Злые сказки Неизведанного

– Двигаемся слаженно! – вопила до хрипа Девица.

Но тучи близились. Но почему, почему они не могут все сделать как надо! Девушка танцевала все рьянее, кружась все быстрее, чувствуя, что все ее труды – все напрасно. Эти тупые простофили не могут нормально станцевать ее простой танец! Они сеют и косят каждый год! Почему нельзя это станцевать синхронно! Темнело сердце девушки, мрачнели ее мысли и в сердце горел огонь. Яркий, горячий, в нем сгорало все ее терпение.

А тучи все ближе и ближе. Девица понимала, что все ее труды сейчас сгорят в огне. И все из-за этих окаянных. Ну почему, почему нельзя все сделать как надо… Краем глаза увидала она, как кто-то выронил серп из руки и схватил его обратно, споткнувшись.

– СТОЯТЬ! – завопила она, да так громко, что дрожь прошлась по земле, зазвенела в холодном воздухе.

И в этот момент все замерли. Абсолютно все. Их тела были неподвижны, застыв в позах танца, как статуи, но лица… Выражали непонимание, а во взгляде пылал страх. Двигаться могла только девушка. Ощутила она силу могучего Неизведанного, да только теперь она была в ней. Силу великую, которая управляет людьми. Ощутила она власть, власть сладкую, словно мед, приятно щекочущую ее изнеможденное тело изнутри. Улыбнулась Девица улыбкой страшной, ведь все теперь будет как надо. Она продолжила танец. И теперь все повторяли ее движения, танцевали так, как она того хотела. Она могла контролировать каждый мускул этих глупых, не поворотливых неумех. А ведь до этого так ныли, что движения слишком резкие, что тяжело и сложно запомнить. А теперь, когда она ими управляет, внезапно, не так уж и тяжело. Танцевала девушка – танцевали и они. Она подпрыгнет – они подпрыгнут. Она закружится – они закружатся. Она взмахнет серпом – они взмахнут. Да, они делали все, что она хотела, что она видела. Эта власть – это чудо, опьянила Девицу. Наконец все, как надо, как она видит. Все-все правильно делают. Эта сила, эта мощь, эта радость, что теперь их великий отец будет доволен настолько закружили Девицу, что не заметила она, как острым серпом машут безвольные люди, терзая друг друга в клочья. Как пляшут вместе с живыми уже мертвые, как перестала играть музыка и слышны только крики ужаса да плач, который стихает с каждым новым взмахом серпа. Все это было не важно, все это стерлось и смешалось в глазах кружащейся в танце девушки. А когда она дотанцевала, то увидела чистое небо у себя над головой и залитый кровью снег, на котором лежали почти все жители деревни мертвыми. Тела людей, изрубленные и изуродованные, упали замертво, стоило девушке остановить свой танец, а те, кто выжил, в ужасе уползали с поля, оставляя кровавые следы на снегу.

Девица не обращала на это внимания, она залилась неистовым хохотом, чувствуя свое могущество, чувствуя, что благодаря ее силе, небо очистилось, а значит, великий отец доволен и будет урожай.

И вдруг перед девушкой явился полубог, сурово глядящий на нее.

– У меня получилось! Танец устроил великого отца? – воскликнула радостно она.

Поморщился полубог, глядя на нее. Страшную, бледную словно снег, с выпирающими венами по всему телу, особенно на висках и залитыми кровью впалыми глазами, недобро блестящими, как у Монстра хищного.

– Ты разве не иного желала? – спросил он, кивая на тела людей.

– Я желала, чтобы мы перестали приносить жертву! – воскликнул Монстр. – Мы станцевали для нашего великого отца и все сработало. Тучи ушли! Урожаю быть!

– Но не умерло ли еще больше жертв от того?

Монстр оглядела мертвые тела.

– В том моей вины нет. – ответила она уверенно. – Они погибли от самих себя, а не от жертвы.

Полубог смотрел на нее, не произнося ни слова.

– Ну так, что же ты молчишь? Великий отец доволен?

– Великий отец доволен. – ответил полубог с тоской. – Такое люди точно никогда не забудут. – вздохнул он. – а ты… Будешь ты в полях плясать, доколе мир стоит… И будут тебя и жалить, и жечь, и косой бить… а ты вновь восстанешь, дабы смерть нести. И будут тебя бояться, остерегаться.

Не поняла слов его Девица, над ее головой пронесся золотой серп полубога и в следующий миг голова ее упала на землю, глядя на полубога черными, кровавыми глазами.

Оставшиеся в живых люди похоронили своих родных, а тело Девицы сожгли прямо на поле. Урожай в том году был великолепным и очень богатым. Но говорят, что видели в поле танцующую высокую фигуру. Тощую, бледную, голова у нее страшно болталась, словно плохо закреплена была. Боялись люди приближаться к ней, помня тот ужас. И когда настал злосчастный день жертвоприношения вместо новой девушки, сожгли они чучело того Монстра. Танцуя и распевая назло ей как кто мог. И небо было ясное в тот день.

Так и стали люди рассказывать с тех пор о неком, танцующем в поле монстре, который заставляет танцевать невинных людей, косящих пшеницу. А убить ее можно только отрубив голову. Жгут ее чучело каждый год, чтобы принести жертву великому отцу, что его полностью устраивало. А зовут ее Полудницей, в честь часа того страшного, когда станцевала свой первый танец она.

Сказка о том, как драконы летели

Это было давным-давно, когда сказки были не сказками вовсе, а былью. Люди жили в те давние времена, чувствуя, что нечто тайное их окружает. Они видели, чуяли, что мир вокруг намного сложнее и опаснее, и то тут, то там их окружает загадка. Она, казалось, таила в себе великую мощь; она была живой, манящей. И звалось тогда это Неизведанным. Его сила простиралась за грани человеческого понимания, пугая своими явимыми и не явимыми проявлениями. Она могла быть невидима, а могла быть вполне осязаема, но оставаться такой же непостижимой.

Когда-то давным-давно этим миром правили драконы, летая высоко в облаках, извергая с небес на землю великое пламя. Они были велики и могущественны, и не было на них ни силы, ни управы, ни сладу. Размах их крыльев был так велик, что мог затмить солнце над головами жителей целого царства, а то и мира.

Сколько правили драконы от чего исчезли, не помнил уж никто, однако в памяти людей все еще остался ужас и трепет, когда они видали, как поле внезапно накрывала тень, и с страхом смотрели в небо. Никто не помнил, сколько людей драконы сожгли в своем пламени, однако все помнили тот липкий, необузданный жар, если уж не на своей шкуре, то своих праотцов так точно. Боялись драконов до одури; благо, жили они теперь, по словам немногих очевидцев, где-то далеко-далеко на Драконьих островах, что в Змеином море.

Жили они уже там давно, да и жили ли на самом деле – никто не знал точно, но все помнили, как они опасны, от того и сторонились, молились каждый день, чтоб боги уберегли их от драконов. Страшен будет тот день, когда драконы прилетят обратно; не существует оружия против них, и тогда весь мир должен будет склонить головы пред ними али будет сожжен дотла.

Так и жили люди день за днем, год за годом, рассказывая страшные сказки про те времена. Иногда то тут, то там появлялся странник или торговец из тех далеких земель, что у Змеиного моря, рассказывая, как видал он драконов, летающих в небе. От рева их трясутся горы, от силуэтов их темнеет небо днем, а ночью их огонь горит даже ярче солнца ясного.

– Не просто так они не приходят к нам! – говорил каждый напуганный до седины очевидец. – Я вам точно говорю, умышляют они что-то недоброе! От них ждать только беды. Затеяли они что-то страшное, ждут момента подходящего. Такая сила могучая не может просто так жить, они точно хотят нас всех сжечь али съесть! Вот, крест, глаза мои видели! Они так и ждут, как бы сожрать нас всех.

И зубы драконов после таких рассказов становились все больше и острее, а образ – все страшнее.

Их чешуя прочнее стали, и ни один меч не сможет ее проткнуть, и такая темная, что свет солнца поглощает, как бездна. Да и огонь у них не такой как мы знаем. Одни говаривали, что он черный, как сама ночь, и не сжигает тебя, а словно плавит, будто олово в горне. Другие утверждали, что огонь их ярче тысячи солнц. Кто-то говорил, что драконы – это полчище из тысяч змей летящих, застилает весь небосвод, как саранча летит. Кто-то говорил, что они велики и это от тени их крыльев небо темнеет. Кто-то говорил, что они хитры и жестоки, а кто-то – что тупы да жадные. Кто-то говорил, что нет у них глаз, лишь черные дыры в глазницах, из которых на тебя смотрит сама смерть. Кто-то говорил, что их глаза горят красным огнем, что сама бездна пекла из них на бедных людей смотрит.

Образов у драконов было много, точно никто не знал, как они выглядят, но все абсолютно точно знали, что такая сила не дремлет и рано или поздно вернется.

Страшно было жить рядом с ними, где бы ты ни жил. Ведь как бы ты далеко ни забрался, они все равно тебя достанут и рано или поздно прилетят, а они прилетят, уж точно знай! Но все ж лучше, чтобы это было поздно.

И вот однажды давным-давно, далеко-далеко у берегов Змеиного моря, один рыбак ловил тунца. Он думал о своих обычных рыбачьих делах, как вдруг вода поодаль от него закипела, забурлила да стала паром подниматься. Из пены и вздымающихся пузырей с звонким визгом вынырнул огромный дракон, расправляя крылья и рыча; он выплеснул облако соленого пара из пасти, смешанным с каплями огня, поднялся высоко-высоко, размахивая хвостом. И взмыв вверх, скрылся в облаках. От взмаха его хвоста нос лодки разнесло в щепки.

От ужаса рыбак тут же поседел. Бросился он с тонущей лодки в море, цепляясь за доски, поплыл он в сторону берега, кричал и молился он, глотая пену еще бурлящую. Как доплыл – не помнил, лишь чудом не утонув. Только мерещилось ему, что под толщей черной морской воды языками своими другие драконы лизали его ноги, чтоб на вкус попробовать, конечно. На берегу уже подбежали к бедному рыбаку жители небольшой деревеньки, расспросили его, что стряслось с ним. Измученный рыбак поведал им об ужасе, который он пережил.

– Напал на меня змей лютый, лодку мою в щепы изгрыз! Я бросился в воду и чудом жив остался. Эта тварь, заглотив всю мою рыбу и не найдя меня, с воплем улетела в свое логово, плюясь огнем. Если бы я не спрятался, я бы точно умер! Я вам точно говорю! Они наступят сегодня-завтра! Драконы прилетят!

Новость эта серьезно встревожила жителей деревни. Раньше они только видели силуэты этих чудовищ, но не доводилось им сталкиваться с драконами напрямую. А тут монстр напал на их доброго соседа, лодку уничтожил и самого чуть не убил! Сомнений нет, он правду говорит, драконы решили напасть! Пришло то время, про которое предостерегали их предки!

Быстро собрали жители свои пожитки и убежали из деревни кто куда, главное – как можно дальше от драконов, ведь они возвращаются! Они летят!

В панике, беря только самое необходимое, покидали они свои дома, более никогда не возвращаясь. Главное, нужно было уехать как можно дальше от драконов и спрятаться как можно лучше, ведь их жестокость и злоба знакома им теперь не понаслышке, а из первых уст.

Где-то далеко, за полями, за лесами, за высокими горами была еще одна деревня. Жили люди здесь мирно, никого не трогали, вели свой быт, и только редкие путники из других царств заходили к ним изредка переночевать, да поведать, что в большом мире творится.

Жила тут и старая женщина. Не сказать, что отличалась она чем-то выдающимся, была простой и неприметной женщиной, мудрой только. И был у нее единственный Сын. Хороший парень, рукастый, по дому поможет старушке-матери и в поле усердно работает, и дичь с охоты принесет. За девушкой одной ухаживал, в любви ей клялся. Отец девушки одобрил жениха, но только потребовал выкуп за нее, который зятьку пока был не по достатку, потому копил на него и мечтал. Вообще, Сын любил мечтать. То было любимое его занятие. Те редкие зашедшие на огонек путники рассказывали ему, откуда они путь-дорогу держат и куда. Откуда они приходили, всегда было холодно и голодно. Ничего, кроме бескрайних гор и злых духов, болезни, войны, нищеты и упадка. А направлялись путники всегда куда-то в волшебное место. Это были разные города, в которых кипела жизнь, танцы, люди не желают тебе зла, за углом не прячутся бандиты, готовые обворовать тебя или даже прирезать. Там, куда они идут, нет войн, нет болезней, боги одаривают людей богатыми урожаями и уловом, государи добры и щедры и для каждого найдется работа по душе, а не нужде. Города были всегда разные и звучали дивно: Хасин, Обар, Сужба, Уюн, Алкахар… Он уж не помнил все имена, но в каждом из них было намного лучше, рядом с ними ставить название его убогой деревушки даже не хотелось – ну не ровня им она была. Казалось ему частенько, что дом его стоит прямо на перекрестке двух миров: хорошего и плохого. А еще там, где плохо, жили где-то за Змеиным морем драконы. Которые однажды прилетят, как говаривали ему путники. Так и сидел Сын вечерами, смотря на дорогу в хороший мир, представляя те благодатные города, как же счастливы там, наверное, люди. Мать его часто звала его домой к ужину и, видя его задумчивое, грустное лицо, тяжело вздыхала.

– Много ты в фантазиях живешь, Сынок. О дальних странах, о большом мире. А жизнь-то здесь.

Обижался Сын.

– Я мечтаю, Матушка, а мечты ведут людей вперед. Тем мы и отличаемся от камней или… да тех же коров. Куда их выведешь, там и пасутся они.

– А ты чего ж, стало быть, вперед идешь?

– Пока нет, но мог бы однажды.

Еще тяжелее вздыхала Мать.

Так и шли дни в этой деревне: в работе да мечтах, мечтах да работе. И вот однажды пришел в нее взволнованный странник, худой, бледный, валился с ног без сил. Явился он глубокой ночью, когда все спали, и постучался в окно самого крайнего дома деревни, где как раз и жили Сын с Матерью. До того худо выглядел путник, что поначалу испугались мать с Сыном, решив, что это призрак какой али нечисть. Но быстро поняли, что он нуждается в помощи, и впустили.

Отогрели, накормили путника да спросили, откуда путь-дорогу держит он.

Дрожащим голосом начал путник свой сказ.

– Наши семьи жили веками у Змеиного моря, рядом с островом Драконов. Знали мы, что этот день роковой настанет, да вот и пришел он… – едва не рыдая, молвил мужчина. – Драконы прилетели.

Взволнованно переглянулись Мать с Сыном.

– Они напали на нашего доброго соседа, который рыбачил в море. Чудом он остался живым. Их было целое полчище, они набросились на лодку; повезло, что тот выпрыгнул из нее, хоть и откусили ему ногу и руку, кое-как он доплыл до нас и поведал о том, что произошло. Драконы… возвращаются. Они летят. Они летят за нами. Надо уходить, мы срочно бросились бежать, я отправился в путь с семьей, но они не смогли пережить дороги… Погибли по пути сюда. А я… Я даже не смог их похоронить с почестями. Я бежал что есть мочи, пока ноги не стерлись в кровь. И тут вижу, деревня.

– А ты видел дракона? – спросил Сын почти шепотом.

Глаза мужчины округлились, ноздри расширились, точно он собрал весь воздух из комнаты.

– Да-да, я видел его! Они огромны! Мы все видели, как они нападают на лодку. Это громадные чудища, от их крыльев все небо чернеет! Всем надо уходить, как можно дальше отсюда! Я слышал, что, если забраться как можно дальше, они не смогут тебя найти.

– Как же не смогут, если они такие громадные? – нахмурилась Мать.

Путник посмотрел на нее удивленно, даже ошеломленно.

– Так… там есть города. Укрепленные, там можно укрыться от них, а еды хватит на всех!

– Даже если драконы сожгут все поля вокруг? – улыбнулась Мать.

– Маменька, наверняка в городах есть провизия на случай осады. А ежели они защищены, то смогут отразить натиск драконов, и они улетят, – возмутился Сын. – А драконы правда такие огромные?

– Очень! – воскликнул путник. – В их раскрытую пасть может проехать целая телега с всадником, не наклонившим голову.

– И они не смогли сожрать такой пастью рыбака на лодочке? – снова испортила все Мать.

– Маменька, наверняка рыбак успел вовремя отскочить али увернуться, а драконы набросились на рыбу, которая была в лодке, – снова возмутился Сын, отвечая за путника.

– Я вам говорю о том, что видел своими глазами. Драконы летят. Они сожгут все вокруг, весь мир. Мы не в силах их остановить, мы должны бежать отсюда. Как можно дальше. Отправиться в другие города, укрепленные, могучие. Я слышал, есть такие. Я направляюсь туда на рассвете. Нельзя время терять!

Мать постелила путнику на полу у входа и потушила лучину. Всю ночь не мог сомкнуть глаз Сын. Лежал на печи, ворочался, не мог выкинуть из головы слов путника. Смотрел на окно, на звездное небо. И чудилось ему, что те яркие звезды шевелятся, то приближаясь, то удаляясь, точно драконы, извергающие свое пламя, летят. Думал он о тех городах, про которые поведал путник, где безопасно, где всем найдется работа и всепоглощающее пламя дракона не сможет уничтожить его. Он вышел на улицу, вдыхая ночной воздух, и казалось ему, что ветер нес едва уловимый запах пожара, горелой плоти и выжженной земли. Он смотрел на свой дом, где с Матерью они прожили всю его жизнь, который еще дед его возводил. Выдержит ли он пламя дракона? Да нет, конечно. Устоит ли он от его зубов? Глупо даже думать об этом. А вот там, на том конце дороги, по которой он годами провожал других путников, стоит огромный город или даже несколько. Стены его неприступны, его склады полнятся запасами зерна и вяленого мяса, сыра. Там столько людей, столько возможностей, что даже работу придумывают себе люди, а им платят и намного больше денег, чем он мог видеть за всю свою жизнь. Он уже год копит на выкуп своей невесты и не может накопить. А там, небось, денег завались. Он представлял, как должно быть счастливы там люди, улыбаются друг другу целыми днями, им не нужно горбатиться за гроши, не нужно жить мечтами, чтобы выжить еще один день. Они уже в мечте. И им не нужно бояться за свою жизнь, за то, что их поглотят драконы, которые летят меж тем. Им поможет город, его величавые стены высотой с гору, через которую не перелетят чудища. Нужно только дойти до города.

– О чем думаешь, Сынок? – спросила Мать, выходя на крыльцо к сыну, хотя уже знала, о чем он думает.

– Мама, надо отправляться в город, спасаться от драконов.

Старая женщина лишь фыркнула.

– В какой же ты город собрался?

– Не знаю, в любой. Но мы не можем сидеть здесь и ждать, пока за нами прилетят драконы.

– Драконы не летали к нам тысячи лет, не прилетят и сейчас, – вздохнула женщина.

– Но путник сказал, что видел их! – ужаснулся Сын. – Разве ты его не слышала?

– Слышала. И удивлялась, как так худой, хромой мог обогнать огромного дракона, летящего к нам, – ехидно улыбнулась женщина.

– Матушка, причин может быть тысячи! – воскликнул Сын, удивляясь простоте ума Матери. – Ты думаешь, они только в одну сторону полетели? Они могли полететь в разные места, например, они могут сейчас сжигать другие царства, но они уже здесь. А может, они затаились и ждут подходящего момента, чтобы напасть.

– Может быть, – кивнула женщина. – А может, и не летят они вовсе, живут себе за Змеиным морем и рыбу ловят. Правду мы не узнаем.

– Я не понимаю, Матушка, какая тебе еще правда нужна, – тяжело вздохнул Сын. – Мы вроде бы сидели за одним столом, общались с тем, кто видел нашествие драконов своими глазами. И ты хочешь просто сидеть.

– Я родилась, выросла здесь, тебя родила, Сын, вырастила. Я похоронила здесь своего мужа, твоего отца, своих родителей, твоих деда с бабкой. Мой дом здесь. Если умереть в огне, то среди своих. Ты же… Живи как хочешь, сын.

С этими словами старуха пошла к себе спать. Долго еще сын сидел в темноте один, думая над глупостью своей Матушки, которая собралась умирать в огне, зато в родном доме. Он любил ее, но не понимал ее дурости. Он хотел жить, не в страхе ожидания прилета драконов, а настоящей жизнью, дышать полной грудью. И не там, где тебя вот-вот ждет погибель, а в местечке надежном, где его встретят счастливые люди, где он станет сам таким. Он тихо зашел в комнату, глянул на лавку, где сопела его мать, отвернувшись к стене. Хочет помирать здесь – воля ее. А он не собирается. Тем более старая она, тяжело будет с ней в пути. Собрал он свои пожитки, пока его Мать тихо плакала, вжавшись в перину, и вышел из своего дома в последний раз, направляясь по дороге к своей мечте.

– А вот и буду жить! – уверенно сказал он, направляясь куда глаза глядят.

Тогда история о летящих драконах многих людей заставила уйти раз и навсегда из своих обжитых домов навстречу другим городам и царствам в поисках безопасности и на радость тем, кто там жил. Многие оставили родные места в поисках безопасного пристанища. Все искали города, величественные, могучие, с высокими стенами и складами немереными, счастливыми людьми и горами золота, которого всем хватит. Не сказать, что такие города были. И стены не такие великие, уж точно не до неба, как говорили некоторые, и работа не везде есть, и люди не такие приветливые и радостные, как будто надо было со своим счастьем приезжать. Но всяко лучше, чем в родных опасных краях, откуда вот-вот прилетят драконы, сжигая все на своем пути.

А драконы все не летели. Но рано или поздно же прилетят?

Сказка о Подменыше

Было это дело давным-давно, когда сказки были не сказками вовсе, а былью. Люди в те времена жили, чувствуя, что нечто тайное их окружает. Ведали они, что мир вокруг куда как сложнее да опаснее, и всюду их окружает загадка, за которой часто смерть крылась. Загадка та, казалось, в себе великую мощь таила, была она живой и таинственной. И звалось тогда это Неизведанным. Не умели люди еще обращаться с Неизведанным, не понимали его, боялись. Да правильно делали, ведь Неизведанное только-только начинало касаться мира людей. Было Неизведанное таким же живым и осознающим, как человек, хоть и форм определенных часто не имело. Но когда те формы обретались, могло оно уж прямо с людьми соприкасаться, и иногда к добру это было, но чаще, от чего-то, к худу…

Когда-то давным-давно в некотором царстве-государстве жила красна-девица. До того прекрасна она была, что в сказке сказать, ни пером описать. Волосы – золотые, щеки румяны, кожа – бархат, стан – точеный, а глаза – что огромные лазурные омуты. С самых пеленок родители на нее не нагляделись, не нарадовались, какая краса у них родилась, холили и лелеяли Белокурочку свою. Была она до того хороша, что даже зависти не вызывала – казалось, будто боги сняли звезду с неба и опустили ее счастливым родителям. И правда, была она той звездой, что с малых лет свататься к ней женихи из соседних царств приходили, наслышавшись о дивной красе Белокурочки. Родители любимую дочь замуж отдавать не спешили и позволили ей самой жениха себе выбирать.

И выбирала она долго, для лучшей девушки, стало быть, и жених лучший. А пока выбирала, коротала время в ожидании: пряла полотна, вышивала платья, да с подругами своими дружила. Дружила Белокурочка с четырьмя дочками соседскими, да краше всех их была стократно, конечно же. Каждая из них, пожалуй, была хороша по-своему, но блекли они все в сравнении с Белокурочкой, что видела и она сама. Да, была у одной кожа нежная, молочная, но не было стана тонкого, что у Белокурочки. У другой – волосы вьющиеся, цвета меди на солнце, да глаза ее были маленькие, а взгляд тяжелый, не то что очи ясные Белокурочки, обрамленные ресницами черными, словно смоль. Третья – слишком высокая, словно тростинка, а четвертая – с зубами кривыми. Далеко им было до прекрасной подружки своей.

Но нет худа без добра: все женихи, не получившие руки и сердца Белокурочки, в тех краях оставались да вскоре в подруг ее влюблялись, уже к ним сватались. Так с годами и повышли все подруги Белокурочки замуж. Дивилась Белокурочка, как могут ее подруги за таких простых мужей выходить, но, видно, таков удел тех, кто не так красив – по своей мерке жить. Уже пошли и детишки у подруг. И брала их на руки Белокурочка, чтоб поняньчить, и видела все изъяны их родителей: у кого нос курносый, у кого уши лопоухие, у кого кожа рябая. Играла с детишками Белокурочка и уверялась все более и более, что дети ее будут столь же прекрасны, как и мать их, и отец, и стоить будут всяких томных ожиданий ее. Так и ждала Белокурочка того самого.

Долго ли, коротко ли, явился он, жених. Так хорош был добрый молодец, что в сказке сказать, ни пером описать. Высок как тополь, плечами широк, станом ладный, руки сильные, борода густая, а волосы – точно золотая пшеница. Очи – два омута, голубые-голубые. Казалось, будто боги оторвали от солнца кусочек света его и подарили сей свет миру – до того он хорош был. Долго он искал такую же красавицу идеальную, и встретились они наконец. Увидев друг друга, влюбились в одночасье, сразу свадьбу сыграли, на радость родителям.

Счастью Белокурочки не было ни меры, ни края – так велико оно было. Наконец-то встретила она своего суженого, которого так долго ждала, и совсем скоро у них детки появятся, такие же прекрасные, как и они сами.

Наблюдало за Белокурочкой все это время Неизведанное, слушало ее речи про подруг, ее отказы женихам и все ждало, что же будет дальше. А Белокурочка уже на сносях и с нетерпением ждала пополнения в семье, представляя, как скоро будет звучать звонкий детский смех, как будут смотреть на нее в ночи два озорных васильковых глаза, пока она сказки сказывает, как будет она целовать бархатную кожу младенца. Представляла она, каким будет ее ребенок прекрасным, как о его красоте былины да сказы слагать будут, и как он тоже однажды свою любовь встретит.