Белка в колесе

– Пётр Николаевич, солнышко! У меня тут одна деликатная просьбочка… Да-да, выручи, родной! Человек проверенный, отец её помогал моему… Ага! Спасибо огромное! Мы сейчас!

Глава 1.5. Предоплата за пятерки

Спустились на этаж юрфака. Кабинет солидный. Вероника постучала с придыханием:

– Это я-я…

Дверь распахнул сам Пётр Николаевич: мужчина солидный, в годах, с животиком и лоснящейся лысиной. Улыбка как у кота, увидевшего сметану.

– Вероника Игоревна! Заходите, заходите! – Голос маслянистый.

Мы вошли. Он ловко прикрыл дверь. Вероника, пускающая в ход все чары, произнесла:

– Пётр Николаевич, это моя очень-очень хорошая знакомая… Её отец, знаете… при отце моём… Вы уж помогите! Ну, я вас не буду отвлекать… – И, как фея, испарилась.

Щелчок замка, барашек повёрнут. Он молча протянул руку к пакету, я развернула – показала трофеи. Он брезгливо сморщил нос (видимо, ожидал ещё дороже), сунул пакет в шкаф. Потом удостоил оценивающим взглядом с головы до ног. Задержался на груди. Указал на кожаный диван, сказав:

– Присаживайтесь.

Подкатил журнальный столик так, что я оказалась в ловушке. Достал из того же шкафа бутылку коньяка (категорией на пару порядков ниже моей!), коробку «Третьяковских» конфет, причем уже открытую, и два бокала. Налил щедро.

– За успех дела! – бодро рявкнул он, делая здоровый глоток. – До дна!

Я покорно осушила бокал. Он тут же пересел рядом. Потянулся за конфетой – его левая рука тяжело упала мне на бедро и сжала его мёртвой хваткой. Сунул мне коробку – пришлось брать. Освободившаяся правая рука немедленно устроилась у меня на груди. Я сидела как дура, держа коробку, пока его ладонь методично исследовала мою грудную клетку, словно проверяя на подлинность.

Через пять минут он «вспомнил»:

– А данные? Где данные-то?

Листок был в сумочке, что лежала на диване за ним. Едва я потянулась – рывок, и я уже сижу у него на коленях! Теперь обе руки заняты интенсивным изучением анатомии бюста. Сквозь оцепенение я сумела выудить листок с Димиными данными и швырнула сумочку обратно. Он лениво сунул бумажку в карман пиджака.

– Налей еще!

Пока я наливала, руки тряслись, – его пальцы уже скользнули под юбку. Правая взяла бокал, левая же… отправилась в смелое путешествие пониже, нащупала клитор. Сдерживая дикий позыв выплеснуть коньяк в его самодовольное лицо, я глотала огненную жидкость мелкими глотками. Он осушил свой стакан одним махом и с новыми силами принялся за «научную работу». В какой-то момент я с ужасом поняла: рука уже не поверх трусов. В голове – туман, по телу – волны мерзкого, предательского возбуждения, смешанного с отвращением.

Он вдруг болезненно сжал мои бедро и грудь – явно почувствовал результат своей «исследовательской деятельности». Больно! Но он сжимал ещё минуту, наслаждаясь властью. Наконец отпустил и пересадил на диван. И вдруг повалил на спину! Пальцы впились в резинку трусов. Тут я забилась, как рыба об лёд, отпихивая его.

Он расхохотался, тяжело дыша:

– Ого! Кремень-баба! Другая бы уже визжала от восторга, а ты… пихаешься! – Он разлил остатки коньяка. – Ладно, нехай. Выпьем на прощанье.

Выпили. Он поднялся, пригладил волосы.

– Приведи себя в порядок.

Взял Димин листок, деловито засунул в папку в столе. Потом открыл шкаф – на дверце зеркало.

– Мордашку подправь, а то выглядишь… взволнованно.

Пока я трясущимися руками пыталась придать лицу вид человека, а не жертвы цунами, он подошёл сзади и грубо схватил за задницу.

– Ну что ж… Если что, заходи. Можно даже без виски. – Он похабно подмигнул. – Упертых люблю. Нынешних два раза тронешь – они уже сами все скидывают. Надоели.

Я спустилась к Веронике. У неё сидел какой-то Витек. Она окинула меня профессиональным взглядом сутенёра.

– Видишь, Витек? Были люди в наше время. Настоящая баба! Моя подруга – Монашка. Петя-козёл её сорок минут мял как котлету, а она – ни-ни, под него не легла! А то шлюшки нынешние: им десять минут – они уже готовы!

Витек посмотрел на меня с неожиданным уважением. Вероника достала из холодильника початую бутылку дорогого виски, налила три бокала.

– Если всё сложится… – Она многозначительно подняла бокал. – Не забудь, кто тебе… посодействовал. – Взгляд скользнул на бутылку.

Я просто закрыла глаза и поняла. Всё поняла.

Глава 1.6. Пирамида потребностей по-советски

Когда одно адское дело, вроде втискивания Димки в прокрустово ложе юрфака ценой собственного достоинства, закончилось, здравый смысл (или его жалкая тень) велел притормозить, осмотреться, подумать о завтрашнем дне, который, как назло, всегда наступал. И вот тут, как проклятые кроты из прошлого, вылезли старые, добрые советские представления о жизни, крепко вбитые в подкорку.

Димке вот-вот восемнадцать – совершеннолетие. По логике совдеповских предков и суровой западной практике: «Дети! На выход! Барахтайтесь!» – пора бы и честь знать, то бишь моей чести и пьеровым деньгам. Французская щедрость, да хранит её Господь, и стабильный курс франка были нашей финансовой подпоркой. Но вопрос висел в воздухе, густой, как смог над промзоной: продлит ли Пьер своё спонсорство после того, как Димка официально перестанет быть «ребёнком»? Или наступит апрель – и финансовый кран завернётся со скрипом? Вопрос, достойный самого изощрённого экзамена по гражданскому праву, который Димке ещё только предстояло завалить.

А пока что… Пока что Пьер исправно переводил ту же сумму (200 баксов), тот самый «паёк», что когда-то казался пропуском в мир безмятежного бытия. Ан нет! Жизнь, подлая тварь, не стояла на месте! Цены ползли вверх с упорством муравьёв на сахарную гору. И то, что ещё вчера было «безбедно», сегодня уже откровенно маячило на горизонте под знаком «скромно», а завтра грозило перейти в категорию «скрепя сердцем и зубами». Возвращаться в колесо беличье: подработки, уроки, переводы на износ – ох как не хотелось! Да и возраст подкатывал нешуточный – почти сорок, не та прыть. Да и Женька… Моя Женечка вступала в тот самый «опасный возраст», когда за дочерью нужен глаз да глаз, да ещё требовалась помощь с учебой. Карусель закручивалась снова –

делать нечего, начала потихоньку впрягаться, как загнанная лошадь, которая знает, что путь только один – вперёд, в ярмо. Благо, обстоятельства (или остатки пьеровой благодати) позволяли не хвататься за первую попавшуюся грошовую поденщину. Старалась выбирать. Вернулись уроки, подтянулись переводы на всяких тусовках – там хоть кормят иногда, но мысль о возможном апрельском «финале» Пьера висела дамокловым мечом. Рухнем прямиком в ту самую нищету, от которой так отчаянно бежали. Единственное утешение: до апреля ещё целая вечность… по меркам предбанника финансовой пропасти. Октябрь на дворе.

И тут Димка, вломившись как обычно, суёт мне клочок бумаги:

– Мам, какая-то Вероника поймала меня на факультете. Говорит, вы вместе учились. Велела позвонить. Вот телефон.

Вероника. Её номер у меня был. После того как Димкино зачисление в МГУ свершилось, и я отмылась от прикосновений Петра Николаевича, насколько это вообще возможно, я перезвонила. Подвезла ей, как и договаривались, бутылку приличного виски и коробку конфет «не-Алёнка». Ритуал благодарности. Она тогда встретила меня… деловито.

– Прости, если выпьем из уже начатой? Не возражаешь? – Деловито достала бутылку, бокалы, какую-то дорогую нарезку. – Понимаешь, Монашка, тут у нас свои, знаешь ли, взаиморасчеты. Этот козёл… Пётр Николаич… за твоего Димку как бы поручился не просто так, не за бутылку виски и прочее – наши ему тоже кое в чём помогли. Вот я его долг и погасила. Значит, и я теперь своим должна. Вот и намекнула насчёт бутылочки. Система, детка. Круговорот взяток в природе.

Мы посидели. Она расспрашивала о нашей жизни с ненавязчивым любопытством коллекционера диковинок. Зачем? Что ей надо? Вопрос повис. А теперь вот телефонный звонок.

На следующий день я набрала номер. Трубку не брали. Раз. Два. Три. Я уже собралась махнуть рукой на эту затею, как вдруг гудки оборвались и в трубке прозвучал её узнаваемый, слегка хрипловатый голос:

– Слушаю.

Узнала, обрадовалась даже по-деловому.

– Монашка! Ты ж, говорят, не купаешься в золоте? Подработка клевая не помешала бы?

Мысленно перевела «клевая» с вероникиного на русский и подтвердила:

– Не помешала бы. Очень даже.

– Тогда подъезжай сегодня, к восьми. – Дала адрес ресторана. – На входе скажешь… – Она произнесла пароль, звучавший как название редкой болезни или элитного сорта табака.

Глава 1.7. Анкета для Ангела-Соблазнителя

Гардероб мой перетряхнуть – дело пяти минут. Все то же самое, что и для Петра Николаевича, только, надеюсь, с меньшим риском для целостности личного пространства. Подобрала что-то максимально «неброское, но с претензией» – опять же, из арсенала секонд-хендовских чудес, выдающих копеечное за дорогое. И – в бой.

Ресторан блистал вывеской «Закрыто на спецобслуживание». Произнесла заветное слово-пароль – и меня пропустили с видом посвященных, указав путь вглубь. Зал. Человек тридцать. Легкий гул, смешки, звон бокалов. Свет приглушенный, атмосфера – дорогой понт. Высмотрела Веронику: ее бриллианты были лучшим маяком. Она тут же, как опытный дилер, взяла меня под локоть и подвела к женщине.

– Лариса! Вот она, моя подруга, о которой говорила.

Лариса, элегантная, лет моих, но выглядевшая так, будто для нее понятие «скромные сбережения» – архаизм из словаря Даля. Взгляд быстрый, оценивающий, без тепла.

– Рада познакомиться. Вас зовут Анна? – Голос ровный, поставленный.

Я кивнула. «Анна» – звучало странно после «Монашки».

– Я сейчас немного занята. – Она жестом очертила пространство тусовки. – Потусуйтесь пока, я подойду позже.

Я прилипла обратно к Веронике. Минут пять простояла в ее блистательной тени, пока она не махнула рукой:

– Плавай сама, детка. У нас тут свои дела. – Она бросила взгляд на столы, ломящиеся от яств и выпивки. – Приобщайся, не стесняйся.

Поплыла. Пару раз ко мне «подкатили» мужчины. С одним потрепалась о погоде, с другим – о дороговизне бензина (универсальная тема для светской беседы в России). Одного слишком настойчивого культурно, но твердо отшила: тренировка с Петром Николаевичем не прошла даром. Потом меня затянуло в какую-то уже подвыпившую, веселую компанию. Трепалась, улыбалась, даже позволила себе легкий, почти девичий флирт с симпатичным седеющим «дядечкой», однако на его осторожную попытку обменяться телефонами отреагировала уклончивой улыбкой и растворилась в толпе.

И вдруг – легкое прикосновение под локоть. Лариса.

– Отойдем.

Она провела меня в небольшой тихий кабинет. На столе – миниатюрный, но изысканный сервиз. Уютная ловушка.

– Что будете пить? – спросила она.

– Вино, пожалуйста, – выдавила я.

Она налила мне бокал вина, себе – минералки. Знак – работодатель, а я – персонал.

– Анна, – начала она, отхлебнув воды. – Вероника кое-что мне о вас рассказала. Вы меня… заинтересовали. – Пауза. – Могу предложить работу, но сначала несколько вопросов. – Взгляд стал еще более пристальным. – Только не удивляйтесь. Это… профессиональное.

Она поставила передо мной пустой стакан, потом взяла бутылку виски и налила, причем до краев, добрых 250 грамм, не меньше.

– Скажите честно: вы можете это выпить? За… скажем, десять минут?

Я посмотрела на золотистую жидкость, потом – на Ларису. Вспомнились студенческие посиделки, пьеровы коньяки, мерзкий коньяк Петра Николаевича и та самая стальная решимость, что заставляла глотать все подряд ради Димки. Выпить? Да я в этой жизни глотала такое, по сравнению с чем виски – лимонад.

– Да, – ответила просто.

– И сколько после этого вы продержитесь на ногах? – спросила она, не моргнув глазом.

Я пожала плечами, позволив себе тень иронии:

– Святой отец в «Угрюм-реке» говорил, что за мирской счёт и под хорошую закуску – до бесконечности. Но… – добавила я, видя, что она ждёт конкретики: – Наверное, после трёх таких стаканов продержусь ещё час. Может, полтора. Зависит от закуски и скорости распития.

У Ларисы чуть дрогнули уголки губ – почти улыбка.

– О'кей. – Она сделала пометку в блокноте, которого я раньше не замечала. – Теперь о другом. Вероника рассказала, что если вас… погладят по попке или позволят себе вольность с грудью… вы не падаете в объятия немедленно. Это правда?

«Вот же сука!» – мелькнуло у меня в голове. Вероника, конечно, мастер деталей. Видимо, рассказ о моей стойкости под натиском Петра Николаевича стал корпоративной легендой.

– Это правда, – подтвердила я сухо.

Лариса удовлетворённо кивнула:

– Я – хозяйка агентства. Мы организуем мероприятия, вроде вот этого. – Она показала в сторону зала. – Но бывают и масштабнее. Как вы понимаете, мужчин на таких вечерах обычно… избыток. И моя в том числе задача – следить, чтобы атмосфера не скатилась в откровенную пьянку. Только кивни – девчонки набегут. Шалав не терплю. – Говорила она это с холодной неприязнью профессионала. – Мне нужны женщины образованные. умеющие поддержать разговор на разные темы: о политике, искусстве, последнем фильме, курсе доллара. Знание языков – огромный плюс: иностранцы бывают. – Она отпила минеральной воды. – Важно: в рамках моей компетенции – только общение. Флирт – пожалуйста, лёгкий намёк – допустим, но никаких гарантированных половых контактов по контракту. Что происходит потом, за дверьми, в номерах отеля, это личное дело моих дам и господ. Но на той территории, за которую я отвечаю, борделя не потерплю. Некоторые так подрабатывают. Я не осуждаю, но и не организую. Я – только об организации культурных мероприятий.

Она выдержала паузу, давая мне это переварить.

– Оплата – по категориям. Новички – стартовая. Но даже она… – Лариса назвала сумму, от которой у меня чуть не дернулся глаз: это была почти половина моей преподавательской месячной зарплаты, а тут за один вечер.

– Даже она, думаю, вас заинтересует. Беру на пять вечеров. Это испытательный срок. Если сработаемся, контракт. Если нет… – Она развела руками. – Забудете дорогу. И меня. –

Ещё пауза, тяжёлая.

– Попробуете?

Проблемы уже сидели у меня на шее, свесив ножки и требовательно пиная каблучками в рёбра. Долги. Женька. Димка. Апрель. Пьер с его неизвестностью. Мысли скакали как блохи на раскалённой сковороде. Пол месячной зарплаты за вечер. За разговоры, за флирт, за умение пить и держать удар, за стойкость к лапающим рукам. Чем не квалификация?

– Да, – выдохнула я, уже не задумываясь ни секунды. – Попробую.

– Отлично. – Лицо Ларисы оставалось непроницаемым. – Давайте ваш телефон для связи. И ещё: как быстро можете быть готовы к выезду? Имеется в виду – одеться, приехать?

– Если вечером, а я обычно свободна, – сказала я, – то час или полчаса на сборы плюс дорога. Это максимум.

– Хорошо. – Она записала номер и адрес. – Можете сейчас вернуться в зал, потусоваться, но учтите: сегодня – бесплатно. Ознакомительный тур.

Я нашла Веронику, кивнула ей: «Спасибо». Она ответила многозначительным подмигиванием: «Не за что, подруга. Помним про бутылочки?» Я не стала ничего говорить – просто повернулась и пошла к выходу. В такси, глядя на мелькающие огни, я думала только об одном: моя новая профессия требовала выносливости к алкоголю и назойливым рукам. Похоже, Пётр Николаевич, сам того не ведая, выдал мне диплом с отличием по самой востребованной сейчас специальности. Ирония? Да это уже не ирония – это жизненный курс повышения квалификации, причем с практикой в полевых условиях. И что делать? Счета за «бесплатное» обучение Женьки в школе приходят регулярно.

Часть II: Блеск и унижение

Первые шаги в «тусовках» Ларисы – глоток воздуха для кошелька, но удар по достоинству. Вечера сливаются в постылую карусель: помпезные залы с гербарием гостей, рестораны с «почти салонными» нравами, где руки сползают ниже пояса. А мы улыбаемся, киваем, трещим о долларе.

Но иногда ад, когда пьяный мужик ломится за тобой в женский туалет, вышибает дверь кабинки. Хорошо, что есть охрана. Стыд и злость, когда пьяный урод заставляет и тебя пить без всякой меры, а старшая про надо…, про «золотого» клиента.

Хочется бросить всё к чертям, но дома Женька: «Мама, у нас в школе собирают деньги на…» Забежит домой Димка. Он ничего не просит, только вот взгляд как у тоскливого щенка. Парень растёт, и понятно, что на студенческую стипендию не проживёшь. А вот ещё счета за коммуналку.

Так пакостно на душе! Всё брошу и больше не пойду. Карьера «тусовщицы», кажется, канула. Желание испарилось. Но через день – звонок Кристины: «Придёшь?» Ненавидя себя за слабость, выдавливаю: «Да».

Глава 2.1. Тусовщица

Лариса позвонила дня через три, ближе к вечеру. Говорила, как всегда, вежливо, деловито. Договорились. Подъехала я к какому-то помпезному залу – внутри публика скучнейшая, как гербарий под стеклом. Вечер прошёл на автомате: улыбаемся, киваем, поддерживаем разговоры о погоде и курсе доллара. От одного особенно настойчивого кавалера, предлагавшего «прокатиться с ветерком», отбилась легко. Да он, кажется, и сам не очень верил в успех предприятия.

Через пару дней – ресторан. Тут уже и танцы подключались. Всё в рамках приличий, если не считать пары рук, норовивших сползти куда-то ниже поясницы. Я их аккуратно снимала, как назойливых мух. «Ну, почти салон», – подумала я с горькой иронией.

А вот третий раз… Ох третий раз! Ресторан гостиничный. Большинство гостей – постояльцы, и приняли они на грудь не просто «хорошо», а с размахом, как заправские матросы в долгом плавании. Приставали как осы на варенье. Во время танцев руки их становились совсем бесцеремонными, норовили утянуть в лифт. Ларисы не было, а парадом командовала Кристина – её заместительница. Главный её вклад в нашу безопасность: «Держитесь, девочки!» – бросила она нам, растворяясь в толпе. Когда один такой «джентльмен» вломился за мной в женский туалет и начал просто вышибать дверь в кабинку, я уже мысленно простилась с целостностью кофточки и, возможно, рассудком. К счастью, появились двое парней (охранники? такие же «работяги»?) и скрутили буяна. Но кофточку он мне успел превратить в лохмотья. Кристина материализовалась как джинн из бутылки, сунула в руки конверт: «Сегодня свободна. Быстро». Чуть не плача от стыда и злости, я кое-как привела себя в порядок. Выходя, услышала, как одна из наших, томно вздыхая, торгуется с Кристиной:

– Кристи, ну можно я на полчасика только? Он же обещал…

– Ладно, – буркнула Кристина без тени эмпатии. – Но если через час тебя здесь не будет, забудь про деньги. Ясно?

Я была уверена, что моя карьера «тусовщицы» благополучно канула в Лету. Желание заниматься этим после туалетного кошмара испарилось без остатка. Ан нет! Через три дня раздался звонок от Кристины:

– Придёшь сегодня?

– …Да, – выдавила я, ненавидя себя за эту слабость. Записала адрес.

Тот вечер прошёл относительно спокойно, видимо, для контраста, потому что следующий был просто подарком садиста. Прицепился мужичина, здоровенный, как гора. «Выпьем на брудершафт, красавица!» Потанцевали – он себе налил полный стакан виски, мне – полстакана. «Пей!» – рявкнул он так, что фужеры задребезжали. Подплыла Лариса, сладким голоском назвала его по имени-отчеству, что-то заворковала. Мне же шепнула на бегу: «Держись, Аня. Он наш «золотой» клиент». Золотой, блин, самородок.

Дальше чище не стало. Он требовал, чтобы я пила наравне с ним. Я выкручивалась как уж на сковородке. Вырвалась в туалет, сунула два пальца в рот – хоть бы вырвало! Влетает Кристина, суёт мне под нос какую-то аммиачную гадость. Вонь – хоть святых выноси! Но голова на секунду прояснилась. Она влила мне в рот что-то терпкое из маленькой бутылочки.

– Давай, назад! – скомандовала.

– Кристина, я не могу…

Она лишь хмыкнула: «Надо, Федя!»

Меня снова потащили танцевать. Как я держалась, загадка. Он тыкал мне в лицо своим стаканом: «Видишь? Я пью в два раза больше! Не отставай!»

Помню я потом смутно. Очнулась в незнакомой комнате. Голова раскалывалась на части. Кто-то приподнял меня: «Пей!»

Глотнула, спросила сипло:

– Что это?

– Опохмелитель. Держись.

– А… что было? – Самое страшное вертелось на языке.

Голос над ухом был устало-спокойным:

– Если про то, трахал ли он тебя, успокойся: он импотент полный, но любит поиздеваться, особенно – напоить до беспамятства. На, выпей ещё.

Я выпила – и снова провалилась в темноту.

Утром было… терпимо. Хорошо хоть воскресенье. Позвонила домой, натянуто-бодрым голосом успокоила Женьку. Ольга, у которой я очнулась, накормила меня против воли. «Армия должна быть сильной!» – бормотала она, заставляя есть овсянку. Домой я добралась только к вечеру, чувствуя себя выжатым лимоном.

Мысли послать все эти «тусовки» к чёрту грели душу, но во вторник Женька напомнила о суровой реальности: «Мам, в школе опять на подарок учительнице сдаём…»

Деньги ещё были, но таяли на глазах, тем более за тот поганый вечер с «импотентом» мне, ясное дело, не заплатили. Заглянул Димка. В последнее время он осел у друзей в общаге. «От Тмутаракани, мам, четыре часа в одну сторону. Ты ж понимаешь…»

Денег не просил, но по его потухшему взгляду и потёртым джинсам было ясно: кончились. Отсыпала ему, ведь совесть не позволила отказать. Пересчитала оставшееся – вздохнула: близко к нулю.

На следующий вечер – звонок Ларисы. Голос – сталь, облитая жидким азотом.

– Завтра в три. Подъедешь? – назвала адрес. Занятий не было, и я ответила:

– Смогу.

– Скажешь охраннику, что в 305-ю. Свою фамилию назовёшь. Форма одежды вольная.

Подъезжаю – здание какого-то НИИ, солидное, советское, сталинский ампир. Охранник, глянув в список, протянул пропуск: «Налево, лестница на третий. Пропуск – при выходе». Поднялась, нашла дверь 305. В комнате за столом – девушка с лицом бухгалтера на квартальном отчёте, на диванчике – парень, похожий на бывшего десантника. Девушка уставилась:

– Вы к кому?

– К Ларисе Александровне. Белкина.

Она что-то сказала в селектор, кивнула на соседнюю дверь.

– Здравствуйте!

Лариса за столом подняла глаза:

– Привет. Садись. – Показала на стул напротив. Достала из ящика конверт.

– Тебе. За вечер и… премия.

Подвинула конверт ко мне.

– Спасибо. – Я сунула его в сумку не глядя.

Лариса хмыкнула явно с намёком: «И премию не посмотришь? Не любопытно?»

– Ну что, Анна? Меня ты устраиваешь. А сама? Готова продолжать?

Решение созрело ещё в туалете под аммиаком и у Ольги на диване.

– Да.

Лариса махнула рукой к двум креслам у столика. Поднялась, открыла шкафчик – бутылка красного сухого, два бокала, тарелка с нарезкой (сырно-колбасный минимализм). Налила.

– Давай поговорим. – Она пригубила. – Оплата у нас, как ты знаешь, по категориям, но не только оплата: и уровень тусовок тоже. – Пауза, глоток вина. – Думаю, ты потянешь повыше.

Ещё пауза, ещё глоток. Я молча копила силы.

– Но для этого… надо повышать квалификацию. Раз в неделю – посиделки, три-четыре часа. Сможешь время выкроить? – Она глядела пристально. – Дело добровольное. Откажешься – останешься там, где есть. Учти, предложение не для всех.

После того случая с «импотентом», придя в себя у Ольги, я спросила:

– Оль, такие… эксцессы часто?

– Бывает. – Она пожала плечами. – Ты пока на приличных тусовках была.

Она помолчала, затягиваясь.

– С Эльвирой не работала?

– Нет, только Лариса и Кристина.

– Хм. – Ольга хмыкнула очень многозначительно. – Ну, всякое бывает, хотя некоторым… даже нравится.

«С Эльвирой познакомлюсь, видимо, скоро», – подумала я с ледяной тяжестью в животе. Не сахар, но… надо. Поэтому и согласилась.

Я набралась наглости:

– Лариса, а если бы я отказалась… премию всё равно дали бы?

Она усмехнулась коротко и сухо:

– Я же тебе её выдала до твоего согласия.

Дома пересчитала деньги: премия была стопроцентной.

Глава 2.2. Новая жизнь

Остаток ноября и начало декабря прошли вполнакала: одна тусовка в неделю плюс занятия. Тусовки – прежнего уровня, но пару раз пришлось столкнуться с Эльвирой. Тут… аромат был иным, похуже: одна из наших дам врезала какому-то обнаглевшему типу. Скандал еле замяли. Я случайно оказалась рядом с подсобкой, куда Эльвира затащила ту самую «бой-бабу». Слышно было сквозь дверь:

– Эльвира, да он же совсем ох…ел!..

Тук! Ах!

– Ещё слово – пойдёшь к нему звать в подсобку сама! – Голос Эльвиры был тихим и страшным. – У тебя ж двое детей, и бабуля-инвалид! И все жрать хотят! Поняла?!

Эльвира выскочила, чуть не сбив меня с ног. Я заглянула в щель: женщина, всхлипывая, поднималась с пола.