Альма Френг и новые тайны

– Как себя чувствуешь?

– Лучше.

Элионора пригладила волосы рукой.

– Понимаю, никому не захочется прослыть отстающим. Но ложь – не выход. Мне казалось, я тебе объяснила, что игры со временем опасны.

– Но у меня же на этот раз были крувулевы часы, – ответила Альма. – Я думала…

– Альма, когда тебя спрашивают, щёлкала ли ты когда-нибудь на двадцать восьмой, а ты не щёлкала, нужно отвечать «нет». «Нет»!

Альма кивнула.

– Щёлкнуть на минус двадцать восьмой без подготовки… Чистое безумие! Если не натренировать тело справляться со всё большим замедлением времени, это может стоить жизни. Не успей Йесп так быстро отреагировать, лёгким не хватило бы воздуха. Знаешь, сколько солнцеловов на протяжении нашей истории навсегда остались парализованы из-за временного укачивания или задохнулись собственными рвотными массами?

Элионора на мгновение замерла, чтобы дать Альме прочувствовать всю серьёзность своих слов.

– Йесп… – выдохнула Альма. – Он очень сердится?

– Не думай ты о Йеспе, – передёрнула Элионора плечами. – Он всеми силами это скрывает, но на самом деле добрее щенка.

Альма вспомнила обеспокоенный голос и заботливые руки, и её отношение к Йеспу сразу потеплело.

– Хорошо, что тебе лучше, – продолжала Элионора. – Ты нас всех перепугала.

У Альмы вдруг упало сердце. Только сейчас она поняла, что за люди столпились вокруг неё в самый неприглядный момент.

– И все видели, что со мной было?

– Ну, что ж поделать! Не бывает так, чтобы человек потерял сознание посреди урока, его жизнь пришлось бы спасать, а никто бы не обратил внимания. Что же ты о нас думаешь?

Альма уставилась в потолок. Значит, все поняли, что она врала.

– А сейчас они где? – быстро спросила она.

– Йесп остановил урок и помог мне перенести тебя сюда. Большинство разлетелись по домам, но кое-кто остался и ждёт тебя.

Авир!

– Влетите! – крикнула Элионора. Почти сразу же дверь открылась, и Альма с удивлением и лёгким разочарованием увидела, кто влетел вслед за Гильвертом.

– Неплохо выглядишь! – Рядом с диваном приземлилась Пилла. – Ну, по сравнению с тем, как выглядела…

– Ну спасибо!

– А ты не робкого десятка, красавица, надо признать! Одним махом на минус двадцать восьмой! – проговорил старик.

– Гильверт, не поощряй её! – жёстко отрезала Элионора.

– А там красиво, – сказала Альма. – На минус двадцать восьмом. Я в жизни ещё такого не видела.

Лицо Элионоры смягчилось.

– Солнечные лучи вокруг нас летят с такой скоростью, что мы не можем из разглядеть. А в увамах и ариях мы видим их потому, что эти маленькие хранилища заставляют их замедлять скорость. На двадцать восьмом ты видишь мир таким, как он есть в действительности. Абсолютно тёмным и с бесчисленными лучами, летающими вокруг.

– А как научиться щёлкать так сильно? Чтобы было безопасно? – Альма поспешила задать вопрос, пока Элионора ещё была в настроении рассказывать.

– Много тренироваться. Много. Медленно, но верно. Это как с погружениями под воду. Начинают с малого, с метровой глубины. До минус пятнадцатого обычно все чувствуют себя хорошо. А вот дальше уже сложнее. Люди же разные. Общее только одно: нужно время приноровиться.

Альма попыталась понять, что на самом деле пыталась сказать Элионора.

– Больше недели? – спросила она.

Элионора глубоко вздохнула, но ничего не ответила.

– Ну конечно она справится за неделю! – вставила Пилла. – Должна справиться! Чтобы не вылететь с курса.

– Элионора, ты же мне поможешь? – спросила Альма с отчаянием.

Бабушка отвернулась к большому окну.

– Нет.

– Нет? – в ужасе повторила Альма.

– У меня много дел. К сожалению. Но я тебе там и не нужна, Альма.

Элионора бросила ей пару пакетиков имбиря Фруде.

– Даю тебе их с одним очень важным условием. Ты будешь осторожна. Не больше одного уровня за раз, обязательно с крувулевыми часами. Шарики Фруде помогут приспособиться. Лучше упражняйся лёжа, на случай если упадёшь и не сможешь подняться.

Альма удивленно подняла брови. И такое может быть?

– Сначала нужно отточить щелчок на один уровень, прежде чем щёлкать на следующий. Нельзя побыть несколько минут на одном уровне и считать, что всё под контролем. Никакого контроля у тебя нет. Запомни, это твоё главное правило сейчас. Надо хорошо освоиться с одной скоростью времени, чтобы переходить на другую. Это всё не игрушки.

Элионору прервал громкий стук в дверь.

– НУ ЗДРАСЬТЕ! – раздалось снаружи. – ЭТО БИРТА!

Элионора бросила взгляд на Гильверта и третий раз за день крикнула: «Влетите!»

В кабинет влетела женщина. С широким подбородком. Нос крупный и круглый, копна волос ещё больше и круглее. На ней была толстовка и лосины до колена.

– Привет, мама! – сказала Пилла.

– Пилам! Вот ты где! Я, знашли, удивилась: прилетела домой с тренировки, а тебя нету. Чёй-т ты не валяешь дурака в саду со своим рисованием или ракушками. – Бирта громко расхохоталась. Благодаря такому раскатистому смеху Альма получила полное представление о форме и размерах языка Бирты – знания, без которых она предпочла бы обойтись.

– Но, честно сказать, я не прочь была сюда прошвырнуться. Элла, рада видеть тебя, старая ты воробьиня! А тут и Альма, пропади мои глаза. Помню тебя с ислетания, знашли.

Что-то в голосе Бирты казалось Альме знакомым, и теперь она вспомнила, где его слышала. Когда Пиллу объявили на ислетании, Альме показалось, что кто-то подбадривал её в мегафон. Значит, вот она какая, Бирта.

– Слышала, пришлось прервать урок. Ходят слухи, ты щёлкнула слишком сильно и блевала потом, как хряк? Ну как чувствуешь?

– Хорошо, – тихо сказала Альма. Слухи. Значит, уже и слухи поползли!

Бирта расстегнула молнию где-то на боку своей толстовки и вытащила измерительную ленту. И привычным движением раскрыла её взмахом, да так резко, что кончик щёлкнул о стену. Альма поймала себя на том, что даже как будто восхитилась ловкостью жеста: в руках Бирты тонкая лента из жёлтого пластика напоминала смертоносное оружие.

– Я руковожу светоспортивной командой «Халибаг», – сказала она и направилась к дивану. – Лучшей светоспортивной командой из всех!

Альма поднялась с дивана, чтобы Бирта смогла её измерить. Но не успела она опомниться, как Бирта схватила её за голову обеими ручищами.

– Ах ты бедняжечка! – Бирта обернула сантиметр вокруг Альминой головы. – Хм-м, хм-м… 65 сантиметров.

Бирта опустила руки к её плечам, измеряя и их.

– Мама… – начала Пилла.

– Хорошее телосложение! – заключила Бирта и посмотрела на Альму одобрительно, будто сделав комплимент.

– Э-э, ну, спасибо, – смутилась Альма, надеявшаяся, что ей поскорее разрешат снова лечь.

– Как раз ищем новых членов в команду. Если сдашь некоторые нормативы, тесты на скорость реакции, интеллект, скорость и всё такое, будет просто чума, если ты к нам присоединишься!

– С ума сойти, какой отбор, – сухо сказала Элионора.

– Да ей даже необязательно его весь проходить, – пророкотала Бирта, усаживая Альму на пол. – У нас всем детишкам место найдётся: и победителям, и проигравшим. Не только же спортсмены нам нужны, Фревелленг. Кто-то должен стирать, готовить еду, таскать сумки… Таким образом, даже слабаки становятся частью команды победителей. Тоже немаловажно!

Элионора взглянула на Альму и откашлялась.

– Бирта не жалеет ни времени, ни сил на команду «Халибаг», – спокойно объяснила бабушка. – И к возложенным на неё обязанностям она подходит со всей серьёзностью.

– Ещё какой! – ответила Бирта, приняв слова Элионоры за комплимент. – Чтобы поддерживать впечатление, что в Бельмелинге мы тут занимаемся обычными теневыми штучками, я даже купила фургон. Каждую субботу загружаю в него всех детей, все их сумки, клюшки, коробки с обедами и полотенца. Прав у меня, правда, нет, но если чего в жизни хочешь, то и добиваешься! Ну вот эти все сумки, полотенца, а иногда и коробки с обедами швыряет взад-вперёд, когда я газ с тормозом путаю, детишек тоже мотает по салону. Хорошо, если хоть зачерствелый хлеб из дома у них где заваляется. Тоже отличный перекус выходит.

Альма смотрела на Бирту округлившимися глазами.

– Да, кстати, Элла, раз уж речь о фургоне зашла, – продолжала Бирта. – Знаю, ты предпочитаешь официальные запросы и в рабочее время, но, понимаешь, я там штрафов нахватала.

– Пойдём уже, – попросила вдруг Пилла, которая будто только и ждала паузы в длинной тираде матери. – Не могу уже это слушать.

Они подошли к окну, за которым открывался вид на реку и горы.

– Это замаскированное окно. Снаружи оно выглядит как часть горы!

Альма внимательно изучила свою подругу. Хрупкая на вид девочка стояла с прямой спиной. Волосы чуть светлее, чем у Бирты, прямые. Уши оттопыренные, как ручки у кастрюли.

– Спасибо, что осталась, – сказала Альма и тут кое-что вспомнила. – А тебя разве не должен отец после занятий встречать?

Пилла вдруг встрепенулась и обернулась на мать. Она явно испугалась, что та могла услышать вопрос. Но та была слишком увлечена разговором с Элионорой, так что Пилла слегка расслабилась. И всё же в глазах её сохранялось слегка странное и грустное выражение.

– Он не пришёл, – ответила она.

– Почему? Что-то случилось?

У неё самой никогда ещё не случалось такого, чтобы Симон не появился в точности там, где они условились, да ещё и с хорошим запасом времени на случай непредвиденных обстоятельств.

– Договаривались мы давно, – сказала Пилла. – Ещё до его исчезновения.

– Что… что? – переспросила Альма. – Твой отец исчез?

Пилла пугливо обернулась на голос матери, гремящий в кабинете:

– Уже сейчас нужно целенаправленно над этим работать, Элла! Игры уже на носу.

– Да, – тихо ответила Пилла. – Однажды, где-то год назад, он пришёл домой поздно. Я слышала из своей комнаты, как они ругались. А на следующий день он пропал.

В животе у Альмы возникло неприятное ощущение. «А на следующий день пропал». Совсем как…

– Что значит пропал?

– Мама мне всё время одно и то же твердит, – Пилла говорила негромко, чтобы её голос заглушался зычным голосом Бирты. – «Отец твой ушёл, больше не вернётся». Она даже начала врать окружающим, говорить, что папа улетел по работе. Но я-то… – Пилла снова всхлипнула. – Я всё думала, что мама преувеличивает. Что он скоро вернётся обратно. Должен! У нас же столько планов было. Он хотел научить меня, как заслужить красный шар. Мы годами говорили о том, что в первый день он меня встретит с занятий, мы съедим по булочке и обсудим учебный план на неделю.

– И поэтому ты думала, что он сегодня появится, – осторожно предположила Альма.

Пилла повернулась к ней. Она была бледной, но с решительным взглядом.

– Конечно, думала, – сказала она твёрдо. – У нас же был уговор.

Альма кивнула. Время говорить о том, что уговор с пропавшим без вести становится несколько сомнительным, было явно неподходящим.

– А теперь я его найду! – решительно сказала Пилла.

– А ты знаешь, где он?

Пилла ещё раз обернулась, чтобы удостовериться, что Бирта их не слушает.

– Нет, мама отказывается мне говорить! И вообще отказывается о нём разговаривать. Уходит из комнаты, стоит мне упомянуть отца, а потом ещё долго ходит расстроенная.

Неприятное чувство в животе Альмы снова проснулось. Хотя стоявшая у письменного стола Элионоры Бирта больше походила на быка, чем на Симона, такое описание натолкнуло Альму на мысли об отце. Симон почти никогда не говорил о её матери, разве что несколько коротких предложений, и то по необходимости. Например, прошлым летом, когда Альма набралась смелости и спросила, была ли её мама тоже солнцеловкой. Симон только нехотя коротко кивнул, а потом ещё неделю ходил мрачнее тучи.

Собственно, Альма о матери почти и не спрашивала. Она и сама не до конца понимала почему, но ей отчего-то казалось, что для их благополучия лучше много не спрашивать. Может, она как-то безотчётно уловила в уклончивых ответах, что разгадка может всё испортить, что с ней невозможно будет нормально жить. Симон всегда говорил, что мама ушла, потому что нашла работу где-то далеко. Ей приходится работать день и ночь, так что просто некогда приехать в гости или позвонить. Так ведь и случается со взрослыми, бывает же?

И всё же, хотя больше Альма вопросов не задавала, её никогда по-настоящему не удовлетворяли скудные объяснения Симона о том, почему мама уехала.

Альма снова глянула на Пиллу.

– Может, мама твоя говорит правду? – предположила она. – Может, твой отец правда просто уехал. Нашёл работу далеко, вот и уехал. Ничего странного даже.

– Солнцеловы не уезжают ради работы, Альма! Если только работа не в другой галактике. Мы же летать умеем, забыла?

И почему Альма сама об этом не подумала? Если мама была солнцеловкой, она в любую точку планеты могла добраться меньше чем за секунду.

– А это… возможно вообще – работать в другой галактике?

Пилла посмотрела на неё насмешливо.

– Вот выглядишь ты нормальной, но говоришь иногда, как младенец в теле девочки.

– То есть как? – не поняла Альма.

– Ну ясное дело, нельзя работать в другой галактике! – фыркнула Пилла.

– Но тогда… – начала Альма и почувствовала, что воздуха снова стало не хватать. – Если нам не нужно… если мы можем летать… если она могла летать, значит, всё неправда?

– А ты о чём говоришь вообще-то? – спросила растерянно Пилла.

Альма сама не поняла, как так вышло, но вот она уже стояла, прислонившись лбом к окну. А руки оставили липкие следы на стекле.

– Моя мама тоже пропала, – тихо сказала она. – Отец всегда говорил, что ей нужно…

Альма снова с трудом перевела дух.

– Нужно что?

– Работать.

Пилла облокотилась на стекло рядом с Альмой.

– И когда она ушла? Что случилось?

– Мне было всего пять, я мало что помню, – соврала Альма, чтобы не вдаваться в подробности. – Однажды она сидела на кухне в пижаме и пила кофе за столом. А на следующий день собрала вещи, и…

Альма так и не смогла закончить предложение. Чувства, которые она обычно держала под контролем, вдруг стали прорываться, и подбородок у неё задрожал. А когда Пилла наклонилась к ней, глаза нехорошо заблестели.

– Твоя мама и мой папа внезапно исчезли. Не сказали, куда отправились, от них ни слуху ни духу. И никто не говорит нам правды. И что-то это не похоже на случайность. Не думаешь, что здесь какая-то загадка?

Дыхание Альмы стало прерывистым, ей с трудом удалось пропустить воздух из горла в лёгкие. Пилла задала серьёзный, важный вопрос. И Альма знала, что хотела на него ответить. Им будто дали буквы, из которых надо сложить слово, будто посыпались маленькие камешки, за которыми придет оползень. Только этот оползень может засыпать маленькую, хрупкую жизнь Альмы и Симона. Что произойдёт, если Альма начнёт расспрашивать о маме? Какие тайны выплывут наружу и разнесут всё? Альма уже давно запретила себе вспоминать. Нельзя скучать по кому-то, если его не помнишь. А если не скучаешь, то и всё у тебя хорошо. Правда, это только в теории. На самом деле она скучала по маме каждый день.

– Да, подозрительно, – ответила она наконец. – В каком-то роде загадка.

Пилла вскинула брови.

– Именно! И хорошая новость заключается в том, Альма, – сказала Пилла, ткнув её в грудь, – что загадки нужны, чтобы их разгадывать. И мы их найдём!

– ПИЛАМ! – пророкотала Бирта.

Пилла вздрогнула и повернулась.

– Да, мам?

У Бирты было такое лицо, будто она лимон съела.

– Мы уходим! Председатель Фревелленг не даст нам средства на новую форму. Видно, это недостаточно важно.

– Бирта, – снисходительно ответила Элионора, – вы же получаете ежегодный грант. Я не могу…

– Не не можете, а не хочете. Идём, Пилла. СЕЙЧАС ЖЕ! До встречи, Элла, старая ты кошёлка!

– До встречи в субботу, – только и успела сказать Пилла, прежде чем Бирта взлетела, увлекая её за собой.

Глава 9

Окровавленный человек

Мэй сердилась. «Иди своей дорогой», – строго настраивала она саму себя. Не поднимая глаз, она быстрым шагом прошла мимо пленников.

Слишком поздно – Мэй уже наткнулась на них. Ей всего-то нужно было налить чашку кофе и отправиться в свой кабинет, заниматься своими делами. Но она забыла взглянуть на часы, забыла пойти к кофемашине другой дорогой, как всегда и делала во время кабинетных допросов Габриэллы. И встретилась взглядом с одним из заключённых.

По прошлым случайным встречам она запомнила его толстяком, но сейчас он заметно схуднул. Сгорбленный, трясущийся, в крови. Увидев её, он как-то вздрогнул и привалился к стене. Мэй даже не сразу поняла, что её бордово-красная форма, которую она носила с любовью и гордостью, напугала его до смерти.

Глава 10

Солнечное письмо

Альма приземлилась в саду за домом. Она помахала провожавшей её Элионоре и отщёлкнула время в сейчасное.

Для Альмы эта осень стала первой на Эвельсёе, так что сильные порывы ветра показались непривычными. Каждое утро она бегала к окну на четвёртом этаже, чтобы убедиться, что их узкий нескладный домик вместе с ней не унесло через весь остров и пляж на южной стороне прямо в море.

Сквозь окно рядом с дверью в сад виднелась высокая и худощавая фигура отца. Симон стоял спиной к ней и готовил завтрак. На столе, как обычно, стояло обязательное для каждого гражданина страны радио, которое автоматически включалось каждое утро и непременно передавало речь премьер-министра. Правда, под осень Симон положил перед динамиком большую пуховую подушку. И теперь, проходя сквозь толстый слой пуха и хлопка, утренняя речь премьера превращалась в неразборчивый бубнёж.

Альма задумчиво разглядывала затылок отца. Что он знал о маме, что не рассказывал ей? Ей захотелось потребовать ответов, но порыв быстро прошёл. Она же знала, как отец поведёт себя, стоит ей только завести эту тему. Между бровей заляжет складка. Руки скрестит на груди. Но хуже всего будет взгляд. Глаза у него затуманиваются и становятся бесчувственными, когда он говорит о маме. Он будто удаляется куда-то, куда Альме ходу нет, а рядом остаётся только его физическая оболочка. От его взгляда Альме становится не по себе, она чувствует себя одинокой.

Альма открыла дверь на кухню. Симон вздрогнул и резко обернулся. В руке он зажал венчик, будто оружие, а красный соус с него разлетелся по чистым стенам кухни.

– А! – выдохнул Симон. – Это ты!

Его узкое лицо расплылось в улыбке.

– Хорошо, что я, – сказала Альма, снимая шапку. – От кого бы ты этим защищался? От вафельного теста?

Симон поглядел на неё прищурившись.

– Как прошло?

– Хорошо, – буркнула Альма.

– Была осторожна?

– А как же.

– Назад время откатывала?

– Нет, – поражённо сказала Альма. – Что за вопрос!

Солнцеловы чувствовали время бороздками, который образуют отпечатки пальцев. Кончики пальцев у них гораздо чувствительнее, чем у теней. Но подушечки пальцев Альмы, как и у её деда, Эдвина, обладали сверхчувствительностью, и она могла поворачивать время вспять. Даже для солнцеловов эта способность считалась редчайшей, и Альме следовало её скрывать.

– Во время курса может возникнуть искушение, – объяснил Симон. – Может, захочется исправить ошибку какую-нибудь. Но это точно не выход. Слишком опасно.

– Уже усвоила. – Альма понимала: ей повезло, что вообще все пальцы целы остались.

Симон собирался что-то ответить, когда со второго этажа послышался грохот. Вниз по лестнице уже летел Бёрре, чтобы ворваться на кухню.

Могучая гибкая тушка налетела на Альму, как грузовик, и повалила на пол.

Хотя Бёрре был собакой, да притом огромной, он был для Альмы лучшим другом. Альма и вовсе считала, что единственная разница между ними лишь в том, что один ходит на четырёх лапах, а другая – на двух ногах.

– Иди скорее наверх и переоденься, – сказал Симон, – ужинаем в десять.

Несколько минут спустя Альма уже сидела на кровати рядом с Бёрре, держа в руках сложенное солнечное письмо. Подписанное Йеспом послание уже ждало её в комнате. В нём говорилось, что первый день занятий пришлось закончить досрочно, поэтому он не успел сказать ей нечто важное. К большинству занятий придётся готовиться. Поскольку пользоваться библиотекой Хомлунга могут только солнцеловы второго ранга и старше, Йесп будет встречать учеников у входа каждое воскресенье ровно в 18:00, чтобы все могли взять на неделю книги по теме следующего урока.

Альма услышала, как тремя этажами ниже включилась кухонная вытяжка. Ужин готов. Значит, ей нужно в библиотеку Хомлунга, но отцу это не понравится. После случая в парламенте он считал, что ей ни ногой нельзя в Стольбю.

Вскоре на лестнице послышался шорох отцовских тапочек. Она прислушивалась к звуку, пока тапочки шаркали по коридору, и вот они остановились у двери.

– Еда готова, – сказал Симон. – Идёшь?

– Да.

Он заметил её нерешительность.

– Что такое?

Альма уныло опустила голову и посмотрела на него.

– Не скажешь? – улыбнулся Симон. – Дай же отцу поговорить со своей взрослеющей дочкой!

Альма покачала головой.

– Ты не поймёшь.

– Ну это как пить дать! Святая обязанность любого отца. У нас это в инструкции написано.

– А ещё что написано? – Альме хотелось как можно дольше задержать этот благодушный настрой. Стоит ей упомянуть библиотеку Хомлунга и Стольбю, как сразу пробежит морозец.

– Быть ласковым и добрым, – сказал Симон. – В меру строгим, конечно. И бдительно следить за погодой, чтобы дочка не мёрзла.

– Непыльная работа.

– Как сказать! Инструкции, знаешь ли, разной толщины бывают. Мне повезло.

Симон заложил руки в карманы и покачался на пятках. Ему всегда бывало неловко, когда он хвалил Альму. Даже если слегка преувеличивал комплименты. Он больше не считал её обычной девочкой. И с тех пор, как в апреле Элионора позвонила в их дверь, часто казалось, что он просто не знает, что сказать Альме.

– Ну что, идёшь?

– Да, тут просто…

Надо спросить!

– В общем, на курсах к каждому субботнему занятию нужно много читать, а книги в библиотеке Хомлунга, которая…

– …в Стольбю.

– Э, да, в Стольбю, и…

– Нет. – Симон вытащил руки из карманов и сплёл их в тугой узел на груди.

– Но если я прищёлкну время, ты же даже не заметишь, что меня не было.

– Нет. Я согласился на курсы. А про столицу уговора не было. Слишком опасно.

Альма почувствовала, как по телу поднимается волна паники, будто Симон схватил её в охапку и не отпускает.

– Но мне нужно туда! Все же пойдут!

– Если объяснишь преподавателю, что тебе не разрешили, что же ты думаешь, они ничего не придумают?

Альма не могла рассказать Симону о том, что случилось на занятии. Она ему обещала быть осторожной в любой ситуации. И время просить Йеспа о ещё одном исключении явно не подходящее. Но как объяснить это Симону?

– Пообещай, что не полетишь в Стольбю.

Альма знала, что спорить с отцом бесполезно, если решение он уже принял. Всё равно что со стеной разговаривать. «Если бы только мама была здесь!» – думала Альма, как думала часто, когда Симон так несправедливо пользовался своей властью над ней.

– Обещаю, – понуро сказала она.

Глава 11

Коробка за скамейкой на пирсе

После обеда в воскресенье Альма сидела в своей комнате. На столе перед ней лежала тетрадка с домашней работой, но мысленно она вернулась в кабинет Элионоры. Пилла сказала, что загадки нужны, чтобы их разгадывать. И что они найдут своих родителей. С момента разговора прошло чуть более суток, но у Альмы в голове уже роились вопросы к Пилле. И самый главный из них: как найти двух взрослых, которые могут быть в любой точке планеты?

За несколько месяцев до начала курса настроение у Альмы было такое же. Она была вне себя, потому что из-за случая в парламенте она теперь не могла даже телефон включить и позвонить друзьям. Премьер-министр оказалась не просто опасным диктатором с варварскими методами, но теперь ещё и жутко раздражала Альму. Ей оставалось только запастись терпением и попытаться хоть как-то подготовиться к следующему занятию, чтобы пережить его, а потом поговорить с Пиллой.

Только успокоиться это не помогало. От мыслей о курсе солнцеловов всё тело ломило. Альма посмотрела в окно в направлении Стольбю. Уже несколько минут седьмого. Альма представила себе маленький кирпичный домик Эрнта Хомлунга. В эти минуты все, кроме Альмы, уже собрались в комнатке, снизу доверху заставленной печатными машинками. «Печатные машинки Хомлунга» служили прикрытием для библиотеки.

Альма представила, как Эрнт скатывает старый ковёр, открывая подвальный люк в полу. Ученики спускаются по потайной лестнице один за другим. И вот, Эрнт открывает дверь тайной библиотеки. Пока она об этом размышляет, они уже прищёлкнули время до одиннадцатого уровня, поэтому успевают сделать то, на что в обычной жизни ушло бы много часов. Интересно, сколько всего они узнают в чудесной библиотеке Хомлунга?..