Не колдуй в офисе!

Денис Ромашин

Не колдуй в офисе!

Глава 1: Камень в стоячей воде

Понедельник в «ПромСтальКонсалтинге» всегда пах одинаково: смесью вчерашнего кофе, пыли из вентиляции и тихой, почти осязаемой безысходности. Для Алексея Лебедева, магистрата отдела аналитики (хотя слово «магистрат» здесь звучало так же нелепо, как «космонавт» в коровнике), этот аромат был парфюмом его жизни. Он сидел в своей ячейке серого офисного улья, и его мир сузился до девятнадцати дюймов гудящего монитора.

Гудел, кстати, не только монитор. Гудело всё. Гудели системные блоки, гудели лампы дневного света, но громче всего гудел Игорь Петрович из соседнего «отсека». Он пил чай. Этот процесс, для большинства людей обыденный и тихий, у Игоря Петровича превращался в симфонию хлюпанья, причмокивания и оглушительных глотков, способных, казалось, всосать всю влагу в радиусе трех метров. На его кружке, как вечный укор всему сущему, красовалась надпись: «Лучшему бухгалтеру». Этот звук был саундтреком рутины Алексея.

На экране Алексея царствовал Excel. Бесконечные столбцы цифр, которые нужно было свести в один, еще более грандиозный и бессмысленный отчет. Рука, сжимавшая мышь, двигалась сама по себе, механически, словно принадлежала не ему, а офисному планктонному киборгу модели «АЛ-30». Взгляд остекленел.

«Понедельник. Отчет о квартальных показателях рентабельности поставок метизов, – проносилось в голове Алексея, как заевшая пластинка. – Вторник. Сводка по отчету. Среда. Презентация по сводке. Четверг. Обсуждение презентации по сводке. Пятница. Подготовка к отчету на следующий понедельник. Моя жизнь – это рекурсия уныния. Замкнутый круг ада, спроектированный садистом с дипломом MBA».

Единственным проявлением бунта, маленьким островком непокорности в этом океане серости, была заставка на рабочем столе. Величественный черный дракон с багровыми глазами парил над заснеженными горными пиками. Алексей иногда сворачивал все окна, просто чтобы посмотреть на него. Вот бы сейчас не в этот отчет, а в пещеру к тому дракону. Там хотя бы было бы понятно, за что умирать. Дракон – это честно. А отчет о рентабельности метизов – это коварный, медленный убийца души, который даже не скрывает своих намерений.

Движимый внезапным импульсом, он быстро щелкнул по закладке в браузере. «Топ-10 самых ожидаемых фэнтези-игр 2025 года». Он успел пробежать глазами только первый заголовок, как тень накрыла его стол. Холодная, тяжелая тень, от которой волосы на затылке вставали дыбом. Алексей с молниеносной скоростью, которой позавидовал бы и тот самый дракон, нажал Alt+Tab. На экране снова воцарился Excel.

Мимо, не сбавляя шага, проследовал начальник отдела, Андрей Викторович. Он ничего не сказал. Он просто бросил на Алексея свой фирменный взгляд – смесь усталости, презрения и вселенской скорби. В этом взгляде читалось: «Я знаю, чем ты занимался, Лебедев. Я знаю, что ты – бесполезное звено в этой пищевой цепи. И я знаю, что ты знаешь, что я знаю».

Сердце колотилось, как пойманная в силки птица. Пронесло. Алексей выдохнул и понял, что ему жизненно необходим кофе. Это была единственная легальная форма допинга, позволявшая дожить до обеда.

Путь к кофейному аппарату был коротким, но полным опасностей. Нужно было миновать Ольгу из отдела продаж, которая обязательно попыталась бы втянуть его в разговор о своем коте, и обогнуть стол стажера Дениса, вечно заваленный крошками от печенья. Миссия была выполнена успешно. С дымящейся чашкой в руках он двинулся в обратный путь.

И тут это случилось.

Нога зацепилась за предательски высунутый из-под стола кабель. Алексей качнулся, пытаясь удержать равновесие. Мир на мгновение накренился, и одна-единственная капля цвета горького шоколада сорвалась с края чашки. Она летела, словно в замедленной съемке, и приземлилась точно в центр титульного листа того самого, главного отчета, который он мучил все утро.

На белоснежной бумаге, рядом с аккуратно напечатанным «Отчет о динамике квартальных показателей…», расплылось уродливое коричневое пятно.

Паника.

Первой мыслью было – смахнуть. Он инстинктивно дернул рукавом серого пиджака. Пятно не исчезло. Оно размазалось, превратившись в нечто, похожее на абстрактную картину под названием «Крах карьеры».

– Черт, черт, черт, – зашептал Алексей, озираясь по сторонам.

Коллеги, до этого погруженные в свои мониторы, как сурикаты, подняли головы. По офису пронесся шепоток. Каждый такой момент был для них маленьким развлечением, отдушиной в монотонном дне. Алексей чувствовал себя гладиатором на арене, вот только вместо львов на него смотрели десятки пар любопытных глаз.

Он бросился к своему столу и выхватил салфетку. Салфетки в «ПромСтальКонсалтинге» закупались по принципу «чем дешевле, тем лучше». При соприкосновении с влагой она мгновенно распалась на волокна, оставив на документе омерзительные белые катышки, смешанные с кофе. Стало только хуже.

Теперь отчет выглядел так, будто на него чихнул больной гриппом великан, предварительно выпив эспрессо.

В отчаянии Алексей схватил лист и принялся на него дуть, выпучив глаза. Это, разумеется, не помогло, но зато придало его виду окончательное сходство с безумцем. Шепот за спиной усилился. Ему казалось, он слышит смешки. Катастрофа разрасталась в геометрической прогрессии. Маленькая капля кофе превратилась в экзистенциальную трагедию всеофисного масштаба.

Именно в этот момент прозвенел спасительный, как музыка ангелов, сигнал – обеденный перерыв.

Люди вокруг зашевелились, захлопали крышками контейнеров, зашуршали пакетами. Алексей, бросив на испорченный документ взгляд, полный ненависти, сунул его под стопку других бумаг. Похоронен до лучших времен. Он встал, чувствуя себя выжатым, униженным и абсолютно разбитым. Впереди был час свободы. Шестьдесят минут, чтобы забыть о кофейном апокалипсисе и своей ничтожности.

Вывалившись из стеклянных вращающихся дверей офисного центра, Алексей на мгновение ослеп. Полуденное солнце, отражаясь от бетона и стекла, било по глазам безжалостно. Он поправил галстук, который внезапно показался ему удавкой, и побрел по тротуару. Воздух, раскаленный и пропитанный выхлопными газами, не приносил облегчения. Он лишь подчеркивал стерильность и безжизненность этого мира – мира прямых углов, полированного гранита и людей в одинаковых костюмах.

Его тело, подчиняясь многолетней привычке, само несло его в сторону кафе «Уют». Это название было верхом цинизма. Никакого уюта там не было и в помине. Были лишь пластиковые столы, липкие от соевого соуса, и гул десятков жующих ртов.

Он завернул за угол и остановился как вкопанный. Перед входом в «Уют» извивалась серая, уныло-податливая змея очереди – хвост из таких же, как он, офисных клерков, выбравшихся на часовую передышку из своих клеток. Он узнавал лица: вот мрачный сисадмин, вот вечно хихикающие девушки из бухгалтерии, вот тот самый стажер Денис, уже уплетающий какой-то батончик. Все они стояли с одинаково покорными выражениями на лицах, готовые обменять 450 рублей на порцию гарантированного гастрита.

«И там будет та же бизнес-котлета, – с тоской подумал Алексей, – упругая, как резиновый мячик для собаки. То же водянистое пюре из порошка. И тот же компот из сухофруктов, вкус которого напоминает о тщетности бытия. А потом – те же разговоры… ипотека, кредит на машину, новый сериал, котик Ольги, который опять нагадил в тапки…»

Его взгляд скользнул мимо очереди и зацепился за то, чего он раньше либо не замечал, либо сознательно игнорировал. Неприметная щель между двумя зданиями – старым, дореволюционной постройки, и уродливой бетонной коробкой из восьмидесятых. Узкий переулок, вымощенный щербатой брусчаткой, зиял, как темный рот, как портал в другое, забытое измерение. Он манил тишиной и неизвестностью.

Одна нога Алексея уже привычно шагнула в сторону «Уюта». Но вторая… вторая взбунтовалась. Она замерла на месте, отказываясь следовать по проторенной дорожке. В его голове, впервые за долгие месяцы, развернулась настоящая битва.

Разум (голосом начальника Андрея Викторовича): «Лебедев, не валяй дурака. Поешь и возвращайся к отчету. У тебя дедлайн».

Душа (тихим, почти забытым голосом): «А что, если?..»

Разум: «Что "если"? Там грязно. И, возможно, опасно. Ты потеряешь время».

Душа: «Я теряю не время. Я теряю жизнь. Каждый день. С каждой котлетой».

Алексей стоял на развилке, и это была самая важная развилка в его жизни за последние лет пять. Слева – знакомый, предсказуемый путь к теплой, но безвкусной пище. Справа – темный, неизвестный переулок. Великий Котлетный Бунт назревал в душе одного маленького клерка.

«Что самое страшное может случиться? – лихорадочно соображал он. – Нападут гопники? В 2025 году, в центре города, в обеденный перерыв? Маловероятно. Потеряюсь? У меня в кармане телефон с навигатором. Пропущу обед? Господи, да это будет не потеря, а приобретение!»

Решение пришло внезапно. Оно было иррациональным, глупым и совершенно нелогичным. И оттого – абсолютно правильным.

Сделав глубокий вдох, словно собираясь прыгнуть с обрыва в ледяную воду, Алексей решительно свернул в переулок.

Он сделал это. Он сошел с рельсов.

Мгновенно мир изменился. Рев проспекта стих, сменившись гулким эхом его собственных шагов. Воздух здесь был другим – прохладным и плотным. Пахло пылью, сыростью старого кирпича и чем-то неуловимо древним. Историей. Стены домов, покрытые трещинами, словно морщинами на лице старика, нависали над ним. Где-то наверху ворковали голуби. Далекий звон трамвая доносился сюда приглушенно, будто из другого мира.

Алексей шел, с любопытством разглядывая детали: кованую решетку на окне первого этажа, водосточную трубу, покрытую зеленой патиной, дикий виноград, оплетавший облупившуюся стену. Он почувствовал себя не клерком, сбежавшим от котлеты, а первооткрывателем, археологом, исследующим руины забытой цивилизации.

И когда он уже решил, что переулок – это просто сквозной проход на другую улицу, он увидел ее. В глубине, чуть в стороне от основной тропы, притаилась дверь темного дуба с потускневшей латунной ручкой. А над ней – выцветшая от времени деревянная вывеска, которую почти полностью скрывали листья дикого винограда. Аккуратными, хоть и облупившимися, буквами на ней было выведено: «Лавка "Второе Дыхание"».

Алексей толкнул тяжелую дубовую дверь. Вместо электронного писка или резкого звонка, над головой меланхолично звякнул маленький латунный колокольчик. Звук был тихим, немного печальным, и тут же утонул в густой, почти осязаемой тишине. Дверь за ним закрылась с мягким стуком, отрезая шум и зной улицы. Он оказался в другом мире.

Его окутал запах. Плотный, многослойный аромат старого дерева, пчелиного воска, пыли веков и едва уловимой нотки сухих трав. Запах спящих историй и остановленного времени. Лавка представляла собой лабиринт из забытых вещей. Свет сюда проникал лишь через два высоких, пыльных окна, и в его тусклых лучах танцевали мириады пылинок, словно крошечные духи этого места.

Тикали часы. Десятки часов. Настенные с кукушками, напольные в резных деревянных корпусах, маленькие каминные под стеклянными колпаками. Их тиканье не сливалось в какофонию, а создавало единый, убаюкивающий ритм, похожее на сердцебиение самого времени.

За высоким прилавком, заваленным старыми газетами и какими-то медными деталями, сидел старик. Седой, в толстых очках с линзами, как донышки бутылок, он был полностью поглощен своим занятием. Он не читал древний фолиант и не полировал магический кристалл. Он разгадывал кроссворд в помятой газете, сосредоточенно грызя кончик карандаша.

Это и был хозяин лавки, Прохор Игнатьевич. Он лениво поднял глаза на Алексея, скользнул по нему безразличным взглядом поверх очков и снова уткнулся в свое занятие. «Добро пожаловать» не прозвучало, но и «Чего надо?» – тоже. Полное, вселенское безразличие.

Для Алексея это было даже к лучшему. Он почувствовал себя невидимкой, вольным сталкером в зоне, полной артефактов. Он двинулся вглубь лавки, лавируя между стеллажами. В его офисе вещи были мертвы – степлер был просто степлером, папка – просто папкой. Здесь же каждый предмет, казалось, дышал. Вот старый глобус с изображением несуществующих континентов. Вот медный секстант, которым какой-то капитан когда-то искал свой путь по звездам. Вот стопка книг в потрескавшихся кожаных переплетах, от которых пахло тайной.

Он бродил, как во сне, прикасаясь кончиками пальцев к холодным поверхностям. Он чувствовал себя Индианой Джонсом, который вместо храма с ловушками попал на склад реквизита. Но ничего не «цепляло». Все это было чужой историей, красивой, но не его.

И вот тогда, в самом дальнем и пыльном углу, среди ржавых подсвечников, старых чернильниц и одинокой фарфоровой кукольной головы, он увидел его.

Это был камень.

Он лежал на куске бархата, который от времени выцвел до неопределенного серо-лилового цвета. Гладкий, иссиня-черный, размером с крупное гусиное яйцо. По его идеальной поверхности змеились едва заметные багровые прожилки, похожие на застывшие вены. Камень казался невероятно плотным, тяжелым, он словно втягивал в себя свет.

Алексей, сам не зная почему, протянул руку и взял его.

Ладонь обожгло неожиданное тепло. Не тепло нагретого на солнце предмета, а живое, органическое тепло, которое, казалось, исходило изнутри. Камень был тяжелее, чем выглядел, и идеально ложился в руку. Алексей сжал пальцы и почувствовал, как по ладони разливается слабая, едва ощутимая пульсация. Словно он держал в руках сердце спящего существа.

Все звуки в лавке – тиканье часов, шелест газеты за прилавком, его собственное дыхание – исчезли. Остался только он и этот странный, теплый, пульсирующий камень.

– Простите, а что это за камень? – голос прозвучал хрипло, как будто он не говорил несколько дней.

Прохор Игнатьевич нехотя оторвался от кроссворда.

– А, эта штуковина… – он неопределенно махнул рукой. – Да кто ж ее знает. Прадед мой где-то нашел, говорил – с неба упала. Безделушка. Ни на что не похожа.

– Он теплый… – прошептал Алексей, не в силах оторвать взгляд от багровых прожилок. Он искал подтверждения, знака, что он не сошел с ума.

Хозяин лавки пожал плечами, сокрушив все надежды на мистику одним ударом беспощадной логики.

– Может, от лампы нагрелся. Вон, над ним висит.

Алексей поднял глаза. Действительно, прямо над полкой висела тусклая лампочка Ильича. Разочарование было таким острым, что он чуть не выронил камень. Конечно. Лампа. Какая магия, Лебедев? Ты просто офисный идиот, восхитившийся нагретой галькой.

– Забирай за сотню, если нравится, – буднично добавил Прохор Игнатьевич. – Место только занимает.

Сто рублей. Смешные деньги. Сумма, которую он легко мог бы потратить на бесполезную подписку в телефоне или пачку дорогого печенья к чаю. Очередная мелкая, бессмысленная трата против… шанса на чудо? Разум кричал: «Положи на место и уходи! Тебе еще отчет по метизам перепечатывать!» Но что-то внутри, тот самый мальчишка, который мечтал о драконах, взмолилось: «Возьми! Это оно! Это твой шанс!»

Пульсация в ладони как будто усилилась.

Не говоря ни слова, Алексей полез во внутренний карман пиджака и достал смятую сторублевую купюру. Он протянул ее старику.

Тот небрежно сгреб деньги, сунул их в ящик кассы и тут же вернулся к своему главному делу.

– Так… Семь по вертикали: «Древнегреческий философ, отравленный цикутой». Пять букв… Сократ, что ли? Точно, Сократ.

Алексей, крепко сжимая в руке свою теплую, тяжелую тайну, попятился к выходу. Колокольчик звякнул ему на прощание. Дверь закрылась, и он снова оказался на залитой солнцем улице. Мир вокруг ничуть не изменился. Но Алексей Лебедев уже был другим.

Алексей шел обратно по раскаленному асфальту, но не чувствовал ни жары, ни вони выхлопных газов. Весь его мир сосредоточился в правом кармане брюк, где лежал гладкий, тяжелый камень. Он прижимался к бедру, и сквозь тонкую ткань Алексей ощущал его живое, необъяснимое тепло. Это было не просто обладание вещью. Это было обладание тайной. Маленький, но увесистый секрет в мире, где все было на виду, регламентировано и учтено.

Он прошел через вращающиеся двери, и реальность ударила по нему с новой силой. Стерильный холод кондиционированного воздуха, гул компьютеров, запах офисной пыли. И, конечно, звук. Едва он вошел в свой отдел, как его уши уловили знакомую симфонию – Игорь Петрович снова пил чай. Громкое, булькающее хлюпанье. Раньше этот звук был просто фоновым шумом, частью унылого пейзажа. Теперь, после почти абсолютной тишины антикварной лавки, он резал слух, как скрежет пенопласта по стеклу.

Он опустился в свое кресло. Оно привычно скрипнуло. На столе его ждал верный враг – кофейное пятно на отчете, уже высохшее и сморщившее бумагу. Призрак утреннего унижения. Но сейчас это казалось такой мелочью. Незначительной кляксой на полях грандиозного события.

Его рука сама собой скользнула в карман. Пальцы сомкнулись на гладкой, теплой поверхности. Нужно было его спрятать. Тайна не может лежать в кармане, где ее случайно может нащупать чужая рука или увидеть любопытный взгляд.

Оглядевшись, словно заправский шпион, Алексей убедился, что все поглощены своими мониторами. Андрей Викторович ушел на совещание. Ольга из отдела продаж увлеченно рассказывала кому-то по телефону о своем коте. Игорь Петрович допил чай и теперь оглушительно хрустел сушкой. Момент настал.

Он быстро, но аккуратно извлек камень из кармана и на мгновение замер, держа его в ладони под столом. Здесь, под безжалостными люминесцентными лампами, камень не потерял своей странности. Иссиня-черная глубина, казалось, поглощала свет, а багровые прожилки мерцали, как далекие зарницы. Пульсация не прекратилась. Или это просто колотилось его собственное сердце?

Алексей выдвинул верхний ящик своего стола. Царство канцелярского хаоса. Скрепки, высохшие маркеры, моток скотча, старые визитки. Не то. Слишком на виду. Он выдвинул нижний, самый глубокий ящик. Кладбище мертвых проектов. Здесь покоились толстые папки с прошлогодними и позапрошлогодними отчетами, которые никто никогда больше не откроет. Идеальное место.

Он бережно отодвинул стопку бумаг с заголовком «Анализ логистических издержек за 3-й квартал 2023 г.», положил камень на самое дно и прикрыл его бумажным саваном. Задвинул ящик. Все. Тайна была надежно укрыта.

Он откинулся на спинку кресла и выдохнул.

«Идиот, – сказал ему внутренний голос, до боли знакомый голос его собственного здравомыслия. – Ты потратил сто рублей на камень. Камень, Лебедев. Тебе тридцать лет, у тебя ипотека и отчет по метизам, а ты покупаешь камни».

Он ждал привычного укола стыда, ощущения собственной глупости. Но его не было. Вместо этого в груди разливалось странное, незнакомое чувство. Гордость? Удовлетворение?

«Но почему-то… я не чувствую себя идиотом, – мысленно ответил он сам себе. – Я впервые за много лет сделал что-то… нелогичное. Неправильное. Что-то, чего от меня никто не ждал. Как будто я сделал что-то настоящее. Что-то для себя».

Это было не бегство от реальности. Это был акт утверждения своей воли посреди мира, где у него не было никакой воли.

Алексей развернулся к монитору и снова открыл файл Excel. Цифры, графики, формулы. Серая сетка таблицы смотрела на него, как и пятьдесят минут назад. Работа ждала. Рутина пыталась вновь затянуть его в свое болото.

Но что-то изменилось. Теперь под его рукой, всего в паре сантиметров, в темном ящике, лежало нечто иное. Теплое, пульсирующее, непостижимое. Он не знал, что это такое. Он не знал, зачем оно ему. Но он точно знал, что оно там есть.

Его пальцы зависли над клавиатурой, но мысли были не здесь. Они были там, внизу, в ящике стола. Он чувствовал присутствие камня, как чувствуют спящий вулкан. Он еще не знал, что только что добровольно заложил тикающую магическую бомбу в самый центр своего упорядоченного и до тошноты предсказуемого мира. И таймер уже был запущен.

Глава 2: Когда кофе замерзает

Рутина – хищник терпеливый. Она не нападает сразу. Она позволяет своей жертве немного побегать, почувствовать вкус свободы, а потом, когда та расслабится и решит, что опасность миновала, мягко, но неотвратимо набрасывает на нее свою серую, удушающую сеть.

Вечер вторника был триумфом рутины. Великий бунтарь и покупатель загадочных артефактов, Алексей Лебедев, вернулся в свою однокомнатную крепость одиночества. Чувство приключения, пьянившее его вчера, выветрилось, оставив после себя лишь легкое похмелье в виде смутного стыда за собственную импульсивность.

Он проделал стандартный ритуал вечернего холостяка: сбросил ботинки, повесил пиджак на спинку стула и запустил в микроволновку пачку пельменей «Сибирская Корона». Пронзительный писк возвестил о готовности ужина. С тарелкой, полной разварившихся мучных комков, он уселся на диван перед телевизором. Там какой-то суровый детектив с лицом кирпича в очередной раз ловил какого-то маньяка. Гул фоновой стрельбы и сирен был привычной колыбельной для его уставшего мозга.

Рутина победила.

Он механически подцеплял вилкой пельмени, чувствуя их пресный, пластиковый привкус. Вчера он был искателем сокровищ. Сегодня он снова был просто Алексеем, поедающим пельмени под сериал. Пропасть между этими двумя состояниями была унизительной.

Машинально он сунул руку в карман пиджака, висевшего на стуле. Пальцы наткнулись на знакомую гладкую, тяжелую поверхность. Он извлек каменное яйцо. В тусклом свете торшера оно казалось еще темнее, почти черным. Багровые прожилки были едва видны, как заснувшие вены. Камень был все еще теплым. Это было единственное, что отличало его от обычной гальки.

Он повертел его в руках, пытаясь разглядеть хоть что-то. Потайную кнопку? Микроскопическую надпись? Руну, видимую только в свете полной луны? Ничего. Гладкий, молчаливый, непроницаемый камень.

«И чего я, собственно, ожидал? – пронеслось в его голове. – Что он засветится и голографическая принцесса попросит спасти ее галактику? Что он расколется, и из него вылупится маленький дракон? Или, может, он покажет мне карту сокровищ на стене?»

Он усмехнулся. Фантазии – это одно, а реальность – это пельмени и ипотека. Камень был просто красивым сувениром. Дорогим, учитывая его бесполезность.

«Поставлю на полку рядом с кактусом, – решил он. – Кактус тоже молчаливый и немного странный. Будут два одиноких друга».

Он уже собирался положить камень на журнальный столик, но что-то его удержало. Последний, самый глупый тест. Просто чтобы закрыть гештальт. Он оглядел свою пустую квартиру, словно боясь, что кто-то его увидит, наклонился к камню и, чувствуя себя полным идиотом, почти беззвучно прошептал слово из своей любимой фэнтези-игры. Заклинание огня, которое его персонаж-маг произносил сотни раз.

– Игнитус.

Он сказал это и замер, ожидая… Ничего он не ожидал. И именно это он и получил.

Абсолютное, тотальное, оглушительное ничто.

Камень лежал в его ладони, теплый и совершенно инертный. Не вспыхнул. Не задымился. Даже не потеплел на долю градуса. Телевизионный детектив равнодушно произнес: «Он не мог уйти далеко». Алексей фыркнул. Еще как мог. Его здравый смысл, который вчера ненадолго отлучился, вернулся и теперь с укоризной смотрел на него.

Всё. Эксперимент окончен. Сказка не случилась.

С чувством горького разочарования, смешанного с облегчением, он положил камень на столик рядом с пультом и пустой тарелкой. Кусок породы. Просто кусок породы, за который он отдал сто рублей.

Он выключил телевизор, почистил зубы и залез под одеяло. Завтра снова на работу. Снова отчеты. Снова хлюпанье Игоря Петровича. Ничего не изменилось. Вчерашний день был лишь короткой аномалией, вспышкой, которая тут же погасла. И чем быстрее он это примет, тем лучше. С этой мыслью Алексей Лебедев провалился в серый, предсказуемый сон без сновидений.

Будильник на телефоне заверещал ровно в 7:00. Алексей, не открывая глаз, нащупал аппарат и смахнул назойливое уведомление. Еще пять минут. Пять минут блаженного небытия перед погружением в очередной день сурка. Эти пять минут были его единственной ежедневной роскошью.

Но сегодня сон не шел. В голове крутилась вчерашняя сцена. Он идиот. Идиот, шепчущий заклинания на камень. От этой мысли стало так неловко, что он сел на кровати и потер лицо руками. Нужно было срочно смыть с себя остатки этого позора.

Путь до кухни он проделал на автопилоте, как зомби, идущий на зов утреннего кофеина. Тело помнило каждое движение: шаг до холодильника, достать пакет молока, шаг к шкафчику, достать турку, шаг к раковине… Этот маршрут был вытоптан годами ежедневных повторений.

Он насыпал две ложки молотого кофе в медную турку, залил водой, плеснул немного молока и поставил на газовую плиту. Чиркнула зажигалка, и под туркой весело заплясал синий огонек. Все как всегда. Нормально. Предсказуемо.