Тёмный лес

– Ливиан! – Крикнула Элис, кашляя от клубов пыли, и ее голос почему-то стал разносится эхом. В кладовой стало гораздо светлее. – Ты жив?

– Да! – Сдавленно послышалось откуда-то из-под обломков стеллажа. Груда хлама зашевелилась и из нее возникла золотоволосая голова юноши. – Я не нашел спички, но, похоже, что за этими полками в стене была дыра.

И действительно. Светлее стало от открывшегося окна в самом центре стены, выплывшего из облака постепенно оседающей пыли. И кому понадобилось его загромождать этими полками? Воздух стал значительно свежее. Послышался отдаленный голос моря.

Элис помогла Ливиану выбраться и отряхнуться, после чего они оба погрузились в перебирание старых вещей, которые стали гораздо лучше различимы в лучах пролившегося света. И чего только там не было! Старые фотобургомистрии, рыболовные принадлежности, утварь, посуда, старое зеркало, в котором девушка краем глаза успела заметить руку с длинными когтистыми пальцами, украшения и многие неопознанные детали чего-то большего. Здесь были и старые игрушки Элис.

– Смотри, с этим зайчиком я спала в детстве. – Она повернула игрушку плюшевой мордочкой к Ливиану. Заяц был нежного бежевого цвета, а животик был сшит из мягкой белой ткани в звездочку, с несуразно длинными висячими ушами.

– Очень мило. – Усмехнулся парень.

– Заберу его с собой. – По-хозяйски заявила Элис, погладив плюшевого зверя по длинным ушам.

– Я думал, ты уже взрослая. – Засмеялся он.

В маяке вдруг послышался ужасный грохот, отдавшийся эхом по всей башне. Вздрогнув от неожиданности, Элис в ужасе неосознанно прижала к себе зайца.

– Ты слышал? – Чувствуя тревогу пискнула она.

– Тут даже мертвый услышал бы. – Съязвил Ливиан. – Наверное, что-то упало. Здесь гуляет сквозняк теперь, – он многозначительно кивнул на дыру в стене, – а наверху осколки окна и какие-то доски. Мало ли, что упало.

Чуть успокоившись, они продолжили изучать содержимое беспорядка. Ливиан нашел себе занятие по душе, отыскав старинную книгу по астрономии и погрузившись в чтение, изредка недовольна бормоча на пятна на страницах. Парень сидел среди завалов в тусклых лучах пасмурного дня, выхватывающих на ткани его пальто пыльные пятна и мелкие опилки.

– Гляди, что нашла. – Отрывая друга от чтения, произнесла Элис. В ее руке был небольшой блокнот в кожаном переплете, перехваченным веревочкой. На обложке была выбита роза ветров. – Это дневник дедушки.

– Что пишет? – Ливиан чуть наклонился, рассматривая страницы, исписанные аккуратным почерком.

– В основном, о… – Элис наклонила голову в бок. – … о море.

– Ну да, о чем же еще писать. – Саркастично сказал Ливиан, возвращаясь к своей найденной книге.

– Наверное, трудно писать о чем-то кроме морского заката и волн, когда тебя больше ничего не окружает. – С некой обидой Элис опустила взгляд. – Он в основном жил здесь, в этом маяке и писал о том, что видел каждый день. Просто больше было не о чем.

– Да, прости. – Ливиан уязвленно прикусил губу. – Не подумал.

Дальнейшие поиски проходили в тишине. Среди старых вещей иногда трудно найти что-то действительно интересное или важное, если не знать, что искать. Вдруг Элис замерла, выудив из недр хаоса, учиненного друзьями за час кропотливой работы, конверт. Сдув с него грязь, девушка ахнула.

– Ливиан, здесь имя моей бабушки.

Юноша поднял голову от старой книги, захлопнув ее с эффектно выпрыгнувшим из страниц облачком пыли, и обратил внимание на то, что держала девушка. Конверт пожелтел от времени, однако сургуч не был сломан.

– Давай вскроем.

– Оно от дедушки. – Вглядевшись в аккуратный почерк, коим было подписано имя отправителя, девушка осторожно сломала зеленый сургуч. Внутри оказалась чуть выцветшая фотобургомистрия и несколько писем.

– Это что, твоя бабушка? – Парень придвинулся к ней ближе, пытаясь разглядеть фотобургомистрию.

– Нет, – смеется Элис, – что ты, это моя мама.

– Как поразительно ты на нее похожа. – С придыханием отозвался он, метнув взгляд на лицо подруги и снова на фото.

И ведь правда. На фотобургомистрии была изображена улыбающаяся девушка, с точно такими же волнистыми темными волосами, как у самой Элис. Под тенью черных ресниц сияли голубые глаза, как море, лучившиеся добротой. Одета девушка на фото была в уже старомодное шелковое платье с открытыми плечами. На ее шее виднелась цепочка с украшением, но рассмотреть ее не предоставлялось возможным: изображение сильно выцвело и потерлось.

– Мама умерла, когда мне было четыре. – С грустью произнесла Элис. Она бережно погладила фотобургомистрию большим пальцем. – Я ее почти не помню, как и отца.

Ливиан сочувственно положил руку ей на плечо.