Макадамия

Алёна Смирнова

Макадамия

Пролог

О, простим, простим, прежде всего простим всем и всегда…

Будем надеяться, что и нам простят.

Да, потому что все и каждый один пред другим виноваты.

Все виноваты!..

Ф. М. Достоевский

– Ну вот и началось! Я так и знала!

– Да ладно тебе, Вика. Чего началось-то? Это всего лишь знакомство.

– Лера, ты правда не понимаешь, что?! Сватовство! Вот что! Черт, я думала они хотя бы моего 18-летия дождутся.

Вика металась по комнате, держа руки на голове. Она всегда так делала, когда злилась.

– Ну какое сватовство, ты чего? Папа сказал, это его новый партнер, какие-то дела мутят вместе. Очень тепло и уважительно отзывался о нем и его семье. Чего ты сразу подвох-то ищешь? – безобидно рассуждала я.

– Да, да! И поэтому те тащат своего сынка сюда? Сколько ему? 20? Что 20-летнему мужику делать здесь, расскажи? Что если не невесту приглядывать? У-у-у, как я их всех ненавижу!

Она бегала из стороны в сторону, как безумная. Глаза искрились какой-то невиданной злобой. В такие моменты Вика меня пугала. Мне казалось, что она способна вообще на всё.

– Я так просто не сдамся. Нет уж. Хватит с меня. Кем он себя возомнил? Кем, Лера?

– Вик, а ты не усложняешь, а? Если у папы с этим, как его там?

– Зуев! – отчеканила Вика.

– Ах да, Зуев. Если у них там серьезные дела, ты же знаешь, как папе важно наладить, эм, контакт. Тесный, дружеский.

– Ага, а потом семейный! Лера, да спустись ты с небес! Я понимаю, тебе 14, тебе нечего переживать. А мне 16! Они там ручки потирают, сейчас застолбят и все, сиди на попке ровно, ни туда, ни сюда. А я не хочу! Я этих придурков мажоров повидала. Головы задирают так, что того гляди шеи переломятся, строят из себя черти что, а сами пустышки! Овощи, выращенные на папины денежки. Ох, Лера, как же бесит все, а! Что ты улыбаешься? – Вика смотрела на меня с недоверием. – Тебе смешно?

– Прости, но ты такая забавная, – отвечала я, а сама не могла удержаться от смеха. – Ты только послушай себя! Сватовство-о, застолбя-я-ят, мажо-о-оры, – специально тянула каждое слово, чтобы подразнить ее. – Мы живём в современном прогрессивном обществе. Династические браки давно канули в лето. Чего ты разошлась-то? Фантазия разыгралась?

– Во-первых, не лето, а Лету, выпендрежница. А во-вторых, можешь умничать сколько угодно, но при этом ты просто дура, Орешек. Уж прости. Тебе напомнить о Гале? О Миле? Их же предки продали без зазрения совести, едва тем стукнуло 18! И за кого? За богатеньких выскочек! Я готова поклясться, что в субботу будут подкаты, будут почву прощупывать. Вот увидишь. А потом мне расскажешь, права я была или нет.

– Погоди, что значит расскажу? Ты не пойдешь? – я удивлённо смотрела на свою старшую сестру.

– Не пойду!

– Ага, опять протест? – спрашивала я, подмигивая.

– Протест! Не пойду. Иначе я там устрою такой салют, что мало не покажется, – она села на кровать рядом со мной.

– Ты же меня прикроешь? – говоря это, Вика взяла меня за руку и начала просто испепелять своим молящим взглядом. – Пожалуйста, прикрой меня, Лерка.

– Не надо на меня так смотреть! Что я скажу? Родители прекрасно знают, что в эту субботу вечером ни у тебя, ни у меня никаких занятий нет. А иного алиби они не приемлют. Пожалуйста, Вика, не дури. Все нормально будет.

– Нет. Я поеду к Сашке, побуду у него. А как все разойдутся, ты мне напиши, и я примчу.

– Э-э-это плохая идея. Очень. Папа будет в бешенстве. Вика, ну пожалуйста. Опять скандал.

– Да не привыкать. Скажи, что я в библиотеку поехала. Очень хорошую, работает допоздна.

Раз Вика начала дурачиться, я понимала, что дальше разговор на эту тему с ней вести бессмысленно. Она всё решила.

– Ладно. Я подумаю, что сказать. Вот увидишь, ты ошибаешься. Все будет замечательно. Обычный деловой визит. К тому же… А вдруг и парнишка там ничего, – улыбнулась я.

– Закатай губу, малолеточка!

– Тоже мне, старушка. Всего на полтора года меня старше, а строишь из себя великую старшую сестру!

Вика прижималась ко мне, и я чувствовала, как она дрожит. Я знала, что ей страшно. Она, как и я, боялась нашего папу и его гнева. Но уж если она что решила, то шла до конца. Всегда. Так она отвоевала себе комнату в том виде, в котором хотела. Темная, минималистичная, с кучей мистических, мрачных картин на стенах, ее комната выбивалась из общей стилистики нашего дома, но именно это Вике и нужно было. Как и нужно было выбросить всю консервативную, женственную одежду и забить шкаф джинсами, кожей и оверсайзом. И как нужно было набить себе татуировку на полбедра. По-тихому. Для себя. Так она доказывала себе, что свободна, что может делать выбор сама. К счастью, тату папа к тому моменту так и не видел. Потому что, увидь он такое, мог запросто прибить Вику собственными руками.

1. Глаза цвета изумруд

Я катастрофически нервничала. Никак не могла придумать, что сказать родителям. Ну куда могла отправиться моя неугомонная сестра в субботу на ночь глядя?! А время неумолимо шло к 7 часам. Гости вот-вот должны были приехать. Я ходила по комнате взад и вперёд, когда мама заглянула ко мне.

– Ты готова, милая? Зуевы приехали. Папа их встречает. Пойдем вниз.

Я подошла к маме и обняла ее.

– Ты чего? Что-то случилось?

«Случилось! Ещё как, мама! Вика сбежала», – пронеслось в голове.

– Да так. Нервничаю что-то, – честно призналась я.

– Ну что ты! Не впервые у нас такие ужины. Все будет, как всегда. А как устанешь или надоест, сразу иди спать.

Я улыбнулась:

– Хорошо, мам.

– Ты сестру не видела? Не могу её нигде найти, – спрашивала она, пока мы спускались. А я только плечами пожимала.

Внизу нас уже ждал папа и новоиспечённые гости.

– Держись естественно. И улыбайся! – шептала мама, при этом тихонько щипая меня за бок.

– Здравствуйте-здравствуйте! Зуев Евгений Олегович. А вы, должно быть, Виктория?

Моему взору предстал высокий, статный, седоволосый мужчина, который, улыбаясь, пожимал мою маленькую тоненькую ручку.

– Нет, я – Валерия. Очень приятно, – робко отвечала я.

– А, вас же двое! Извини, сейчас такая молодежь, что не поймёшь, кому 14, кому 16. А это моя жена, Наталья Дмитриевна, – сказал Зуев, указывая рукой на женщину.

– Приятно познакомиться, Лерочка, – буквально пропела она.

Наталья Дмитриевна выглядела значительно моложе своего мужа. У нее были роскошные темные волосы и какого-то невероятного зелёного цвета глаза. «Ведьма, не иначе!» – подумалось мне.

– Ну, а это наш старший сын, Роман Евгеньевич.

«А вот и ты, мажор!» – эта мысль пронеслась у меня голосом Вики. Я сдержала смешок и подала руку.

– Очень приятно, Роман Евгеньевич.

– Не обращай внимания, папа любит эти церемонии. Просто Рома.

– Как скажите, – растерянно ответила я.

Передо мной стоял безумно красивый, невысокий, такой же статный, как и его отец, парень и улыбался. Он был очень похож на свою маму – тот же цвет волос, те же изумрудного цвета глаза. Заглянула в них и будто под гипнозом оказалась, краска начала приливать к щекам.

– А где же сама Вика?

Вопрос папы привел меня в чувство. Здесь я должна была что-то ответить, как обещала сестре, что-то, что не вызвало бы подозрений. Но вместо этого я ляпнула, не отрывая взгляда от Ромы:

– А, она в библиотеку пошла.

«Вот дура, Лера! Какая библиотека?»

– В такой час? – в голосе отца явно прослеживалось недовольство.

– Да. Это очень хорошая библиотека, пап. Работает допоздна, – я вообще не понимала, что несу. Я просто чеканила Викин шутливый ответ. Не самая лучшая идея, но отступать было поздно. – У нее важный семинар в понедельник. Вот и готовится. Там очень много книг всяких полезных. И редких. И…

Я продолжала смотреть на Рому. Уголки его губ слегка подергивались.

– И я знаю эту библиотеку, – сказал он вдруг. – Правда хорошая. Сам иногда пользуюсь ее услугами.

Папа хмурился, ответ ему явно не понравился. Остальные же сделали вид, что поняли шутку и направились к столу.

– Спасибо! – шепнула я Роме.

Он лишь подмигнул мне в ответ.

Этот ужин не отличался от десятка тех, которые периодически проходили в нашем доме. Публика всегда была разная, но с детьми приезжали крайне редко. Чаще всего это были какие-то супружеские пары, с которыми папа либо уже вел дела, либо только их планировал.

Я же едва сдерживалась, чтобы постоянно не пялиться на Рому. Я была им просто очарована. Это легко понять, мне не доводилось прежде общаться с молодыми людьми его возраста. И хотя ему было всего 20 лет (так услышала Вика), его манеры, то, как он излагал свои мысли, как рассуждал, говорили о зрелости этого парня.

– Роман, а у вас есть девушка? – вдруг спросила я.

Понимала, как глупо это выглядит со стороны, но вопрос как-то самопроизвольно вырвался из моих уст. Рома удивлённо посмотрел на меня.

– Лера! Не рановато ли тебе такие вопросы задавать? – засмеялся папа.

– Я не для себя. Это интересовало Вику, – выкрутилась я.

Неплохо придумала. От его ответа будет понятно, права была Вика насчёт цели визита или нет. Плюс мне дико было интересно самой, а есть ли в его жизни подруга.

– Нет, девушки у меня нет, – улыбнулся Рома. – И скорее всего в ближайшие два-три года не появится, – добавил он уже с серьезным лицом.

Мне стало не по себе. Через 2 года Вике уже будет 18, неужели и правда у нас здесь сватовство?!

– А почему вы так думаете? Ну, что не будет?

Рома смотрел на меня каким-то напряжённым взглядом, сжав губы, и молчал.

– У Ромы очень насыщенный график, Лерочка, – вмешался Зуев старший. – В его возрасте надо серьезно думать о будущем. В этом году он закончит магистратуру, дальше его ждёт годовая стажировка в Лондоне. Возможно, ещё где-нибудь. Да, Ром? Над этим мы подумаем. Главное, набраться разностороннего опыта, получить знания, чтобы впоследствии стать достойным преемником. Согласен, сынок?

Он говорил очень вальяжно, высокомерно, не отрывая глаз от Ромы.

– Так точно, пап, – отвечал тот с улыбкой, которая больше была похожа на оскал.

– Вот. А девушки и подождать могут, правда? Куда они денутся. К тому же, пока Рома активно развивает свои управленческие навыки, того и гляди невеста подходящая подрастет.

На этих словах отец Ромы усмехнулся и осушил свой стакан.

В моей груди все сжалось. Это и правда было не просто знакомство, это был не просто ужин. Зуевы пришли с конкретной целью – познакомиться с Викой.

Я взглянула на Рому. Он сидел весь зелёный и сжимал в руках вилку. Я не особо разбиралась в людях и их чувствах, но даже мне было понятно, как ему неприятен весь этот разговор. Понятно это стало и маме.

– Учеба в наше время очень важна. Ты, Рома, большой молодец, что столько сил тратишь на это. Уверена, из тебя получится достойный продолжатель дела отца, – голос мамы звучал спокойно, мягко, говорила она с улыбкой. – А Лерочка у нас прекрасный музыкант. Надеюсь, после школы она поступит в консерваторию. Да, милая?

– Я бы этого очень хотела, мама, – ответила, смущаясь.

– Лера, я вижу у вас и рояль есть. Не сыграете ли нам что-нибудь? – в разговор включилась мама Ромы. – Я обожаю звучание этого инструмента. Пожалуйста, порадуй нас.

Мне эта идея не нравилась. Я не любила публичные выступления, тем более, когда рядом сидел молодой и красивый парень. Таким, как правило, не интересны ни классическая музыка, ни те, кто ее исполняет. Я рискнула:

– Извините, пожалуйста, но я не уверена, что смогу. Понимаете…

Я и договорить не успела, как папа уже все решил:

– Не ломайся, Лера. Ты прекрасно играешь. И не надо стесняться. Во время учебы тебе придется выступать и перед бо́льшим количеством народа и что тогда? Также струсишь? Тогда и начинать все это не стоило. Да и громадина эта, – папа указал на рояль, – выходит, ни к чему здесь, только место занимает.

– Алексей, ну ты уж совсем-то девчонку не гноби! – вступилась Наталья Дмитриевна. – Может она не в настроении? Для музыкантов это важно, правда, дорогая?

– Никто ее не гнобит, Наташа. Но эти хочу/не хочу, могу/не могу здесь неуместны. В конце концов, ее не петь просят, хотя и это она может. Не так талантливо, конечно, как Виктория, но тоже ничего. А вот у Вики прекрасный вокал. Жаль, что ее сейчас здесь нет. Она бы непременно что-нибудь исполнила. И…

Ну вот, понеслось. Мне хотелось уже кричать от обиды за то, что меня отчитывают при всех, но знала, что отец крик не приемлет, поэтому сдержалась.

– Я сыграю, папа, – тихо сказала я и направилась к этому чертовому роялю.

– Ну вот и стоило голову морочить! – буркнул отец.

Усевшись на стул, покосилась на Рому. Он сидел вполоборота и наблюдал с понимающим, сочувственным взглядом. Я решила не заморачиваться и исполнила второй ноктюрн Шопена, хоть и знала, что выбор отца не порадует. Играя, чувствовала, как горят мои щеки. Чувствовала, что все на меня смотрят. А самое главное, смотрел Он. От этой мысли пальцы спутались, и я остановилась, не исполнив и половины произведения.

За столом все захлопали, но я ощущала на себе тяжёлый взгляд отца. Он знал, что я ошиблась. Мне просто хотелось верить, что он не будет акцентировать на этом внимание. Я снова ошиблась.

– Ты не справилась с Шопеном? Не узнаю тебя, Лера. Уж не подростковая ли дурь лезет тебе в голову, что ты путаешься в элементарных вещах? – голос папы звучал, как раскаты грома в моей голове. Мне хотелось провалиться сквозь землю. В горле стоял ком, ещё немного и слезы выдадут все мое отчаяние. Бежать! Нужно срочно бежать!

Вскочив со стула, я извинилась перед папой и сказала, что мне нужно выйти. Я была так расстроена и так спешила, что совсем забыла, что рояль стоял на приступке, с которого я и полетела благополучно вниз. Это было уже слишком. Какой позор! Попыталась подняться, как вдруг чьи-то руки подхватили меня и помогли встать. Это был Рома.

– Ты в порядке? Не ушиблась?

– Нет! И нет! – выпалила я и выбежала из гостиной.

Я присела на ступеньку в холле и расплакалась. Плакала от обиды, от унижения, от собственной глупости. Как можно было так опозориться? Мне было абсолютно все равно, что скажет по всему этому поводу папа. Меня больше волновало, что я растелилась перед первым парнем, который мне понравился.

– Вот ты где, виртуозка! – ко мне шел Рома, в руках у него был стакан и салфетка. – На, попей воды. И салфетку держи, мне кажется, она тебе пригодится, – Рома головой кивнул на мою руку, на которой виднелась небольшая царапина.

– Спасибо. Я и не заметила.

– Зато я заметил, когда поднимал тебя, – он смотрел настолько добрым и нежным взглядом, что мне стало так жаль себя, я снова стала рыдать.

– Ну чего ты? – спросил Рома. – Шопен – не самый лёгкий композитор, здесь твой отец явно погорячился. И мне очень понравилось, как ты играла.

– Правда?

– Правда. Я люблю Шопена. Да и вообще классическую музыку.

– Вот и я. Люблю… – тихо сказала я. – Но с виртуозкой вы перегнули. Мне до нее ещё расти и расти.

– Я имел в виду твое виртуозное падение. Честное слово, никогда прежде не видел столь грациозного полета.

– После грациозного полета было не менее грациозное приземление.

– Да брось ты. В конце концов, все мы падаем, Лера, – резюмировал он.

– Но не все падают перед понравившимися парнями, – не знаю, зачем я это сказала. Но мне почему-то хотелось, чтобы Рома это услышал.

– Девчонка ты ещё совсем, маленькая, – сказал он, стирая рукой мои слезы. – Но мне нравится твоя честность.

– Менее чем через два месяца мне будет 15. А через три года и все 18. Не такая уж и маленькая! – я говорила это с такой гордостью, будто не о возрасте говорю, а об открытии Камчатки.

– Ну, это меняет дело, – рассмеялся Рома. – Того гляди и в невесты мне достанешься.

– Почему бы и нет, – серьезно произнесла я, глядя в его глаза.

– Тогда, во-первых, прекрати мне выкать. Мне 22, а не 45. А, во-вторых, если считаешь, что взрослая, то и веди себя, как взрослая. Вставай и пойдем в гостиную, на подходе десерт.

Рома заботливо протянул руку, не отрывая от меня взгляда. В ту секунду я готова была просто раствориться в этих зелёных глазах, готова была кинуться ему на шею, прижаться и не отпускать. Мне было практически 15 лет, и я впервые в жизни влюбилась.

2. Взрыв

В районе 10 вечера я сказала, что устала, попрощалась с гостями и отправилась к себе. Мне хотелось бы ещё побыть в обществе Ромы, но было по-особому неловко. И хотя инцидент был исчерпан, все вели какие-то свои непринуждённые беседы, я чувствовала, что находиться среди этих людей мне в тягость. Голова разболелась от волнений. Я переживала и за свое провальное выступление, и за нелепое падение, а самое главное, переживала за Вику. Мне бы очень хотелось думать, что я просто поддалась ее убеждениям, что сама распалила фантазию насчёт всех этих договорных браков, но в груди все равно всё сжималось. Я никак не могла убедить себя в обратном, убедить в том, что это был просто дружеский визит.

В этот момент у меня завибрировал телефон, пришло сообщение от Вики: «Ну чего там, я права была?»

Я не знала, что ей ответить, поэтому так и написала: «Не знаю».

И добавила следом: «Прямых разговоров не было, но они мутные, согласна».

Вика молчала. Я знала, что она думает, что ей делать.

Зуевы уехали около 11 вечера. Я не спала. Я даже не переоделась, даже свет не включала в комнате. Просто сидела и ждала. Понимала, что как только гости уедут, будет взрыв. И он не заставил себя ждать.

Папа без стука вошёл в мою комнату, я слышала его тяжёлые шаги, поэтому была готова. Он включил свет, и я зажмурилась.

– Не спишь, я смотрю. Где твоя сестра? Где Вика???

Он был очень, очень зол. Мама вошла вслед за ним и просто молчала. В такие моменты она никогда не вмешивалась. Все будет потом, когда она закроется с отцом в комнате. А сейчас мама умоляюще смотрела на меня.

– Говори, Лера! – кричал папа. – Это не шутки! Время 12-ый час ночи, а твоей сестры нет дома. Когда такое было? А вдруг с ней что-то случилось? Молчишь? Значит, знаешь, где она. Иначе первая бы побежала искать ее. Говори!

– Я… я не знаю. Она у Саши. Но…

– Какой ещё Саши?

– Это мальчик. Кажется, это какой-то ее приятель, – тихо сказала я и заплакала. Я сдала Вику. Без боя.

– Что за Саша? Где он живёт?

– Не знаю. Но Вика сейчас придет, она просто не хотела идти на этот ужин, папа.

– Вот как, – отец был в ярости. – Не хотела, значит.

Папа бросил взгляд на маму:

– Досюсюкалась с ней, Ника? Вот она – благодарность. Я ей устрою. Пойдем, – он взял её под руку и вышел из комнаты. – А ты, – папа с укором посмотрел на меня, – сиди здесь. И чтобы до завтра я тебя не видел! А утром сядешь за рояль, чтобы больше меня не позорила.

Дверь громко хлопнула, а я опустилась на кровать и окончательно разревелась. Папа всегда был суров, резок, но я никогда не видела его в такой ярости. Видимо ему и правда был важен этот ужин. Важнее, чем я и Вика.

Ночь выдалась тяжёлой. О том, что сестра вернулась, легко можно было догадаться по разразившимся еще внизу крикам. Кричал папа, кричала Вика. Мне было страшно. Я заткнула уши и просто лежала и ждала, когда-нибудь же это закончится. И, действительно, через какое-то время крики стихли. В коридоре послышались шаги. Я встала и приложила ухо к двери.

– Ты перегнул сегодня, Лёша. Она тебя не простит, – говорила мама едва слышно.

– Знаю, Ника. Но как она могла?

Дальше разговор я не слышала. Родители зашли в свою спальню. Я тихонько отворила дверь и прокралась к Викиной комнате. Постучала, но мне никто не ответил. «Вряд ли она спит», – подумала я и вошла.

Вика лежала на кровати, уткнувшись в подушку, горел ночник. В комнате стояла такая тишина, что был слышен стук моего сердца. Я боялась подойти к сестре, мне было стыдно.

– Викуля, ты как? – тихонько спросила я.

Она молчала.

Я подошла ближе и села рядом с ней.

– Вика, мне так жаль… Поговори со мной, пожалуйста.

– Лера, оставь меня.

– Вик.

Я положила ей руку на спину, но она скинула ее.

– Зачем было Сашку выдавать? Он – мой лучший друг, но папа теперь вряд ли даст нам общаться ещё и просканирует всю его семью.

Вика говорила спокойно, ссора с отцом её вымотала.

– Прости меня, – шепнула я, едва сдерживая слёзы. – Вика, я так испугалась, я никогда папу таким не видела. Как вспомню его взгляд, так ладошки немеют.

Вика повернулась ко мне, ее верхняя губа была слегка припухшей.

– Ты слабачка, Лера. Ты просто маленькая, эгоистичная слабачка, которая испугалась за свою шкуру.

– Что с тобой? – её тон удивил меня. – Ты сама решила сбежать, хотя тебя просили об обратном. Я виновата, но не настолько, чтобы обзывать меня эгоисткой. Зачем ты так? И что с твоей губой?

– Да ничего! – Вика стала повышать голос. – Катись отсюда в свою комнату и там нюни распускай. Чуть что ревешь, ревешь, конца нет. Сколько в тебе жидкости? И почему ты всегда такая покорная? Всегда такая правильная, саму не бесит? Не хочется хоть иногда возразить, нет? Возразить так, чтобы родной отец тебе врезал?

Я содрогнулась от ее слов. Папа был резок, но на словах. Я не могла припомнить, чтобы он когда-нибудь поднимал на кого-то из нас руку. И Вика тоже. Поэтому ей было больно, я знала это.

– Викуля, прости меня, пожалуйста. Я не хотела, честно. Я тебя так люблю, я даже описать не могу! – я упала ей на спину и снова расплакалась. Мне было до безумия её жаль.

Вдруг Вика приподнялась и внимательно посмотрела на меня.

– Лера, сегодня папа впервые поднял на меня руку, ты понимаешь это?

Я опустила глаза, не зная, что ей сказать.

– Ты представляешь, как я его достала!

С этими словами она начала хохотать каким-то неестественным, истеричным смехом.

– А ты правда сегодня растелилась в гостиной перед всеми? – вдруг спросила Вика.

– Откуда ты знаешь?

– Мама рассказала. И как ты упала, и как с Шопеном накосячила. Ты правда не смогла доиграть?

– Да.

– Но почему? Ты играла это десятки раз перед разными нашими гостями.

– Просто доигралась! – сказала я и рассмеялась.

– Обалдеть! Мама сказала, что ты играть не хотела, увиливать пыталась, да?

– Ключевое слово – пыталась.

– Моя школа! – сестра торжествующе и гордо произнесла это, ударив себя в грудь.

Мы молчали несколько минут. Потом Вика посмотрела мне в глаза, наклонилась и обняла.

– Я понимаю, как тебе было страшно, Орешек. Прости, что сорвалась на тебе. Папа сегодня в ударе, во всех смыслах, – она указала на губу.

– Поверить не могу, что он дошел до такого. Как?

– Ну… Я его сама спровоцировала, – Вика показала шею.

– Что это? – вскрикнула я. – Это…

– Он самый. Сашку было не остановить.

– Ты с ума сошла! Ты что с ним, того, ну, сама понимаешь, – тогда я стеснялась называть вещи своими именами.

– Нет, не переживай. Просто тискались. Хотя, откровенно говоря, мыслишки были. Но я пока не готова. Правда папе я об этом не сказала.

Я выкатила на Вику глаза.

– Он думает, что вы с Сашей. Ну…

– О-о-о, Лера. Скажи ты уже это словами. Да, папа думает, что мы занимались сексом.

– Ааах! – я артистично закатила глаза и изобразила падение в обморок. – Вика, ты отчаянная. Это перебор.

– Знаю. Но не могла остановиться. Он всё нёс про этот ужин. Кстати, как всё прошло?

Вот этой темы мне касаться вообще не хотелось.

– Ну, не считая моего конфуза, нормально.

– Как они тебе? Как мажорчик?

– Да обычные. Хотя, если честно, мне кажется, глава семейства там похлеще нашего папы будет. А вот жена его понравилась, невероятно красивая женщина. И была со мной очень любезна. В общем, нормально всё.

– Та-а-ак, а мажорчик? – Вика проакцентировала последнее слово, давая понять, что ей интересно больше всего.

– Ну, такой. Красивый, смышлёный, скромный. Глаза зелёные-зелёные, добрые такие. Черные густые брови, волевой подбородок, аккуратный прямой нос, тёмные волосы, растрёпанные слегка, и чувственные губы… И знаешь, рассуждает так по-взрослому. В общем, мне кажется, хороший парень, – закончила я и посмотрела на Вику. Она широко улыбалась.

– Боже мой, ты что запала на него?

– Нет, что ты! Как можно!

– Да ты смутилась, Лера. Я даже в полумраке вижу, как светится краской твоё лицо! Уж не влюбилась ли?

– Вот ещё! Как будто я в этом что-то понимаю, – сказала я с некой обидой в голосе. – Просто рассказываю, как запомнила. Ты сама просила.