Одиннадцатое княжество

Соня Кирш

Одиннадцатое княжество

И явились тени, посланники самого Велеса. И несли они весть: «Сломлен Путь. Перелито мерило. Грядет Великое Смешение.

Все сольется воедино – живые, мертвые, и те, кто несет погибель как одним, так и другим».

Глава 1. Всадники

Чем занять себя в последние часы перед отъездом на самое важное испытание в своей жизни, чтобы не сойти с ума от тревоги, уже граничащей со страхом?

Я занялась тем, что умела лучше всего. Тем, что давалось легко, даже когда сердце было не на месте, а мысли блуждали далеко от тела. Склонившись над землей, я осторожно прищипывала слабые листики медовников, тянувшихся к свету упрямо и без сомнений. Не то что я.

Я знала, что уеду – знала давно. Но только этим утром, с заранее собранными вещами и пустотой под ребрами, осознала: это и вправду происходит. Сегодня я впервые покину дом и отправлюсь на границу земель, в шестое княжество. Туда, где учат Защитников, владеющих не только клинком, но и древними чарами, что защищали людей в те времена, когда зло ходило между людьми, а не пряталось в тени пустошей, как сейчас.

Быть избранной – честь для любого из нас. Но отчего-то внутри крепло чувство, будто меня отправляют не учиться… а готовиться к тому, что давно считали забытым.

Лесгор не любил прощаний. Он молчал, как и всегда: сосны не шелестели, птицы затаились, ветер не тронул ни одной ветки. Даже утреннее небо застыло, словно само приготовилось следить, не струшу ли я в последний момент. И только знакомые зеленые стебельки не теряли обычного облика – для них ничего не менялось.

– Ты должна собираться, а не колдовать над своими росточками, – тихо сказала Есиния, наблюдая, как я угрюмо вожусь в земле.

Я вздрогнула, будто меня застали за чем-то несерьезным, почти постыдным. В такой-то день!

– Я только оборвала семядольки. Так они быстрее наберутся сил, – попыталась оправдаться я. – И после пятого листа обязательно отщипни верхушки.

– Хватит уже! Мы о них позаботимся, – улыбнулась она. – Бегом за вещами, пока не прибыли всадники.

Я нехотя поднялась и отряхнула землю с колен. Руки уже не оттереть, не меньше недели еще будут черные от земли и сока растений. В таком виде и покажусь перед учениками и волхвами Ворогата. Будет еще один повод называть нас деревенщинами или огородниками.

К нам всегда было такое отношение, несмотря на то, что именно мы снабжаем другие княжества всем, что вырастили этими самыми руками на землях Лесгора. Говорят, что работа на земле – тяжелый труд. Для нас это не так. Растениям нужно немного: хорошая почва, солнце, вода и капелька любви способны сотворить настоящее чудо. Из крохотной косточки вырастают плодовые деревья, из семени – гряды сочных овощей, из обломанной веточки – широкая полоса Леса, защищающая наш мир от того, что по сей день таится за пределами.

Вот уже много лет благодаря южному Лесу, что ограждает княжества вдоль границы, мирные поселения не встречали ничего, что могло бы насторожить… дать знать, что зло не покинуло пустоши. Но на заставах как и прежде горят огни, а Ворогат продолжает из года в год обучать особых Защитников – тех, что способны встать против тьмы, если она снова найдет путь в мир живых.

– Мира, вот ты где, – послышался командный женский голос. – Всадники вот-вот прибудут.

– Я все собрала еще с вечера, мам, – ответила я, напрягаясь всем телом.

Мама смотрела с недовольством, мой вид явно не внушал ей доверия, взгляд опустился на руки. Я сцепила их в замок, пряча черные пальцы.

– Пошли, покажешь, что собрала. Надеюсь, там нет никаких растений.

Я скривилась. Неприятно было, что мама обо мне такого мнения: что я не интересуюсь ничем, кроме растений, и отправлять меня в Ворогат – ошибка, что я никогда не стану Защитницей княжеств, избранной волхвами.

С другой стороны, семена в моей сумке все же были. Так что, возможно, она была не так уж неправа.

Мы молча прошли вдоль сада и ухоженных рядов грядок. Солнце начало очерчивать видимую часть неба меньше часа назад, и зеленые малыши повернули головки-листики ему на встречу. Их вид – такой беззащитный над поверхностью, но сколько силы прячется под слоем почвы в корнях, кормящихся самой памятью земли. Их прощальный урок для меня – каждое живое существо несет в себе зернышко этой памяти, нужно лишь дать ему прорасти.

Я улыбнулась им украдкой и повернула лицо к матери, прямо как росточки к солнцу. Вид у нее был безрадостным. Она и в обычные дни редко выглядела счастливой. Как глава поселения, она несла на плечах постоянный груз ответственности: заботилась обо всех жителях в равной степени, никак не выделяя собственную, единственную дочь, которой не доставалось ни поблажек в работе, ни особого отношения.

За исключением разве что книжного учения, которое я проходила в числе немногих детей, родственных княжескому роду. Простому люду это тоже не воспрещалось, но интерес к обучению грамоте в Лесгоре с каждым годом все больше сходил на нет. Наше дело – сады, поля и огороды. И в этом большинство жителей находило свою роль с раннего детства. А чтение, как известно, отдаляет от всего земного.

Мы дошли до длинных бараков, в которых жили все подростки от двенадцати до восемнадцати лет. И да! Я тоже жила там, а не в доме главы поселения, доме матери. И тут – никаких поблажек. Распашные двери были настежь раскрыты, внутри чисто прибрано, постели, все до единой, аккуратно заправлены, не смотря на ранний час.

Я прошла первая к своей части комнаты. В моем распоряжении здесь была двухъярусная кровать. Ее верхнюю часть занимали не вещи, как у других, а горшки с тенелюбивыми растениями с густой свисающей кроной. Двухъярусные кровати здесь предусмотрительно поставили на случай, если в поселении сильно увеличится число рожденных, чего не происходило уже много лет. Поэтому и места в бараке с лихвой хватало, чтобы каждому досталось по два собственных яруса.

Рядом с кроватью стоял сундук с одеждой и маленький столик, где я хранила принадлежности для письма – мои сокровища. Выделанная телячья кожа, длинные заостренные писала из дерева и кости, красный отвар коры и чернила из ягод черники. Казалось бы, вещей не так много. Но когда дело дошло до сборов (а собраться нужно было основательно, ведь на обучение в Ворогате отправляли на целых два года), было немыслимо уместить все это в одной сумке. Да еще и сделать ее относительно подъемной.

Скривив губы в своей манере, мама расстегнула сумку, которая, по правде говоря, и сама была не прочь извергнуть все содержимое, и вытряхнула вещи на кровать. Быстро откинула в сторону предметы сменной одежды и банные принадлежности.

– Одежду тебе выдадут новую, в Ворогате не носят то, что носим мы здесь. А это что?

Она взяла в руки свиток, обернутый кожей и перевязанный ремешком с серебряной застежкой, в который я записывала свои наблюдения и зарисовывала, как меняются плоды: от завязи до зрелости. Я метнулась вперед и схватилась за свиток обеими руками. Пару мгновений мама поборолась со мной взглядом, но потом сдалась:

– Ладно, это можешь взять. Расческу тоже бери, неизвестно, есть ли у них такие, что справятся с твоими непослушными волосами. А вот чернила и там найдутся.

Мне удалось отвоевать одно костяное писало, украшенное по кругу тончайшей резьбой – то немногое, что осталось мне от отца. Да еще подаренный им когда-то давно свиток с древними сказаниями, потрепанный, перечитанный раз сто, но от этого не менее ценный. Я готова была расстаться со многим, но только не с этим!

Сменная обувь тоже пошла на выход, как и ночная сорочка. Зато обереги с родовой вязью протестов не вызвали. А мешочек с семенами мама не заметила, и я быстро сунула его обратно. В итоге сумка осталась полупустой и выглядела даже грустнее, чем набитая мной и готовая лопнуть.

Затем мама приподняла подол длинного платья и сняла из-под колена маленькие ножны. В них проблескивал клинок. Я ахнула – никогда раньше не видела, чтобы она носила оружие. Даже такое крошечное.

Мама посмотрела на меня, и взгляд ее показался мне настороженным, сомневающимся. Во мне или в том, чтобы давать мне оружие – я не поняла.

– К выходцам из нашего княжества в Ворогате всегда относились с уважением, – сказала она. – Ведь именно лесгорские Защитники благодаря Печатям Земли и Ясеня возвели полосу Леса, что поныне оберегает людей от того, что скрывается в Пустошах. Лесгорцы – не воины в прямом смысле, но тоже Защитники.

Она помолчала, будто мысленно касаясь того, о чем вслух сказать не могла. А затем добавила:

– Ты из княжеского рода. Не случайная ученица. – Она нахмурилась. – Будь готова к тому, что этот путь для тебя может оказаться сложнее, чем для других. Как это было когда-то с твоим отцом.

На словах об отце внутри меня что-то щелкнуло. Я знала, что даже если начну спрашивать о нем, она не скажет больше, чем считает нужным. Я не стала даже пытаться, а просто опустила глаза. Мама сунула ножны с клинком в заднюю часть сумки и посмотрела на меня уже мягче, но взгляд ее все еще цеплялся за что-то в прошлом, чего я не знала.

Снаружи донеслись крики и приближающийся топот копыт. Мама резко притянула меня к себе и стиснула в объятиях. Скорее неловких, чем ласковых.

– Пора, – сказала она. – Если сможешь, пиши мне.

– Хорошо, мама, – пробормотала я и улыбнулась так же неловко, как она только что меня обняла.

На площадь перед домом главы уже вывалили все, кто еще не успел уйти в поля. Дети бегали вокруг, добавляя суеты и без того беспокойному событию. Прибывшие спешились, отводя лошадей к поилкам и разминая ноги после долгого пути. Двое мужчин отделились от обоза и направились к нам. Не как гости, а почти как хозяева, которые удостоили наших деревенщин своим прибытием. Один из них, высокий и подтянутый мужчина средних лет в светло-сером одеянии Ворогата, осмотрел меня с головы до ног, даже не взглянув на главу поселения.

– Всего одна? – недовольно спросил он.

– Эта стоит десятерых, – гордо ответила мама.

Неожиданная и уж вряд ли заслуженная похвала чуть с ног меня не сбила, а Защитник снова смерил меня оценивающим взглядом.

– Верхом ездишь? – спросил он.

– Не очень хорошо, – честно ответила я.

– Тогда в повозку, – скомандовал он и окончательно потерял ко мне интерес.

Я еще разок оглянулась на маму и пошла, куда велено. Долгие проводы – лишние слезы. Решение было принято уже давно, и я всегда знала, что этот день настанет. Лишь кинула последний взгляд на сады, где проводила почти все дни последних двух лет. Сады, что хранили все счастливые воспоминания: о детстве, об отце, о вечерах, проведенных с друзьями. Я не знала, куда меня отправят после обучения, но надеялась, что сюда же. Обратно в родное пятое княжество. Но вернусь я уже не простой лесгорской девушкой, а Защитницей.

Обоз, собиравший учеников, был наизготове. Он состоял из шести повозок, запряженных лошадьми, для тех, кто, как и я, не умел ездить верхом, и пяти всадников. Лошади у них были крупнее наших, но стройнее и намного грациознее. Настоящие боевые животные, обученные и снаряженные специально для Защитников. Я пробралась в самый конец обоза и заглянула в замыкающую повозку. Мне показалось, что из нее я еще раз смогу попрощаться с домом хотя бы взглядом. Пришлось подпрыгнуть и подтянуться на руках, чтобы влезть внутрь, где меня встретили три пары пытливых глаз.

Две девушки и юноша. Тоже новички. Примерно мои ровесники. Скорее всего, из первого и седьмого княжеств, судя по тому, как я себе представляла путь обоза.

– Ты одна? – спросила девушка с темными, аккуратно убранными наверх косами.

– Да, – ответила я.

– Плохо с детьми было в твой год? Совсем некого отправлять?

В год моего появления на свет и правда родилось меньше всего младенцев за всю память Лесгора. Рабочих рук не хватало, а страх перед силами зла, скрывавшимися за Лесом, стал забываться, отпустил сердца жителей. Поэтому отправлять в Ворогат старались как можно меньше молодых. Кому-то нужно было работать дома и продолжать род.

Эта распространенная точка зрения, конечно, не разделялась моей матерью, которая считала себя обязанной чтить договоренности Содружества. Даже если это означало отправить в ряды Защитников собственную дочь.

– Просто никого больше к этому не готовили, – слукавила я.

– Неужели никто не хочет стать Защитником княжеств? – удивился парень, сделав такое лицо, от которого мне стало немного стыдно за свою ложь. – У нас очереди стоят. Родители платят большие деньги наставникам, чтобы обеспечить своим чадам место в Ворогате.

– А чего еще ты ждал от огородников? – рассмеялась третья, с волшебными золотыми волосами.

Ее голос, лицо и весь образ были настолько милыми и по-детски наивными, что совершенно не сочетались с тем, что она сказала. Я замялась, не зная, пыталась ли она меня оскорбить. Но она одарила меня добрейшей улыбкой и добавила:

– Не в обиду! Все вас так называют. Я – Злата.

Ну конечно, Злата, как же еще могли звать златовласку?

– Я не обиделась, – ответила я как можно серьезнее.

Все-таки не на гуляния отправляемся.

– Это Дан и Нальга, – продолжила она, указывая на других двоих, – они из первого княжества, а я из седьмого.

– Мира, – представилась я и выглянула наружу, где мама все еще общалась с Защитником, руководившим сбором новичков.

Она не смотрела в мою сторону и выглядела такой же, как всегда, когда общалась с приезжими – статной, отрешенно-приветливой, словно между ней и миром стоял невидимый щит. Сердце болезненно сжалось: вот он – день, к которому она меня готовила два последних года. Учила читать между строк, бегать без следов, не терять равновесия, видеть путь там, где нет троп.

Глаза защипало, в горле застыл ком. Тело съежилось, будто обмотанное невидимыми нитями, тянувшими назад к дому. Сейчас я впервые покину его на целых два года. А может, и навсегда.

Вдали, в тени деревьев, показалась знакомая широкоплечая фигура. Дарен стоял в глубине сада, прислонившись спиной к широкому стволу. В ясных голубых глазах читалась грусть, но и искренняя гордость за меня. Штаны небрежно подвернуты, рабочая рубаха топорщилась на плечах. Точно такой, каким был всегда. Когда вместе смеялись и плакали, лечили разбитые коленки, работали от зари до зари. Он оставался здесь, как и все, что я знала до этого.

Дарен взмахнул рукой, прощаясь. Я постаралась улыбнуться, но его вид – родной до невыносимости – и это простое движение легли тяжестью на грудь. Это последнее, что я запомню о доме после стольких лет, проведенных здесь.

Один короткий взмах руки.

Глава 2. Путь

Дело было сделано, я уехала. Изводить себя мыслями о доме, и о том, кого я там оставила, было теперь без толку. Да это и не получалось. Ехать в телеге с крытым верхом само по себе оказалось намного тяжелее, чем я представляла. Всю дорогу нас сильно трясло, было жарко и нестерпимо душно, а остановок обоз почти не делал. Лишь две короткие передышки у реки, чтобы напоить лошадей и набрать воды. Да и кормили только раз, во время единственной длительной остановки на одной из лесгорских застав. Хотя в такую жару голод не слишком мучил, все же, когда мы прибыли, было бесконечно приятно просто выйти на твердую землю и размяться.

Я огляделась. Вид заставы потрясал. В груди что-то сжалось от ее гордого величия и безмолвной силы. Массивная каменная крепость, без излишеств, как серый исполин, возвышалась над землей не меньше чем на пятнадцать аршин. Ровные стены, сложенные из грубых плит, казалось, помнили дни давних сражений. На камне темнели следы мха и дождей. Узкие бойницы в верхнем ярусе пропускали тонкие лучи света. Над воротами висела черная доска с выжженным клеймом: «Пограничная Застава». Под ней – тяжелые дубовые створки, обитые железными, потемневшими от времени и сажи скобами.

Только сейчас, увидев все собственными глазами, я задумалась о том, что не зря Княжеский Совет до сих пор держит здесь воинские отряды, а Ворогат не перестает обучать Защитников – главное оружие против сил зла.

Сам воздух здесь пах иначе, чем в мирных поселениях. Тянуло гарью, сыростью и чем-то недобрым – может быть, следами существ, что некогда пытались пробраться из Нави в мир людей.

На зубцах крепости несли вахту дозорные. Лица их были скрыты тенями, но даже с земли чувствовался их суровый, пристальный взгляд. Здесь чужаков не ждали, пропускали только своих.

Измученный жарой и дорожной пылью обоз остался за воротами. Лошади тревожно переступали копытами, чуя близость границы. Мы вывалили из повозок. Ровно двадцать семь новичков и трое сопровождающих, которые рассадили нас за длинные столы во дворе перед крепостью. Здесь же за обедом собрались дружинники, одетые в кольчуги, с мечами и секирами, вольные воины и лучники в более простой одежде. Но наши глаза безошибочно отыскали среди местного люда четверых Защитников, выпускников Ворогата.

Они выглядели необычайно статно и держались особняком от остальной воинской братии. На руке каждого виднелся обережный наруч с оттиском печати, подтверждавшей их принадлежность к войскам особого рода. Мы разглядывали их, совершенно не смущаясь. Им, по-видимому, такое внимание было не впервой. Старший из них, годившийся мне в отцы, смотрелся напыщенно, но те, что помоложе, были на вид приветливее, посмеивались между собой над молодняком.

Пообщаться с ними не разрешили, хотя у каждого из нас наготове был ворох вопросов, что было видно по нашим бегающим глазам и дерганым движениям. Увы, пришлось быстро поесть и снова лезть в повозку, которая продолжила болтаться по ухабам, грозя вытрясти из нас съеденное.

Из новичков верхом ехали лишь двое.

– Агний и Белогор, – пояснила Нальга.

– И что, кроме них, верховой езде никто не обучен? – спросила я.

– Многие обучены, но не всем разрешили взять своих лошадей. У большинства лошади рабочие, а не боевые. Отец Белогора долго спорил с наборщиками, доказывал, что его бахмат – лучший из помета и готов к любому сражению. Ему разрешили. А за таких коней, как у Агния, и стадом коров не расплатиться.

Всю дорогу девочки болтали без умолку, расписывая красоты своих княжеств и делясь теми крохами знаний, что у них были о Ворогате. Злата, родом из Стражграда, седьмого по счету княжества, которое, как и Лесгор, граничило с южным Лесом, но еще и с морем на западе, рассказала о сборах и подготовке к службе на заставах.

Большинство южных застав управлялись стражградскими защитниками. Наших никто бы не подумал ставить во главе. Мы – исполнители, хранители Печатей Земли, не совсем воины. Хотя по хрупкому виду Златы тоже трудно было сказать, что когда-нибудь она сможет встать против темных сил, прячущихся в пустошах. И все же именно ее предки шли первой волной и погибали на границах ради общего дела – защиты Содружества.

Дорожные рассказы Дана и Нальги были еще интереснее. Их дом – первое и самое главное княжество из всех, носившее имя – Стославль. Некогда объединивший небольшие отдельные княжества, он стал центром путей. Туда стекались люди всех земель, сословий и профессий. Там на ежегодном съезде встречались князья, решались дела Содружества и проводились народные празднования, каких не видывало ни одно другое княжество.

Я всегда мечтала побывать хоть где-нибудь, кроме Лесгора: увидеть своими глазами горы на востоке, преодолеть на огромной ладье залив, отделяющий сушу от островных княжеств, почувствовать холодную красоту севера. Но Стославль всегда стоял во главе этого списка – с его большими городами и, особенно, белокаменным стольным градом.

Там и родилась Нальга. Ее семья была из торговцев, не знатных, как моя, но все же вела жизнь, не сравнимую с нашей, деревенской. Ее родителям принадлежала часть каменного дома в самой кипучей части города, где они держали собственную лавку с товарами, привозимыми мастерами и перекупщиками по пятницам, и продаваемыми круглый год. А над ней – жилые комнаты с видом, хоть и угловым, прямо на княжеские хоромы. И при всем этом Нальга находила жизнь в столице обычной, даже скучной, а всеми ее стремлениями владел только Ворогат.

Сама я о Ворогате знала немного. То, как проходило там обучение, никогда широко не раскрывалось. Да и рассказывать было особо некому. Защитники после получения печатей заступали на службу вдоль границ или выполняли какие-то другие задачи, известные только им и Княжескому Совету.

– Как думаете, какие печати мы получим? – спросила Злата.

Она приподняла брови и выглядела совсем юной от плохо скрываемого интереса на лице.

– Огородница получит Печать Земли или Печать Ясеня, это точно, – ответила Нальга. – Лесгорцы всегда получают эти печати. Считается, что их души неразрывно связаны с лесом и всем растущим из Матери-Земли.

Злата повернулась ко мне, ее голубые глаза горели любопытством.

– Нальга права, – подтвердила я. – Наши Защитники с Печатью Земли вырастили южный Лес, который закрывает границы Содружества с юга. А Хранители Печати Ясеня наполнили его духами, которые питают его, делают непреодолимым для нечисти.

– А другую печать выбрать нельзя? – спросила Злата и сразу смутилась, поняв, что снова могла меня обидеть. – Я имею в виду, если хочется.

– Печати не выбирают, – вставил Дан, – выбирает печать. И что касается лесгорцев, я считаю, им повезло знать заранее, чего ждать. Правильно? – он покосился на меня.

– Да, конечно, – ответила я и улыбнулась Злате, чтобы она себя не винила. – Я с детства люблю лес и все, что с ним связано. Любая из двух печатей мне по душе.

– Это явление называют родовой склонностью, – продолжила Нальга, которая явно знала больше, чем мы трое. – Оно свойственно некоторым княжествам, насколько мне известно. Пятое, из которого Мира, традиционно получает чары, связанные с лесом. Остров Туррос – девятое княжество – получает Печать Воды и Печать Соли. А тимарийцы, Защитники из десятого княжества, обычно выходят из Ворогата с Печатью Холода.

– Про ударную силу воды и леденящий холод я слышал, – сказал Дан, – а что за Печать Соли?

Строгое выражение лица Нальги делало ее на вид мудрее и будто бы старше всех нас.

– Соль, высасывающая само существо из любого, будь то живое или нежить.

Злата приоткрыла рот, как ребенок, слушающий сказку перед сном.

– А остальные? Я, например? – спросила она.

– Про остальных ничего не скажу, – ответила Нальга, – тут не угадаешь. Говорят, большинство княжеств растеряли самобытность, перемешались за многие поколения. Нам остается только прислушаться к себе и ждать Поклика Печатей.

– Я рассчитываю получить Печать Живы, – сказал Дан, довольно прищурившись, – исцеление больных и раненых было бы по мне.

– Надеюсь, у тебя получится, – заулыбалась Злата, а затем задумчиво опустила глаза, будто пытаясь прощупать внутри себя хоть что-то, что намекнуло бы на ее врожденные способности.

– А что вы знаете о зле, скрывающемся за Лесом? – спросила я.

Этот вопрос никак не давал мне покоя с самого отъезда с заставы. Что, если мы не знаем всей правды, и Защитники все еще наталкиваются на порождения Нави на той стороне?

Нальга и Дан пожали плечами, а Злата вперилась в меня взглядом, будто что-то знала.

– Говори, Злата, – не выдержала я.

– Я слышала от отца, что нашествия чернобоговых слуг участились в последние годы, – почти шепотом произнесла она. – Но об этом не говорят. Когда мы отгородились южным Лесом, это решило наши проблемы, но оставило пустоши без присмотра. И что там творится, один Велес знает. Поэтому мы и должны получить печати, пройти испытания и пополнить ряды Защитников.

Я задумалась: если это правда, то зря Лесгор так расслабился, не желая отправлять своих детей в Ворогат. Ведь именно наше княжество – ближайшее к границе и первое на пути того, что может эту границу перейти. Тревожные мысли заставили немного забыть и о жаре, и о непрекращающейся тряске. Ребята продолжали болтать, будто не восприняли слова Златы всерьез. И за разговорами мы не заметили, как прибыли к последней заставе на самой границе Ворогата – окончательному напоминанию, что дороги назад для нас больше нет.

Глава 3. Ворогат

Последняя застава встретила нас затишьем. Воины несли службу, Защитников вообще не было видно. Эта короткая остановка нужна была лишь для того, чтобы отчитаться о количестве новичков, прибывающих на обучение. Нас выгнали из обоза и построили в ряд. Двое дружинников довольно рутинно пересчитали всех, спрашивая только номера княжеств, из которых мы родом, и совершенно не интересуясь именами или чем-либо еще. Они сделали необходимые заметки и пропустили нас дальше – в земли Ворогата.