюшоне – его подельник-получатель?

– Почти уверен. Иначе бы не лазил так уверенно по залу. Слепую зону знал точно. Значит, был в теме. Продавец и дал наводку.

Я встал, потянулся.

– Так… Озадачь кого-то из своих, пусть встанут в засаду у салона. За Чеканом наблюдать. Пусть потопотят за ним. Как с кем-то встретится – взять обоих. А параллельно – отправь ломбарды шерстить. Труба новая и с коробочкой, с руками на реализацию возьмут. Чтобы мобила не ушла.

Шульгин уже поднимал трубку.

– Угу, Макс. Сделаем.

Я кивнул и, не мешкая, вновь уткнулся в сводку. Работа пошла. Читал дальше.

– Ага… Закладка, – пробормотал я, листая суточную. – Задержан гражданин Неумывакин, при нём вещество… – ткнул пальцем в строку. – А чего дело не возбудили?

Коля кивнул в сторону телефона – только что отдал кому-то распоряжения – потом поморщился:

– Да отказной будет. Химики уже отстрелялись. Там амфетамин, но по весу на уголовку не тянет. Закладка маленькая, только на административку.

Понятно, этот народ как раз ушлый – законы до грамма знает.

– А сам Неумывакин где?

– В клетке пока.

– Он знает, что по экспертизе?

– Нет. Воробьев сейчас из ЭКЦ справку везёт. Как привезёт – дознаватель будет отпускать.

Шульгин развёл руками.

– Ишь ты… – покачал я головой. – Коля, вот ты разбазариваешь такие кадры, даже не задумываясь. У тебя на руках – собиратель закладок. С опытом. С руками. И ты его сейчас просто отпустишь? Даже не попытаешься дожать?

Шульгин недовольно фыркнул:

– Да у него и в телефоне пусто, чисто. Всё почищено.

– Привыкли работать так – пробить да в телефоне поискать… А кто с людьми вживую работать будет, Коля? Ты опер или почему?

– И что? – надулся Шульгин. – Что с ним сделаешь? Административка же…

– Тащи сюда этого Неумывакина, – сказал я. – И пробей его по базе.

Я не удержался, выделил последние слова голосом – мол, это ты лучше всего и умеешь.

– Уже… – Шульгин кивнул, положил передо мной распечатку и стал снова звонить.

Он набрал кого-то и отдал команду.

– Ага… – хмыкнул я, глянув на распечатку. – Всё как я и думал. Нарик со стажем. На условке сейчас. Если сейчас возбудим – сядет не только по новому, но и по старому сроку приплюсуется. Есть, значит, чем его за кой-чего прихватить.

– И что, – почесал макушку Шульгин, – как мы возбудим? Веса не хватает.

– Никак… Да сейчас сам все увидишь.

Через пару минут в кабинет завели парня – лет двадцать пять, одет чисто, на вид – обычный студент. Прическа модная, ни синяков, ни шрамов. Не скажешь, что торчок, вот как современные нарики мимикрировали под обычный люд.

Я глянул на задержанного.

– Садись.

Тот сел. Озирается. Потеет. Руки сцепил, глаза бегают.

– Так, Неумывакин. Поймали тебя с веществом. Амфетамин. Эксперты работают, отзвонились. Светит тебе 228-я опять. А у тебя, между прочим, условка. Следовательно, при любом раскладе – здравствуй, зона.

Я сказал это ровно – вроде как, просто как бы между прочим, мне-то всё равно. Парень втянул голову в плечи, глаза опустил. Губы шевельнулись:

– Нашёл я… На земле лежало…

– Конечно, – кивнул я. – Они у нас все валяются, как конфеты. Но в детстве тебе, наверняка, говорили: с земли подбирать – нельзя.

Он сник. На лице нарисовалась какая-то полная и привычная безнадёга.

Я выждал пару секунд, а потом чуть смягчил голос:

– Впрочем… Есть вариант. Один. Поможешь – и я помогу. Мы же не звери.

Парень вскинул на меня глаза – и вот вам смесь надежды и настороженности. Не верит.

Я демонстративно достал телефон. Нажал циферки, наобум, чтобы он не видел. Поднёс к уху:

– Алло… Привет, экспертиза. Как сам? Ага… Слушай, у тебя сегодня образец на исследовании – по Неумывакину. Да, тот самый. Надо сделать аккуратно и всё как надо. Ну, как раньше. Понял? С меня причитается. Договорились? Отлично. Только пока не торопись – отмашку дам чуть позже. Жди звонка.

Я сделал вид, что сбросил вызов, перевёл взгляд на задержанного и подтолкнул к нему лист бумаги и ручку.

– Пиши.

– Что писать-то?

Я поторопил его – тут главное было держать темп:

– Что готов сотрудничать. Добровольно. Согласен участвовать в мероприятиях, направленных на выявление… ну, скажем так, каналов сбыта. Оказывать содействие в рамках оперативно-разыскных мероприятий.

– Я?.. Сдавать своих?

– Или зона. Выбирай сам. Я, между прочим, только что сказал эксперту указать вес поменьше в изъятом веществе. На административку чтоб. Сечешь? Но это пока. Если не договоримся – экспертиза покажет всё, как есть. А значит – здравствуй, уголовка, и твоя условка слетает. Сразу заедешь, еще до суда, в СИЗО.

Я медленно потянулся за листком, словно хотел вернуть его обратно в лоток принтера.

– Не-не… Я… Я напишу, – торопливо выдохнул он, перехватил лист обеими руками, как будто это была последняя надежда.

– Вот и правильно, – кивнул я. – Пиши, Неумывакин, пиши.

* * *

– Ну вот, Коля, – сказал я, откидываясь в кресле и дуя на остывающий чай. – Не выходя из кабинета – темнуху раскрыл, осведомителя тебе завербовал. А ты мне – «мутки», «авантюры»…

– Ну это… – Шульгин поёжился и тихо добавил. – Ты, наверное, прав…

– Что? Не слышу!

– Да прав ты! – крикнул он.

Тяжело далась фраза, даже губы поджал. Я на это ответил главным:

– Так что по Егорову?

Шульгин молча открыл ящик стола, достал распечатку и передал мне. Я начал читать.

– Угу… Адресок есть… Хорошо.

– А кто он вообще? Этот Егоров? – осторожно спросил Шульгин.

– Потом, Коля. Всё потом.

– Не доверяешь?

– Не обижайся, товарищ старший лейтенант… Я сам себе иногда не доверяю. Спасибо за помощь. Жди дальнейших указаний. Я пошёл.

– … И как ты, вообще, вот так? А? – выдохнул врио.

– В смысле?

– Ну, размотал всё… сходу.

– Учиться надо было не в сельхозе, а в школе милиции, Коля, – усмехнулся я, подмигнув ему.

– Я юрфак закончил, – нахмурился он.

– Всё равно… ВУЗ-то гражданский. А у нас тут – другая школа. Жизни.

* * *

Вышел из ОВД с чувством выполненного долга. Теперь по плану – навестить адрес ранешнего проживания Егорова. Судя по распечатке, там живёт его мать, одна. Надо будет поговорить. Что сын писал с зоны, о чём рассказывал на свиданиях, как себя вёл.

Какие-такие у этого Егорова могут быть доказательства убийства Лютого? Сам ведь не придумает – не тот уровень. А если всё же, загибаясь на зоне, что-то такое намекнул Грачу… значит, знал. А если знал – откуда? Ведь официально моё убийство так и числится нераскрытым.

В этот момент мой смартфон звякнул – сообщение в мессенджере. Признаться, я уже не вздрагивал от каждого такого сигнала. Привык. Цивилизация, мать её. Удобно: и справочник с собой, и доступ в сеть, и связь с кем угодно. Жизнь упрощает. А в работе – ускоряет.

Глянул на экран, незнакомый номер пишет:

– Привет, надо встретиться. Это срочно.

Перезваниваю, абонент недоступен. Хм… Какого ляда, кто там еще?

Приходит второе сообщение: «Не звони. Боюсь, могут прослушивать. Встретимся в центральном парке, у памятника Ленину. Сядь на лавочку под клёнами. Через час».

– О как… – пробормотал я.

Настойчивый человек. Ловушка? Может быть. Но маловероятно. Если кого и зачищают – так не в центре города при свидетелях, а где-нибудь на отшибе: стройка, гаражи, лесопосадка. Ладно… Схожу. Только подготовлюсь на всякий пожарный.

Направился домой за пистолетом и заскочил по пути в «Охотник». Продавец меня узнал, кивнул и тихо спросил:

– Как фонарик? Пригодился?

– Хороший фонарик, – хмыкнул я. – Ярко светит.

– У меня еще такой есть, – заговорщически проговорил мужик.

Понятно, он тогда хороший приварок получил.

– Нет, одного хватит. А сейчас кобура нужна. Скрытого ношения. Есть?

– Полно, – оживился продавец, пошёл к витрине. – Под пистолет какого размера?

– Макарыч, – бросил я. – Травмат.

– Тогда смотри… Есть классика – кожа, черная или коричневая. Вертикальная, с ремешком фиксации, под мышкой носить удобно. Есть горизонталка – с амортизирующими вставками, чтобы в авто комфортно. Вот эта – с дополнительным карманом под магазин, регулировка по росту, можно под куртку или под пиджак. А эта – совсем тонкая, не выделяется почти даже под рубашкой, но фиксация слабее.

Он повёл рукой, мол, то и другое разом – никак. Я выбрал классику. Привык доверять вещам, которые не подводят. Расплатился, сунул покупку в пакет с фирменным логотипом заведения и текстом: «Магазин „Охотник“ – мужские мечты сбываются».

До встречи оставалось сорок минут. Самое время сделать крюк – проверить подходы к парку. В этом деле лучше перебдеть.

* * *

Дома нацепил кобуру, пристроил пистолет, натянул поверх футболки рубаху навыпуск посвободнее. Жарковато, не по погоде, но потерплю.

– Ты куда? – спросила Машка, высунувшись из кухни. – Обедать будешь?

Я аж приостановился. Никогда не замечал, чтобы Маха интересовалась моей кормёжкой. Меняется девка… и это, в целом, гуд.

– Некогда, – буркнул я, натягивая ботинки.

– Слушай… Алька звонила, – как бы нехотя проговорила она, поджав губы.

– А я тут при чём? – я зашнуровал один ботинок, принялся за второй.

– Она твой номер спрашивала. Прикинь? Вот коза…

Неужели и правда заинтересовал я свою соседку? Забавно. Вот к подружке ревнует теперь.

– Мой номер? – оторвался я от шнурков. – И зачем, интересно?

– Вот и я ей так же сказала. Видать, глаз на тебя положила бобриха. Ты, если чё, не ведись, Макс. Она…

– Я взрослый мальчик, – усмехнулся я, перебив её. – Разберусь.

– Но я ей твой номер не дала, – выкрикнула Маха уже мне в спину, когда я вышел из квартиры.

Сказано это было с вызовом, горделиво, будто она геройски спасла меня от хитрой и расчётливой бобрихи.

* * *

В парке я устроился на ту самую лавочку – под кленами, чуть в стороне от дорожек. Место выбрано неслучайно: вроде, у памятника, но в тени, людей почти нет. За всё время мимо прошли лишь парочка с коляской да девчонка в огромных розовых наушниках, выгуливавшая хмурого питбуля.

Птички щебечут, где-то вдалеке журчит фонтан. Идиллия… Только я был начеку. Вид у меня расслабленный, будто дремлю, а сам – весь в напряжении. Под распахнутой рубашкой – ствол. Курок спущен, но патрон в стволе, предохранитель снят, чтобы в любой момент можно было пальнуть самовзводом.

Кто меня вызвал – до сих пор загадка. И что это за срочность? Интрига, однако.

– Привет, – раздался голос за спиной.

Глава 6

Голос был до боли знакомый – тот самый, что звучал на ухо шепотом в полутьме, совсем рядом, и до этого, когда бокал вина звенел в её пальцах. Потому рука к пистолету даже не дёрнулась.

– Привет, – сказал я с нескрываемой улыбкой. – Неожиданно, конечно.

Алька обошла скамейку и села рядом. Бросила короткий взгляд по сторонам, поправила темные очки на переносице, потом сняла их вовсе – и посмотрела прямо, в упор. Лицо у неё было серьёзное, сосредоточенное, как у врача перед тем, как он объявит неутешительный диагноз.