Макадамия

– Ну-ну. То есть, если мы поженимся, то ничего, нормальный муж выйдет?

– Нормальный! – ответила я. А в груди все сжалось от одной только мысли, что Вика может выйти замуж за него, за Рому…

– Ну ок. Завтра обрадую отца. Надо ж грехи замаливать, – сказала непринужденно Вика.

– В смысле обрадуешь? Ты согласна? Он тебе что-то говорил? Они реально там свадьбу планируют? – вопросы сыпались сами по себе. Я до сих пор не могла поверить, что всё это серьезно.

– А чего ты завелась, дорогая? – улыбнулась Вика. – Не переживай, не нужен мне твой Зуев. Просто пока скажу папе, что дело в шляпе, а дальше посмотрим. За 2 года столько всего поменяться может, так что.

– Вика, ты не ответила. Они всерьёз что ли?

– Конечно, это ты не верила. Папа мне популярно сегодня вечером объяснил. Сказал, чтобы я шанс не упускала и планы их не рушила. А подробности… Подробности ни я, ни ты не заслуживаем. Особенно, когда ТАМ всё решили. Лерка, я же тебе говорила, у бомжей на помойке больше свободы, чем у нас. Ты думаешь, мы их дети? Фигушки! Мы их самые дорогие проекты, инвестиции, которые они очень вдумчиво потом вкладывают, чтобы подзаработать ещё и ещё. Только вот, что я тебе скажу. До моего совершеннолетия ещё практически 2 года, и я планирую прожить их на полную катушку, так, как я этого хочу. А дальше … Вот тогда и подумаю, что дальше.

– Вика, мне как-то не верится, что в наше время такое возможно. Это же дикость какая-то. Ну 21 век. Прогресс же должен быть.

– Ах, моя наивная сестрёнка. Человеческая жадность не знает ни границ, не прогресса. Увы. И в любой век будут существовать алчность, жажда денег и власти. И ничего ты с этим не сделаешь, – Вика говорила это таким грустным безнадежным голосом, будто ей не 16 лет, а все 50.

– Эй, бабушка, тебя, кажется, понесло, – с улыбкой произнесла я.

– Да, ты же знаешь, находит иногда. От усталости, наверное. Может спать? Время, – она посмотрела на часы, – ого, два часа ночи. Давай-ка по кроваткам. Надо выспаться. Тебе наверняка завтра ещё весь день Шопена отрабатывать.

Вика стала толкать меня в сторону выхода.

– Ты не сердишься больше на меня? – спрашивала я, стоя у двери.

– Как я могу, когда ты такая милашка? Иди, иди отдыхай! – сестра посылала мне поцелуй.

– И ты, моя бунтарка. Спокойной ночи!

3. Идеальная Вика

Утром Вика о чём-то долго разговаривала с папой в его кабинете. После они вышли в обнимку. «Помирились», – выдохнула я. Вика не докладывала мне подробностей, как я не просила. Сказала, что просто призналась папе, что она «невинна, как младенец, и что вчера её бес попутал и вообще, она на всё согласна, лишь бы в доме и в семье все были счастливы». Не думаю, что отец поверил во все её россказни, но инцидент на этом был исчерпан.

Вот только с того дня, Вика изменилась, а с ней и жизнь в нашем доме. Она стала забивать на учёбу, часто прогуливала, возвращалась поздно домой. У нее расширился круг друзей, среди них появились весьма сомнительные, как мне казалось, личности. Хоть я и судила всё только по её рассказам, мне они определенно не нравились. Вика умудрялась посещать закрытые клубы в свои 16, ходила по вечеринкам и ни о чем другом больше не думала. Я бы сказала, что моя сестра ушла в полный отрыв. Всё это не могло не сказаться на её отношениях с родителями, да и со мной тоже. Мы стали часто ругаться по всяким мелочам. До этого мы, если и ссорились, то как-то несерьёзно, я бы сказала. Больше для смеха или, как мы говорили: «для драмы в отношениях». А в то время я просто не узнавала сестру.

Через несколько месяцев после своего первого визита Зуевы изъявили желание снова навестить нас. Мне было не по себе от мысли, что Вика и Рома, наконец, встретятся. Но я понимала, что рано или поздно это случится.

Когда Зуевы приехали, к моей радости и грусти, я не увидела их сына. Его отец сказал, что он очень загружен на учебе, и они решили его не отвлекать. Шанс познакомить его с Викой ещё представится.

В этот раз сестра не сбежала. Она даже, по настоянию мамы, согласилась надеть платье. Хотя мне назвать это платьем было сложно, это был скорее безвкусный, безразмерный кусок материи. Но родители были и тому рады, так как в последнее время Вика была настолько непредсказуема, что могла запросто выйти к гостям голой.

Весь вечер я наблюдала за сестрой. Она держалась, как всегда, на высоте. Вика обещала папе, что покажет себя во всей красе, и ей это удавалось. Хотя я знала, каких трудов это стоило. Когда она увидела, что Рома не приехал, облегчённо вздохнула. «Уж с этими предками-то я разберусь. А вот миловаться сейчас с их сыночком вообще желания нет», – шепнула Вика мне, пока мы шли к столу.

Не прошло и часа, как Зуевы уже сидели очарованные моей сестрой, задавали ей вопросы, интересовались ее мнением. Через какое-то время папа пригласил «дядю Женю» (как нам велено было к нему обращаться) в свой кабинет, им нужно было что-то обсудить. Вика же оживлённо беседовала с «тетей Наташей» (к чему формальности, мы же скоро породнимся!).

– Мне очень нравится твоё платье, Виктория. Оно очень… молодежное. К какому стилю оно относится в нынешней моде?

– Стиль называется «Своенравность», тетя Наташа, – лукаво отвечала Вика.

– Дерзкая девчонка! – улыбнулась та. – Знаешь, Ромка парень довольно робкий. Но, уверена, рядом с такой девушкой он станет более решительным.

– С радостью помогу вашему сыну в раскрытии его потенциалов! – с огоньком в глазах сказала Вика. Тетя Наташа засмеялась. Женщина она была очень красивая, но, судя по всему, не очень умная. Вика же не просто играла свою роль, но ещё и явно получала от этого удовольствие.

– Вероника, ваши девочки просто чудесны, – сказала Ромина мама. – Обе такие красивые, умные, воспитанные. Но мне кажется, они совсем разные по характерам. Как они уживаются? – она так говорила, как будто нас вообще за столом не было.

– Ты права, Наташа. Девочки разные, но это не мешает им жить душа в душу, – мама улыбнулась. – Когда Лера родилась, мы с Лёшей, помню, так боялись, что нашему покою пришел конец. Все-таки разница у девочек небольшая. Но удивительно, ни ссор каких-то изматывающих, ни ревности, ни соперничества между ними как таковых не было и нет. Да, милые? – она повернула голову в нашу сторону.

Мы с Викой сидели напротив друг друга, строили рожицы и улыбались. Мы действительно жили душа в душу, потому что как-то сразу поняли, что нам нужно держаться вместе. Папа постоянно где-то пропадал, мама суетилась по дому и вокруг нас, придумывая на какой бы ещё кружок или секцию нас записать. Это выматывало, но мама настаивала: «Берите все, что мы вам стараемся дать. Никогда не знаешь, что может случиться дальше в стране или в мире, но умные и образованные девушки всегда протопчут себе дорогу». Мы не знали, какую именно дорогу мы должны с сестрой протоптать в случае чего, но мама топтала свою дорогу рядом с папиным плечом. Она никогда на нашей памяти не работала, всё своё время, весь досуг она строила в разрезе папиных планов. И этим она очень гордилась. Она любила нашего отца, отец любил ее. Это то, что мы знали наверняка. Я однажды спросила маму, а как они с папой познакомились, как полюбили друг друга. Мама сказала тогда, улыбаясь: «Лера, твой папа вырвал меня из рук Кощея Бессмертного. Разве могла я не остаться с ним после этого?!» Мне было тогда, пожалуй, лет 6-7 и я свято поверила в ее рассказ, в то, что мой отец – настоящий богатырь, который спас прекрасную царевну. В сказки я верила всегда.

Когда мы были постарше, Вика выдвинула свою версию событий:

– Я думаю, Лер, мама приукрасила все. Они когда поженились? В 90-е! Мама говорила, что это страшное было время. Страх, безработица, криминал! – Вика перешла на шёпот. – Думаю, папа не дал ей утонуть во всем этом, поэтому она его так и боготворит. Он явно не был каким-нибудь простым работягой тогда, иначе бы у нас не было всего того, что есть сейчас, – резюмировала сестра.

– Думаешь, это все незаконно получено? – с опаской спросила я, обведя рукой вокруг себя.

– Ну, не всё, конечно, – улыбнулась Вика. – Но честным трудом, я думаю, здесь тоже мало что заработано.

– Думаешь, наш папа вор?

– Возможно. А может и чего похуже, – с серьезным лицом ответила сестра.

– Хуже?

– Лера, говорят, в то время люди очень часто, эм, пропадали. Вот просто так.

– Ты думаешь наш папа мог… кого-нибудь убить? – вкрадчиво спросила я, оглядываясь по сторонам и боясь быть услышанной кем-то помимо сестры.

– Не знаю, – шептала она. – Спроси его сама! – рассмеялась Вика. – Боже, сестрёнка, ну какая ты наивная. Тебя так легко развести.

– Так ты все это не серьёзно?! – вспыхнула я. – Зачем ты так? Я тебе про любовь родителей, а ты… У меня аж мурашки побежали.

– Да чтоб ты перестала во все услышанные сказки верить безоговорочно! – смеялась Вика. – Тебе уже 12, пора взрослеть.

– Я и не верила прямо в сказку, – обиделась я. – Просто думала, что Кощей – это такой образ плохого парня, от которого мама сбежала к папе.

Вика смотрела на меня с какими-то умилением.

– Господи, Лера, как ты собираешься дальше жить?

– В каком смысле?

– Тебя же облапошит первый попавшийся недоумок. Ты добра, наивна и доверчива, просто кладезь для негодяев.

– Ты правда так думаешь?

– Я думаю, что тебе ещё многому нужно научиться. И в первую очередь, стоять за себя!

Помню, как мне было обидно тогда. Вика всегда была моим ориентиром. Вот ей я точно верила безоговорочно. И всюду следовала за ней. На какой бы кружок она не пошла, я за ней. Каким бы спортом не занялась, я уже там. Мне казалось, что она всё знает, всё понимает намного лучше меня. Она никогда не зачитывалась романами, не слушала душераздирающих песенок и всегда как-то слишком строго, не по-детски, рассуждала об окружающем ее мире. Сейчас бы я сказала, что она была не по годам цинична.

И вот тогда она сидела передо мной – красивая, стройная, уверенная в себе. Мне стало не по себе. Ни один парень не упустит такую девушку, ни один. Она слишком хороша! Я проигрывала ей во всем – была маленькая, худая, плоская, хуже пела, хуже играла, не умела отстаивать свое мнение, не блистала остроумием. Я меркла перед ней. Я вдруг отчётливо осознала, что, когда Рома увидит мою сестру, у меня уже никогда не будет шанса покорить его. От этих мыслей закружилась голова. Мне было 15 лет и, казалось, что это конец, что ничего хорошего в жизни моей уже на будет.

– Лер, ты чего так на меня смотришь? – с тревогой спросила Вика, наклонившись ко мне. – С тобой все хорошо?

– Да… Я… Голова что-то закружилась, – промямлила я, отводя взгляд.

– Выпей воды, – сказала сестра, протягивая мне свой стакан. – Может сахарку туда?

– Не надо, все в порядке.

Сделав пару глотков, я хотела поставить стакан на место, но он как-то выскользнул у меня из рук.

– Вот неуклюжее чучело, – тихонько отругала себя и потянулась к осколкам. Один из них больно резанул мне палец

– Черт! Черт! Черт! – снова выругалась.

– Лера, следи за речью, – спокойно сказала мама. – Сходи уже на кухню за пластырем и попроси Надю все убрать.

– Конечно, мам. Извините, – робко сказала я и встала из-за стола.

Вика схватила меня за руку:

– Точно все в порядке? С тобой сходить? – спросила она с заботой в голосе.

– Ну что ты, отдыхай. Я сейчас вернусь, – улыбнулась я.

Заклеив рану пластырем, я ещё немного постояла на кухне, дыша в распахнутое окно. Нужно было успокоиться, ведь в конце концов, какой был смысл паниковать раньше времени. Проходя мимо закутка, где находился папин кабинет, я, увидев полоску света на полу, подошла поближе. Дверь не была полностью закрыта, из кабинета доносились голоса. Раньше я никогда себе такого не позволила бы. Застань отец за подобным занятием, мне бы здорово попало. Но в тот момент меня распирало от любопытства, что там обсуждают эти двое.

Я тихонько подошла ещё ближе и стала прислушиваться.

– … рисков в этом проекте быть не должно, – заканчивал папа своё предложение.

– Очень хотелось бы верить. Все-таки сумма, мягко говоря, не маленькая, – отвечал дядя Женя.

Потом, наверное, с минуту стояла тишина. Такая, что я слышала, как бьётся мое сердце. Вдруг увидела Надю. Она стояла с полотенцем в руках и смотрела на меня, не скрывая своего удивления. Надя вот уже 10 лет была маминой помощницей по дому, её правой рукой, участвовала в нашем с Викой воспитании и знала нас, как облупленных. Я умоляюще посмотрела на нее и приложила палец к губам. Надя же, покачав головой, направилась на кухню. Я снова стала прислушиваться. Говорил Зуев:

– Он злится, но у меня есть свои рычаги на него. Так что не переживай. Главное, сейчас он загружен настолько, что едва хватает времени на сон. Не хочется, чтоб какая-нибудь девка всё испортила. В принципе, он парень умный, но ты знаешь, в таком возрасте… В таком возрасте мужчины думают далеко не головой.

Из кабинета раздались смешки.

– Мне очень понравилась Виктория, – продолжал Зуев. – Чувствуется крепкий стержень внутри неё. В наше время такие редкость. Вы с Никой очень постарались.

Зуев говорил, как обычно, очень вальяжно, спокойно. Я прямо видела его перед собой в тот момент – его самоуверенное лицо, развалившееся в кресле тело. Отец Ромы мне определённо не нравился.

– Да, Виктория – моя самая большая гордость, – отвечал папа. – Я тебе рассказывал, как мы боролись за нее. И не зря мы ей дали такое имя. Она – победитель по жизни. Сильная, дерзкая, смелая, упрямая. В чём-то напоминает меня в юности. Да… – он немного помолчал, – Вика определенно далеко пойдет.

– Уверен, что она справится? Мне показалось, что она чересчур своенравна.

– Справится. Она справилась в детстве, справится и сейчас. Пойми, ей 16. Она много протестует, показывает свой характер, независимость, оспаривает мой авторитет. Уверен, это пройдет. Я дал ей полный карт-бланш до их помолвки, в разумных пределах, конечно. Пусть наслаждается. Ну а когда придет время, поверь мне, она будет готова.

– Ну хорошо. Ты же понимаешь, мне тоже нужны гарантии. Да и время идёт. Но знаешь… Я вот смотрел сегодня на Валерию. Меня не покидает чувство, что она бы больше подошла Роману.

Услышав свое имя, мои щеки воспылали. За эти слова, я готова была расцеловать «дядю Женю».

– Нет-нет, – отвечал папа. – Валерия – чудесная девушка, и я ее очень люблю. Я бы даже сказал, что она моя любимица. Но… Она слишком слаба, понимаешь, слишком скучна. Этакая маленькая серая мышка. Пока даже не представляю мужчину, который мог бы ей заинтересоваться. Если только поведется на ее смазливое личико. Повторюсь, я очень люблю свою младшенькую. Она наш неожиданный подарок судьбы. Такая нежная, кроткая, ранимая, до глупости романтичная. Но она, эм, тряпка. Боюсь, что она не потянет подобный брак, скорее всего просто зачахнет и Бог знает, что сделает. Ей очень важно, чтобы ее любили… Нет-нет, в отношении Леры я более лоялен. Пусть сама выбирает себе спутника. Главное, чтобы со своей доверчивостью она не втрескалась в какого-нибудь прохвоста, – засмеялся отец. – С ее положением, образованием, хочется верить, что она выберет себе всё же достойного мужа. Слава Богу, хоть Вика лишена всей этой любовной лирики. За неё я спокоен.

Я стояла, прислонившись к стене, и тихонько плакала, в груди всё сжималось. Мне были очень обидны папины слова, хотя по факту он, наверное, был прав. Но ещё обидней было от того, что отец совершенно, как мне тогда казалось, не понимал Вику. Абсолютно. Отойдя от двери, я вышла в коридор – больше не хотелось ничего слушать, не хотелось ничего знать.

Я направилась прямиком к лестнице, мечтая поскорее закрыться в своей комнате. Удивительно, меня столько не было, а ни мама, ни Вика этого не заметили.

– Вот ты где! – крикнула мне сестра, когда я начала подниматься наверх. – Ты чего, куда пропала?

Я обратила внимание, что Вика пересела. Она уже была рядом с тетей Наташей.

– Лер, ты плачешь что ли? Так больно было? – удивлённо спрашивала она.

Меня же взбесило, как громко она говорила, меня взбесило, что она ворковала с Роминой мамой. Меня взбесило, что она «сильная и смелая», а я «тряпка».

– Больно было. Я спать. До свидания! – отрезала я и побежала к себе.

Через несколько минут в дверь постучали. Я не отвечала. Знала, что это могла быть только Вика. Она вошла.

– Орешек, ты здорова?

– Я очень тебя прошу, оставь меня в покое! – я не говорила, я кричала.

Вика удивлённо посмотрела на меня, кивнула и вышла.

Я впервые в жизни прогнала сестру.

4. Я скучаю по тебе

Учебный год подходил к концу. Зуевы ещё несколько раз к нам приезжали, но Рома с ними всё также не появлялся. Меня это устраивало. Я очень надеялась, что моя влюбленность сойдёт на нет, если не буду с ним встречаться. Это было глупо, учитывая тот факт, что у меня в телефоне была пара его фотографий. Через несколько месяцев после нашего знакомства я промониторила все социальные сети и нашла-таки его страничку. Она была ничем не примечательна, я бы сказала, в запустении. Однако имела несколько фотографий, среди которых мною были сохранены две, наиболее приглянувшихся. Поступок маленькой девочки, коей я и была.

Вика продолжала куролесить, чем всё больше раздражала папу. На любые его упрёки она отвечала одно: «Не мешай мне жить. Тебе напомнить, что ты обещал? Так, как я хочу!» И так далее. И отец отступал. Вика, конечно, чудила, но всё ещё в тех самых разумных пределах.

Ну а после того раза, когда я выгнала сестру из своей комнаты, наши отношения окончательно испортились. Я стала раздражительной, часто грубила ей. Особенно я была нетерпима к Вике после каждого визита Зуевых. Меня дико раздражало, как мило она с ними общается, как заискивает перед ними, как с интересом, явно напускным, узнает что-то о Роме. Каждый раз, когда Зуевы уезжали, я взрывалась и просила ко мне не лезть. Вика не могла не замечать этого.

Как-то, в конце мая, я сидела у себя и готовилась к итоговой контрольной по химии, в дверь постучали.

– Что делаешь? – спросила Вика, заглядывая. – Могу зайти?

– Уроки делаю. Заходи.

Вика прошла на середину комнаты и стала меня рассматривать. Я сидела на кровати, скрестив ноги, и смотрела в учебник.

– Знаешь, Лер, ты сейчас очень красивая.

Я подняла голову.

– С чего вдруг?

– Не знаю. Такая нежная, хрупкая. Прямо Лолита, – Вика с грустью смотрела на меня.

– Ну так себе сравнение, – огрызнулась я.

– Пусть так.

Мой взгляд вернулся к учебнику.

– Я скучаю по тебе, Орешек, – тихо сказала сестра слегка дрожащим голосом.

Я посмотрела на нее – она выглядела такой уставшей, такой подавленной, что у меня как-то по-особому защемило в груди.

– Чего скучать-то? Вот она я.

Вика вдруг прищурилась.

– Дай свой телефон.

– Зачем?

– Хочу сфотографировать тебя и показать, что вижу.

– Ну вот и фотай на свой, – буркнула я.

– Он в комнате у меня. Ну дай. Пожалуйста.

Вздохнув, я протянула ей телефон.

– Пароль не меняла?

– Нет. Зачем?

– Ну… Вдруг секреты появились от меня. Всё же меняется.

Она говорила всё с такой грустью, что мне стало окончательно не по себе.

– Ты будешь фоткать или нет? Мне учиться надо.

Вика улыбнулась.

– Конечно. Сиди, как сидела.

Она начала клацать по телефону. Щёлк. Щёлк. Щёлк.

– Ну хватит!

– Вот смотри. Ну разве ты не прекрасна? – допытывалась она, листая передо мной фотографии.

– Не знаю, что ты там видишь, Вика. Фотки как фотки, – пожала плечами я.

– Несправедлива ты к себе. Ты даже не видишь, как изменилась за этот год. Грудь вон подросла, попа округляется. Талия какая тонюсенькая. Ты скоро совсем девушкой станешь, – она с нежностью смотрела на меня.

– Ну и что с того, Вика? К чему все это? Не понимаю! – уже раздражалась я.

– Я просто хочу, чтобы ты любила себя. И ценила!

– Ценила? А ты себя сильно любишь? Ценишь? Последние 9 месяцев ведёшь себя, как последняя дрянь! Доводишь родителей! Шляешься с какими-то непонятными личностями. Что дальше, Вика? Алкоголь? Наркотики? У тебя же выпускной класс! Экзамены, поступление, а ты дурью маешься! Ты изменилась, Вика! Очень изменилась! – я старалась говорить спокойно, но постепенно сорвалась на крик.

Вика же в упор смотрела на меня.

– Какое тебе дело, как я живу и что я делаю? Я обижаю тебя, я мешаю тебе? Нет. Твоя жизнь как текла, так и течет, а моя через год, возможно, навсегда перевернётся! А я этого не хочу! Понимаешь ты это или нет? Не хочу! Это моя жизнь, моя! Я хочу прожить её так, как я сама захочу. Иначе зачем тогда эта жизнь даётся? И знаешь, Лера, я может и изменилась, но мое отношение к тебе осталось прежним! Ты же, наоборот, изменила свое отношение ко мне, именно ко мне. И мне больно от этого, черт возьми!

Я редко видела слёзы сестры, но тогда она просто рыдала. Она кричала от накопившейся в ней за это время боли. Моё сердце сжалось.

– Моя жизнь тоже перевернется, Вика, – тихо сказала я. – Я так боюсь, что мы потеряем друг друга. Что ты выйдешь замуж, и я стану тебе не нужна, – мой голос дрожал, я еле сдерживала себя, чтобы не заплакать, потому что знала, как сестру бесят мои слёзы.

– Как ты можешь стать мне не нужна, если ты – самое дорогое, что у меня есть? – с расстановкой спросила она и вытерла лицо.

Вика присела на кровать рядом со мной и взяла за руку. Я молча сжала её. Так мы просидели довольно долго.

– Это все из-за этого парня? – поинтересовалась вдруг она.

– Какого?

– Ну Зуева. Ромы. Из-за него? Он тебе нравится? Ты влюбилась в него?

Я не знала, что ей сказать. Глубоко вздохнула и, взяв телефон, показала хранившиеся там фотографии.

– Вот, смотри. Он живёт здесь уже, наверное, месяцев семь.

– Кто это? – недоумевала Вика.

– В каком смысле кто? Ты не узнаешь? – я думала, она опять меня разводит.

– А должна? – Вика взбодрились. Как будто и не было у нее истерики полчаса назад.

– Блин, Вика, это же Рома!

– Серьезно? – сестра вырвала мой телефон и стала рассматривать.

– Ну ничего такой, что могу сказать, – безразлично сказала она, отдавая гаджет. И добавила, улыбаясь:

– Расписала его, будто там Аполлон, а по факту – самый обычный парень.

– Поверить не могу, что ты ни разу не видела его фото, – не знаю почему, но мне стало смешно.

– А зачем он мне? Я все равно не планирую за него выходить.

– Серьезно? А как же папа?

– Да плевать мне. Если надо я сбегу или умру. Но на этот шаг они меня не уговорят.

– Я думала, вы с папой обо всем договорились…

– Если б не договорились, он бы продолжил давить, давить, давить. А так я выбила себе полтора года дольче виты. Хитро, правда? – Вика улыбалась, но в глазах у нее была нескрываемая тоска.

– Я бы сказала, что это обман, – с грустью заметила я. – Но не мне тебя судить.

– Вот именно, Лера. Не осуждай меня. Я живу, как могу. Как чувствую.

– Как знаешь, – вздохнула я. – Просто я так переживаю за тебя.

– Ты за себя переживай. Не у меня в телефоне фото парня, которого я видела раз в жизни.

Я смущённо опустила глаза.

– А если серьезно, Лера, как такое может быть? Нет, он, конечно, ничего так, он был к тебе добр, но много ли ты понимаешь в этом?

– Не много, – призналась я.

– Молодой симпатичный парень оказал тебе внимание, при чем, скорее всего просто из вежливости. Но на его месте мог быть любой другой. Ты же никогда прежде со взрослыми парнями не общалась, – Вика говорила спокойно, гладя меня по голове. – Нет, бывают наверно, что чувства вспыхивают вот так, из ниоткуда. Но ты же знаешь, я в это не верю.

Я посмотрела на Вику:

– Что ты хочешь сказать? Что я все придумала?

– Нет, не это. Я хочу лишь предупредить, чтобы ты не нафантазировала себе то, чего может быть и нет. А Рома сейчас для тебя просто фантазия. Ты не знаешь, что он за человек. Что любит, чем увлекается. И почему взрослый 22-летний парень соглашается на столь унизительный шаг, как фиктивный брак. Ты очень романтичная, чувственная, я понимаю, но не создавай идеал в своей голове, прошу. Не внушай себе эти чувства.

Я хотела возразить, но понимала, что сестра права.

– Я смешна, Вика?

– Ну что ты. Просто ты наивная, маленькая девочка, которая мечтает, чтобы ее любили. И это обязательно будет, Лера.

– Все, прекрати. Бесит, что ты всегда права! – улыбнулась я – И чего это ты вся такая рассудительная?

– Потому что я не увлекаюсь любовными романами! – рассмеялась Вика.

– Да уж… романы. Как тут не думать о нем, если даже ты мне напоминаешь? – шутила я.

– Имечко у него под стать тебе. В общем, давай так, Лер. Ждём встречи с ним, ты присматриваешься, оцениваешь, трезво оцениваешь и, если понимаешь, что вот ну тянет и вообще, я разговариваю с папой.