Пальто

Роман Литвинюк

Пальто

Часть 1.

Глава 1

Холодным апрельским вечером Алина возвращалась из института. Позади был тяжелый и насыщенный день. Она – староста и отличница – была вынуждена задержаться, чтобы подготовить очередную бумажную ерунду для куратора группы. А дома ждала мать. Нет, не мама, а именно так – с ударением на последнюю согласную букву. Когда-то в детстве, возможно, она и была любимой и ласковой мамочкой, но Алина этого уже давно не помнила. Для нее последние лет семь та была именно мать с акцентом на конец слова. Вечно недовольная, злая, обиженная на жизнь и беспрестанно ноющая. Стоит сейчас Алине переступить порог, как женщина, которая должна встречать своего ребенка с улыбкой, начнет давить на жалость. Мол, дочь ее не любит и непременно хочет материной смерти ради злополучной квартиры. Но мать умная, поэтому заветные квадратные метры в завещании отдаст своей сестре, если Алина не образумится.

А образумиться в ее понимании – это было бросить институт, пойти на "нормальную" работу и найти богатого ухажера. Этот сценарий собственной жизни она считала единственным верным. Сама, бросившая на втором курсе филологический факультет, она пошла работать на рынок. И ей повезло. Пока пышнозадые возрастные коллеги стояли и мерзли на морозе, молодая и красивая Эмма Слепнева работала в крытых и теплых торговых рядах, кочуя в найме от одного мелкого предпринимателя к другому, заодно познавая все прелести взрослой жизни.

– Запомни, дуры надеются на себя, а умные живут так, чтобы мужики все ради них делали, – учила она Алину еще сызмальства.

И вот ее стратегия жизни где-то дала сбой. Никому не нужная, еще вчера красавица, а сейчас худая и озлобленная на весь мир особа чуть за сорок медленно угасала от рака. Метастазы ее тела отравляли не только собственный организм, но и жизнь окружающих: сестры, давно уставшей от Эмминых коварства и злобы и потому отдалившейся, соседей, немногочисленных знакомых из прошлой, дораковой, жизни, лечащих врачей и случайных людей. Но больше всего доставалось дочери. Во всех своих неудачах она обвиняла своего собственного единственного ребенка. Попросту потому, что рядом больше никого не было.

Первый муж – отец Алины, не выдержав высокомерного и склочного характера жены, ушел, когда дочери не было и десяти. Первые годы он поддерживал с ней теплые отношения и старался видеться при любой возможности. Затем его сократили на работе и он вынужден был уехать на заработки на север, где и осел, исправно платя при этом алименты. Присылаемые на ребенка деньги мать тратила на себя, покупая очередную вещицу. Ведь ей-то нужнее – надо налаживать личную жизнь. А Алина тем временем заглядывала в холодильник и поведя глазами по давно пустым полкам, садилась есть жидкий и безвкусных материнский суп, состряпанный на скорую руку.

Но оставаться долго одной Эмма не могла. Очухалась от ухода мужа, привела себя в порядок, собралась – и вот холодильник уже ломится от продуктов, которые привез ее новый ухажер, а Алина пытается наесться как бы вперед. Мужчины у Эммы менялись один за другим. Каждый раз ей казалось, что нынешний хуже следующего, и, раз она красива и востребована, то желать может всего. Даже быть владычицей морской.

Так в ее жизни оказался Юрий. Мужчина немногословный, зажатый и холодный, но человек "большой". Бывший военный, он занимал хорошую должность в городской администрации. Пять лет, которые он был с матерью, для Алины были самыми сытыми. Но именно в это время она ощутила другой голод, еще более страшный – нехватка отца. Девушка, вошедшая в период пубертата, как никогда, нуждалась в мужском внимании. Конечно, ровесники смотрели на нее и пытались общаться, но все это было не то. Не хватало фигуры отца, который всегда защитит и поддержит. Без этой фундаментальной для созревания личности опоры она понемногу выползла в мир взрослых людей.

Спустя пять лет неврозов, вызванных постоянным давлением и бесконечным недовольством Эммы, Юрий с инфарктом попал в больницу. К большому удивлению Алины, мать за месяц его даже ни разу не навестила. После выписки он вернулся к своей бывшей жене и с тех пор так и не забрал свои немногочисленные вещи из их квартиры. Эмма попыталась заменить его чередой случайных связей, но Юрий был человеком известным в узких кругах, поэтому мужчины от нее стали шарахаться. Поняв, что он пустил о ней какие-то слухи, мать перестала заводить отношения с местными, а выбирала для этого только приезжих.

Так продолжалось еще пару лет, пока не грянул рак. На начальной стадии она не верила врачам и отказывалась от терапии, а когда тело начало сильно сдавать, лечить было поздно, да и не за что. И вот, в свои сорок с копейками она осталась никому не нужной с бурой кожей, желтыми зубами и редеющей на глазах жидкой шевелюрой. Сколько ей осталось, прогнозов врачи не давали. Может пару месяцев, а может пару лет.

Алина возвращалась по вечерам домой и видела, как мать едва ходит и с трудом говорит. Но утром та просыпалась и снова была полна сил, чтобы врываться в комнату дочери, будить и заставлять готовить ей завтрак, потому как она больна и требует уважения. Что такое уважение к другим, она сама так никогда и знала.

И вот сейчас, возвращаясь с пар позже обычного, Алина прокручивала диалог, который будет ожидать ее дома. Мать наверняка будет уставшая, голодная и снова начнет ныть о том, что дочь ее не любит, раз шляется где-то так поздно.

Зеленый светофор впереди начал моргать. И ей бы ускориться, чтобы успеть. Но с детства все вокруг внушали, что нужно быть хорошей девочкой, послушной и соблюдать на всякий случай правила. Алина подошла к переходу и с сожалением посмотрела на светофор, который все еще продолжал мигать. Люди, шедшие позади, уже давно перебежали улицу и снова перешли к спокойному темпу.

Наконец загорелся красный. Алина достала телефон. На экране висело два пропущенных от матери. На удивление, не так много, как это бывало обычно. Та или спит, или затаила смертельную обиду и теперь не будет разговаривать ближайшие дни. Но оно и к лучшему – можно хоть немного отдохнуть от бесконечного нытья.

Вдруг раздался резкий свист трущейся об асфальт резины. Стоящие рядом пешеходы непривычно задвигались, а через секунду отпрыгнули в стороны. Алина смотрела в телефон и поэтому не увидела надвигающийся на нее автомобиль. Лишь за мгновение до столкновения краем глаза она ухватила кусок чего-то большого и серого у своих ног, а затем упала. Она закрыла глаза, ожидая, что, как в кино, потеряет сознание, но все обошлось. Вокруг слышались голоса прохожих, кто-то сигналил. Она почувствовала боль в левой ноге. На перелом не похоже, но, как минимум, сильный ушиб.

– Разойдитесь! – послышался крик.

Голоса прохожих притихли. Автомобильный поток, дождавшись зеленого, тронулся и сигналить перестали.

– Вы в порядке? Простите, ради бога! К вечеру подморозило и в полосе просто лед! Я сам не заметил, как машину повело. Хорошо, что бордюр смягчил удар. Как вы?

Перед ней стоял невзрачный парнишка в засаленной дешевой робе, которую мигранты покупают на рынке за копейки и носят годами. Алина приподнялась. Перелома не было. Нога немного ныла.

– Все в порядке. Вроде жива, – ответила она, осматривая себя.

На боль было плевать – не проблема, заживет. Обиднее всего было за пальто. Она долго копила деньги, чтобы купить его. Все одногруппницы хорошо одевались и лишь она одна, как лохушка, долгое время носила старую материнскую куртку.

– Не, ну а чё! В мое время это был самый писк! Ты же знаешь, что мода повторяется, поэтому ты уже впереди всех. Завтра все захотят такое, а ты уже первая одета, как надо, – цыкала сквозь зубы мать, осматривая старую обвисшую вещь времен динозавров.

Носить подобное было стыдно, поэтому Алина старалась прийти в институт первой и уходила, как можно позже, чтобы одногруппники не видели ее позора. Но они, конечно, знали и перешептывались, косо поглядывая. Сперва это загоняло ее в уныние, затем бесило, а позже пришла гениальная мысль о том, что можно самой заработать на новую одежду.

По вечерам, когда мать наконец засыпала, Алина садилась делать заказы – рефераты и домашние работы для младшекурсников. Самой же ей учеба давалась легко, поэтому за два года до окончания института она слыла отличницей. Так, по копеечке, по крупинке, за несколько месяцев кропотливого труда она заработала себе на шикарное дизайнерское пальто, а вдобавок к ним и на новые сапожки.

Первый день, когда она появилась в нем в институте, был самым триумфальным в жизни. Алина специально пришла позже обычного, чтобы столкнуться в гардеробе с одногруппницами. Вживую вышло даже лучше, чем она представляла себе накануне вечером. Девушка вошла в институтские двери и, пройдя через турникеты, направилась к гардеробу. Первые секунды ничего не происходило. Но, когда ее заметили, окружающие зашептались. Из замарашки и гадкого утенка она превратилась в прекрасного лебедя. Алина, стараясь не поворачивать голову, горда прошла к гардеробу. Её одногруппница – Светка Кривцова – тут же подлетела и спросила с ноткой издевки:

– Григорьева, ты ли это?

– Я, конечно, – сухо ответила Алина, раскручивая шарф.

– Послууушай… – затянула Светка и ткнула в пальто. – Это же Полянская?

– Да, – снова сухо раздалось в ответ.

Ара Полянская – ультрамодный и дорогой дизайнер, лимитированные коллекции которой могли себе позволить не все респектабельные дамы в городе. Поэтому, когда дорогущее пальто от нее увидели на вчерашней лохушке, зависть захлестнула волной весь первый этаж института.

– Вау! – Светка восторженно заулыбалась, кивая по сторонам. – Вот умеют же профессионалы делать одежду так, что даже тебе идет.

Алина была готова к завистливым колкостям девчонок. Вряд ли кто-то в мире мог бы ее унизить больше, чем делала это собственная мать, поэтому отнеслась равнодушно. Кривцова, конечно, теперь будет и подкалывать, и подлизываться, но это уже не важно. А важно то, что теперь она не лохушка.

К ним подошел парень – сын известного предпринимателя – Димка Плутов. Он заканчивал последний курс и был весьма популярен у противоположного пола.

– Алина, не слушай эту дуру. Тебе действительно идет. В таком виде нельзя ходить в плохую погоду пешком. Давай я подвезу тебя домой после пар. Где ты живешь? – Плутов выглядел довольно искренне.

– Спасибо, но не нужно. Мне тут близко, – ответила Алина.

У Светки выпала челюсть.

– Но все равно, мало ли. К вечеру обещают ливень, – Плутов осекся, понимая, что говорит глупость о дожде в начале апреля. – Вернее, снег. И мороз тоже. В общем, холодно и сыро. Буду рад тебя подвезти. Ты ничего такого не подумай, просто пальто жалко. Если передумаешь, мы там с ребятами после пар будем тусоваться на стоянке.

Алина ничего не ответила. Плутов постоял молча еще немного и ушел.

– Ну ты и дура! – зашипела на нее Светка. – Это ж Димка! У его отца бизнесы всякие разные в городе. А у него самого своя квартира и машина дорогая. Могла бы и прокатиться разок. От тебя не убудет!

Прозвенел звонок. Студенты вмиг забыли обо всем и ринулись по аудиториям. Даже завистливую Светку как ветром сдуло. Алина наслаждалась триумфом, не боясь опоздать на занятие – она ведь отличница с хорошей репутацией у преподавателей. Оставшись одна посреди пустого гардероба, Алина с улыбкой прокручивала то, что произошло пару минут назад. Эта Светка, небось, со злобы плюётся из-за пальто. Но еще гораздо больше от того, что Алина отшила Димку Плутова у всех на виду. И дело даже не в том, что он ей не нравился. В целом, несмотря на свою репутацию, парнем он был неплохим. Но выглядел его подкат столь вульгарно, что иначе она не могла. Вот обрати он на нее свое внимание раньше, в старой куртке, она бы вмиг согласилась. И не нужны ей ни его квартиры, ни машины, ни состояние отца, потому что он и так достаточно привлекателен и интересен. Но нет! Раз клюнул именно на обертку, то пусть катает других.

В этот день она хотела снова ощутить свое превосходство и выйти со всеми в гардероб. Но у куратора группы были свои планы. Он попросил Алину помочь с отчетом по мероприятиям за прошедший год. Она покорно согласилась и просидела несколько часов одна в аудитории, выполняя чужую работу. Когда с отчетом, наконец, было покончено, институт опустел и на улице стемнело. В огромном гардеробе висела только одна-единственная вещь – ее дизайнерское пальто. Она с некой осторожностью подошла к нему.

Весь день в голове крутились мысли о том, что Кривцова может сделать подлость и испортить пальто. Но Светке либо не хватило духу, либо она испугалась камер видеонаблюдения. Алина оделась и вышла на улицу. В лицо дыхнул ледяной первоапрельский воздух. Плутов оказался прав: к вечеру заметно подморозило. Дизайнерское пальто, хоть и выглядело сногсшибательно, совсем не держало тепло. Наверняка, при его создании Ара Полянская, в первую очередь, думала о красоте. А она, как известно, требует жертв.

Алина подошла к стоянке. Сейчас бы она с удовольствием доехала бы домой на машине. И плевать уже было на утренний снобизм по отношению к Плутову. Но парковка оказалась пуста. Алина развернулась и пошла пешком, представляя, как завтра снова Светка или кто-нибудь еще будет подкатывать к ней в гардеробе с расспросами.

После того, как машина сбила ее с ног, первым делом Алина подумала не о себе, а о пальто. Символ ее единственного самостоятельного триумфа был испачкан и порван. Не то, чтобы в клочья, но на стирку и ремонт понадобится несколько дней. Поэтому в понедельник придется снова, как лохушка, пойти в куртке матери, а все остальные будут смеяться, будто бы пальто она брала напрокат. Алина представила ухмыляющуюся Светку, косящегосся на ее Димку Плутова, шушукающихся одногруппников и заплакала. Сперва несколько слез скатились по щекам. Она набрала побольше воздуха в грудь и зарыдала уже навзрыд.

– Вам так больно? Пожалуйста, на плачьте! – выплясывал вокруг нее парнишка.

Прохожие спрятали телефоны и постепенно стали расходится, не видя сильных увечий и скандалов. До слез испачканной и упавшей девушки никому не было дела.

– Да бог с ними, с этими правами! Один хрен лишат за ДТП. Давайте я вас отвезу в больницу, – водитель взял Алину под локоть и повел в машину.

Не понимая, что происходит, она послушно села в старый потрепанный автомобиль. Внутри был жуткий беспорядок: на заднем сиденье вповалку валялись инструменты и ящики, между передними сиденьями лежали опустошенные контейнеры из кулинарии, а из двери торчали обертки творожных сырков и бутылки от йогуртов.

– Простите за хаос. Это машина напарника. Я брал ее, чтобы на халтурку съездить, – оправдывался паренек, садясь на водительское сиденье.

Он включил аварийку и, дождавшись свободного пространства между тактами светофора, выехал задом на дорогу.

– Еще раз простите, что так вышло. Впереди начал резко тормозить Лексус. Я тоже дал по тормозам, а на дороге лед. Вот меня и выбросило на тротуар. Слава богу, что никого не задавил насмерть.

Алина вдруг представила, что будь скорость чуть выше или она стояла бы на пару метров левее, то ее могло уже и не быть. Лежала бы она там раздавленная этой старенькой машиной в своем красивом дизайнерском пальто. Мать, наверное, и не горевала бы, а Светка рассказывала всем, что вещи Полянской прокляты и несут смерть. И вообще Григорьева сама виновата, раз не согласилась поехать домой в Плутовым, за что и получила свою карму. Она поежилась, представив, как этот мир обычно и буднично живет дальше без нее: все так же едут машины, все так же спешат по своим делам пешеходы и все так же всякие Светки смеются над лохушками. Какое тогда, к черту, пальто? Разве может это быть важным, если она только что едва не потеряла самое ценное – жизнь?

– Костя, – представился водитель.

Алина, грея замерзшие руки у печки, внимательно посмотрел на него. Он был на несколько лет старше и, несмотря на обстановку, выглядел не таким потрепанным, как его одежда. Было лишь видно, что он мало спит и много работает. За рулем Костя вел себя уверенно и постоянно интересовался, тепло ли девушке и насколько удобно в сиденье.

– Алина, – отозвалась она.

– Сейчас я отвезу вас в травмпункт. Там вас осмотрят, а потом поедем в полицию.

– Зачем в полицию? – испугалась Алина.

– Ну, напишете заявление, что я вас сбил. Денег у меня нет, поэтому заплатить я не смогу. Но, если понадобится какое-то лечение, то все компенсирую. У меня сейчас как раз заказ хороший намечается.

Алина потрогала левую ногу. Боли уже не было. Ей стало жалко водителя. На чужой машине вечером выходного дня, возвращаясь с подработки, сбить человека. Это, как минимум, лишение прав и серьезный штраф. Он и так не похож на того, у кого легко с деньгами. Нога вроде не болит, пальто можно постирать и попробовать зашить самой.

– Не надо в полицию. Все в порядке. Остановите, я выйду, – вдруг попросила она.

Костя посмотрел на нее строгим взглядом и сказал:

– Эээ, не… Так не пойдет. Я высажу, а вам там плохо станет. Давайте доедем до травмпункта, врачи осмотрят и тогда я отвезу вас домой.

– Хорошо. Давайте так, – Алине было проще согласиться, потому что сил спорить не осталось – все ушло на оплакивание пальто.

До больницы было недалеко, но они попали в пробку и по пути разговорились. Костя был не местным. Два года назад он закончил институт по специальности менеджер. После его окончания несколько раз пытался работать по своему профилю, но понял, что в его случае это слишком скучно. Будучи парнем деревенским, он с детства любил и умел работать руками. Поэтому, когда холодные звонки и работа с такими же холодными клиентами ему опостылели, а фирма претерпевала финансовые трудности, он устроился монтажником окон. Оплата была сдельная и ежедневная. Быстро научившись новому ремеслу, он нашел напарника с машиной и, помимо работы на фирму, по выходным делал свои заказы.

У Кости была девушка Ксюша, с которой он познакомился на предыдущей работе. В какой-то момент он стал зарабатывать больше и Ксюша предложила жить вместе. Для этого с ее помощью он нашел небольшую, но уютную квартирку возле офиса. Вскоре Костя сменил работу, но жить они продолжали там же. Ему было далековато до базы, но так как жилье очень нравилось Ксюше, настаивать на переезде он не стал. Час утром на работу, а затем вечером обратно, компенсировались ему хорошим настроением девушки.

У самой же Ксюше была квартира в ипотеку на другом конце города. Со своей зарплаты она погашала платежи, а Костя содержал их обоих и оплачивал съем жилья. На вопрос Алины, не кажется ли ему это несправедливым, спокойно отвечал, что он мужчина и должен уметь содержать свою женщину. А то, что у нее есть квартира где-то отдельно, его не касается. И вообще первый взнос на ипотеку оплатили ее родители. Раз они вместе, то он просто обязан поддерживать любимого человека.

Даже в свои молодые и неопытные годы Алина понимала, что Ксюша его просто использует. Но кем она была такой, чтобы сказать об этом прямо в лоб незнакомому человеку? Да и, судя по тому, как он о ней отзывается, парень был счастлив. Он надеялся поработать так несколько лет, собрать клиентскую базу, заработать денег и открыть свою фирму. Тем более что его напарник Васька мыслил теми же категориями.

Подъехать к самой больнице не получилось. Костя припарковал машину за несколько сотен метров и открыл дверь Алине. Она вышла и ступила на обе ноги:

– Немного побаливает, но, думаю, смогу дойти.

– Давай я помогу, – он аккуратно взял ее под руку.

В этом не было необходимости, но она не стала отказываться. Приятно хоть на короткое мгновение почувствовать чью-то заботу о себе. Мимо безразличного охранника они прошли во внутренний двор, а затем отправились к заметной издалека вывеске: “Приемный покой”.

Внутри царил хаос. Вечер субботы только начинался. Ряды отравившихся алкоголем и вереницы поскользнувшихся заполняли коридор. Они подошли к окошку дежурного.

– Нам бы девушку осмотреть, – Костя засунул голову в проем на уровне груди.

Дежурный, нехотя отрываясь от сканвордов, натужно спросил:

– Что у вас? Экстренно?

– Я поскользнулась и упала. Нога побаливает, – отозвалась Алина.

– Кровотечение есть? – опять заученной фразой спросил сидящий в окошке.

– Нет, просто болит.

– Ясно. Заполните форму и становитесь в очередь, – дежурный указал в конец коридора.

На косо напечатанном бланке были стандартные данные с именем, фамилией, годом рождения, адресом проживания, группой крови, перенесенными операциями и аллергиями. Алина быстро заполнила формуляр, указала причину обращения и протянула в окошко. Дежурный не глядя взял его и продолжил разгадывать сканворд.

Ожидание затянулось на два часа. Косте удалось вырвать для Алины место на подоконнике. Она уселась и все это время они проговорили, не замечая, как движется очередь.

– Григорьева! – раздалось в коридоре. – Григорьева Алина!

– О! Это меня! Наконец! – Алина спрыгнула с подоконника и побежала к вышедшей из кабинета медсестре. Нога у же не болела.

Доктор выслушал сочиненную на ходу историю о том, что она поскользнулась, а проезжающий мимо водитель отвез ее сюда, направил в рентген-кабинет напротив. Снимок показал отсутствие перелома и трещин. С результатами без очереди Алина вернулась к доктору. В качестве лечения была назначена обезболивающая мазь и покой в ближайшие дни.

– Хорошо, что все обошлось, – Костя шел рядом и поддерживал Алину под локоть. Каждый понимал, что это не нужно, но оба были не против.

Когда они сели в машину, он включил навигатор и бодро спросил:

– Так, куда же тебя доставить? Такси к вашим услугам! Не забудьте поставить мне хорошую оценку и отзыв!

– Морская, 32, – ответила Алина и засмеялась. Полный вперед, капитан!

Глава 2

У подъезда Костя осмотрел машину. Никаких следов столкновения не было. Похоже, что старая Мазда, которую он взял на выходные у напарника, прожила настолько насыщенную жизнь, что вылет с дороги на тротуар для нее, словно поход к стоматологу для беззубой пенсионерки: рвать там уже нечего.

На мгновение Костя представил, как могли бы развернуться события, если б не высокий бордюр, принявший на себя значительную часть импульса. Пока доехал до дома, с приятной теплотой обнаружил, что подвеска и рулевое управление в порядке. Но, самое главное, девушка не пострадала. Не хочется даже думать о том, что могло бы случиться.

В субботний вечер соседи разъехались и двор был пуст. Оставив Мазду у самого подъезда, он позвонил в домофон. Раздалось несколько протяжных гудков, но никто не ответил. Костя высунулся из-под подъездного козырька и увидел, что в кухонном окне шестого этажа горит свет. Он позвонил снова – и опять в ответ тишина. “Странно, Ксюша должна быть дома” – подумал он.

В этот момент подъездная дверь запищала, отворилась и из нее вышла девочка со щенком на поводке.

– Здрасьте, – бросила он робко и скрылась в темноте дворового пространства.

Костя поднялся наверх и дернул ручку входной двери. Квартира была открыта.

– Ксюш, ты дома? – Костя поставил рюкзак с “рабочкой”, которую нужно постирать, и снял обувь.

В ответ никто не отозвался. В прихожей было темно и лишь на кухне горел свет.

– Милая, ты в душе? – он прислонился к двери ванной, из-за которой раздавался звук льющейся воды.

– Да, – отозвался женский голос.

Костя прошел на кухню. На плите стояла кастрюля со сваренным им на днях харчо. Он поднял крышку и зачерпнул половником бордовую жижу. В нос ударил запах кислятины. Костя вылил остатки супа в унитаз и помыл кастрюлю.

– Ты сегодня поздно, – вытирая волосы полотенцем, сказала вышедшая из душа Ксюша.

– Да, пришлось задержаться на объекте, – ответил Костя и приобнял ее.

– Ты весь грязный! – отшатнулась от него девушка. – Испачкаешь халат.

Костя взглянул на себя в небольшое зеркало, висевшее на стене – и вправду, выглядит он не очень.

– Ксюш, есть, что поесть? – спросил он, разглядывая себя.

Девушка прошла в дальний конец кухни и протянула картонную коробку:

– Вот. Оставила тебе немного.

Костя открыл ее и увидел одинокий засохший кусок пиццы.

– Я была так голодна, что съела почти все! – мило пропела Ксюша.

Она не любила готовить и не умела, считая, что это пережитком патриархального прошлого. Гораздо проще заказать готовую еду на дом или сходить в кафе, нежели тратить драгоценное время на торчание у плиты.

– Послушай, Костик, у меня мало времени. Сам разберешься. Ты уже взрослый мальчик, – снова пропела она и направилась в спальню.

– Ты куда-то собираешься? – спросил Костя, глядя на унылый кусок теста в коробке.

Ксюша включила фен и не ответила. Он подошел к ней и повторил вопрос.