Не колдуй в офисе!

Пока кофе медленно просыпался, Алексей оперся о столешницу и снова вспомнил вчерашний вечер. Усмешка тронула его губы. Ну надо же было додуматься. «Игнитус». С таким же успехом можно было крикнуть «Сим-салабим». Чтобы окончательно убедиться в абсурдности своей вчерашней выходки, он снова посмотрел на турку, на синее пламя под ней, и с откровенным, издевательским сарказмом в голосе произнес, растягивая слоги:

– Ну давай, и-гни-тус. Сотвори мне магию.

И магия случилась.

В тот же миг синее пламя под туркой исчезло. Вместо него конфорка вспыхнула фонтаном ярких, разноцветных, абсолютно беззвучных искр. Они были похожи на миниатюрный бенгальский огонь – золотые, зеленые, малиновые, они взмывали вверх, кружились в воздухе, словно стайка волшебных насекомых, и таяли, не долетая до вытяжки. Ни дыма, ни запаха, ни звука. Только чистое, концентрированное, молчаливое волшебство.

Кофе в турке отреагировал мгновенно. Вместо того чтобы медленно подниматься пенкой, он с громким, яростным шипением вскипел за долю секунды, едва не выплеснувшись на плиту.

Алексей замер, превратившись в соляной столб. Его мозг отказывался обрабатывать то, что видели глаза. Он смотрел, не моргая. Искры исчезли так же внезапно, как и появились. Плита снова горела обычным, скучным, синим пламенем. Все вернулось на свои места.

Он моргнул. Раз. Два. Картинка не изменилась.

«Так, Лебедев, спокойно, – сказал он себе голосом психиатра из фильма. – Это галлюцинация. От недосыпа. Ты просто очень устал. Очень-очень. Пора в отпуск. Или к врачу. Или пить меньше кофе. Определенно, пить меньше кофе».

Он протянул дрожащую руку и выключил конфорку. Шипение прекратилось. Тишина. Только сердце колотилось где-то в горле. Он осторожно взял турку. Горячая. Кофе пахнет как обычно. Никаких следов магии.

Это был сон. Просто остаточный сон. Микросон на ногах. Да, точно. Это самое логичное объяснение.

Он нервно налил себе обжигающе горячий напиток в любимую кружку с надписью «Я не ленивый, я энергосберегающий». Сделал большой глоток, обжег язык, но даже боль не смогла прогнать из головы образ беззвучных, танцующих искр.

Он торопливо собрался на работу, стараясь больше не думать об увиденном. Пробегая через гостиную, он бросил взгляд на журнальный столик. Каменное яйцо лежало на своем месте, темное и невинное. Он почувствовал острое желание взять его и выбросить в мусоропровод. Но что-то его остановило. Нельзя выбрасывать то, чего не существует. А утренняя вспышка – это просто игра воображения.

Ведь так?

Утренний кофе не помог. Совсем. Вместо того чтобы взбодрить, он лишь усилил тревогу, плескавшуюся где-то на дне желудка. Каждая выпитая чашка теперь казалась потенциальным источником пиротехнических эффектов. Весь путь до работы и первые два часа за компьютером Алексей провел в состоянии тупого оцепенения. Он смотрел на столбцы цифр, но видел лишь пляшущие разноцветные искры. Это сводило с ума.

К одиннадцати часам утра туман в голове стал невыносимым. Нужна была еще одна доза кофеина. Настоящая, без галлюцинаций. Он поднялся из-за стола и побрел в сторону офисной кухни, повторяя про себя, как мантру: «Кулер – это просто кулер. Вода – это просто вода. Никакой магии».

Офисная кухня «ПромСтальКонсалтинга» была местом силы. Здесь заключались неформальные союзы, распространялись свежайшие сплетни и велись самые ожесточенные баталии за последний кусок торта, оставшегося с чьего-то дня рождения. Сейчас у кулера с водой образовалась небольшая пробка из нескольких коллег. Среди них была и соседка Алексея по столу, Светлана. Миловидная девушка с глазами лани и болтливостью сороки. Завидев Алексея, она тут же включилась в работу.

– Ой, Алеша, ты такой бледный сегодня! Совсем не выспался? – пропела она. – Это все Луна в Козероге, она очень влияет на эмоциональный фон, особенно у земных знаков. Тебе нужно пить больше ромашкового чая и думать о позитивном.

«Думать о позитивном», – мысленно передразнил Алексей, стараясь изобразить на лице вежливую улыбку. Он пробормотал что-то неопределенное и протиснулся к кулеру.

Его план был прост: налить кипятка, бросить пакетик с растворимым кофе, размешать и сбежать, пока Светлана не перешла к обсуждению ауры их начальника.

Он подставил свою кружку с энергосберегающей надписью под кран с красной маркировкой. Нажал на рычажок. Полилась тонкая струйка горячей воды. Все шло по плану. Вода льется, пар идет. Никаких искр. Алексей облегченно выдохнул.

– …а еще я читала, что если медитировать на цвет индиго, то это открывает денежный канал! – не унималась Светлана.

Чтобы отвлечься от ее болтовни и от собственных навязчивых мыслей, Алексей уставился на струю воды. Горячая, прозрачная, обычная. Он смотрел, как она наполняет кружку. И тут, в глубине его сознания, совершенно автоматически, без его воли, просто как эхо вчерашней глупости, промелькнуло слово. Слово, противоположное огню. Слово из той же игры.

«Глациус».

В тот же миг произошло нечто, выходящее за рамки всех законов физики и здравого смысла.

Струя кипятка, льющаяся из кулера, на полпути к кружке замерла. Она не просто застыла, она превратилась в изящный, закрученный ледяной сталактит. Прозрачный, с пузырьками воздуха внутри, он с мелодичным хрустальным звоном ударился о дно пустой кружки и застыл, продолжая расти вверх, пока Алексей, оцепенев от ужаса, не отдернул руку от рычажка.

На офисной кухне воцарилась гробовая тишина. Даже Светлана замолчала.

Все смотрели, раскрыв рты. Сначала на кулер, из которого больше ничего не текло. Потом на кружку в руке Алексея. Из нее, как нелепый авангардный памятник, торчала причудливая ледяная скульптура длиной сантиметров в десять.

Первой дар речи обрела Светлана.

– Что… это? – прошептала она, указывая на ледышку дрожащим пальцем.

В голове у Алексея был вакуум. Паника сжала его мозг ледяными тисками. Бежать? Кричать? Сделать вид, что ничего не произошло? Времени на раздумья не было. Его мозг, работая на чистом адреналине, выдал самую абсурдную и нелепую ложь, на которую только был способен. Он сам не понял, как эти слова сорвались с его языка.

– А… это… – произнес он, стараясь, чтобы голос не дрожал, и придал лицу выражение скучающего эксперта. – Это новый тренд. Из Кремниевой долины. Крио-кофе.

Он сделал паузу, видя, что его слушают с предельным вниманием. Нужно было развивать успех.

– Очень бодрит, – продолжил он с напускной небрежностью. – Суть в том, что поток охлаждается прямо в кружке. Это позволяет сохранить… э-э-э… полезные минералы. И структуру воды. Да. Структурированный кипяток.

Он посмотрел на ошарашенные лица коллег и понял, что они ему почти поверили. В их глазах читалась смесь шока и робкого восхищения. Алексей Лебедев, этот тихий, незаметный клерк, оказывается, был в курсе самых передовых офисных технологий.

Не давая им опомниться, он схватил свою кружку с ледяной сосулькой, развернулся и, стараясь сохранять невозмутимый вид и не споткнуться, зашагал на свое рабочее место. Спиной он чувствовал, как его провожают десятки недоуменных, восхищенных и завистливых взглядов.

«Структурированный кипяток», – эхом отдавалось в его гудящей голове. – «Лебедев, ты гений. Гений идиотизма».

Алексей шел через лабиринт офисных перегородок, как лунатик. Он не видел ничего вокруг. Ни коллег, с любопытством вытягивающих шеи из своих ячеек, ни стопки отчетов на своем столе, ни даже заставки с драконом на мониторе. Все его существование сузилось до одного предмета: кружки, которую он нес перед собой, словно олимпийский огонь.

Ледяная скульптура внутри нее начала медленно подтаивать от тепла его рук, и на дне образовалась небольшая лужица холодной воды. Звук капающих капель был единственным, что он слышал в оглушительной тишине, воцарившейся в его голове.

Он опустился в свое кресло. Поставил кружку на стол. Прямо рядом с испорченным вчера отчетом. Ледышка и кофейное пятно. Идеальная инсталляция на тему «Как моя жизнь пошла под откос за два дня».

Он смотрел на свои руки. Обычные руки. Слегка дрожащие, но в остальном совершенно нормальные. Руки, которые умели печатать со скоростью 150 знаков в минуту и виртуозно управляться с мышкой в Excel. Руки, которые только что заморозили струю кипятка одним мысленным усилием.

Он перевел взгляд на монитор. Дракон на заставке смотрел на него с молчаливым укором. «Ну что, доигрался, смертный?» – казалось, говорили его пиксельные глаза.

Потом он снова посмотрел на кружку. Ледяная сосулька накренилась и с тихим плеском упала в воду.

Отрицать очевидное больше было невозможно.

«Это не совпадение, – пронеслось в его голове, и на этот раз это был не испуганный шепот, а холодная, ясная констатация факта. – Это не недосып. Не галлюцинации. И уж точно не "структурированный кипяток"».

Вспышки утром. Лед сейчас.

Игнитус.

Глациус.

Два слова. Два дурацких, выдуманных слова из компьютерной игры. Но они сработали.

«Это из-за камня, – следующая мысль была такой же четкой и неотвратимой. – Он не просто теплый. Он… слушается. Нет, не слушается. Он реагирует. Он… работает».

Паника, до этого державшая его в ледяных тисках, вдруг отступила, сменившись чем-то гораздо более сильным и сложным. Это была термоядерная смесь из первобытного ужаса и щенячьего, захлебывающегося восторга.

Ужас кричал: «Ты опасен! Ты не контролируешь это! Тебя уволят, посадят в психушку, будут ставить на тебе опыты!»

Восторг шептал: «Ты можешь делать то, что не может никто. Ты можешь творить чудеса. Твоя жизнь больше никогда не будет прежней».

Его скучная, серая, расписанная по минутам жизнь только что не просто треснула по швам. Она разлетелась на миллиарды мелких осколков, как тот самый хрустальный шар из кабинета врача-мага, в котором он еще не был. Он всю жизнь читал о магии, смотрел фильмы о ней, мечтал о ней. И вот она – не в книге, не на экране, а в его собственных руках. Неуклюжая, нелепая, опасная магия, которая превращает воду в ледышки на глазах у всего офиса.

«О, боже мой», – выдохнул он.

Его рука, двигаясь медленно, словно принадлежала другому человеку, потянулась к нижнему ящику стола. Тому самому, где хранилось кладбище мертвых отчетов. Он с опаской, будто боясь, что ящик его укусит, потянул за ручку.

Ящик со скрипом выдвинулся.

Внутри, под стопкой бумаг с надписью «Анализ логистических издержек…», лежал его собственный, персональный, сторублевый артефакт. Темный, иссиня-черный, с едва заметными багровыми прожилками. Он казался абсолютно спокойным. Но Алексей теперь знал, что это спокойствие – лишь видимость. Внутри этого камня спал хаос. И он, Алексей Лебедев, умудрился его разбудить.

Он понял, что камень ни в коем случае нельзя оставлять здесь. В офисе. Где одно неверное слово, одна шальная мысль может превратить кулер в ледник, а кофейный аппарат – в вулкан.

Сегодня вечером ему предстоял очень серьезный разговор. С самим собой. И с куском черного, теплого камня, который только что перевернул его мир с ног на голову.

Глава 3: Экстренное совещание в однушке

Пятничный вечер в квартире Алексея редко отличался разнообразием. Обычно это был диван, пицца из коробки и какой-нибудь сериал, который можно было смотреть вполуха. Но сегодня все было иначе. Сегодня в его однокомнатном царстве проходило «экстренное совещание государственной важности», как он сам его назвал в общем чате.

Атмосфера была напряженной. На журнальном столике, между двумя коробками с остывающей пиццей и батареей бутылок с пивом, лежал главный виновник торжества. Каменное яйцо. Под светом люстры оно выглядело зловеще и притягивало взгляды, как черная дыра.

Сам Алексей мерил шагами комнату от окна до двери, напоминая тигра в клетке. Его три лучших друга, составлявшие весь его социальный круг, реагировали на ситуацию по-разному, в полном соответствии со своими характерами.

Владимир Семенов, менеджер по продажам и прирожденный лидер в своей собственной вселенной, развалился в единственном кресле с видом генерала, изучающего карту перед решающей битвой. Он излучал непоколебимую уверенность в том, что любая проблема, даже магическая, решаема. Главное – правильный план и решительность.

Петр Гончаров, финансовый аналитик и педант до мозга костей, сидел на жестком кухонном стуле, который он сам притащил в комнату. Перед ним на коленях лежал блокнот в клеточку и ручка. Он уже успел набросать несколько диаграмм и пару графиков. Для него это была не магия, а «неизученное физическое явление с высоким коэффициентом непредсказуемости», которое требовало систематизации и анализа.

И, наконец, Денис Ковалев, вечный оптимист и авантюрист, работавший в сфере ивент-менеджмента. Он сидел на полу, скрестив ноги, и с детским восторгом разглядывал артефакт, готовый к любым приключениям. Для него это был не кризис, а самое крутое событие в их скучной жизни.

– …и вот, я говорю вам, – в очередной раз начал Алексей, остановившись посреди комнаты и драматично указав на камень. – Эта штука. Она… делает вещи. Странные вещи. По моему приказу. Ну, или не совсем по приказу. Скорее, по моему чиху.

Владимир отхлебнул пива и авторитетно заявил:

– Так, Леха, без паники. Я все обдумал. Любую проблему можно решить, если подойти к ней с холодной головой и правильным инструментом. У меня есть план. Нам нужен молоток потяжелее. И, желательно, наковальня. Один точный, выверенный удар – и проблема решена! Вернем эту гальку в ее первозданное, безопасное состояние.

Петр поморщился, как от зубной боли.

– Нерационально, – отрезал он, не отрываясь от блокнота. – Мы рискуем уничтожить уникальный образец, не изучив его свойства. Это антинаучный подход. Я предлагаю действовать системно. Составить график наблюдений. Записывать каждое твое случайно или намеренно произнесенное слово, время суток, фазу луны, геомагнитную обстановку и твое эмоциональное состояние по десятибалльной шкале. Через месяц-другой мы выявим закономерность и сможем составить инструкцию по эксплуатации.

Денис, слушавший их с тоской, не выдержал.

– Парни, вы такие скучные! – воскликнул он. – Молоток, график… Леха, это же круто! У тебя есть настоящая магия! Ты теперь как Гэндальф! Или как Доктор Стрэндж! Давай что-нибудь взорвем? Ну, пожалуйста! Хотя бы маленькое! Вон ту подушку на диване!

Алексей посмотрел на своих друзей. Лидер, готовый все разбить. Аналитик, готовый все записать. И авантюрист, готовый все взорвать. Он почувствовал, как к его панике примешивается легкое отчаяние. Кажется, его группа поддержки была не менее хаотичной, чем его магия.

– Вы не понимаете, – простонал Алексей, хватаясь за голову. – Это не шутки. Я сегодня на работе заморозил струю кипятка. На глазах у Светки из бухгалтерии. Мне пришлось врать про "крио-кофе".

Друзья переглянулись. В их глазах читалось разное. Владимир смотрел с долей скепсиса, как будто Алексей рассказывал анекдот. Петр нахмурился, явно пытаясь вписать "крио-кофе" в свою научную картину мира. И только Денис сиял, как новогодняя елка.

– Крио-кофе! Леха, ты гений! – восхищенно выдохнул он. – Это же надо было придумать! А покажи еще что-нибудь! Ну давай!

Алексей почувствовал себя фокусником-неудачником на детском утреннике, которого просят показать еще один трюк после того, как из шляпы вместо кролика выпала дохлая ворона. Он понимал, что слова не убедят их. Нужна была демонстрация. Наглядное пособие по его персональному апокалипсису.

– Хорошо, – вздохнул он, чувствуя себя как на экзамене. – Только… давайте что-то простое. Чтобы ничего не загорелось и не взорвалось.

Он оглядел комнату в поисках подходящего реквизита. Его взгляд упал на пустую картонную коробку из-под пиццы, сиротливо лежавшую на полу. Идеально. Она была легкой, неопасной и, что самое главное, несъедобной.

– Смотрите, – сказал он, подбирая коробку. – Я попробую ее… поднять в воздух. Просто чтобы она зависла.

Он поставил коробку на журнальный столик, прямо рядом с артефактом. Сделал глубокий вдох, вытянул руку и попытался сосредоточиться. В голове проносились обрывки заклинаний из фильмов и игр. Какое выбрать?

– Левиоса! – выпалил он первое, что пришло на ум, чувствуя себя немного глупо.

Все трое его друзей наклонились вперед, уставившись на коробку. Прошла секунда. Две. Пять.

Коробка стояла на месте, неподвижная и вызывающе картонная.

– М-да, – протянул Владимир. – Не густо. Лех, может, молоток все-таки?

– Погоди, – вмешался Петр. – Возможно, дело в неверной вербальной формуле. "Левиоса" – это производное от латинского "levis", легкий. Но объект уже легкий. Возможно, нужна команда, направленная на преодоление гравитации. Например, "Антигравитацио"…

Договорить он не успел.

Потому что магия все-таки сработала. Но, как обычно, с творческим подходом. Артефакт на столе едва заметно потеплел. Коробка из-под пиццы не взлетела.

Вместо этого ожила еда.

Первым дрогнул недоеденный кусок пепперони, оставшийся в коробке. Его края из расплавленного сыра вытянулись, превратившись в коротенькие, кривоватые ножки. Кусок пиццы неуклюже перевернулся, встал на эти сырные конечности и, покачиваясь, сделал первый, пробный шаг по столу. Затем второй. За ним ожил второй кусок, с грибами. И третий. Через несколько секунд по журнальному столику, тяжело переваливаясь, уже маршировал небольшой отряд пиццы.

Но это было только начало. Из полупустой миски, как попкорн на сковородке, начали выпрыгивать чипсы. Они подпрыгивали на пару сантиметров и с хрустом падали обратно. Несколько оливок, выкатившись из банки, заскакали по столу, как черные резиновые мячики. Горстка соленых орешков, рассыпанная по столу, вдруг начала собираться в маленькие кучки, словно муравьи, строящие свои холмики.

В комнате повисла ошарашенная тишина, нарушаемая только тихим шлеп-шлеп-шлеп марширующей пиццы и хрустом подпрыгивающих чипсов.

Первым опомнился Денис. Он не просто засмеялся. Он захохотал, запрокинув голову и хлопая себя по коленям.

– Леха! Это лучшее, что я видел в жизни! – кричал он, давясь от смеха. – Это же… это же "Атака закусок"! Снимай скорее на телефон, это соберет миллион просмотров!

Петр, напротив, не смеялся. Он с лихорадочным блеском в глазах выхватил свой блокнот и начал строчить с бешеной скоростью, бормоча себе под нос.

– Невероятно… Примечание: воздействие исключительно на органические пищевые продукты. Телекинез не подтвержден, но подтверждена спонтанная анимация неодушевленных… нет, ранее одушевленных, а теперь термически обработанных… съедобных предметов. Необходимо проверить реакцию на сырые овощи. Алексей, у тебя есть морковка?

Владимир же смотрел на происходящее с совершенно серьезным лицом. Он не видел в этом ничего смешного. Он видел нарушение порядка. Он проследил взглядом за марширующим куском пиццы, который как раз приблизился к краю стола, и вынес свой вердикт.

– Так. Понятно. План "Б". Нам нужен огнемет.

Алексей в отчаянии опустился на диван и закрыл лицо руками. Он хотел доказать друзьям, что его проблема серьезна, что ему страшно. А вместо этого он устроил кукольный театр из еды. Его дар был не просто опасным. Он был унизительно абсурдным.

Марширующая пицца, добравшись до края стола, не остановилась. Она храбро шагнула в пропасть и с мягким шлепком приземлилась на ковер, оставив на нем жирное пятно. За ней последовала вторая.

– Они идут в атаку! – радостно завопил Денис. – Леха, командуй своей армией! Захватим мир! Начнем с кухни

– Прекратить! – в отчаянии выкрикнул Алексей. – Я приказываю вам, стоять на месте!

Но армия закусок его не слушалась. Они не были его армией. Они были армией чистого, незамутненного абсурда, порожденного его неудачным заклинанием. Куски пиццы продолжали свое неумолимое наступление на ковер, подпрыгивающие чипсы устроили в своей миске настоящее диско, а оливки катались по столу, вычерчивая сложные, хаотичные узоры.

– Видишь? – с нажимом сказал Владимир, указывая на жирное пятно от пиццы. – Оно не слушается тебя. Это неконтролируемая агрессия. Мы должны действовать решительно, пока они не добрались до холодильника.

Игнорируя протестующие возгласы Петра, который требовал не трогать «ценные экспериментальные образцы», Владимир решил взять дело в свои руки. Он подался вперед и, как коршун, схватил со стола каменное яйцо.

– Все, хватит этих игрушек, – решительно заявил он, вставая. – Это надо прекратить. Раз и навсегда.

Артефакт в его руке казался чужеродным предметом. Тепло, которое чувствовал Алексей, Владимир, похоже, не ощущал. Он держал его, как обычный булыжник, который собирался куда-то зашвырнуть.

– Вова, не надо! Положи! – взмолился Алексей, вскакивая с дивана. – Ты не знаешь, что ты делаешь!

– Наоборот, я отлично знаю! – с непоколебимой уверенностью ответил Владимир. – С хаосом нужно бороться его же методами. Нужна шоковая терапия.

Он вскинул руку с камнем, словно собирался метнуть гранату, и громогласно выкрикнул первое, что пришло ему в голову из самых страшных и могущественных заклинаний, которые он знал.

– Авада Кедавра!

На секунду в комнате воцарилась абсолютная тишина. Даже чипсы перестали подпрыгивать. Пицца замерла на полпути. Все трое, Алексей, Петр и Денис, с ужасом уставились на Владимира.

И в эту секунду тишины в квартире погас свет.

Полная, непроглядная тьма. А потом каменное яйцо в руке Владимира вспыхнуло зловещим, багровым светом, озарив комнату и перекошенные от ужаса лица.

Но из артефакта вырвалось не смертельное проклятие. Из него не ударил зеленый луч. Из него, с тихим, шелестящим звуком, вырвались мыши.

Сотни маленьких, полупрозрачных, светящихся призрачных мышей.

Они хлынули из камня нескончаемым потоком, как дым из бутылки. Они не бежали по полу. Они летали по воздуху, проносясь по комнате, игнорируя законы физики. Они проходили сквозь стены, не оставляя следов. Они пролетали сквозь мебель, сквозь тела оцепеневших друзей. Каждая мышь, проходя насквозь, оставляла за собой странное, леденящее ощущение щекотки, от которого волосы вставали дыбом. Они не пищали. Они хихикали. Тихим, переливчатым, потусторонним смехом.

Первым закричал Денис, пытаясь отмахнуться от пролетающей сквозь его голову стайки.

– А-а-а! Щекотно! И холодно!

За ним вскрикнул Петр, когда одна из самых наглых мышей спикировала в его открытый ноутбук. На экране на мгновение появился череп с костями, а затем обои рабочего стола сменились на гифку с танцующим хомяком в сомбреро.

Владимир, виновник торжества, застыл с открытым ртом и вытянутой рукой, из которой продолжали вылетать хихикающие грызуны. Он уронил артефакт. Камень с глухим стуком упал на ковер, но поток мышей не иссякал.

Алексей, парализованный смесью ужаса и абсурда, мог только смотреть, как его квартира превращается в филиал призрачного зоопарка. Одна стайка мышей обнаружила марширующую пиццу и, окружив ее, принялась водить хоровод. Другая – забралась в коробку и начала дирижировать прыжками чипсов, превратив их хаотичное подскакивание в синхронный танец.

Именно в разгар этого безумия, когда хихиканье мышей, крики друзей и музыка танцующего хомяка слились в единую какофонию, в дверь громко и властно постучали.

Тук-тук-тук.

Все замерли. Даже мыши, казалось, притихли. Стук был настойчивым, требовательным, совершенно не вписывающимся в царивший хаос.

Стук повторился, на этот раз сильнее.

Тук-тук-ТУК.

А затем из-за двери раздался спокойный, хорошо поставленный, но совершенно незнакомый мужской голос. Голос, в котором не было ни капли удивления, а лишь стальная, ледяная уверенность.

– Алексей Олегович Лебедев? Откройте, пожалуйста. У нас с вами наметился очень серьезный разговор о нарушении магического континуума и нелицензированном использовании призрачной фауны.

Глава 4: Незваный гость и правила игры

Стук в дверь прозвучал как удар гонга, мгновенно оборвавший какофонию. Хихикающие призрачные мыши замерли в воздухе, словно им нажали на паузу. Владимир перестал размахивать руками, Петр застыл с выражением ужаса, глядя на танцующего хомяка на своем ноутбуке, а Денис, который как раз пытался поймать одну из мышей в пустую бутылку из-под пива, замер в нелепой позе. Все взгляды устремились на входную дверь.

В голове у Алексея пронесся вихрь предположений, одно другого хуже. Соседи, вызвали полицию из-за шума? Коллекторы, перепутавшие квартиру? Свидетели Иеговы, выбравшие самый неподходящий момент в истории человечества?

Но голос за дверью не был похож ни на один из этих вариантов. Он был слишком спокойным. Слишком… авторитетным. В нем слышалась сталь, привычка повелевать и полное отсутствие сомнений.

– Алексей Олегович Лебедев? – повторил голос, и на этот раз в нем прозвучали нотки нетерпения. – Я знаю, что вы дома. Я чувствую запах призрачной эктоплазмы и пережаренной пепперони. Будьте любезны, откройте.