Я еще не все сказала тебе, папа

Настя кивнула, пояснила, что сама пришла на встречу со знакомым, посетовала, что у нее совсем нет времени посидеть с Олесей и та вздохнула с облегчением. Оказавшись на душной улице города, Олеся пообещала самой себе, что больше с этой женщиной встречаться не будет. Никогда. И долг ей отдавать не нужно.

А спустя еще неделю у Олеси с Петей состоялся разговор. Они поужинали всей семьей рисом и курицей, запеченной в кисло-сладком соусе, которую приготовила их мейд филиппинка Имельда, после чего сыновья отправились в гостиную смотреть какой-то мультфильм.

– Только не очень долго, у вас тренировка с утра, надо лечь раньше! – крикнула им Олеся. Она тоже собиралась ехать на тренировку вместе с мальчиками. На теннисном корте, где проходили тренировки, была возможность и самой позаниматься с тренером. Олеся давно этого не делала и понимала, что время от времени физическая активность ей необходима.

– Я сегодня видел Настю, – неожиданно сказал Петя, когда они остались одни.

Олеся пила зеленый чай и смотрела на мерцающую свечу, которая стояла тут же. Запах имбиря – Олеся его обожала. Предвкушение Нового года и Рождества. Да, именно в таком порядке, хотя в Сингапуре с большим размахом отмечали католическое Рождество, Олеся относилась к нему как к какому-то бутафорскому празднику. Впрочем, большинство жителей города-государства так же – мало кто тут был христианином. Олеся отмечала дома православное Рождество и ходила в Успенскую домовую церковь, где как раз встречалась с соотечественниками. Русский центр, где накрывались столы, она игнорировала, предпочитая посидеть дома. Петя и сыновья относились к празднику спокойно, но ее вполне поддерживали. А, вот, запах имбиря не любили. Даже странно, что Петя еще ничего не сказал ей по поводу свечи.

– Настю? – удивилась Олеся.

Настя куда-то пропала, не звонила, не писала, не присылала какие-то дурацкие картинки и Олеся благополучно успела о ней забыть.

– Ну да, столкнулся с ней в бизнес-центре.

Петр сделал глоток чая и внимательно посмотрел на жену поверх чашки. Олеся пожала плечами.

– Я тоже ее встречала там недавно.

– Она напросилась на обед со мной, – с нажимом сказал Петр, продолжая смотреть на Олесю. Та начала раздражаться.

Почему он так смотрит? Понятно, что обед с Настей не доставил ему удовольствия, но при чем тут она? Да, Настя вроде бы ее знакомая, но можно и отказаться было от такого предложения.

– Напросилась на обед, – повторил Петя, – И я согласился, потому что есть люди, которым проще дать, что они хотят, чем объяснить, почему ты этого дать им не можешь.

– И? Все прошло хорошо?

– Мы имели занятный разговор.

Раздражение Олеси усилилось. Муж говорил витиевато, будто издеваясь. Тем не менее она терпеливо ждала продолжения.

– Она рассказала мне про какого-то доктора. Андрей, кажется?

– Что-что? – Олеся даже чаем поперхнулась, – Доктор?

– Твой любовник доктор.

– Любовник? – она невольно рассмеялась и тут же вспомнила ту кофейню недалеко от дома, тошноту, туалет и оставленный на столике телефон.

Андрей Александрович позвонил ей тогда, а Настя увидела. Да еще и фото его разглядела, пока шел звонок. Доктор действительно очень хорош и на том фото тоже. Но почему любовник? Ведь Олеся сказала, что он лечил ее папу. Впрочем, это же Настя, для нее любой симпатичный мужчина, который звонит тебе – любовник. И не симпатичный тоже.

– Это папин врач Андрей Александрович.

– Врач? – удивленно переспросил Петя, а Олеся терпеливо пояснила, что папа неделю провел в больнице и у него был врач. А потом Олеся ездила к нему, чтобы пообщаться.

– Пообщаться о чем? – не понял муж, – Твой папа умер, заключение о смерти ты получила. Какие могут быть вопросы к врачам? Там же все было очевидно.

Про заключение Олеся Пете рассказывала, а о визите к доктору – нет. Забыла? Не сочла нужным? Скорее второе. Да и не говорили они с мужем толком об этих днях в Москве. Олеся несколько раз ему звонила, спрашивала как дети и коротко отчитывалась о том, что происходит. А потом клала трубку и забывала о Пете вовсе, слишком много было дел, мыслей, горя, разговоров, ссор и споров.

– Мне хотелось узнать, можно ли было его спасти. И почему он пришел в больницу на своих ногах, а потом умер там всего несколько дней спустя, – честно ответила Олеся. Ведь все так и было!

Но Петя, кажется, не поверил ей.

Однако на сегодня разговор был закончен и Олеся вышла на балкон. Там она впервые в жизни поставила пароль на свой телефон. Ранее никакого пароля у нее не было, хотя муж ни раз говорил, что это не разумно, ведь там находятся различные приложения, в том числе банковские, пароль необходим! У Олесиного папы тоже не было пароля и в этом они были с ним похожи. Олеся подумала, что в следующий свой визит в Москву, обязательно возьмет папин телефон на память. Пока, до сорока дней, она решила ничего не трогать, хотя машинально полистала фотографии и посмотрела их переписку. У нее была точно такая же, но смотреть ее с папиного телефона, будто его глазами, было особенно приятно.

На другой день Олеся позвонила Андрею сама. Она вышла позавтракать в открытое кафе в парке и взяла что-то азиатское – в Юго-Восточной Азии в целом принято есть на завтрак плотно, Олеся тоже к этому привыкла. Но аппетита все еще не было. Она сидела над остывшим блюдом, когда ей пришла в голову мысль позвонить Андрею. Она примерно прикинула – кажется, сегодня его смена. Хотя, кто его разберет? Он же иногда заменяет заведующего отделением и, порой, практически живет в больнице. Впрочем, если он одинок, то вполне может себе это позволить.

– Да, я тут действительно иногда почти живу, – рассмеялся Андрей на такое Олесино предположение.

– А что вам уходить? Столовая есть, халат может постирать симпатичная медсестра, – перечисляла Олеся.

– У вас, Олеся Николаевна, какое-то исключительно киношное представление о буднях врача! Халат стирают в специальной прачечной, а уж никак не медсестра. Тем более симпатичная.

Они поболтали еще о чем-то незначительном, а вечером Петя неожиданно вернулся к этой теме. Мальчишки уже спали, Олеся читала в гостиной книгу, когда муж внезапно сказал.

– Ну, положим, ты решила узнать у этого доктора, можно ли было вылечить твоего отца. И за этим ты поехала к нему в больницу?

Олеся с удивлением подняла глаза на мужа. Неужели его так задела эта история? За одиннадцать лет их брака, Петя ни разу ее не ревновал! При этом, когда они познакомились, Олеся была вполне деловая женщина, окруженная коллегами мужского пола и часто бывающая с ними же в разных командировках. В первые годы после рождения сыновей, они наняли няню и Олеся пыталась работать. Но, со временем, муж убедил ее, что не стоит этого делать. Зачем? Его зарплаты вполне хватает, а детям нужна мать. Сначала Олеся восприняла подобное предложение в штыки, но вода, как известно, камень точит. Иногда Олесе казалось, что она жалеет, что все сложилось именно так. Сидя в декрете, она буквально потеряла себя. Хотя, она была в этом уверена, многие бы все отдали, чтобы оказаться на ее месте. Вот даже эта Настя. Что она, интересно, наговорила ее мужу?

– Ты поехала в больницу, где умер твой отец и вы все обсудили, так? – Петя внимательно разглядывал жену.

– Так, – кивнула она, мысленно желая, чтобы этот разговор закончился как можно скорее.

– А зачем нужно было давать ему твой номер телефона? Что еще ты хотела обсудить?

– Номер телефона я дала ему, чтобы он мог прислать мне врачебное заключение по папе.

– Зачем?! Это же не криминальная смерть. Твой отец умер от острой сердечной недостаточности – тысячи людей каждый день умирают от этого диагноза! Что ты хочешь понять?

Олеся и сама не могла ответить на этот вопрос. Она не знала, зачем дала Андрею Александровичу свой номер телефона. Олеся вообще плохо помнила те дни – они слились для нее в один бесконечный день скорби, невосполнимой утраты и дел, которые никак не заканчивались. Но что сказать мужу, она не знала. Он не поймет, как можно не помнить кому и зачем ты даешь свой номер телефона. Уж у Пети-то в любом состоянии все под контролем. Олеся вздохнула и промолчала. Но Петя ждал ответа. Он смотрел на нее в упор и не спешил уходить.

– Я не знаю, что сказать, – честно призналась она, – Настя тебе уже все сказала.

– Видимо, да, – холодно отозвался Петя.

– Мне не очень интересно, что конкретно она тебе сказала, но если ты веришь ей больше, чем мне, то как я могу тебя в чем-то разубедить?

– А как я могу тебе верить, если ты не можешь ответить на элементарный вопрос?

– Я не пойму, почему вдруг этот вопрос возник в принципе. Ну, позвонил мне мужчина, врач, который лечил папу. Тебе что, никогда не звонят женщины? Да ты бы и внимания на эту историю не обратил, если бы не слова Насти. Кстати, не ты ли пренебрежительно отзывался об этой женщине?

– Да, но ты почему-то выбрала ее в подруги, – пожал плечами Петя.

Олеся аж задохнулась от возмущения и отбросила книгу.

– Не называй ее моей подругой. Мне это неприятно. У меня не так много подруг и я в принципе мало кого могу назвать этим словом. Она мне даже не приятельница. Так, случайная знакомая.

– И потому ты случайной знакомой дала в долг деньги? – Петя насмешливо посмотрел на жену.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Олеся. Неужели Настя это рассказала?

– Видел перевод, – отозвался тот, не вдаваясь в подробности.

Олеся не стала уточнять, каким образом он его увидел – может телефон ее просматривает? С него станется. Это было уже не важно.

– Ей нужны были деньги в долг и я дала, – вздохнула Олеся, жалея о своем поступке. Что за морок на нее нашел, в самом деле?

– И, знаешь, по поводу деятельности твоей подружки, – начал Петр, начисто проигнорировав замечание о том, что Настя ей никакая не подружка, – Эскортница она или нет, сказать не берусь, но во всяком случае она хоть кем-то работает, а ты с ума сходишь от безделья.

Слова прозвучали как пощечина для Олеси. В самом деле, лучше бы муж ее ударил, было бы не так больно и обидно. Ведь она сидит дома, потому что Петя так хотел! Даже когда мальчики подросли, он продолжал твердить, что за ними все равно нужен глаз да глаз и следить должна Олеся, мама, а не какая-то там посторонняя няня. Олеся к тому времени не работала уже несколько лет, привыкла к этому и ей казалось, что найти работу в ее ситуации будет невозможно, тем более в Сингапуре, городе-государстве, где каждый день все меняется. Вон сколько молодых, умных и образованных приезжает в Сингапур, чтобы сделать карьеру и заработать денег и как нелегко этим людям приходится! А кто такая она в самом деле? Вот и продолжала Олеся сидеть дома, плывя по течению. Но сейчас ей стало обидно.

Спать она отправилась в гостевую комнату, где ей неожиданно понравилось. В комнате стояла довольно просторная кровать, шкаф, столик, над которым висело зеркало. Словом, было все необходимое. Даже свой душ здесь имелся. Олеся решила обуютить помещение и остаться спать на какое-то время. Засыпая, она думала о том, что больше всего на свете ей хочется куда-нибудь уехать отсюда. Сингапур – город-мечта для многих, но только не для нее. Никогда она не любила это место, слишком чистое и прилизанное, будто город из компьютерной игры. Здесь все идеально, но души в нем нет.

На другой день с самого утра, Олеся отправилась по магазинам на такси. Она купила новые шторы, несколько вазочек, картину, статуэтку с влюбленными, которая ей приглянулась, мягкого котика и пару декоративных подушек. Все это она принесла в комнату и даже шторы сама повесила, под косыми взглядами Имельды. Та пыталась было расспросить, кто приезжает в гости и для кого миссис так старается, но Олеся бодро ответила, что будет жить здесь сама. Однако не так-то просто было заставить Имельду умерить любопытство – она жила в их семье вот уже шестой год, а потому считала себя полноценным членом этой семьи. Имельда посетовала на то, что негоже жене спать отдельно от мужа. Тем более такой жене как Олеся, которая то на два месяца в Москву уезжает, то потом на похороны, а теперь в гостевую комнату перебралась!

– Пока будет так, – вежливо, но твердо отозвалась Олеся.

Занавески были повешены и теперь она устанавливала на столике портрет папы, а перед ним подсвечник, чтобы зажигать свечи.

Этот ритуал Имельде был понятен и она, ни о чем не спросив, принесла к папиному фото тарелку с фруктами и сладости. Олеся решила, что она здесь вполне к месту и поблагодарила Имельду за заботу. Та оставила хозяйку в комнате и вышла, что-то ворча себе под нос. Олеся же вытянулась на кровати, разглядывая папин портрет. Зазвонил телефон, она потянулась к нему и вздрогнула – звонила Настя. Первой реакцией Олеси было сбросить звонок и заблокировать адресатку. Чтобы больше никогда. Но любопытство – Олеся сказала Пете неправду, что ей было не интересно узнать, что же такого Настя ему наговорила о ней, основываясь на одном лишь звонке от доктора Андрея – перевесило и она взяла трубку.

Настя, как ни в чем не бывало, защебетала о чем-то, перескакивая с пятого на десятое. Олеся постепенно, день за днем, выплывала из своего морока, а потому уже могла мыслить трезвее. Она даже успокоительные таблетки пить перестала, с которыми существовала будто под толщей воды. Надо же, Настя ее конечно раздражала, но что у нее такая неграмотная речь и бессвязные мысли – этого Олеся не замечала так сильно, как сейчас. Настя предложила встретиться и прогуляться по парку Ист-Кост до которого Олесе было рукой подать. Она согласилась.

Настя неплохо выглядела и поведала, что где-то работает. Несколько раз ее звали на показы будущие фешн-дизайнеры, которые учились в профильном колледже тут. Такие создавали необычные наряды и нанимали моделей, чтобы те прошлись по подиуму перед экзаменаторами. Платили в среднем 50-80 долларов. Настя так же участвовала в промо-акциях, что проходили в торговых центрах, но и там платили мало. Денег катастрофически не хватало. Жила Настя в комнате с двумя такими же «моделями», которые приехали попытать счастья из Румынии и Молдавии. Что касается денег, то их ей присылала какая-то подруга, что осталась в Эмиратах. Было очевидно, что Настя в жизни не пропадет.

Сначала Олеся подумала, что подруга эта – странная женщина. Ясно как день, что Настя ничего не отдаст. С другой стороны, она сама дала ей пятьсот долларов. Та хоть подруга, может быть они на одной волне, а Олесе Настя – чуждый элемент. К тому же, предавший ее. Ладно бы у Олеси действительно был роман с этим Андреем, так ведь нет! Просто звонок.

– Настя, зачем ты обедала с Петей? – неожиданно спросила Олеся, прервав ее монолог.

Настя удивленно замолчала – она о чем-то рассказывала и данный вопрос был никак не в тему. Впрочем, Олеся не слушала о чем она говорит, погруженная в свои мысли.

– А что, нельзя? Ревнуешь что ли? – Настя довольно быстро пришла в себя от удивления и панибратски подтолкнула Олесю локтем. Та невольно поморщилась от этого жеста. Нашлась подружка!

– Нет, не ревную, – ответила Олеся, прислушиваясь к себе. Чистая правда! Она вообще не ревнует Петю.

Первого мужа, с которым Олеся жила до Пети три года, она безумно любила и ревновала. Правда и рассталась с ним по-глупости – изменила и призналась. Муж готов был простить, она себя не простила. А потом появился Петя, с которым было спокойно, надежно, стабильно, но не более того. Олесе надоело одиночество и однодневные романы, ей захотелось иметь семью и детей – тридцать лет как-никак на носу. Вот и случился брак. А потом сразу двое сыновей. А любовь, ревность? Олесе казалось, что больше в ее жизни этого не произойдет. Куда уж?

– А если не ревнуешь, то чего спрашиваешь? – надула губы Настя, искоса глядя на Олесю. Она ей точно не поверила. Еще бы, Настя – модель и мнит себя красавицей! Хотя видали мы таких моделей! Абсолютно посредственная вешалка для одежды, вот и не выгорают у нее контракты с журналами и серьезной рекламой, пусть даже местечковой. И брендам она не интересна. Лицо, вон, все в прыщах. Загримировать, конечно, можно что угодно и кого угодно, но все-таки для солидных съемок предпочитают идеальных девушек. И лет ей уже для модели многовато – тридцать. Впрочем, Олеся была человеком проницательным и прекрасно знала, как думают про нее девушки вроде Насти – какая-то мелкая замухрышка, которая даже не красится (Олеся действительно не красилась, живя у экватора, а Настя с утра была при полном макияже), ни рожи, ни кожи, а смотри-ка дома сидит, мейд имеет, делает, что хочет, в Москву летает, на островах отдыхает. У Насти эти мысли на лице были написаны.

– Просто спрашиваю, – Олеся пожала плечами. Она решила придерживаться спокойного и достойного тона. Тем более ей правда все равно, что там у Пети. Просто интересно – зачем, почему?

– Я была в бизнес-центре и встретила там твоего мужа, он шел на обед. Ну и пошли вместе, что такого? Мы же знакомы!

Олеся кивнула. Конечно, ничего такого в этом не было, если бы Настя была другой. Такие, как Настя, ничего просто так не делают.

– А про Андрея-то зачем ему рассказала?

Олеся остановилась. Она задумчиво смотрела на море, стараясь не смотреть на Настю вовсе, так ей было неприятно.

– Про какого Андрея?

Олеся охотно верила, что Настя могла и забыть. У таких обычно память, как у рыбки. А с другой стороны, что-то важное они действительно могут забыть, а скандалы, интриги, расследования как раз нет.

– Мы сидели в кафе, я вышла в туалет и оставила телефон на столе. Мне позвонил врач, который лечил папу, когда тот был жив и лежал в больнице. Ты это увидела и прокомментировала. Я объяснила тебе, кем он мне приходится, но ты почему-то рассказала моему мужу совершенно другое.

– А что такого я рассказала? – неожиданно визгливо спросила Настя, – Сказала, что мужик тебе звонил.

– Зачем? К чему? Вот вы обедаете и ты решаешь это сказать? Просто так?

– Сказала и сказала, подумаешь, – Настя злилась, Олеся оторвалась от созерцания моря и внимательно посмотрела на нее. Отлично получилось вывести Настю на эмоции, хотя она этого и не планировала.

– А то вам все можно, да? – распылялась Настя, – Это мы, для таких как ты москвичек, проститутки! А вы все такие интеллигентные, да?

Слово «москвичка» Настя произнесла насмешливо, растягивая букву «а», видимо пытаясь подражать знаменитому, акающему, московскому говору. Олесе здесь часто о нем говорили, мол, у нее он ярко выраженный.

Видимо Настя была обижена на москвичек крепко, потому что злилась с каждой секундой все сильнее и лицо ее некрасиво исказилось от злости. Олеся заметила, что помимо прыщей у Насти кривоваты зубы, да и нос большеват. Ее потолок хоть в Эмиратах, хоть в Сингапуре – эскорт и показы у студентов-дизайнеров, у которых нет лишних средств на моделей уровнем выше.

От Насти Олеся услышала, что все москвички хороши и гуляют только в путь, а потом прикидываются умными и интеллигентными. Оно и понятно – они говорить умеют красиво. Потому что пока Настя помогала маме-уборщице драить унитазы в школьные годы, все москвички поголовно сидели над книгами. Но это им чести не делает! Вот Настя – да, она молодец. И человек она нормальный и честный. Такой, какой есть.

Олеся невольно поморщилась. Она терпеть не могла, когда кто-то говорил о себе – я такой, какой есть. Мол, не ждите, что я буду вежливым, умным, буду соответствовать обстоятельствам, ситуации и думать наперед. Какой есть – это индульгенция делать всякую дичь. Ведь какой есть, чего вы от меня хотите?

– Скажешь я не права? – продолжала Настя, а Олеся молчала, – Думаешь, ты вся из себя такая приличная домохозяйка в Сингапуре? Муж – белый воротничок? Да ты такая же, как все. Или хуже. Почему тебе можно и дома сидеть, и за спиной мужа шашни с мужиками крутить в Москве? Поэтому ты туда и ездила, да?

– Конечно, – ответила Олеся, будто очнувшись от своих мыслей, – Именно за этим я туда и ездила. И, да, мне можно. А тебе нет. Мне можно, потому что – это другое.

С этими словами она подмигнула Насте и присовокупила в конце такую фразу, от которой бы покраснели портовые грузчики какого-нибудь богом забытого морского города на просторах СНГ.

Настя осталась стоять ошеломленная, Олесе действительно удалось ее удивить.

– А ты думала, я только книжки читала? – фыркнула она себе под нос, продолжая диалог с Настей, даже когда уже отошла от нее.

А потом тряхнула головой, будто мух назойливых отгоняла и решила о ней вовсе не думать.

Все как Олеся и предполагала – Настя ей позавидовала и с мужем ее встретилась специально, она же знала, где он работает! И рассказала все с расчетом на скандал в семье. Расчет, кстати, оправдался. Хотя как такового скандала не было, потому что Олесе все равно. И ей совершенно безразлично, что Петя подумает в итоге. И что он ей сделает? Бросит? Ну и пусть.

От этой мысли Олеся даже остановилась. Ну и пусть? То есть ей совершенно все равно? Прислушалась к себе – не то, что все равно, а даже как-то радостно. Будто птицу на свободу выпустят. Только, вот, дети. Олеся снова устремила взгляд на море и поймала себя на мысли, что ей жаль только об одном – что Андрей на самом деле ей не любовник.

Глава четвертая

Олеся вернулась домой и прихода мужа с работы ждала с неприятным чувством. Она понимала, что их разговор не завершен, а продолжать его не хотела. А ведь придется! Олеся слонялась по квартире в одиночестве. У сыновей тренировка, Имельда готовит ужин, ей абсолютно нечем заняться.

Ближе к вечеру Олеся неожиданно поняла, что ей жарко. Она даже пощелкала пультом кондиционера в гостиной – все было в порядке, он был выставлен на 22 градуса, как обычно. Олеся даже подошла к нему и подняла руку, чтобы проверить, работает ли? Да, кондиционер работал, оттуда дул прохладный воздух. Но почему же ей так жарко?

Примерно через час стало очевидно, что у нее температура. Олеся порылась в шкафчике, где хранились лекарства, которые она привозила из России, потому что в аптеках Сингапура мало что продавалось без рецепта, и нашла ртутный градусник. Его она тоже привезла из дома и теперь берегла. Градусник показал температуру сорок. Олеся померила еще раз – тоже самое. Не веря своим глазам, она позвала Имельду и засунула градусник ей подмышку. Тот выдал эталонные 36,6.

Узнав, что с хозяйкой худо, Имельда велела ей немедленно ложиться в постель и обещала сама позвонить мистеру Питеру, чтобы тот забрал сыновей с тренировки. Или Имельда за ними на такси поедет – что же теперь делать?

Олеся легла, немного удивленная происходящим. Ведь с ней все в порядке! Да, есть небольшой жар, но не сорок же! Что там происходит при температуре сорок? Бред, забытье? Ничего подобного и близко не наблюдалось. Олеся закрыла глаза. Последнее, что она видела, была фотография папы с незаженной свечей, фруктами и сладостями перед ней.

– Как же мне тебя не хватает, папа, – прошептала Олеся.

– Привет!

Она не знала, сколько времени прошло, но, кажется, не мало. Олеся услышала знакомый голос и открыла глаза. На кровати сидел папа и держал ее за руку.

– Привет! – она потянулась, – Представляешь, мне такой сон приснился, будто ты умер!

Олеся огляделась и вздрогнула – на столе стоял папин портрет со всей полагающейся атрибутикой, а сами они находились в ее квартире в Сингапуре, где папа не был никогда. Олеся уговаривала его приехать, но он ни в какую не соглашался, мол, лететь далеко, а он домосед. То, что рядом – охота, рыбалка – это пожалуйста, а в такую даль – увольте. Лучше ты к нам. Олеся и прилетала. Но что папа делает здесь сейчас? И… это фото с траурной лентой. Значит, он мертв?

– Да, меня нет в том смысле, который мы вкладываем в это слово. Нет физически.

– Но ты же есть, – завороженно прошептала Олеся, садясь на кровати. Она четко видела папу, более того, она могла его потрогать. Он такой теплый, как был при жизни!

Олеся вспомнила папу в гробу. Гримеры постарались на славу. Похоронный агент сразу сказала, что ему нужен грим средней сложности. Олеся знала, что их существует три вида – простой, средний и самый сложный. Есть еще варианты при которых лицо восстанавливают по частям, но это происходит при сильных повреждениях.

Почему средний – интересно? – подумала тогда Олеся. Ведь папино лицо не пострадало. Он спокойно умер в больнице и даже глаза ему закрывать не потребовалось – об этом Олеся зачем-то спросила у Андрея Александровича и тот подтвердил – умер во сне, глаза были закрыты. Как раз была его смена. Что же такое, средней тяжести, там надо гримировать? Впрочем, спрашивать об этом Олеся не стала, раз надо, так надо. И грим действительно был хорош.

– Ты заплатила тридцать пять тысяч за пудру? – поинтересовалась потом мама, удивленно разглядывая прайс на услуги.

– Там не только пудра, – вяло отмахнулась Олеся. Еще не хватало спорить с мамой по такому поводу!