Полная версия
Песня о Розе и Соловье
В приюте Эффи встретила Викторию с распростертыми объятьями: оказалось, за день у нее накопилось несколько историй и сплетен, которыми так хотелось поделиться. Однако увидев, что новая подруга буквально валится с ног, Эффи почувствовала угрызения совести и отстала. Едва девушка коснулась головой неудобной твердой подушки, как уснула.
…К концу недели Виктории стало казаться, будто и не существовало никогда другого времени, где она жила, – настолько привычным стало все, что ее окружало. Это было… странно. То ли мозг в экстренной и непредвиденной ситуации решил быстренько перестроиться на новый лад, то ли… То ли что? Девушка и сама не знала ответ на этот вопрос. Главное – жива, а там уж как-нибудь постепенно придется разобраться со всем этим.
За прошедшие дни она еще больше сблизилась с Эффи. К работе в госпитале, к сестрам милосердия, раненым солдатам, нет-нет да рассыпающимся в комплиментах, молчаливым соседкам по приюту тоже почти привыкла. И даже на улице, где располагался приют, ее уже узнавали торговцы, фонарщики и крысоловы.
Однажды, ужиная вместе с Эффи в столовой вареной репой, Виктория внезапно поймала себя на мысли, что жизнь только-только по-настоящему начинается именно сейчас, а, значит, скоро все станет на свои места. Странная была мысль, но почему-то в тот момент она показалась ей единственно верной.
Спустя несколько дней ожидания и ночевки на полу у Эффи, Виктории досталась своя комната в приюте мисс Кук, за которую она обязалась платить по два шиллинга. Эффи не сильно нравилась коморка, куда переселилась ее подруга: она была чуть ли не вдвое меньше ее комнаты и к тому же располагалась на последнем этаже, смахивающем на мансарду. Виктории же наоборот пришлось по нраву ее скромное жилье, она здраво заметила, что кто-то называет такое место «чердаком», а кто-то – «пентхаусом». Нужно только посмотреть на него под другим углом. И пусть Эффи не поняла значения слова «пентхаус», она согласилась с подругой: та наверняка грамотнее и знает, что говорит.
Несмотря на то, что работа в больнице Святого Фомы отнимала практически все время, отказаться от нее Виктория не могла. Поэтому поездку на Ньюкомен-стрит пришлось отложить до первого выходного. Эффи со своей стороны тоже изо всех сил пыталась помочь найти Эдварда. Оказалось, у нее были неплохие связи с торговцами, портными, рабочими фабрик. У всех она интересовалась, знают ли они что-либо о некоем Эдварде, который наверняка разыскивает свою возлюбленную. Но все было тщетно.
Не клеились дела с поиском и в больнице. Медперсонал оказался крайне несговорчивым и даже молчаливым. Узнать хоть что-нибудь у них тоже не получилось.
Большинство солдат-пациентов оказались неместными. Они прибыли в Лондон на лечение после ранений в Афганистане: первая англо-афганская война началась три месяца назад по приказу короля. Разумеется, никто из них не слышал об Эдварде с видеопленки. И тем более не знал, что за птица такая – видеопленка. А объяснить даже на пальцах о вещи, которой, кажется, тут еще и не существовало, было сложно.
Пустые разговоры в больнице Викторию мало интересовали. Но, несмотря на это, мужчины любезничали, строили глазки и игриво крутили усы и бороды, как только девушка появлялась в их палате.
Так поступали все солдаты крайней палаты левого крыла, кроме одного. Того рыжеволосого. И своим безмолвием и отстраненностью он привлекал Викторию.
С первого дня знакомства (если, конечно, это можно было назвать знакомством) солдат с раненой ногой так и не проронил ни слова. И так, и эдак девушка пыталась вывести его на разговор. Даже была мысль, что парень попросту немой. Однако немой вполне себе неплохо односложно реагировал на вопросы доктора. Но всякий раз после ухода врача снова принимал обет молчания.
Из принципа Виктория не спрашивала у других, кто такой этот парень, а по имени никто к нему не обращался. Виктория не привыкла к тому, что ее откровенно игнорировали. Ни разу за всю жизнь она ни за кем не бегала, никого ни о чем не просила, а тут какой-то юнец вот так просто берет и не реагирует на нее!
Долго так продолжаться не могло, и она решила схитрить. Сегодня, ранним субботним утром, Виктория принесла в больницу пузырек с чернилами, которые купила на одолженные у Эффи деньги.
После завтрака девушка поставила его на прикроватный столик молчуна рядом с тетрадью и пером. Сама же подошла к койке его более разговорчивого соседа, делая вид, что поправляет сбившуюся простынь. А сама искоса поглядывала на парня, ожидая его реакции. Но солдат даже не посмотрел на чернила, лишь закрыл глаза, задумавшись о своем.
«Ах ты вредная морковка!» – раздраженно подумала Виктория и едва ли не топнула ногой от недовольства.
Никогда ранее она не встречала человека, у которого бы и волосы, и брови, и даже ресницы были одного цвета – рыжего. Но не ржавого, не ярко-огненного, а очень светлого, отчего его кожа лица казалась фарфоровой, слегка припудренной веснушками.
– Нет, вы только посмотрите, какие цены на квартиры! Четыре фунта в неделю! – пожаловался лысый напротив своему соседу по палате, тряся газетой в руке.
– Да траурная церемония стоит столько же! Где это видано! – согласился тот. – Схватил бы пулю в голову – и похоронили бы тебя. Дешевле вышло бы.
– Да и комнаты не шибко бюджетнее. Кто-то просит за соседство в квартирке на Бейкер Стрит аж девять фунтов! Нет, ты слыхал?
– Неподъемные цены, – поддержал остроносый и укоризненно зацокал языком. – Всю военную пенсию выкладывать за проживание!
«Знала бы, что Шерлока Холмса не существовало в реальности, подумала бы, что это он дал объявление», – мысленно улыбнулась Виктория.
Она поправила передник и направилась к другой койке.
– О! Снова оно! – лысый солдат удивленно присвистнул. – Клянусь короной, я это странное объявление уже не в первый раз вижу.
– Что за оно? – вытянул шею сосед с перебинтованной головой.
– Так… Порядочный джентльмен… Тра-та-та… Сдает комнату на Ньюкомен-стрит… Ага! Вот! Прошу беспокоить только розу, знающую все о квантовом скачке и пространственно-временном континууме.
Виктория встрепенулась. Рука дернулась в сторону и едва не снесла с прикроватного столика миску с остатками прилипшей холодной овсянки.
Некий джентльмен хочет увидеться с розой? Предположение превратилось в ясность, кровь прилила к лицу, а сердце заколотилось как бешеное. С ней! А под квантовым скачком наверняка подразумевается путешествие во времени и пространственно-временном континууме. И хоть Виктория почти ничего не смыслила в этих терминах, сомнений не оставалось: это Эдвард с пленки дал объявление в «Таймс»!
– Что?! – чуть ли не крикнула Виктория, развернувшись на каблуках к койке лысого и едва не упав.
Солдаты удивленно уставились на нее. Одна из сестер, находившаяся в другом конце палаты, от неожиданности выронила жестяную миску, которая со звоном упала на пол. Виктория собрала в кулак все свое спокойствие и самообладание, прочистила горло и невозмутимо пояснила:
– Ох, простите. Мой… дядюшка… да, дядюшка живет на Ньюкомен-стрит. Он, знаете ли, немного не в себе. Старческий маразм. Вот и удивилась: не он ли дал это объявление в газету?
Медсестра покачала головой, а солдаты снова вернулись к своим делам: разговорам, чтению или сну. Остроносый авторитетно закивал:
– Знал я одного такого. Это все бесы.
– Чего? – поморщился лысый. – Бесы? И что с ним сделали?
– Ну, заперли в тюрьме года на два. Это теперь для таких, как он, условия комфортные. Больницы, видите ли, специальные! А вот раньше…
– Какой там точный адрес указан, сэр? – ласковым голосом поинтересовалась Виктория, перебивая солдата и подходя к его кровати.
Лысый прищурился, всматриваясь в помятую страницу газеты.
– Ньюкомен стрит. Дом шестьдесят пять «бэ». Твой дядюшка что ли? – присвистнул от удивления остроносый, уловив изменения в лице девушки.
– Что? Ах, нет. Мой живет в другом доме.
Она кашлянула и поправила платок на голове.
– Повезло, повезло. А то я слыхал, что такие болезни, ну…психические или как их там… словом, передаются по наследству, – он покосился на Викторию.
– Ну собачий хвост! – воскликнул лысый и отложил газету. – Сам же сказал, что бесы это все! – он подмигнул Виктории, а та в ответ улыбнулась.
– В любом случае, здоровый джентльмен не станет писать такое странное объявление, согласись, – заметил остроносый.
– Хм, пожалуй. А слова-то какие: квантовый скачок, пространственно-временной конт… конте… континентум!
– Континуум, идиот!
– Да какая разница! Слова-то громкие, а толку от них? К чему это вообще?
И тут молчавший все время рыжий внезапно подал голос:
– Не стоит недооценивать силу громких слов.
Виктория обернулась. Их глаза встретились. Стеклянный взгляд солдата разбился на осколки. В глазах была искра интереса. Или не только его? На миг Виктории показалось, будто парень знал, что объявление адресовано ей. Виктория прищурилась и как можно более безразлично спросила:
– Сэр, вы что уже вышли из экзистенциального кризиса?
Позади раздались смешки.
– П-предпочитаю называть это меланхолией или же «настроением ля-минор». Так более п-поэтично, – одними уголками губ улыбнулся солдат.
«Он немного заикается. Стесняется? Чего-то боится?» – предположила Виктория, а вслух спросила:
– Что вы имели в виду, сэр? Насчет громких слов.
– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Роза.
Сердце в груди снова ухнуло.
– Сэр?
– Второй виконт Генри Мельмот. Сын генерал-губернатора Индии и п-первого виконта Томаса Мельмота.
ГЛАВА 8
О ЗНАКОМСТВЕ
Виконт в общей палате с простыми солдатами?
Не то чтобы Виктория разбиралась в титулах, но слово «виконт» говорило само за себя: точно не из простой семьи парень. А еще и отец генерал-губернатор.
Несмотря на то, что в словах Генри не послышалось и капли гордости, хвастовства или презрения, лысый подавил смешок, а остроносый хмыкнул. Веснушчатый виконт изо всех сил пытался сохранить невозмутимость, но все же щеки его зарделись. Он стыдливо отвел взгляд.
Вероятно, прямо сейчас Генри Мельмот чувствовал себя куда хуже, чем если бы стоял голым посреди больничной палаты. Скрыться (а еще лучше – провалиться сквозь землю) было невозможно: с раненой ногой и на костылях далеко не убежишь.
Солдаты напротив зашептались. Шепот вышел нарочито громким.
– Говорит так, словно виконт – это пуп земли, перед которым все должны расшаркиваться и делать книксен, как перед королем.
– Так то ж сын генерал-губернатора, не песье отродье.
– И что же ему папаша личного лекаря не нанял?
– Известно почему: стыдно за такого сына!
– Да ну его. Смотри, в спортивной колонке пишут, что чемпионами графства по крикету…
Девушка сделала вид, что пропустила мимо ушей все колкости в адрес Генри и как можно любезнее произнесла:
– Приятно познакомиться, сэр. Вы не против, если я осмотрю вашу ногу, сэр? Виконт? Мистер?
«Кто его знает, как правильно обращаться. Еще уволят в первую же неделю работы за профнепригодность на знание этикета!»
То ли чувствительность и обида все же взяли верх над эмоциями, то ли Генри и правда ставил себя выше других, но он поджал губы и снова молча уставился в потолок.
Не дождавшись ответа, Виктория принялась разматывать грязновато-серые бинты. Генри молчал и старался не смотреть на девушку. Хотя Виктория нет-нет да ловила на себе взгляд его буро-зеленых, почти карих глаз.
– Хорошая сегодня погода, правда? – спросила вдруг она, в очередной раз поймав его взгляд.
Генри удивленно уставился на нее.
– Вчера тоже была хорошая. Да и завтра обещают солнце, слыхали? – она продолжала неуклюже разматывать бинты. – Что?
– Почему вы спрашиваете о п-погоде? – недоуменно свел брови Генри.
– Если в диалоге возникает пауза, а она, как я вижу есть, то разговоры о погоде как всегда выручают, – пояснила Виктория. – У меня, конечно, остались в запасе две фразы о дожде, но хорошо, что вы наконец ответили.
Генри не смог сдержаться, уголки его губ дрогнули.
– Вы ведь не сестра милосердия, Роза.
– Откуда вы знаете?
– Предположил, а вы это п-подтвердили, – добродушно пожал плечами тот.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
«Роза и Соловей», англ.
2
Одна из самых известных традиций в Англии – чаепитие в пять часов вечера.
3
Шляпка с полями, популярная в 19-м веке в Англии
4
Дешевая ткань из льна или хлопка
5
Мэри Энн Коттон—
Она мертва, и она отвратительна!
Она лежит в своей кровати
С широко открытыми глазами.
(английская детская считалочка)
6
Речь идет о первой англо-афганской войне 1838—1842 гг.(в этом параллельном мире она началась на год раньше по определенным причинам)
