Светлая память

Ада Дэйтлер

Светлая память

Глава 1. Соседка.

В детстве мне нравился Владик в зеленом свитере с салатовыми сердечками, а Владику нравились рейнджеры. Не буду скромничать: он тоже бегал за мной, но с криками: «Хватайте злую колдунью!». Однако после того, как я наколдовала ему фингал под левым глазом, его рейнджерский отряд вынужден был резко изменить место своей дислокации. А вскоре и отцу Владика – директору школы – предложили работу в новом районе, поэтому своего заколдованного на весь левый глаз бойфренда я больше не видела. Я забыла его быстро, даже уже и не помню, когда он успел уехать.

За Владиком шел Денис. Не то чтобы я сразу его приметила. Наши мамы дружили и всё норовили когда-нибудь в будущем «породниться», а с учетом того, что у мамы Дениса два мальчика, а у моей мамы мой брат и я, то козой отпущения хотели сделать меня. Дениса я однажды ударила грязной тряпкой по лицу за то, что он мешал мне рисовать, но уже в школе, а может, и гораздо раньше, я даже не заметила, как начала в него влюбляться. Любовь к Денису продлилась до девятого класса средней школы и прерывалась на период моей «бИремеНости» от Миши из третьего класса (правда, моя «бИремеНость в восемь» быстро прекратилась, когда об этом узнали родители), моим неловким детским флиртом со старшим сыном местного участкового (его почему-то забавляло произнесение мной слова «щука» с четырьмя пальцами во рту; вот дурачок, думал, что у меня не получится), ну и, конечно же, моей беготней за одним городским пареньком, который приезжал к нам в деревню летом и зимой в школьный лагерь.

Но я быстро забывала свои мимолетные «интрижки» во имя светлой любви к Денису и верности ему, которую я смело пронесла до пятнадцати лет, а потом взяла и уронила. Вместо Дениса эту любовь или даже любовную одержимость неожиданно для себя как Бильбо Бэггинс кольцо всевластия поднял наш крупный молодой учитель биологии в красивом всегда идеально выглаженном деловом костюме и с толстыми пальцами-сосисками, которыми он мило перебирал по учебнику биологии, когда слушал ответы учеников.

Но почему-то все парни, находящее это кольцо, один за другим отправлялись в сторону Мордора, чтобы его уничтожить, хотя биологу для этого достаточно было одного: предстать передо мной в летнем лагере в штанах в стиле милитари, широкой майке цвета хаки и черных резиновых сланцах, которые выдавали его "почтенный возраст" (учителю было всего двадцать три года, но для меня в шестнадцать лет этот возраст казался запредельно большим).

Следующим обреченным носителем кольца стал плотный мальчик-футболист с выразительными голубыми глазами, который, в отличие от учителя биологии, все же оказывал мне знаки внимания, а потом взял да и отфутболил мое неподатливое и стеснительное кольцо.

В университетские времена кольцо в поисках своего хозяина быстро прокатилось мимо третьекурсника-теннисиста и его пресловутой теории «деревенских яиц» (если коротко: желток у деревенского яйца ярче и насыщеннее, чем у городского, хотя визуально оно в помете, а это значит, что деревенские девушки лучше городских, потому что натуральнее или потому что так считал тот парень), волейбольного тренера, который буквально сшиб меня с ног волейбольным мячом, и снова, но уже четверокурсника-теннисиста с изменившимися взглядами на деревенские и городские яйца (к тому времени он уже сделал предложение одной городской стервозной яичнице).

Так, мое колечко катилось долго, пока однажды на мою беду его не поднял он…

– Марта, ты не спишь? – забарабанила в дверь моей арендной комнаты нетерпеливая соседка Надя, так что пришлось отложить бокал красного полусладкого вина, которое от моего испуга чуть не взмыло фонтанчиком вверх, быстро сворачивать вкладку с текстовым документом для моей новой книги и идти открывать дверь нежданному гостю (я думала, что Надя ушла на свидание).

– Да, я на месте, сейчас…

Это «явление Христа народу» меня не сильно обрадовало, поскольку я боялась Надю, и на это у меня было миллион причин, главная из которых – её стремление создать комфорт не в своих апартаментах: купить пылесос, телевизор, естественно, за счет «профсоюза», потому что хозяйка квартиры не зачла бы сумму потраченных нами средств на благоустройство быта в счет арендной платы, проводить генеральную уборку каждую неделю и, конечно же, создать график дежурств по уборке квартиры.

Эти темы и были главными обсуждаемыми ей со мной. С более глубоких тем для разговоров она ко мне обычно не заходила, впрочем, как и одна моя одногруппница в университете. Однажды я проболталась последней о том, что я родом из деревни, и каждый раз она напоминала мне о моем происхождении, заводя разговор на тему того, насколько вкусны парное молоко и желток куриного деревенского яйца, хоть в нашей семье не было ни кур, ни коров. Конечно, она хотела «задобрить» меня и попросить ответы на задачки по предметам, но для этого не требовалось битый час рассказывать мне о парном молоке и своем отдыхе летом у бабушки в деревне. Я прекрасно помню свой подобный опыт. Когда я приезжала к бабушке, она часто предсказывала мое ближайшее будущее, и оно было мрачным:

– Когда я состарюсь ещё больше и перестану ходить, будешь приезжать ко мне, полы мыть…

У дедушки была своя юмористическая добивка. Сначала он хотел подарить мне ко дню рождения кобылу Ксюшу, которая била копытами незнакомых людей. Потом его отпустила эта мысль, зато появилась другая. Дед очень любил посадить меня на свое тощее хрустящее колено и спрашивать о том, буду ли я плакать, когда он умрет.

Так что у бабушки мне было не то чтобы не весело, но не до вкусов парного молока точно.

Но возвращаемся к Наде: ждать она не любит.

Когда я отворила соседке дверь, в дверном проеме показалась её крупногабаритная нарядная физиономия. Надя не была худышкой, но при этом ловко подбирала бюджетную одежду, подчеркивающую её основные достоинства, и почти всегда выглядела очень стильно. В этот раз на ней было черное длинное платье с косым вырезом в районе правой ноги, на ушах красовались серебряные серьги-кресты, а её волосы были завязаны в хвост-косичку, что наряду с аккуратными тонкими стрелками на глазах нарочито добавляло её образу дерзости и остроты. Её сильная сторона в образе – лицо, а именно красивая миловидная улыбка, несмотря на огромную родинку на подбородке.

«Эх, если бы не эта родинка, – затянула однажды хозяйка нашей квартиры, – Чуть испортила девочку…».

Хозяйка у нас была тоже интересной: почти всем девчонкам-арендаторам (только платежеспособным) она прочила в мужья своего долговязого сына-медведя. Мы с ним были почти ровесниками, но наши телесные параметры сильно отличались, так что вместе взятые мы походили, скорее, на Машу и медведя.

Меня она заприметила странным образом и для устранения девчачьего засора в ванной неожиданно для меня и моих трусов, расположившихся прямо на письменном столике в арендуемой мной комнате, привела всё своё семейство, в частности и своего дражайшего сынулю. По странной случайности его прежней берлогой оказалась моя нынешняя комната.

– Мой сын хотел бы увидеть свою комнату, – сказала хозяйка, и мои глаза в удивлении округлились, ведь всю семейку Адамс я и так встретила в короткой пижаме с открытым торсом, антиварикозных гетрах и цветных носках поверх них (хороша невеста), но хуже всего то, что мои трусы, вальяжно расположившись на столе, не планировали менять свою дислокацию самостоятельно, заслышав знакомые хозяйские голоса.

С краской на лице я предоставила доступ в комнату. И через пару минут в ней повисло неловкое молчание, в котором можно было услышать, как главный бухгалтер ругает нерадивого юриста в офисе, расположенном на параллельной от окна улице, как хрустит коленка пенсионера на остановке общественного транспорта, и даже как ползут муравьи к той же остановке.

Вся семья молчала, даже отец семейства просто застыл в дверях в немом кадре – сваты явно были отменены. Зато они не задержались, и на прощанье хозяйка выпалила: «Все, не будем тебя беспокоить, мы видим, что ты спала. До свидания, а ты спать, спать…».

Так вот в плане чистоты Надя была идеальна для сына хозяйки, более того, она просто создана для того, чтобы сотворить уют и комфорт даже там, где казалось, что сделать это просто невозможно.

Однако не знаю, была ли Надя просватана сыну хозяйки или нет, ведь в данной ситуации родинкой преткновения могли стать её внешние особенности, но романтических отношений с сыном хозяйки никто из нас удостоен не был.

– Марта, ты предлагала вчера распить бутылочку вина… А ну-ка пошли на кухню! – неожиданно для меня заявила Надя.

Мои глаза виновно округлились: в бутылке винишка было ровно ещё на один бокал, который я тоже собиралась выхлебать гораздо позднее и, желательно, в гордом одиночестве…

– Ну у меня уже не так много осталось, вернее, совсем немного, – замялась я и в то же время подумала о том, что неплохо было бы и подружиться с соседкой.

– Неси. Просто поговорим.

По всему видно было, что Наде в тот вечер было одиноко: она бы не постучалась в мою дверь просто так. Хорошо, хоть не с претензией относительно чистоты и уборки.

Спустя какое-то время мы неудобно разместились на кухне: я – на белом старинном стуле, который слегка обгорел после задымления в квартире, Надя – с бокалом красного на подоконнике. Несмотря на все мои представления о красивом дружеском легком общении, наше общение шло тяжело, как и генеральная уборка общих территорий: в воздухе часто зависала напряженная тишина, так, что приходилось гонять одни и те же мысли по кругу как во время сдачи экзамена…

– Хорошо здесь. Как в деревне у бабушки, – затараторила Надя, сделав решительный глоток и смакуя напиток, который вчера любезно передал мне мой друг Сергей, вместе с орехами и медом.

– Да… – представила я деревню своей бабушки, в которой, по словам мамы, ночами можно было встретить волков, а в речной воде пиявок, впивающихся в ноги … Романтика. Впрочем, в городе М. тоже полно пиявок… – … Хороший город, компактный, теплый.

– В моем городе было холодно… А люди здесь какие добрые и отзывчивые! В моем родном все злые и хмурые, – опять затянула Надя, и я засмотрелась на то, как же ровно и красиво она вывела стрелки на глазах.

«Ну не знаю, не знаю, в «доброте» людей этого города я захлебнулась… Вот ищу способ, как забыть эту бескрайнюю доброту…» – думала я и не знала, нужно ли добавлять в диалог реальное видение человека, пожившего в этом городе, или же просто остановиться на милой, но искусственно-резиновой беседе.

– Ну насчет этого… Я думаю, что нет людей добрых или злых. По сути, мы все и добрые, и злые: для кого-то добрые, для кого-то злые, в одной ситуации – добрые, в другой – злые. Иногда нам действительно нужно быть злыми в целях самозащиты, чтобы прожить конкретные эмоции, но да, боль другим в таком состоянии причинять однозначно нельзя… – сказала я, вперив взгляд уже в родинку на лице Нади, пока она смаковала винный букет, – А мне интересно, почему ты решилась так кардинально изменить город? Он, по сути, такой же, как и твой, но тебе к родным ездить дороже, да и дальше, целый день можно просто просадить на поездку и это только в одну сторону.

– У меня есть хорошая знакомая в этом городе. К тому же я давно мечтала сюда переехать, – отстраненно бросила Надя и опять потянула испачканный в красную губную помаду, бокал к губам.

– Да, со знакомыми гораздо проще обосноваться в чужом городе. Тем более при первом знакомстве ты показалась мне довольно веселой и энергичной, позитивной и дружелюбной, так что я думаю, что у тебя с контактами в этом городе проблем не будет, – умаслила я на будущее, чтоб в вопросах уборки получить уверенную снисходительность.

– Это только так кажется на первый взгляд. На самом деле, я обычный человек и без компании здесь мне просто одиноко.

И тут я поняла, что самый «ресурсный» в социальных сетях человек на деле может оказаться не таким, как хочет казаться. В тот вечер я не видела в Наде живой энергии, бьющей через край, особых стремлений, несмотря на то, что она проходила множество разных бьюти-обучений, ежедневно снимала ролики в новых пестрых и красивых нарядах, танцевала под музыку, и так же ежедневно, если не ежечасно выкладывала это в сеть. Вся ее яркая жизнь была только в сети, а передо мной сидел внезапно немногословный человек.

– Я слышала от хозяйки, что ты переехала в другой город, потому что рассталась с парнем, – прямолинейно выпалила я, так как и мне самой нужны были помощь и душевное участие. Моя проблема состояла в том, что я не могла находиться ни в одном другом городе, в котором не было парня из моего прошлого, мне было невыносимо тяжело волочить свою обыденную реальность без его присутствия в моей жизни, даже в сети. А в его городе шанс на мимолетную встречу, от которой в моменте ноги становились ватными, потели ладошки и учащалось сердцебиение, был более велик. Да, я боялась этой встречи, потому что реагировала на каждую неадекватным эмоциональным возбуждением, за что потом долго злилась на себя; потому что опасалась того, что он захочет выяснить отношения, «серьезно» поговорить и ещё раз сообщить мне о том, что не любит и никогда меня не любил, что у него есть девушка и она ему дорога, но одновременно с этим я всем сердцем желала ещё раз увидеть его.

– Это она тебе такое сказала? – засмущалась Надя и вошла в стадию отрицания, – Нет, я сама давно хотела здесь жить, это хороший город.

– Но от хозяйки я слышала другую историю, – упрямо настояла я на своем и тактично продолжила, – Просто… твоя заинтересовала меня тем, что у меня в чем-то сходная ситуация, вот только меня магнитом тянет в тот город, в котором живет человек из моего прошлого, и я… я ничего не могу с этим сделать. Есть один город, в который я хочу переехать. Новый город- бункер, в котором я хочу начать новую историю и забыть о ранах прошлого, поэтому мне интересно, как со всеми этими чувствами справляешься ты.

Я решила быть честной и прямолинейной по отношению к Наде, ведь мне нужна помощь, скорее, её примером, эмоциональными вовлеченностью и участием. Ощущение новости в моменте пугает, но в ретроспективе это самое необычное и яркое ощущение, которое оставляет отпечаток на всей нашей жизни и надолго врезается в память. Я хотела бы повторить историю моего знакомства с этим городом в новых обстоятельствах, минуя полученный опыт, начать всё с чистого листа и пережить что-то новое, не менее яркое и судьбоносное.

– Ну да, был у меня парень, мы жили вместе с ним два года, – произнесла Надя и опустила опустошенный бокал на кухонный столик, – У нас дело шло к свадьбе. А потом он резко нашел другую – девушку из соседней квартиры – и у них все развивалось гораздо стремительней: уже через два месяца после нашего расставания он сделал ей предложение. Мучительнее всего было каждый день видеть его у подъезда, видеть его на прогулке с детской коляской…

Глубоко внутри я понимала, почему Наде показалось, что в новом нынешнем городе люди добрее, ведь в предыдущем месте ее нахождения она испытала боль и разочарование. Таким вражеским и злым по части людей казался мне город парня из моего прошлого, хотя в действительности ничего особо не происходило: мне всего-навсего отказали на одиннадцати собеседованиях по вакансиям с хорошей оплатой труда, а в целом нашелся парень, который укрыл от холода в морозный сырой вечер своей курткой (но он приехал из другой страны), директор моей прошлой фирмы предлагал мне вернуться обратно на свое рабочее место, потому что у меня уже был тринадцатый день прогула (шучу, я уволилась раньше).

И мне почему-то кажется, что, не поменяв свои мысли в голове, не переосмыслив произошедшее и не изменив к этому свое отношение, бесполезно менять города: в прошлое можно возвращаться отовсюду – из Москвы, Владивостока, Иркутска, Минска и прочих городов, в которых есть возможность остаться не растерзанным медведем и не убитым маньяком в городском парке – хоть Надя и утверждала об обратном. Но с другой стороны все мои бывшие объекты обожания быстро канули в Лету именно по причине расстояния и того, что на смену одному рано или поздно приходил другой, а мои вкусовые предпочтения с возрастом тоже менялись… Но в этот раз всё было почему-то иначе: не помогало расстояние, меня магнитом тянуло к парню из прошлого, не помогали другие парни, ситуации и свидания…

С Надей мы сидели на кухне до часу ночи, разговаривали обо всяком разном: о сыне хозяйки, которого, к моему глубочайшему удивлению, совершенно не представили Наде; о сексе Нади со взрослым мужчиной (эта тема особенно волновала меня в разрезе того, что парень из моего прошлого тоже выбрал себе достаточно молодую девушку, и мне хотелось узнать, чем руководствуются девушки, когда отвечают на ухаживания взрослых мужчин; так, Надя расхваливала сам процесс интимной близости и свою повышенную раскрепощенность в нем, возможность путешествий и поездок, но, тем не менее, её неравные отношения сошли на «нет» в день, когда её партнер вместо золотой цепочки подарил ей колготки в черно-желтую полоску); о моем бегстве от мужчины-гинеколога по всей поликлинике, первых страхах и, в отличие, от внедрения бабульки с зеркалом в мое личное пространство, первых удовольствиях, поскольку на собственном опыте я поняла, что мужчины бережнее и мягче проводят осмотр, ну а потом мы разошлись по комнатам.

Я сонливо опустилась на стул у письменного столика, чтобы выключить компьютер, но сил на это действие как-то совсем не находилось. Мои веки внезапно стали тяжелыми и, кажется, я провалилась в царство Морфея.

Глава 2. Добро пожаловать в прошлое!

Мои сны в ту ночь были из серии снов при температуре 39 градусов.

Мне снился опять все тот же город, все тот же вопрос, на который я постоянно ищу ответ в своем бессознательном. «Почему ты меня отверг? И что такого в ней? Чем она лучше?».

Так, чтобы получить ответ, я стремительно направляюсь к офису своего искусителя, но меня опять уносит сильным порывом ветра. Я хватаюсь руками за мимо проезжающую красную пожарную машину, которая едет в направлении, противоположном офису парня моей мечты, и понимаю, что не смогу получить ответы на свои вопросы, не смогу вновь увидеть его и пообщаться.

Через несколько сновидений ко мне приходит моя старая подруга Марта, с которой я познакомилась в лучшие годы своей жизни – в двадцать два года будучи на распределении (годом раньше я встретила его и с тех пор тщетно пыталась зацепиться за этот город, ходила с Мартой в местные клубы и бары, наряжалась и ухаживала за собой, чтобы в один прекрасный момент увидеть его и чтобы он увидел меня красивой, не той бедной нескладехой-секретаршей, какой я предстала перед ним впервые, но в толпе были лишь тени других парней). Марта в моем сне работает в столице менеджером по продажам в крупной компании, она показывает мне свои каждодневные офисные наряды: сначала она предстает передо мной толстенькой в облегающем красивом черном платье, а потом весьма фигурной девушкой в коротких черных шортах и колготках с вертикальным черным принтом по бокам, затем она же появляется в бежевом свитере и рыжих кожаных шортиках, а потом снова она в белых шортах и высоких кожаных ботфортах. Затем нас переносит в прошлое, в город, с которого начались мои любовные бедствия. Мы сидим на кухне: я – в красном платье, как прежде на старых фотоснимках, красива, полна энергии и улыбаюсь, и Марта, которая на два года младше меня, тоже прекрасна и улыбается. Мы собираемся в клуб.

Затем мне снится текущая девушка парня моей мечты. Я сижу в баре, но одна, смотрю фотографии с мероприятий и вижу маленькие силуэты – его и её. Потом его девушка оказывается на каком-то пикнике среди общих друзей пары. Она стучит в переднюю дверцу большой черной машины с тонированными стеклами, за которой сидит он.

Далее я оказываюсь дома в деревне, и мне на телефон приходит куча сообщений от него. Я просматриваю их, но нехотя игнорирую, потому что хочу вывести парня на эмоции и получить от него больше внимания. Но в ответ пустота и молчание. Я обижаюсь на него за то, что некогда ранее он игнорировал десятки моих сообщений.

Потом я объясняю папе, почему до конца своей жизни я останусь одна.

А затем во сне ко мне приходит четкое осознание того, что парню моей мечты на меня наплевать. В моем сне прокручивается информация, установленная как факт, о том, что каждый день он проводит со своей девушкой, а значит, действительно любит её: ведь, когда любишь, хочешь проводить большую часть своего времени (если не все время) вместе с объектом своего обожания. Мне снится, что они готовятся к свадьбе…

Утром я просыпаюсь в состоянии некого сильного возбуждения, по телу пробегает не то холодок, не то дрожь. Уснуть не могу.

Хочется проанализировать все, что произошло там, во сне, в моем бессознательном, но здесь всё слишком очевидно.

Безумно пересохло в горле, хочется воды. Я отряхиваюсь, пытаюсь проанализировать первое сновидение и запомнить его, как Дамблдор из вселенной Гарри Поттера, опустив свой седой волосок в омут памяти. Оно что-то значит. Оно уводит меня от него без ответов, нагло вышвыривает из города в другую сторону. И эта свадьба… Вариантов нет. Значит ли это, что пора забыть обо всем, оставить все в прошлом и больше никогда к этому не возвращаться? Но как же это сделать? Это моя первая сильная любовь, и я больше никогда не испытаю её вновь, как бы ни старалась воссоздать ту же историю, но в другом городе.

Я подхожу к двери, чтобы выйти из своей арендной коморки, дергаю за ручку и тяну дверь на себя…

Странно… Впереди мрак и некая пустота. Там должны быть коридор, зеркало и старенький шкаф. Но всего этого нет. Вместо этого – таинственное черное бездонное пространство (внизу – тихая пропасть); отдельный мир, в котором ничего не создано для дальнейших действий – моих действий.

«Сон во сне? Почему я заперта в своей же комнате?» – сразу думаю я, оборачиваюсь и вижу перед собой тело.

Это моё тело, в белой кофте и серых шортах, с перекошенным лицом, лежащим не на косой ортопедической подушке, а на клавиатуре и повторяющим её силуэты. Мои руки безвольно опущены вниз, а рядышком на столе этот чёртов пустой бокал вина.

«Либо Сергей меня отравил своим вином, и я умерла, либо это страшный сон, наподобие тех, когда у человека шатаются и выпадают зубы, когда ему отрезают волосы, или он попадает в тупик, или за ним гонится маньяк-убийца. Есть только один выход проверить это: выглянуть в дверь»

Я снова пытаюсь дернуть ручку двери, потянув ее на себя, но за дверью из черной пустоты показывается устрашающий силуэт в белой маске, закрывающей глаза мистического существа с лукавой усмешкой, склизкими безжизненными редкими волосами и бензопилой в руке. Увидев меня, это существо спокойно начинает приводить в действие свою бензопилу.

Я в страхе закрываю дверь, смотрю напротив в сторону окна, инстинктивно оценивая, успею ли добежать до него и броситься вон. Ведь так или иначе, это какой-то фантастический мир, полусон, а значит, и у меня здесь могут появиться сверхспособности.

«Только вот с этой что делать?» – думаю на ходу я и понимаю, что она ничего не чувствует, мое сознание во мне, значит, боль буду чувствовать я.

Я быстро кидаюсь к окну, открываю его и замечаю, что за мной и вовсе никто не гонится, шум заведенной бензопилы прекращается, и за дверью становится подозрительно тихо.

Мое сердце начинает бешено колотиться. Я смотрю вниз с окна, оценивая свою прыгательную способность, но понимаю, что нахожусь на четвертом этаже здания. И все вокруг более чем похоже на реальность.

Спустя минуту раздается лаконичный стук в дверь.

«Надя? Если это вино, она тоже должна была умереть!… Хотя действие одного бокала на её организм будет минимальным… Но если это сильный яд? К тому же, Надежда всегда умирает последней».

И в какой-то момент «моя спящая взлохмаченная подружка» решила пошевелиться.

"Значит, я… она точно жива".

Опять стук.

Моя копия едва оторвала свое заспанное отекшее лицо от клавиатуры и ринулась открывать.

Я мигом отлезла от окна и преградила ей дорогу.

«Ээээ, подруга, это очень нехорошая идея…»

Но она прошла сквозь меня и открыла дверь.

Я зажмурила глаза, поскольку мне стало страшно. Затем, слегка приоткрыв левый, увидела, что на пороге комнаты стоит соседка Надя.

«Марта, доброе утро, мы тут с Олей собираем деньги на моющие средства, коврик для ванной и швабру, по 10 долларов с каждой…»

«Ну это уже точно похоже на Надю… Жива и здорова! Какая радость… 10 долларов с каждой? Что за живодерня?! – слегка пав духом мысленно хныкаю я, – Уж лучше бы там был тот чудак с бензопилой. Это более безопасно, чем отдавать мной же заработанные деньги, да ещё на что? На швабру? Если бы только она сама мыла полы… Я имею ввиду соседку. И как мы эту швабру делить-то будем при выезде, или это добровольное вложение в благоустройство?»