Лик за покровом света

– Поверьте, моя госпожа, я никогда бы не осмелился оскорбить Вас, – Йосейф вновь упал на колени. В комнате царил полумрак, и я не могла разглядеть его, однако можно было слышать, как прерывался его голос. – Я уважаю и ценю Вашу откровенность, и я не достоин того, чтобы находиться в Вашем присутствии. Но прошу Вас простить меня! Так же, как и Вы видели сон, вчера во сне я видел своего отца. Он строго наказал мне никогда не отступать от Завета Господа, какие бы искушения мне не предлагали. Я не могу нарушить приказ отца и наставления Господа.

– Но я слышала, что любой бог прощает грехи смертных, если они приносят ему искупительную жертву, – я готова отдать все свое золото твоему Богу, – Зулейха уже начала терять надежду, и ее голос дрожал. – Я слышала, что у Него нет храма. Тогда во имя Его я раздам пожертвования бедным, я накормлю тысячи нуждающихся ради искупления этого греха. Разве твой Бог так жесток, что не простит нас? – с надеждой спросила она невольника.

– Моя госпожа, Вы благородны, Вы чисты. Скажите сами, можно ли искупить золотом моего господина его же боль от предательства любимой жены и слуги, которому он доверял? – прошептал Йосейф.

– У него десяток молодых невольниц, ублажающих его в мое отсутствие! – вскричала Зулейха. – А я готова просто сбежать с тобой. Мы можем уехать в твои родные места, ты вернешься к семье! Я знаю, твой отец не примет меня как невестку, но я готова просто стать твоей служанкой, твоей рабыней! – произнеся эти слова, Зулейха с рыданиями упала перед Йосейфом на колени. – Прошу тебя, не отвергай меня, прими меня! Принцесса Ливии молит тебя принять ее своей рабыней!

Слыша слова моей госпожи, я сама обливалась горючими слезами. Я не знаю, каким каменным нужно обладать сердцем, чтобы отвергнуть несчастную женщину.

Слушая ее слова, Йосейф схватился за голову. В конце концов, с трудом совладав с собой, он прошептал сквозь слезы:

– Моя госпожа, Ваши слова показывают все благородство Вашей личности. Никогда я не смогу стать причиной, чтобы Ваша душа отправилась в шеол из-за меня! Поверьте, земная жизнь коротка, как миг. Мы созданы для вечности. Только Верховный Господь – источник всего счастья и блаженства. Он любит Вас и не хочет, чтобы Вы вверглись в грех. И я никогда не смогу стать причиной Вашего страдания! Днем и ночью я буду молить моего Господа пролить на Вас Свои благословения! Прошу Вас, отпустите меня!

Это был конец. Такого гнусного малодушия я никак не ожидала…

– Благословения?! – Зулейха обратила к нему залитое слезами лицо и истерично расхохоталась. – Мне не нужны иные благословения, кроме тебя! И если уж ты так стараешься спасти мою душу, то узри смерть моего бесполезного тела, которое ты отверг!

С этими словами она выхватила из ножен висящий на талии резной кинжал и быстро занесла над своей грудью. Я на мгновение оцепенела от ужаса, а потом бросилась открывать засов, надеясь успеть остановить мою госпожу.

1.5. Конец Йосейфа

Йосейф издал ужасный крик и бросился к принцессе:

– Постойте, моя госпожа, Ваше желание непременно исполнится!

Услышав эти обнадеживающие слова, принцесса, не веря своему счастью, опустила занесенное оружие и потянулась к нему с нежным взглядом:

– Мой любимый!..

Через долю секунды Йосейф выхватил нож и сравнялся со мной на выходе из двери. Я не успела глазом моргнуть, с такой ребяческой ловкостью он это сделал.

– Но ведь ты обещал исполнить мое желание! – закричала истерически Зулейха.

– Я ничего не обещал, я лишь сказал, что оно исполнится! – на бегу выкрикнул Йосейф, пробегая мимо меня. Он немного замешкался возле внешней двери, закрытой служанками снаружи. Но с помощью ножа принцессы ему не составило труда взломать его. Воспользовавшись этой задержкой, Зулейха тигриным прыжком нагнала его и вцепилась в его одежду, стараясь не выпустить его наружу. Однако сила была на его стороне. Йосейф выбил дверь, распугав служанок своим вооруженным видом, и вырвался из рук моей госпожи, оставив в них кусок своей туники.

– Нет, не уйдешь! – обезумев, кричала она и пыталась догнать его в саду. Но Йосейф прыгал через кусты с мальчишеской легкостью.

Внезапно весь этот шум и преследование прекратились. Оцепенев от ужаса, мы услышали голос Потифара:

– Что здесь происходит?

Полная и величественная фигура чати, сопровождаемая охраной, возвышалась на середине тропинки. Высоко подняв широкие брови, он смотрел на эту красноречивую сцену: свою полураздетую жену, преследующую невольника в разодранной одежде… Я вместе со служанками в испуге сбежала в баню, понимая, что над нашими головами нависла серьезная угроза.

– Что здесь происходит? – грозно рявкнул Потифар.

К счастью, Зулейха отличалась невероятной скоростью реакции в опасных ситуациях:

– О, мой великий господин, этот мерзавец напал на меня, когда я принимала омовение в бане, и пытался меня обесчестить! – со слезами закричала она.

– Но моя госпожа, Вы не должны говорить лжи… – промолвил Йосейф, повернув к ней изумленное лицо.

– Посмотри на этого наглеца, он еще и отрицает свою вину, хотя в его руках кинжал, которым он грозил мне! – запричитала принцесса.

Лицо чати побагровело от гнева:

– Что я слышу! Да как ты смел!..

– Мой господин,– Йосейф говорил решительно и прямо, – законы гласят, что любое преступление должно быть доказано свидетелями. Если я действительно виновен в этом грехе, допросите прислугу, пусть они расскажут, что произошло.

Смелость и прямота Йосейфа остановили Потифара. Он приказал страже вывести служанок и меня из бани. Зулейха, кутаясь в покрывало, прятала глаза и дрожала от страха. Но ее опасения были напрасны. В бане я успела раздать девушкам золотые монеты и научила их, что сказать на допросе.

Представ перед чати, они в один голос заверещали:

– Наша луноликая госпожа целомудренно омывала свое тело, когда появился этот жестокий раб. Грозя нам кинжалом, он прогнал нас и попытался напасть на госпожу. Но она подняла шум и позвала на помощь. Негодяй попытался скрыться, но Вы остановили его.

Слушая их лживые показания, Йосейф бледнел все сильнее. Возведя очи к небу, он тяжело вздохнул и отвернулся. Зулейха внезапно потеряла сознание и рухнула на землю. Я и служанки бросились хлопотать вокруг нее, а Потифар вызвал носильщиков, чтобы перенести ее во дворец. Взглянув на Йосейфа со злобной яростью, он приказал охранникам связать его и заточить в подвал:

– Завтра я разберусь с тобой по всем законам нашей страны! – рявкнул он. – Ты заживо сгниешь в могиле!

Пока моя госпожа лежала без сознания, а я и прислуга пытались вернуть ее к жизни, Потифар взволнованно расхаживал вокруг ее ложа:

– Во имя всех богов, что с ней случилось? – нервно бормотал он.

Стараясь отвести подозрения от принцессы, я решила ответить ему:

– О луноликий господин и владыка, наша дорогая принцесса унаследовала от своих предков крайнюю чувствительность к оскорблениям! К сожалению, в ее роду все отличались этой слабостью – ее мать, не вынеся оскорблений своего брата, скончалась в столь молодом возрасте! А Вы же знаете, как дорожит наша госпожа своей честью и целомудрием, для нее это нападение было величайшей обидой! – Чати покраснел от негодования и злобы. Но я хотела перестраховаться и продолжила: – А ведь Вы были так добры к нему, как отец! Сделали его из раба полноправным человеком. И как же он отплатил Вам?

– Эх, мне надо было собственноручно отрезать голову этому мерзавцу прямо на ее глазах! – раздраженно бросил он. – Но ничего, я прикажу охране сделать это утром!

Тут я поняла, что перестаралась. Если Зулейха услышит, что из-за нее казнили Йосефа, она, небось, тут же покончит с собой!

– О великий господин, Вы же знаете, как наша госпожа дорожит добрым именем Вашего святейшества. Не пристало Вам обагрять руки кровью нищего раба. Ваше изначальное решение наказать его по законам фараона было мудрым и взвешенным. Отправьте его в тюрьму, пусть он кается до смерти, что вот так предал Вас.

– Хватит мне указывать, служанка! – рявкнул чати, терпение которого явно подходило к концу, и направился к двери. – Я сделаю с ним то, что посчитаю сам нужным, и завтра жители Египта узнают, что происходит с такими мерзавцами!

С этими словами Потифар вышел из покоев жены… Стоило его шагам и голосам охраны стихнуть вдали, Зулейха открыла глаза и позвала меня к себе. Ей было трудно говорить, и я склонилась над ней, чтобы лучше разобрать ее сбивчивый шёпот.

– Няня, я не могу допустить его гибели! – горячо зашептала она мне, и ручьи слез хлынули из ее полузакрытых глаз. – Поначалу я была таком гневе и страхе, что оговорила его. Но я не вынесу его смерти, я должна спасти его, иначе моя жизнь потеряет смысл. Пожалуйста, возьми золотые монеты из моего ларца и ступай туда, где его держат. Заплати охране столько, сколько им и не снилось, и проберись к нему. Скажи, что я по-прежнему люблю его и прошу его сбежать со мной. Прикажи подготовить лучших скакунов в моей конюшне. У нас есть только эта ночь. Не теряй ни мгновения!

Я с сомнением посмотрела на свою воспитанницу. Эта затея была невероятно опасной, но Зулейха явно обезумела и была готова на все. «Похоже, мне все равно конец, – хмуро подумала я, – или меня схватят и накажут сегодня ночью, или завтра Зулейха бросится прилюдно спасать невольника, мой обман вскроется и чати все равно казнит меня…» Понимая, что ситуация безвыходная, я помолилась духам своих предков и последовала приказу принцессы.

Йосейфа заперли в подвале на заднем дворе. К счастью, в охране стояли двое знакомых мне слуг Потифара, с которыми я нередко перебрасывалась шутками в свободные от работы часы. Оба они были из Нубии и не были равнодушны к деньгам. Зная их нрав, я тихо позвала их по именам и объяснила цель своего прихода. Их глаза жадно заблестели при виде золотых монет. И пока они обсуждали, как разделить награду, я, взяв факел одного из них и спустилась в каменный темный подвал, в котором обычно держали провинившихся невольников. Связанный Йосейф, скорчившись, лежал на земле. Его глаза, украшенные синяками, были закрыты, а покрытое ссадинами и кровоподтеками тело свидетельствовало о том, что стражники не особо церемонились с ним. Помня о том, как нам дорога каждая секунда, я торопливо склонилась над ним и позвала его по имени. К счастью, он был в сознании, хотя, возможно, в полузабытьи. Услышав свое имя, он открыл глаза и поднял на меня измученный взгляд.

– Послушай меня внимательно, Йосейф, – зашептала я, – это твой последний шанс. Завтра на рассвете наш чати сам казнит тебя или бросит в тюрьму, из которой тебе никогда не выбраться живым. Но моя госпожа так добра, что готова простить тебе все оскорбления и спасти твою жизнь. Если ты пожелаешь, два самых быстрых скакуна будут немедленно оседланы, и вместе с ней ты сможешь покинуть Инбу-хедж и спастись в дальних странах. У вас в запасе эта ночь. Готов ли ты принять эту милость?

Йосейф вздохнул и отвернулся:

– Я не буду сбегать отсюда как преступник или вор, – ответил он после недолгого молчания.– Единственное условие, при котором я покину тюрьму, это если с меня снимут несправедливые обвинения.

Услышав эти глупые слова, я задрожала от ярости:

– Принципиальный какой нашелся! Безумец! Неужели ты не понимаешь, что сдохнешь, как ничтожное насекомое? Я предлагаю тебе рай, а ты выбираешь могилу!..

– Ни один земной рай не стоит того, чтобы отступать от Завета Верховного Господа, – спокойно ответил раб. – Могила или тюрьма – все это намного безопасней, чем искушения этого дворца, матушка.

– А есть ли смысл служить Богу, который сначала сделал тебя рабом, а потом допустил, чтобы тебя обвинили в преступлении и обрекли на казнь? – иронично спросила я, поражаясь глупости и слепоте мальчишки.

– Верховный Господь знает, что является истинным благом для нас. Одним действием Он решает многие задачи. Что же касается нас, то разве это истинная преданность и любовь, если мы будем принимать от Бога лишь награды и отворачиваться от Него в испытаниях?

– Да хватит строить из себя святошу! Не ты ли еще вчера обманул мою госпожу, пообещав, что исполнишь ее желание, а сам сбежал как последний трус?!

– Во-первых, самоубийство – страшный грех, и каждый должен приложить усилия, чтобы остановить от него другого человека, – спокойно возразил Йосейф. – А во-вторых, я ничего не обещал. Я просто сказал, что ее желание исполнится. У каждого живого существа сотни желаний, и какие-то из них исполняются по воле Господа…

Поняв, что жалкий лежащий на земле раб еще осмеливается философствовать и насмешничать над нами, я не сдержала злости и смачно плюнула в его поганое лицо. Поскольку его руки были связаны, он не мог вытереться и так и остался лежать оплеванным.

– С радостью увижу твою самую лютую смерть! Ты недостоин и ногтя на ноге моей госпожи, недоумок! – гневно выкрикнула я и покинула это смрадное место, пылая праведным гневом.

Очевидно, что боги лишили мальчишку последнего разума, и он сам подписал себе свой смертный приговор. Но… как отреагирует на это моя несчастная госпожа? За что же боги покарали ее этой безумной страстью?

– Я знала… – выдохнула принцесса, услышав мой отчет, и вновь потеряла сознание.

Наутро выспавшийся и позавтракавший чати объявил о своем решении:

Как правая рука и друг фараона, он не станет марать свои руки в нечестивой крови преступника. Насильник по всем законам государства будет подвергнут наказанию каменным мешком. Его бросят в один из каменных колодцев в раскаленной египетской пустыне, куда живьем закапывали всех государственных преступников. Колодцы эти не позволяли невольникам шевелиться, они кишели крысами, были наполнены костями и испражнениями. Находиться в смрадном лишенном воздуха мешке было невероятной пыткой. Изредка невольникам кидали пищу и воду, за которые они перегрызали друг другу глотки. Большинство из пленников сходили с ума и в муках умирали в каменных колодцах. Их измученные вопли и стоны доносились из-под земли до слуха простых людей, служа наглядным уроком того, что ожидает их за преступления.

Стражники увели Йосейфа рано утром, а моя госпожа все так же не приходила в себя. Несколько недель ее тело терзала жестокая лихорадка, и я молилась предкам и богам, чтобы они пощадили ее и оставили в живых. Несколько лучших египетских лекарей читали над ней заклинания, изгоняя злых духов и отпаивая ее травами. И, наконец, в один из сумеречных вечеров она открыла свои прекрасные глаза.

– Няня, – позвала она меня слабым голосом, – что с ним?

Дождавшись, когда врачеватели покинут ее покои, я осторожно поведала ей о судьбе Йосейфа: он жив, но находится в тюрьме. Я хотела напоить и накормить истощенную болезнью принцессу, но она отказалась:

– Мой любимый голодает из-за меня в каменном мешке, ни один кусок не пролезет в мое горло.

– Но Вам нужно есть, чтобы жить! – попыталась переубедить ее я. – Ведь он тоже жив. Возможно, по воле богов Вы еще увидите его. Как же это произойдет, если Вы не будете кушать?

Принцесса только покачала головой:

– Я буду есть только то, чем кормят его… Ты можешь приносить мне кусок старой лепешки и немного воды. Я буду есть один раз в день.

Слова моей госпожи привели меня в ужас:

– Но такая еда разрушит Ваше здоровье! Да и как мы объясним такое питание Вашему супругу?!

Но Зулейха была непреклонна.

– Ему ничего не нужно объяснять. Ты будешь съедать все, что принесут мне. А я же больше не покину этих комнат. Хвала богам, лекари не смогли понять, что со мной происходит. Под этим предлогом я смогу оставаться здесь…

Суровая решимость принцессы испугала меня, но я надеялась, что со временем она сменит свое решение. Единственным плюсом стало мое ответственное служение – съедать за госпожу все многочисленные первые, вторые, третьи блюда и сладости, которыми приказывал баловать ее Потифар. Он, правда, безмерно удивлялся, что, несмотря на все его усилия, его молодая супруга хирела и чахла день за днем.

Шли годы. Скудное питание и непрерывная скорбь истощили тело принцессы. Она стала утрачивать блеск молодости, из-за которой ее считали самой первой красавицей Египта. Даже чати потерял к ней интерес из-за ее вечно плохого самочувствия и болезненного состояния. Он обновил гарем наложниц и проводил свое время в других своих дворцах. Обитель моей принцессы была погружена в уныние. Единственным человеком, который здесь процветал, была я. Вкушая за себя и за принцессу, я изрядно поправилась и еле передвигалась по ее пустынному дворцу. Помимо спасения обедов, моей основной обязанностью было отвечать на вопросы принцессы о моих былых разговорах с Йосейфом. Так же как в детстве она умоляла меня пересказывать ей истории о героях прошлого, сейчас она ежедневно просила меня пересказывать все, что я когда-либо слышала от него. Конечно, ничего интересного в этих разговорах не было. Единственное, что я слышала от Йосейфа, были его проповеди, и каждое их слово за эти годы Зулейха выучила почти наизусть. Порой я пробовала развеселить ее дворцовыми сплетнями или разговорами о политике и войнах, но моя госпожа, словно одержимая, не хотела слушать ни о чем, кроме этого злосчастного раба. Я практически смирилась с ее помешательством и мыслями о том, что наша жизнь так и пройдет в стенах этого дворца в беседах о Йосейфе.

Однако судьба уготовила для нас крутой поворот.

1.6. Конец Потифара, восхождение нового чати

Уже прошло много лет с тех пор, как молодой невольник был брошен в каменный мешок, и после бесконечных попыток отыскать его, Зулейха утратила надежду узнать, в каком из колодцев он проводит свои дни и жив ли он вообще.

Я как всегда болтала с прислугой на заднем дворе и узнавала новости обо всем происходящем от охранников, обычно сопровождавших чати во дворец фараона и в дальние поездки для сборов налогов.

Последней сенсацией, которую они принесли из царских покоев, была новость о постоянно повторяющемся сне фараона, который он тщетно просил разгадать самых влиятельных жрецов Амона Ра. Всем известно, что фараон – сын бога, и каждый его сон, а уж особенно повторяющийся, неспроста посылался ему богами Египта. Несомненно, он нес какое-то важное послание. Однако жрецы, которые уже несколько лет были не в ладах с правителем, пытаясь вернуть себе власть жрецов прошлых веков, явно не желали разгадать послание богов. Они отмахнулись от сна фараона, сказав, что не видят в нем особого смысла. Раздраженный правитель, давно точивший зуб на гордых жрецов, решил обойтись без их помощи и объявил, что озолотит прорицателя, который сможет помочь ему найти разгадку. После этого колонны прорицателей и жрецов более мелких богов потянулись к дворцу фараона, чтобы помочь ему в его затруднении. Однако все их ответы явно не впечатляли сына Амона.

Последнее, что слышали мои приятели при дворе царя, что ему предложили пообщаться с каким-то молодым пророком, широко известным среди простого народа тем, что все его предсказания сбывались с удивительной точностью.

Я посетовала, что моей госпоже не передался дар предвидения ее матери, а то ведь и мы могли бы получить особую милость фараона. Однако наступило время обеда, и я приготовилась в очередной раз спасать хозяйскую еду: обязанность, не вызывавшая у меня особых затруднений…

Внезапно в наш дворец вбежал запыхавшийся посланник Потифара:

– Наш луноликий владыка приказывает госпоже немедленно одеться и быть готовой выехать с ним ко двору. Сам Навевающий страх Любимец Амона и воплощение Бога Ра, могущественный Бык, воодушевляющий правосудие, фараон Египта вызывает чати Потифара и его жену в свой дворец.

Услышав имя фараона, я ахнула и бросилась в покои госпожи. Уже много лет, сказавшись больной, она не посещала дворец владыки. С чего же царственный любимец богов вдруг вспомнил о ней?

Я постаралась нарядить ее в самый богатый наряд, свисавший как саван с ее исхудавшего тела. Густо намазала румянами ее бледные впавшие щеки и подвела черной краской глаза, отчего моя несчастная госпожа стала похожа на изголодавшуюся кошку из храма богини Бастет. Все ее золотые украшения, долгие годы пылившиеся в ларце, пошли в ход. Но кольца и браслеты еле держались на истощенных руках и ногах Зулейхи.

Приукрасив принцессу, насколько это было возможно, я вывела ее во двор и усадила в нарядный золотой паланкин, присланный за ней Потифаром. Сам чати величественно восседал в другом паланкине на золотых львах. Видя слабость принцессы, он жестом позволил мне сопровождать ее, и я грузно взобралась на носилки, следом за своей госпожой. На лице принцессы было написано полное безразличие к происходящему. Погруженная в свои думы, она не проявляла ни малейшего интереса к посещению царского дворца.

Вскоре наша процессия остановилась перед широкими воротами самого величественного в Инбу-хедже белоснежного дворца, украшенного слепящими на солнце золотыми куполами. Дворец фараона, раскинувшаяся в центре города, своими садами и красотой архитектуры напоминала небесную обитель. Здесь у центрального входа мне было приказано сойти с паланкина. Дальше я могла пройти по узким коридорам, предназначенным для прислуги, один из которых вел окольными путями к самому центру дворца. Из небольших окошек издалека я могла видеть происходящее. В это время Потифар и моя госпожа торжественно вступили во дворец владыки по центральному входу. Издалека я услышала торжественный крик глашатая, возвещавшего, что сын Амона, любимец богов, царственный Бык и вершитель справедливости, заставлявший врагов дрожать от страха, изволил видеть своего чати и его супругу.

Запыхавшись, я еле добежала до нужного места и прильнула к небольшому отверстию в стене, из которого был виден просторный царский зал, роскошно утопающий в вычурных золотых скульптурах и украшениях. Фараон и его супруга располагались на возвышении, впереди них, как всегда, сидели царские сановники и писцы. Потифар и Зулейха, отбивая поклоны, вошли в залу, произнося славословия в адрес величайшего из правителей, согласно дворцовому этикету. Внезапно мой взгляд упал на длинного бородатого человека в отрепьях, стоявшего по правую руку от фараона. Что-то знакомое увиделось мне в его осанке и высокой худой фигуре. Однако оборванец стоял ко мне спиной, и мне оставалось лишь строить догадки, что этот нищий делает в самом великом месте на Земле.

– Хочу представить вам пророка, который, наконец, смог разгадать мой сон, – без долгих предисловий начал сын Амона и любимец богов. – Впервые я получил ясный и вразумительный ответ по тому, что ожидает мое государство в будущем и как нам избежать катастрофы. Я чрезвычайно доволен этим пророком, и, как и обещал, хочу вознаградить его и оставить при себе. Однако мое величество столкнулся с небольшим затруднением.

Потифар и Зулейха пребывали на коленях, склонившись в поклоне и глядя в пол. А фараон между тем продолжал развивать свою мысль. Во время его речи нехорошие предчувствия охватили мое сердце.

– На многие годы этот пророк был посажен в тюрьму по обвинению в страшном преступлении. Там он начал делать свои предсказания, которые неизменно сбывались, о чем мне донесли мои слуги. Сейчас я пожелал своим указом освободить его из заточения, но этот прорицатель отказался покинуть тюрьму до того момента, как с него не будет снято обвинение. Поскольку он оказался в каменном мешке по указу моего чати, я желаю, чтобы дело этого человека было пересмотрено в моем присутствии.

Повинуясь приказу владыки, чати поднял голову и издал крик:

– А это он!

Зулейха тоже робко подняла взгляд на оборванца. Издалека я увидела, как ее смертельно бледное лицо стало пунцовым, глаза расширились и она, пошатнувшись, схватилась за сердце. По ее реакции и крику чати я, похолодев, догадалась, кто был тем пророком… «Ах, мерзавец, как же ты остался в живых? – трясясь от ужаса, подумала я. – Что же теперь будет?!»

– Так в чем же виноват этот пророк, мой дорогой чати? – вкрадчиво спросил фараон, доброжелательный тон которого таил в себе угрозу.

– Ваше сиятельное светозарное величество, любимец богов и вершитель высшей справедливости, – дрожащим голосом начал Потифар, – я приказал бросить этого человека в тюрьму за то, что он напал на мою целомудренную супругу и пытался обесчестить ее.

– А достаточно ли мой чати разобрался в доказательствах вины этого человека? – столь же вкрадчиво уточнил властелин Египта.

– Да, я допросил прислугу, – честно ответил побагровевший Потифар.

– Наш прорицатель обратил ко мне просьбу допросить ту прислугу в моем присутствии, – улыбнулся фараон. – Надеюсь, мой дорогой чати не в обиде, что я приказал своим стражам привести служанок из твоего дворца.

Услышав слова фараона, я задрожала всем телом. Дело запахло жареным, а у меня не было ни малейшей возможности успеть переговорить с прислугой.