Белка в колесе

– Помочь? – спросила я тихо.

Она взглянула на меня с таким животным страхом, что пришлось поспешно отступить.

Но однажды я попала и повыше. Разница – как между пивным ларьком и президентским приёмом: публика иная, разговоры другие. Ощущение, что попала в параллельный мир, где пахнет не потом и перегаром, а дорогим парфюмом и властью.

Занятия… Занятия были странно увлекательными. Наши «старшие товарищи» и приглашённые лекторы вещали о политике, трендах в искусстве, литературе, светской тусовке. Особый упор – на театр и кино. Суть нарратива проста: «Девочки, вы должны уметь блеснуть эрудицией в любой компании!» Сначала – лекция. Потом – разбиваемся на пары/тройки и… играем в светскую беседу. За нами наблюдала преподавательница, этакая гуру светских манер, и потом каждому на ушко шептала: «Тебе, милая, лучше играть скромную интеллектуалку» или «Твоя фишка лёгкая: чуть ироничная загадочность». На одном таком занятии про кино вещал Роман – начинающий режиссёр, весь в порыве и мечтах о «настоящем искусстве». Симпатичный, надо признать.

Но декабрь всё перевернул. Работы – вал: по два вечера плюс занятие. Три раза в неделю – это уже серьёзная нагрузка. На одной из киношных тусовок (своих девиц там хватало – мы были скорее фоном) я заметила Романа. Он пытался втереться в доверие к компании с парочкой известных физиономий – отшили. Потом подкатил к актрисе второго плана – та отвернулась с ледяным презрением. Он подошёл к стойке, хлопнул одну, вторую стопку коньяка… и поймал мой взгляд. Как раз заиграли танцы – он пригласил. И мы провели остаток вечера вместе: то танцуя, то вливаясь в разговоры каких-то компаний, то просто болтая. Он оказался отличным танцором, остроумным собеседником, явно начитанным. От предложения «прогуляться» и просьбы дать телефон я уклонилась. Вечер получился… приятным, причем неожиданно.

Перелом грянул после Нового года. На одной из предпраздничных тусовок Лариса поинтересовалась планами на январь:

– Не уезжаешь никуда?

– Нет, – ответила я. – Первые три недели – экзаменационная сессия у студентов, сижу на приёме.

– Нагрузка меньше?

– Да.

– Тогда предлагаю в январе занятия не раз, а два в неделю.

Я согласилась: куда деваться-то?

На следующий день звонок: Михаил, тот самый, что вёл у Ларисы хореографию и танцы на вечерах и лекции о балете, музыке, группах. Договорились о времени.

– Одежда – удобная, для движения.

Первое занятие было по танцам: отрабатывали конкретные стили. Но на следующее велели явиться в спортивной форме или принести с собой. Агентство, надо отдать должное, проблем с залами не испытывало: владельцы залов были заинтересованы в хороших отношениях с Ларисой, ведь часто именно она советовала заказчику, какой зал арендовать. Поэтому нас и пускали в залы, когда их не арендовали. Так и пошло в январе: танцы чередовались с уроками самообороны, плюс обычные «просветительские» посиделки. Вечеров было мало – один в неделю. Но я хорошо заработала в декабре! И главное: меня-таки перевели на более высокий уровень. Теперь за один вечер я получала почти свою месячную преподавательскую зарплату! Цифра действовала отрезвляюще, лучше любого аммиака.

Такой ритм, конечно, аукнулся дома. Дмитрий окончательно перебрался к друзьям. Контроль за Женькой ослаб: ужины полуфабрикатами, уроки без пригляда – её табель за полугодие стал для меня шоком… хорошим. Пятёрки по гуманитарным – ладно: тут я хоть как-то успевала её подтягивать по русскому, литературе и английскому. Но пятёрки по математике, информатике и твёрдые четвёрки по физике с химией? По нашей женской линии с точными науками всегда была война. Биология – понятно: бабушка (свекровь бывшая) – врач, могла помочь. Но математика? Неужто гены деда, моего отца-инженера, проснулись? Или… просто списала?

Используя моё замешательство и восторг, Женька, хитрая, как лисёнок, завела разговор о… компьютере. Вещь в те времена – роскошь запредельная. Сработало всё: мои наличные, перспектива их заработка, её внезапные успехи в точных науках и моё чувство вины за постоянные отлучки. «Инвестиция в образование!» – убеждала она. А я, глядя на её сияющие глаза, уже мысленно прикидывала, сколько ещё «вечеров» придётся отстоять за этот «образовательный» ящик с монитором.

Глава 2.3. Роман

Февраль. В институте начались занятия. Лариса намекала, что можно и вовсе завязать с преподаванием, но я до конца не решилась, хоть и перешла на полставки. Начальство скривилось, но перспектива потерять меня совсем оказалась убедительнее их недовольства. Я втянулась в новый ритм: продолжала грызть гранит светской культуры, оттачивала па и осваивала азы рукопашного боя на случай, если очередной «золотой клиент» вообразит себя Наполеоном. График с января не изменился: рабочих вечеров кот наплакал – один в неделю, но платили так, что за месяц я получала почти полгода своей институтской зарплаты. Даже с учётом того, что деньги от Пьера таяли быстрее апрельского снега, сумма набегала приличная.

Хватило даже на дачу родителей, ту самую, которую я в кризис безуспешно пыталась продать, ведь предлагали копейки. Было невыгодно, поэтому она и уцелела. Зато теперь, с деньгами, можно было подлатать прогнившие ступеньки и подкрасить облупившиеся ставни, правда, до былого уюта было как до Луны: дача за годы запустения превратилась в этакого ветхого старичка, требующего постоянного внимания и вложений.

На одном из занятий у Ларисы вновь объявился Роман. Отчитавшись о новинках киноискусства (с придыханием, разумеется), он направился ко мне.

– А я все гадал, где же видел прекрасную незнакомку! – улыбнулся он. – Оказывается, в святая святых у Ларисы Александровны.

Поговорили: то общались тет-а-тет, то к нам примыкали другие «курсантки». Телефон я ему так и не дала, хотя… червячок сомнения точил: парень симпатичный, не дурак, и взгляд тёплый. Не Пётр Николаевич, одним словом.

Вскоре был ещё один киношный вечер с танцами. Мы протанцевали, кажется, всё, что играли. Напоследок Роман поцеловал мне руку:

– Танцуешь восхитительно! Кажется, даже лучше, чем в прошлый раз.

– Спасибо, – улыбнулась я. Видимо, уроки Ларисиных гуру прошли не зря.

Тут к нам подкатил некий кинодеятель, весь такой импозантный, с дорогим парфюмом и оценивающим взглядом.

– Ромка, парочку! – буркнул он, кивнув на нас. – Приходите послезавтра на съёмки: бал снимать буду.

Вместе с кинодеятелем подошёл мужчина, чем-то смахивающий на английского джентльмена, и сказал:

– Я вас тоже приглашаю.

Роман повернулся ко мне – брови вопросительно поползли вверх. Я уже кивала: самой любопытно, – как заметила Ларису. Та стояла в тени колонны и делала такие глаза, будто я собиралась отказаться от мешка золота. Знак был ясен: «Отказываться – смерти подобно!»

– У такого мастера, как вы, – выдавила я сладчайшим голосом, – быть для меня большая честь.

Маэстро довольно хмыкнул, поцеловал руку… и не преминул шлёпнуть меня по заднице, подмигнув Роману. Знакомый жест, только уровень повыше.

– Вот и славно! – бросил он и растворился в толпе вместе с джентльменом.

– Ну ты даёшь! – фыркнул Роман. – «У такого мастера»! Ты хоть знаешь, кто это?

Я пожала плечами. Роман назвал – фамилия мне ничего не говорила, несмотря на все наши культурные штудии.

– Зато комплимент удался, – парировала я. На душе было легко, весело. Возможно, в этот вечер я бы даже не отказалась от прогулки с Романом под луной. Но…

Идиллию, как всегда, порушила Лариса, вынырнув из-за спины как джинн из бутылки.

– Анна! – прошипела она. – Если Меценат вдруг предложит тебе полюбоваться его оранжереей… Не вздумай отказываться. Личная просьба.

Она вперила в меня гипнотизирующий взгляд змеи. Фраза «личная просьба» прозвучала чуть мягче стального капкана, но тут же добавила леденящее:

– Я, знаешь ли, не люблю людей, которые отказывают мне в личных просьбах.

Настроение рухнуло ниже плинтуса. Я подошла к ближайшему столу, налила стопку виски до краёв и опрокинула в себя. Горько, противно, но необходимо.

– Что случилось? – насторожился Роман.

– Ничего, – буркнула я. Танцевать расхотелось напрочь. Общаться – тоже.

Лариса снова материализовалась, как кошмар наяву:

– Веди себя прилично: дай телефон Роману, подтверди участие в съёмках. – Она сделала драматическую паузу. – Если Ромка тебя не привезёт, я сама пришлю адрес, а там сошлёшься, что тебя режиссёр пригласил.

Она сунула мне ещё одну порцию виски.

– Улыбайся и танцуй. И помни о разговоре.

Я собрала волю в кулак, подошла к Роману – мы ещё покружились. К счастью, он сам решил вопрос:

– Анна, поедешь? Очень прошу!

Я продиктовала телефон, а потом, сославшись на дикую головную боль (которая была чистой правдой), попросила вызвать такси – сбежала.

Глава 2.4. Бал и его последствия

На следующий день состоялись «культурные посиделки». Кристина, словно вестница преисподней, подкатила ко мне:

– Аня! Помнишь, что тебе сказала Лариса?

Я промолчала, делая вид, что погружена в тонкости импрессионизма.

– Не слышу ответа! – прорычала Кристина, наступая на пятки.

– Да, помню, – скрипя зубами, выдавила я. – Режиссёр, там оранжерея. Личная просьба.

– Какой к чёртовой матери режиссёр? Речь о мужчине, который потом к вам подошёл, – о том самом Меценате!

Я опешила, но бодро брякнула:

– Хорошо.

– Вот и славно! – Кристина многозначительно подмигнула. – А то, знаешь, бывает, девочек просто… увозят. Например, в ту самую оранжерею, под покровом ночи.

На следующий день воззвал ещё и Роман:

– Ты готова? Через час за тобой заеду. Лариса любезно предоставила твой адрес. – В его голосе звучала извинительная нота.

– Хорошо. Что надеть?

– Без разницы. Танцевать будешь в костюме из гримёрки.

Не успела трубку бросить – зазвонил снова: сама Лариса.

– Слушай очень внимательно, – голос был стальным, безжизненным. – Сегодня вся твоя жизнь может перевернуться, и это КРАЙНЕ важно для меня. Танцуй так, как отроду не танцевала. Поняла?

Приехал Роман на своём мерседесе (не шестисотом, но и на том спасибо). Дорога до студии пролетела быстро. Я отчаянно выкидывала дурные мысли: атмосфера съёмочной площадки, гигантская гримёрка, переодевание в роскошное бальное платье а-ля Наташа Ростова – всё это действовало как наркотик. Я парила! Казалось, выросли крылья за спиной. Это было чистое волшебство.

Но волшебство, как водится в нашей жизни, испарилось очень быстро. Едва отгремели съёмки, нас, штук десять девушек в бальных платьях, пригласили в банкетный зал. Там уже поджидали мужчины, включая того самого джентльмена – «мешка». Началось традиционно: шампанское, потом вино, потом что-то покрепче.

Волею судеб я оказалась в новой комнате в компании «мешка», его угрюмого телохранителя, какого-то типа и парочки таких же, как я, «белых лебедей». Выпили ещё шампанского. Потом тип бухнул мрачно:

– За успех надо заложить покрепче.

Налили всем по полстакана виски. Закуски на столе – пусто.

– За успех! До дна! – рявкнул «мешок».

Одна девушка робко попыталась только пригубить – угрюмый тут же схватил её за подбородок и залил виски прямо в глотку. Вторая лихо опрокинула стакан. «Мешок» ржанул, притянул её к себе, откровенно грубо ощупывая грудь.

– Давай на брудершафт! – скомандовал он с какой-то презрительно-саркастической усмешкой.

Они выпили, и он впился в неё поцелуем. Рука же мяла платье пониже спины. Появилась какая-то женщина с нашими вещами.

– Девушки, а ну переодеваться! Сдавайте реквизит.

Я остолбенела. Краем глаза увидела, как женщина и угрюмый буквально сорвали платье с первой девушки – та вяло отбивалась. Вторая девица сама, сладострастно извиваясь, стаскивала платье. Мне тоже ничего не оставалось. Бальные платья эпохи Александра I подразумевали отсутствие бюстгальтеров.

Женщина нам нашу одежду не отдала. Через минуту мы, все дамы, стояли в одних трусиках под пристальными, оценивающими взглядами мужчин.

«Мешок» обвёл меня и лихую девицу хищным взглядом, кивнул куда-то. Подошёл какой-то молодой парень, и они быстро о чём-то пошептались. Потом «мешок» шагнул прямо ко мне. Две его лапищи впились мне в задницу и сжали так, что я вскрикнула.

– Танцевала недурно, – пропел он. – Но… в следующий раз.

Развернул меня и отвесил звонкий шлепок по голой попке со всего маху.

– Одевайся.

Я рванула к своей одежде и схватила комбинацию. Угрюмый остановил меня ледяным взглядом и ткнул пальцем в бюстгальтер. Я послушно надела его, потом всё остальное, стараясь делать всё со скоростью света. «Мешок» и бойкая девица скрылись за занавеской. Угрюмый поволок куда-то другую девушку, всё ещё дрожащую в одних трусиках. Женщина совала вещи обеих в пакеты.

– Валяй вон туда, – бросила она мне, кивая куда-то.

За портьерой была дверь. Я вышла. У неё стояли охранник и какой-то мужчина в костюме.

– Минуточку, – остановил он меня и что-то пробормотал в рацию. Потом благосклонно кивнул: – Проходите.

Охранник молча показал на правый коридор. Ещё одна дверь, ещё молчаливый страж. За ней – пустынный холл. Тут меня подхватил под руку Роман.

– Ну как? Жива?

– Еле-еле, – выдавила я. – Просто… отметили успех. По полной.

– Поедем? Сгоняем в ресторан?

– Нет, Ром. Тащи домой. Я выжата как последний лимон.

На следующий день маячил танцкласс. Идти не хотелось категорически, но возопила Кристина:

– Приходи! Жизненно необходимо!

Явилась, и меня тут же загнали к Ларисе. Она молча вперилась в меня вопрошающим взглядом.

– С ним пила на брудершафт, чмокнулась, танцевала в одних трусах, но он предпочёл другую, – выпалила я. Потом добавила с горькой иронией: – Наверное, недоработала: надо было снять трусы и попрыгать голой. Глядишь, и прошла бы кастинг.

– Хватит истерить, – ледяным тоном отрезала Лариса. – Снимать трусы без его прямого указания категорически воспрещается. Ты поступила абсолютно правильно. На. – Она сунула мне конверт. – Премия. Марш заниматься: танцы лечат.

Что ж, втянулась. Музыка, движение – вся дрянь отступила.

Домой приплелась убитая, с гудящими ногами, но вроде бы в нормальном настроении. Занырнула под душ. Ноги ныли, зато в душе – подобие покоя. Плюхнулась в кровать, но сон сбежал. Поплелась на кухню, сварила кофе. В памяти всплыла премия. Вскрыла конверт – Лариса не поскупилась: там лежало вдвое больше рядового вечернего гонорара.

Минимальная компенсация за максимальный унизительный опыт.

Глава 2.5. Укрощение Романа

Роман названивал назойливо, как комар в августе. Звал «поговорить». Я отбивалась отговорками, краткими и невнятными, как смс, пока он не явился с наскоку – аккурат в тот волшебный момент, когда некий экземпляр, накачанный дорогим коньяком и дешёвыми понтами, с энтузиазмом неандертальца мял мне бока. На Романа этот живописный этюд подействовал как… Ну, вы поняли: красная тряпка и бык – чуть не вцепился хаму в глотку. Но Криста и наш тренер по самообороне Виктор (способный сложить втрое крупнее оппонента без особых усилий) мгновенно оттянули его в сторону. Виктор, с профессиональным изяществом, заломил Роману руку за спину. Я ринулась в брешь.

– Виктор, стой! Роман! Ты в своём уме?! – Голос дрожал, но не от страха, а от бешенства.

Криста, истинный стратег, моментально подсунула хаму другую девчонку (из категории «морально неустойчивых») и направила ей в подмогу ещё парочку – успокаивать его слегка возбуждённых дружков. Пожар, можно сказать, локализовали без потерь. Пока что.

Я затащила Романа в подсобку – ароматное царство тряпок и чистящих средств.

– Роман, ну что тебе надо-то?! – шипела я, как разъярённая кошка. – Это моя РАБОТА! Я не путана, со всеми подряд не валяюсь, но терпеть эти цепкие лапищи – часть программы! Уясни, наконец!

Вошла Криста, неся почти полную бутылку коньяка и три бокала, словно оружейник перед битвой.

– Роман, уважаю твой порыв, – произнесла она ледяным тоном, – но скандалов тут не потерплю. Никаких! – Плеснула всем по солидной порции. – Выпейте и остыньте. Оба.

Она вышла. Роман уставился на меня взглядом, полным немых вопросов и упрёков.

– Почему избегаешь? Что там случилось? На той съёмке? – Голос был напряжённым, как струна.

Я налила ещё – себе и ему. Рука не дрогнула.

– Случилось? Сверх моих прямых служебных обязанностей – ничего. Нас заставили переодеваться в их присутствии: во время смены одежды смотрели словно на скот на ярмарке, даже пощупали для верности. Отобрали девочек помоложе и поаппетитнее. Меня же, старую кошёлку, милостиво отпустили с миром. – Я опрокинула бокал.

Он машинально – следом. – И знаешь, что? Я этому чертовски рада! Честное слово!

– Лариса! – попытался он перебить, наступая.

– Не Лариса! – огрызнулась я. – Анна! Хочешь красочных подробностей осмотра? Да ничего сверхъестественного! Обычный товароведческий анализ: годна – не годна. Вердикт: «Не годна». Следующий!

Он замолчал. Давление в подсобке зашкаливало.

– Я волновался за тебя, – выдавил он наконец.

– Роман, – вздохнула я, усмиряя пыл. – У меня двое детей. Их надо кормить, одевать, учить. На зарплату вузовского преподавателя нынче это чистой воды фантастика. Вот и вся нехитрая причина моего «падения».

Он налил ещё. Я махнула рукой: «Чуть-чуть». Выпили – молчание стало невыносимым.

Вошла Криста, как ангел-хранитель с прайс-листом.

– Сколько мне ещё маяться в этом раю? – спросила я без особой надежды.

– Два часа. Стандарт.

Я двинулась к залу – отрабатывать «стандарт».

– Стой! – рубанула Криста. – Там сейчас полный атас и пьяный угар. Ты всерьёз собираешься ложиться под эту пьянь? Иди домой – получишь половину ставки. Забирай Ксенью и… Романа. – Она кивнула на него. – Он уже не в форме – рулить ему нельзя. Степан, наш таксист, вас отвезёт, но только до центра: до твоей Тмутаракани он не поедет, ведь ему через час назад. Останешься у Романа. – Её взгляд скользнул между нами. – Он на тебя запал, да и ты… – Бровь поползла вверх многозначительно. – Степан потом Ксенью отвезёт.

– А ты? – спросила я, чувствуя, как с плеч спадает груз.

– Я вызвала пару знакомых… профессионалок. Одна уже мчит, другую Степан захватит на обратном пути.

– Спасибо, Криста, – сказала я искренне, и это было, пожалуй, единственное, сказанное без сарказма за весь вечер.

Подъехали к дому Романа. Он попытался изобразить бодрячок:

– Заходи! Выпьем чаю… или чего покрепче?

– Нет, – отрезала я. – Степан, подвези к стоянке такси у метро.

– Ты куда? – буркнул Степан, явно недовольный перспективой.

Я назвала район. Его лицо скривилось, будто он откусил от лимона:

– За такую даль ночью? Только за тройную цену. Да ещё и рискуешь не доехать… в целом виде, понимаешь?

Ксенья, тихая девушка, с которой мы иногда делили «радости» работы, тихо сказала:

– Переночуешь у меня. Близко и безопасно.

Глава 2.6. Как куют короткометражки (Акт первый)

Через некоторое время Криста снова на проводе:

– Завтра вечером свободна?

– Как птица в небе, – ответила я.

– Отлично: работа будет, приличная на вид.

Подъехала к указанному ресторану. Наша небольшая группа ютилась в уютной отдельной «боковушке». Первый, кого я увидела, переступив порог, был… Роман, причём восседал он чуть ли не во главе стола! Оказалось, ему-таки пробили деньги на его короткометражку! Но реально во главе стола восседал Глава – этакое олицетворение продюсерской воли. Дорогущий костюм сидел на нём как ведро на скелете. Все присутствующие усердно пели ему осанну. Слева от Главы примостилась наша «веселушка» – девчонка, чья мораль весила меньше кошелька. Она с визгами и хихиканьем «случайно» касалась его то локтем, то плечом, то… более пикантными частями тела. Роман сидел справа от Главы, меня посадили справа от Романа. Рассадка – верх дипломатии. За веселушкой сидел тамада – мастер тостов и ненавязчивого подталкивания. Каждым провозглашением он невзначай прижимал девчонку плотнее к священной особе Главы.

Роман пил скупо, как дипломат. Главе же подливали виски с завидной регулярностью. Мужик, однако, оказался из породы несокрушимых: хоть цистерну ему влей – держался. Но градус всё же полз вверх. Веселушка уже красовалась на коленях у Главы. Из большого зала полилась музыка, и она, ловко уцепившись, потащила его танцевать. Часть стада потянулась следом. За столом остались четверо мужиков да я – тихая гавань перед бурей. Один из мужиков уставился на меня взглядом, от которого по спине побежали мурашки. Роман небрежно махнул рукой: «Пущай». Но мужику этого было мало: он вышел и вернулся с молодым парнем, видом явно не из нашей братии.

– Своди даму потанцевать, – буркнул он парню. Роман кивнул в знак согласия. Приказ есть приказ.

Протанцевали пару медленных. Потом вышел Роман, и следующий танец был наш. Музыка лилась томная.

– Роман, – шепнула я ему на ухо под звуки саксофона, – можешь даже потискать немного: контрактом флирт с «креативщиком» разрешён. Премия не светит, но и выговор не схлопочешь.

– Прекрати, – буркнул он сквозь зубы.

– А где твой кошелёк? – спросила я, оглядывая зал с наигранным беспокойством. – Не вижу. Не украли ли?

– Ты невнимательна, – усмехнулся он криво. – Это же гостиница. Мы… сняли номер. – Произнесено было с таким многозначительным подтекстом, что танцевать расхотелось окончательно и бесповоротно.

Вернулись к столу, допили остатки. Народу заметно поубавилось. Вернулся Глава с девицей на буксире: она висела на нём как украшение. Теперь он усадил её на колени безо всяких дурацких церемоний.

– Ну что, пацаны, завершим нашу ассамблею красиво? – изрёк он властно. – Официант! Гони эти мензурки к чертовой матери. Стаканы нормальные, да побольше, чтоб душа развернулась!

Официант принёс стаканы и пару бутылок виски, налил всем скромно, по 50 грамм.

– Полные, я сказал! – рявкнул Глава как сержант на плацу.

Официант послушно налил почти доверху. Глава сжал девицу в объятиях так, что она пискнула: то ли от восторга, то ли от нехватки воздуха.

– Виски пьёшь? – спросил он её, как будто от этого зависела судьба картины.

– А то! – бодро рявкнула та, изображая боевой дух.

Глава перевёл тяжёлый, мутноватый взгляд на меня – я кивнула с видом ветерана. Ещё одна наша девушка тоже подтвердила готовность к подвигу.

– Бабам – по полстакана! – скомандовал Глава великодушно. – Не отставать!

Когда всем налили эту жидкую взрывчатку, он поднял свой стакан, полный до самых краёв:

– Ну, за наше киношное дело! – И добавил ледяным тоном: – До дна.

Он занюхал куском хлеба, как заправский алкаш, потом ткнул пальцем сначала в Романа, потом – в мужчину, сидевшего рядом со мной (Сергея Петровича, как оказалось):

– Поговорим тет-а-тет, а остальные – ату его, развлекайтесь! – Он показал большим пальцем в сторону зала.

Минут через пятнадцать Сергей Петрович вышел из импровизированного кабинета и жестом созвал всех обратно к столу. Лицо его было непроницаемо.

Официант принёс ещё две бутылки.

– Наливай! – снова прогремела команда Главы.

Выпили ещё по полной. Глава обвёл всех тяжёлым, заплывшим взглядом. Остановился на мне.

– Эта… твоя? – спросил он Романа, тыча пальцем в мою сторону.

– Моя, – не моргнув глазом, ответил тот.

Глава скользнул взглядом по нашей второй девушке (не веселушке), потом ссадил ту самую веселушку со своих колен: – Пошли. Дело есть.

Когда они скрылись в коридорах гостиницы, Роман позвал тамаду, что-то быстро сказал ему на ухо. Тот кивнул и умчался, но вернулся минут через пять. Тамада увёл куда-то другую девушку (не нашу). Роман налил себе виски, но уже без команд, до краёв. Выпил залпом. Видно было, как горит внутри.

– Ребята, – сказал он остальным, – свободны. Спасибо.

Остались только Роман, Сергей Петрович (тот самый, что сидел рядом) и… наша веселушка, слегка опешившая от внезапного исчезновения своего «кавалера» и от того, что он отбыл, не рассчитавшись.

– Сергей Петрович, – кивнул Роман, – выдай девочке сто баксов за работу.

Тот достал из жирной пачки стодолларовую купюру и протянул веселушке.

– Свободна, – коротко бросил Роман. – Ты дальше не в кадре.

Глава 2.7. Дача, или Безумцы на природе

Сергей Петрович выудил блокнот и забормотал, словно заклинание читал:

– Это согласовали… Это тоже… А вот дача… Проблема. Нужна для съёмок, а на аренду бабки не дали.

– Дача? – насторожилась я. – А что за дача?

– Нужен домик в стиле… ну, не развалюха последняя… Уютный, для одной сцены, – туманно пояснил Сергей Петрович, мастер недосказанности.

– Если не разнесёте вдребезги, могу свою предложить, – сорвалось с языка неожиданно даже для меня.