Расходники

От размышлений Никиту оторвал голос инструктора:

– Кроме того, в случае эпидемии на Земле, именно на ваши плечи ляжет забота о разработке вакцины, лекарства или любого иного метода лечения. Вы – резерв человечества!

По сути, как понял Никита, этот инструктаж был нацелен на повтор центральной информации из договора, возможно для тех, кто его толком не читал. Ну и масштабный визуал добавлял, конечно, уверенности в правильности принятого решения. Реклама уровня ХХL.

Гости не успели устать, когда инструктаж завершился.

– А теперь приглашаем вас пройти в соседнее помещение, которое мы здесь между собой называем «чудо-комната». Там вы получите небольшие презенты от нашей компании. Счастливого дня и спасибо вам за ваши копии.

Тут же с экранов исчезли прежние изображения и высветились космические просторы с «продолжением» станции, сияющей на потолке.

Раздались аплодисменты. Их начало, возможно, было вызвано «подсказкой» из динамиков, но в целом, все хлопали искренне, и Никита вместе со всеми. Как бы то ни было, но организаторы сделали инструктаж зрелищным, надо признать, постарались.

Позади открылась дверь (не та, в которую они входили, другая), и гостей пригласили в «чудо-комнату». Здесь стояли столы с напитками и многоэтажные тарелки с закусками, а на выходе сотрудники выдавали каждому внушительные коробки с сувенирами от Института. Коробки были оформлены в стиле космоса и куска космической лаборатории, повторяя мотивы с потолка в зале для инструктажа.

Никита взял стакан с позитивным коктейлем (они сейчас вошли в моду), потянулся за тарталеткой с водорослями нори и творожным сыром.

– Черкасов? – раздалось позади неуверенное.

Никита обернулся. На него смотрел старый школьный приятель Василий Топотов.

– Васька? Привет.

– Черкасов, ты как здесь?.. Ой, глупость спросил. Ну, понятно. Я вот, тоже… Слушай, может, в одной семье будем?! Круто получится!

В школе они не особо дружили, но Никита согласился, что будет круто оказаться в одной семье.

Обсудили инструктаж. Поели. Обменялись новостями за последние сколько-то лет. Темы быстро закончились, Никита попрощался, сославшись на семейные дела, и поспешил на выход.

Дома он протянул подарочную коробку Симе (знал, как она любит распечатывать сюрпризы). В упаковке оказался двойной набор фирменных шампуней, гелей для душа, два полотенца, две кружки, две маленькие чайные ложечки, две баночки под имитированный сахар.

Вторым слоем в коробке были уложены специальные парные дуафоны (как телефоны, только с одним номером), ручки, игровые планшеты и инструкция по сбору личных вещей, которая начиналась со слов: «Все необходимое вы получите на станции…» и заканчивалась: «Благодарим вас за помощь человечеству». За человечество расписался профессор Косинцев, которого Никита сегодня так и не увидел.

Глава 4. Путь к синей комнате

Некоторые события происходят с нами случайно, а некоторые – неизбежны. Часто вторые кажутся первыми.

Четверг наступил быстро.

Никита собрал сумку с одеждой, исключая запрещенные предметы из списка. Некоторое время смотрел на любимый кожаный ремень. Отмел сомнения, положил к остальным вещам. Только лучшее для того себя. Конечно, ровно половину всех предметов из подарочной коробки от Института – тоже поместил в чемодан. Сима заботливо протянула электронную рамку с новыми фотографиями.

– Я не уверена, что это нужно, – призналась она. – Но, если будет больно вспоминать – просто сотрешь все. Или выкинешь.

– Можно, я возьму твои духи? – спросил Никита. – Там все равно на дне осталось… Хочу твой запах с собой забрать.

– Конечно, бери, – кивнула Сима. Кажется, она готова была отдать все, что угодно, да только не было ничего. Вот, хоть аромат на дне флакона.

В новом зале было дорого и приватно. Стулья выглядели помпезно, шампанское в бокалах послушно пузырилось. Никита искал глазами Ваську Топотова, не то чтобы как-то нужен был ему этот старый знакомый, но уж слишком пестрело от незнакомых лиц.

Вдруг он заметил и знакомое лицо: Елера стояла у фуршетного стола, нарядная, как полагалось по ситуации, но с прежним озабоченным видом. Никита решительно подошел к будущему начальству.

– Здравствуйте, Елера Андреевна, – произнес он. – Никита. Никита Черкасов, помните?

– Конечно, помню. Здравствуйте, Никита Владимирович.

– Можно просто Никита. А там меня будут звать Егором. Я же в вашей группе? Правильно? Ничего не изменилось?

– Да, все так.

Немногословная дама. Как ее разболтать-то? Не анекдоты же травить.

– Вы, кажется, чем-то озабочены? – спросил он. – Вокруг все радуются, вон, танцуют. Там механических котят раздают, с собой разрешили взять, хоть по три штуки! Хотите, принесу вам?

– Нет, спасибо, – она даже не улыбнулась.

– Ничего не случилось? – уточнил он.

– Мне все… обычно. Это не первая моя экспедиция. Внутри нет торжества, сплошные цифры и ответственность. Просто жду, когда все это закончится.

– Ясно… Но – праздник же все равно. Такое событие.

– Развлекайтесь. С женой пришли?

– Нет. Она не смогла вырваться. Думаю, не захотела. Ей все это кажется… как бы это выразиться? Неестественным.

– Понимаю.

А все вокруг веселились, действительно веселились. Профессор Косинцев появился собственной персоной, произнес умеренно-пафосную речь; оперная дива не обманула ожиданий и разразилась хорошо поставленным контральто; средней популярности актер одарил публику юмористическими монологами. Словом… все было отлично.

Но Никита не отходил от Елеры Андреевны. Почему-то настроение этой женщины казалось ему единственно настоящим из всего, что здесь происходило. Само собой, это преувеличение, и даже глупость. Наверное, волнение так сказывается.

– Я читал, в прошлом году вы получили награду: Признание Академии Наук. Видел фотографии, как вам вручали статуэтку такую… что-то хрустальное.

– Да, – ответила Елера. – Вручали.

– Что чувствуют в такой момент? – спросил он.

– В какой?

– Когда вас вызывают на сцену? А в зале много-много людей. Вы знаете, что все эти люди пришли ради вас. Вы слышите их голоса, чувствуете их предвкушение. Волнительно?

– Наверное, это должно волновать, – согласилась она. – Но уже давно не волнует. Это не зазнайство, не гордыня. Совсем нет. Это скорее… другие цели, другие ценности. Не получается осознать всю важность происходящего, основная важность где-то там, впереди. В пробирках-тестах-результатах.

– Так странно это слышать… – произнес он. – Это же очевидно – важно. Очень значимо, значительно! Признание Академии Наук! Я бы сказал – исторически масштабно!

– Наверное, – повторила она. – Но для меня исторически масштабно победить вторичный Альцгеймер и болезнь Кранха. Остальное – приятно, но не первостепенно.

– Ясно… Нас скоро позовут на копирование. Я читал об этом на форумах, но все разное говорят. Вы не знаете, это больно?

– Нет, – Елера чуть улыбнулась. – Совсем не больно. Осознание приходит, когда тело уже вполне функционирует.

– А вы уже копировались?

– Шесть раз.

– Ого!

– Две мои копии погибли. Остальные еще работают над проектами.

– А с нами полетите вы или ваша копия?

– Копия, конечно. На мне не будет печати, но по отпечаткам легко определить. Да и запрещено ученым лично в исследованиях участвовать.

Никита отпил шампанское и подумал, что, вроде, где-то читал про это запрещение, но подумал, что просто болтают. А вот, оказалось, что нет.

– Фейерверк будете смотреть? – спросил проходящий мимо ассистент в очках и предвкушениях. Вот уж кто целиком осознает величие момента. Доволен, как мамонт, не ведающий вымирания.

– Уже фейерверк? – встрепенулась Елера Андреевна. – Сколько времени?

Ассистент не успел ответить: раздался громкий сигнал, (что-то вроде иерихонской трубы), и официальный голос произнес:

– Мы приглашаем наших гостей пройти в копировальный отсек.

– Вам пора, Никита Владимирович, – произнесла Елера. Ему показалось, что в ее глазах мелькнула тоска. Вряд ли эта тоска относилась именно к нему, к Никите. В конце концов, они и не знакомы-то толком.

Очередь «гостей» потянулась из этого зала в следующий, а там кандидаты стали распределяться по кабинкам. Над каждой кабинкой значилось два имени. Никита нашел и свою: «Никита Владимирович Черкасов – Егор Черкасов». Второе имя без отчества. Мама – наука, папа – копировальный аппарат. Какое отчество при таком раскладе?

Никита вошел в кабинку. Как только он закрыл за собой дверь, свет в кабинке погас, и тут же зажглись ультрафиолетовые лампы. Из стены выдвинулся ящик.

– Снимите одежду, украшения и любые предметы неестественного происхождения, – возвестил голос.

Молодой человек разделся, положил все свое имущество в ящик. Нажал кнопку «Готово». Ящик тут же задвинулся, лампы стали мигать, раздался гул. От этого гула и мигания слегка закружилась голова. Но вдруг все прекратилось.

Включился нормальный свет.

– Пройдите, пожалуйста, на выход, – возвестил тот же голос нечеловеческого происхождения.

Это – все? Или что-то не получилось? Или… Ладно, на выход, так на выход.

Никита открыл дверь, шагнул из кабинки и оказался в синей комнате.

В душе что-то сжалось.

Левую скулу жгло. Он поднес пальцы к ней и нащупал свежий след от «печати». Копия. Я – копия. Правда, что ли? Осмотрел себя. Все, как было. Дурень, это же копирование, конечно, все такое же.

Он прислушался к себе, но ничего необычного не ощутил. Может, небольшой зуд по коже, но не настолько, чтобы почесать, так… будто ветерок пролетел.

Одежда лежала на стуле. Другая одежда, не та, которую он снимал. Та, которую он передал в отдел копирования еще позавчера. Можно было и не приносить ничего, они тут выделяют униформу, но Никите показалось нечестным лишать себя еще и привычных штанов.

Молодой человек оделся, пригладил волосы пятерней.

В динамике раздалось:

– Егор, если вы готовы, пройдите в общий зал.

Сначала он не понял, что обращаются к нему. Но в комнате больше никого не было… Да, точно. Не Никита теперь. Егор. Сам же вписал в анкету. Пора привыкать… Странно это все.

Егор прошел на выход, открыл дверь… В зале уже толпились копии. Копии, копии: печати на скулах у каждого – не ошибиться. Заметно большинство присутствующих слегка растеряны. Некоторые в одинаковой зеленой униформе характерного малахитового оттенка (забыли принести запасную одежду? Решили начать жизнь заново? Сэкономили?). По количеству здесь было около сотни человек.

– Внимание! – раздалось из динамиков наверху, и волна растерянных лиц обернулась на этот голос. – Друзья, сейчас предлагаю пройти на балкон и полюбоваться на салют.

И все пошли на длинную смотровую площадку смотреть салют и осознавать себя.

Салют был великолепен. Внизу, там, где стояли сейчас их подлинники, раздавались восторженные возгласы и аплодисменты. А здесь, на балконе, царила тишина. Егору даже послышались тихие всхлипывания, но это могло и показаться. Или надуматься.

После салюта их пригласили в капсульный отель, где копии провели всю ночь, а во время сна капсулы проводили диагностику искусственно рожденных созданий.

Егор лежал в своей капсуле, в темноте, и размышлял. У него не было клаустрофобии (да такие, наверное, и не принимались для копирования), но вот это замкнутое пространство немножко напрягало. Стен в темноте он не видел, но чувствовал их. А, может, это не стены напрягали, а сам факт, что вот он – копия. Думал, что как-то по-другому это будет… Нет, не думал. Тот, кто настоящий, кем он сам был несколько часов назад, НЕ ДУМАЛ о себе, как о будущей копии. Да и зачем? Воображение рисовало перед его внутренним взором картины финансовой выплаты, радость жены, празднование в ресторане… А ведь для того Никиты все так и получилось.

По закону вся выплата за копирование принадлежала только подлиннику. Ни его дети, ни его семья, ни его копия не имели право абсолютно ни на что из этих денег. В этом был и смысл, и логика, и даже справедливость. Если ты достойный человек, то ты поделишься со своей копией этим капиталом. А, если не поделишься – так и винить некого. Ад и рай от самого себя прижизненно.

Он задумчиво потрогал рельефную печать на скуле. Квадратная, три на три сантиметра, красивый зашифрованный код. Если его отсканировать, станет очевидно, кто он, когда и где его произвели на свет, и какой именно институт из пятнадцати существующих. Наверное, номер партии и еще какие-то подробности.

Три года… Да не так уж это и много. Если, конечно, не попадет под принудительное вознаграждение, тогда могут срок продлить. Это происходит в тех случаях, если лечение не сработало быстро и нужно менять его на какой-то другой курс. А некоторые добровольно на второй срок остаются, привыкают. На втором сроке и болезни прививаются не проблемные, маловажные. Говорят.

Но ему-то незачем оставаться на второй срок. Дома его ждет хорошая сумма (треть от выплаты – достойная награда), и семья. Может, не тот формат семьи, который хотелось бы, но он не сомневался ни в себе, ни в Симе, ни в их отношении к себе. А иметь таких друзей в потенциале – великая радость. По возвращении можно будет купить небольшую квартирку в малосемейке, останется денег на машину и первичные расходы…

Егору казалось, что в первую ночь он не сможет заснуть. Но уснул он быстро и незаметно, чему поспособствовали волнения и эфирное снотворное, подмешанное в вентиляцию капсулы.

Утро наступило для всех в восемь. В капсулах плавно «рассвело», включилась ненавязчивая мелодия (сначала спокойная, но постепенно переходящая на бодрый темп). Потом капсулы начали открываться, один за другим копии отправлялись совершать утренние процедуры и готовиться к предстоящему дню.

Вскоре в общем зале появились сотрудники института в светлых бирюзовых одеждах (что-то между пижамой и деловым костюмом), и начали разносить еду на подносах. Каждого скопированного спрашивали о его самочувствии, внимательно выслушивали, что-то советовали по необходимости. Утренняя суета с умыванием-едой заняла около двух часов. Без пятнадцати десять знакомый голос возвестил:

– Дорогие друзья. Ваши шатлы готовы отвезти вас к вашему новому дому. Институт прощается с вами и желает приятного полета и легких испытаний.

На улице было тепло, жара августа еще не накрыла ни город, ни институт. Стоянка шатлов располагалась на соседнем острове, куда они доехали на трех автобусах. В каждом автобусе находились сопровождающие, и поездка немножко напоминала экскурсию.

Прекрасные морские пейзажи отзывались в душе легкой грустью. Но к окончанию поездки настроение в автобусе поменялось: когда подъехали к стоянке шатлов, в автобусе царили трепет и предвкушение новой жизни.

В шатлах их разместили по двадцать человек, прочитали краткую инструкцию по безопасности, пристегнули ремнями.

Один за другим шатлы взмывали в небо и устремлялись к орбитальной лаборатории «МИРОЛЮБИЯ-8», в простонародии называемой «Восьмерка».

Глава 5. «Миролюбия-8»

Жизнь – всего лишь отрезок в небытии, проведенный среди ограничений и возможностей.

Шатлы припарковались в ангаре станции, копии вывалили в общий зал, и тут же у каждого в наушниках забубнил голос инструктора.

– Добро пожаловать на станцию «Миролюбия-8». Это – ваш новый дом. Уютный и надежный. Сейчас обратите внимание на стойки выходов: там вы увидите номера ваших билетов. Найдите свою группу и ожидайте команду сопровождения.

Народ стал разбредаться по своим номерам. Наверное, это было сделано намеренно: многие еще не привыкли к новому имени. На билете Егора значилось число 137. Он нашел стойку, на которой загорелся именно этот номер, подошел к ней и замер в ожидании, разглядывая помещение ангара. Не то, чтобы все вокруг так уж поражало воображение (все это он уже видел в электронном буклете). Но, одно дело видеть фотографии и чужие видеосъемки, и совсем другое – лично находиться здесь, в пространстве, где творится история человечества, где каждый день спасают жизни поколений. И вот теперь и он, Никита… Егор, Егор, конечно, причастен к этому общему великому делу.

Ждать пришлось недолго – минуты три. Группа собралась, подошла Елера Андреевна, молча сверила присутствующих по своему планшету и кивнула то ли ассистенту, то ли самой себе:

– Все в сборе. Отлично, пойдемте.

И все пошли за ней. И Егор пошел.

Они покинули ангар, на одном из лифтов поднялись до отметки С-16 (что бы это не значило) и вышли в коридор. Наушники тут же снова ожили.

– Протяженность этого коридора – четырнадцать километров семьсот метров. Следуя специальным указателям, вы сможете выйти к оранжерее, посетить смотровые площадки, присоединится к многочисленным клубам, отдохнуть в комфортабельных кафетериях. Рекомендовано использовать сам коридор для прогулок и пробежек. Обратите внимание на выделенную синюю полосу слева от вас. Это – дорожка для рабочих гироскутеров, старайтесь не занимать ее без лишней необходимости.

Группа следовала за Елерой молча, все слушали экскурсию в наушниках. По стенам располагались какие-то рабочие надписи, иногда – фотографии счастливых людей, пейзажи (в том числе марсианские и лунные).

– На этой станции четыре основных корпуса, – продолжал невидимый экскурсовод. – В каждом корпусе, кроме третьего – шестнадцать этажей. Корпуса при необходимости могут отсоединяться от станции и вести автономное существование. Для каждого из вас мы подготовили отдельную комнату, общей для семьи будет столовая, куда вы сейчас и направляетесь. Инструкция по личной комнате будет проведена персонально, сейчас же упомяну, что возле каждой кровати вы обнаружите четыре цветные кнопки. Мы надеемся, что вам не придется воспользоваться ни одной из них. Но в наших правилах предусмотреть все возможные жизненные ситуации. Итак, кнопки подписаны просто: «больно», «страшно» и «одиноко». Первая – вызов дежурной санитарной команды. Она вам понадобиться в случае ухудшения физического состояния, травм, состояния рассеянного сознания. Вторая кнопка – вызов психолога или профессионального мотиватора. Третья – найдет вам собеседника и дружескую поддержку, откроет игровые панели, кино, различные развлекательные сервисы.

Кроме Егора в группе оказалось еще восемь человек. Долговязый парень с татуированной лысиной – вел себя расслабленно, словно ничто в этом мире не могло его так уж удивить. Хорохорился, наверняка. Лет ему, как и Егору, может на год-два постарше.

Потом – девушка лет двадцати четырех с модной каскадной прической, в простом, но милом светло-зеленом платье, которое ей очень шло. Девушка была слегка растеряна и молчалива, а ее большие карие глаза смотрели на все вокруг с сомнениями и настороженностью.

Следом, переговариваясь в полголоса и тихонько хихикая, шли две абсолютно одинаковые девчушки лет восьми-девяти. Одна была наряжена во все голубое, вторая – во все желтое. Скорее всего, это были копии одной и той же девочки. Такое практиковалось, когда исходник был болен, и нужно было срочно апробировать разные варианты лечения.

Дальше – женщина лет сорока семи чуть полноватая, но такой, приятной полнотой. Вот уж кто был не просто спокоен, а безмятежен. Трудно представить, почему она здесь, что заставило такого умиротворенного человека вообще прийти на копирование. Но, возможно, это только внешнее спокойствие? Все-таки, Никита… Егор не мог похвастаться особым знанием человеческих натур.

Кроме людей в обычной повседневной одежде, которые, судя по всему, составят «семью», в группе оказалось еще трое: Елера Андреевна, ее ассистент (Егор видел этого парня в Институте) и подвижный жилистый дядька в униформе охраны.

Из общего коридора они свернули в коридор чуть меньшего размера и почти сразу оказались в отсеке с надписью С-16. Двери в отсек разъехались в стороны сами собой (только так кажется, конечно: вон, камеры везде, датчики движения, сканеры).

– Вот и наш дом, – произнесла Елера Андреевна. – Сейчас все познакомимся, потом найдете свои комнаты, багаж как раз успеют доставить. Сюда. Здесь комната общего сбора. Принято называть ее столовой или залом, кому как удобнее.

Они вошли в довольно просторную комнату, метров десять на десять, приблизительно. Напротив входа располагался иллюминатор, из которого был виден космос и краешек Земли – Евразийский континент. По обеим сторонам от иллюминатора располагались автоматические столешницы: с посудой, едой и т.п. Везде возле разных отсеков значились указатели: «Пищевые отходы», «Грязная посуда», «Смешанные отходы», и прочие.

В центре комнаты размещался большой овальный стол.

– Здесь вы будете принимать пищу, – произнесла Елера Андреевна. – Места можете выбрать сейчас, они останутся вашими на все три года.

– Почему? – спросил Егор. – Какая разница, где сидеть?

Елера дотронулась до стола. Тот перестал быть белым: разделился на сектора, в центре отобразилась известная цитата популярного фантаста: «Мы ничего не изобретаем. Просто подбираем за Богом то, что он обронил».

– Выберете места, пожалуйста. Мой ассистент продемонстрирует.

Ассистент тут же отодвинул стул, и сел «во главе» стола ближе к выходу. Все стали рассаживаться. Девица заняла место рядом с Егором, близняшки сели напротив, лысый устроился справа напротив. Умиротворенная женщина подождала, пока все рассядутся, и заняла одно из оставшихся свободных мест.

Елера и охранник остались стоять.

– Положите правую ладонь на стол перед собой, – сказала Елера.

Ассистент поднял руку, продемонстрировал ее и опустил на стол. Все повторили его жест. На столе тут же активизировался сканер. На секторе перед Егором возникла его фотография, имя, номер комнаты (каюты). Через три секунды все это исчезло, сверху высветился порядковый номер К-148-Л. Замелькал список задач на день, обеденное меню, рекомендации по проведению досуга, область новостей станции, мировых новостей и достижения науки.

– И что? – спросил татуированный. – Если я пересяду, стол перестанет меня опознавать?

– Нет, не перестанет, – пояснила Елера спокойно. – Столу вообще все равно, кто где сидит. Это для вас важно – что-то собственное, принадлежащее только вам. Люди обрастают собственностью, и вы к этому привыкли. А теперь у вас практически ничего нет. Сейчас это кажется свободой, но скоро вы почувствуете потребность иметь что-то только свое. Например, место за столом.

Такой ответ устроил лысого, тот кивнул. Елера продолжила.

– Меня вы все знаете, меня зовут Елера Андреевна, я руковожу каждым из ваших проектов. Так же, помимо вас, я буду вести еще три «семьи». Рядом со мной – Кантимир Евгеньевич Жданов – ответственный по безопасности.

Дядька в униформе охранника чуть кивнул.

– Вы не будете знать, какое именно испытание проходите, – продолжила Елера. – Для каждого испытуемого разработана собственная программа, за которой следят и ученые, и нейросети. Минут через пятнадцать подойдет лично профессор Косинцев, проведет небольшой инструктаж. Я вас сейчас покину, пойду встречать следующую группу, а вы – знакомьтесь.

Елера тут же развернулась и вышла, Кантимир остался там, где стоял. Ассистент за столом набрал воздух, решив подхватить нить разговора, но его опередил долговязый с татуированным черепом.

– Знакомиться, так? Ну, меня зовут Демид. В смысле, теперь меня так все будут звать, и вы тоже. Выгляжу я вызывающе, веду себя так же. В душе – добрый и отзывчивый, но пользоваться этим не советую, возможны последствия.

– Алена, – просто сказала девица с каскадной стрижкой, и замолчала, ничего не добавив к имени. Егор решил, что теперь его очередь.

– Егор, – представился он.

Все опять выждали паузу, но продолжение опять не последовало.

– Тамара, – сказала женщина. Голос у нее оказался глубокий и такой же спокойный, как и весь облик. – Наверное, подробности отложим на потом. Успеем еще. Девчата, а вас как зовут?

– Аня, – хмыкнула одна из них, вторая тут же стукнула ее локотком. – Ой! Милана.

– А я – Кристина.

– Очень приятно, – сказала Тамара. И как-то сразу определилось, что мелкие теперь под ее покровительством. И, вроде, ничего не было сказано вслух, и не дано никаких обещаний, но вот этот тон, это особое внимание все поставило на свои места.

– Эй, ботаник! – окликнул Демид ассистента Елеры. Тот посмотрел на Демида, поправил очки.

– Меня зовут Игорь.

– Кхм! – обрадовался Демид. – Эпично.

– Почему? – не понял парень.

– Ну – Игорь! Игорь же! Не понимаете? Чудовище Франкенштейна звали Игорем! А у нас как раз есть кучка сумасшедших ученых и подопытные.

– Неуместная аналогия, – проворчал ассистент. – Я не чудовище. Я просто сотрудник.

– Наверное, – задумчиво произнесла Алена, – это мы тут чудовища Франкенштейна. Мы же – копии. Создания.