Мифы древней Греции

Позорную и уязвляющую гордость,

Он дань с Афин девятилетнюю взымал:

Семь юношей, семь девушек должны Афины

На Крит для Миноса покорно посылать,

Там в Лабиринте, во дворце старинном

Держали их, чтоб Минотавру в корм отдать.

Чудовище огромно с телом человека,

И головой громадной дикого быка,

Угрозой страшной было для любого грека

Из тех, которых бык не съел ещё пока.

Такую дань царь Крита Минос многосильный

Афинам повелел ему с тех пор платить,

Когда они убили Андрогея, сына.

Уж третий раз на Крит готов корабль плыть,

Трирема с чёрными в знак скорби парусами

Готовилась опять везти живую дань.

Родители в слезах, в печали жертвы сами

Переступить уж собрались разлуки грань.

Тесей, узнав причину общей горькой скорби,

Решил поехать вместе с жертвами на Крит.

Освободить людей, и прекратилась чтобы

Уплата страшная. Эгей же говорит:

«Ты у меня один единственный наследник,

И Минотавра ты никак не победишь.

Огромен он, силён, и ты пред ним предстанешь,

Как пред горой огромной маленькая мышь.

Уплатим нынче Миносу кровавый выкуп,

Возможности избегнуть этой доли нет.

Но будет Аттика, к трагедии привыкнув,

Существовать в трудах спокойно девять лет».

Тесей отца Эгея выслушал резоны,

Но всё же твёрдо на своём он настоял.

Принёс он жертву в Дельфах богу Аполлону,

Оракул там ему провидчески сказал,

Чтоб в покровители призвал он Афродиту,

Любви богиню, и имеющую власть

Над всеми, даже и над Миносом сердитым.

Тесей принёс ей жертву, чтобы не пропасть…

На Крит трирема прибыла, и сразу с трапа

Как стадо, к Миносу пригнали молодёжь.

Привлёк внимание жестокого сатрапа

Прекрасный юноша, каких и не найдешь.

Заметила его и дочка Ариадна,

А Афродита в деве вызвала любовь,

И сердце девушки внезапно и нещадно

Вдруг замерло, потом забилось вновь.

Дочь Миноса – царя во что бы то ни стало,

Решила юноше прекрасному помочь.

Она в душе своей с тревогой представляла,

Бой с Минотавром диким – стало ей невмочь

Но прежде, чем Тесею биться с Минотавром,

Он заступился за одну из юных дев,

Что Минос оскорбил, развратник старый,

Тесей повёл себя как гордый смелый лев.

А Минос, полновластный повелитель Крита,

Надменный от того, что Громовержца Зевса сын,

Разгневался на юношу – защитника сердито,

Мол кто такой ты, дани жертва из Афин!

Тесей сказал ему без робости заметной:

– Происхождением ты горд, но дело в том,

Отец твой Зевс, и мой отец отнюдь не смертный –

Он колебатель скал, бог моря, Посейдон.

– Что ж, коли это так, – ответствовал царь Минос, -

Ты Посейдона сын, и важное лицо,

Кольцо достань вот это из морской пучины. –

И бросил в глубину блестящее кольцо.

Призвав отца – морского бога Посейдона,

Тесей в волну с крутого берега нырнул,

А море в тех местах воистину бездонно,

И все подумали – Тесей тут утонул.

Полна отчаянья и страха Ариадна.

Она уверена была – Тесей погиб.

Но не была судьба к герою беспощадна –

Его Тритон поймал за локтевой изгиб,

И вмиг домчал его в подводные чертоги,

В покои царские прекрасного дворца,

И рад был Посейдон, и все другие боги

Его приходу в обиталище отца.

И Миноса кольцо ему тотчас подали,

А Амфитрита, Посейдонова жена,

На кудри юноши, что кольцами лежали,

Венок надела, красою сражена.

Тесея подхватил Тритон, и торопливо

Доставил к берегу из дьявольских глубин,

В том месте, у скалы на берегу залива,

Где за кольцом нырнул он, Посейдона сын.

Царевна Крита Ариадна, ликовала –

Тесей вернулся невредимый и живой!

Но помнила она – герою предстояло

Вести с ужасным Минотавром смертный бой.

И в тайне от отца она дала Тесею

И острый меч, и нитяной клубок.

Когда его ввели с живою данью всею

В тот Лабиринт, он отклонился ловко в бок,

И привязал конец клубка Тесей у входа,

И зашагал с другими в Лабиринт – дворец,

По обезличенным и гулким переходам,

Без окон, тёмным и запутанным вконец.

Всё дальше шёл Тесей, разматывая нитку,

И, наконец, дошёл до комнаты врага,

А Минотавр уж ждал его, и с рёвом диким

Вонзить хотел в героя острые рога.

Он бросился в прыжке на юного героя,

С опущенной вперёд рогами головой,

Тесей с мечом в руке, уж поднятой для боя,

Готов принять был с Минотавром страшный бой.

Тот, полный ярости, бросался на Тесея,

Герой мечом его рубил, широкоплеч,

И наконец, поймал за рог, и с силой всею

Вонзил чудовищу он в грудь свой острый меч.

Убив чудовище, по комнатам прохладным

По нитке шёл Тесей, до входа самого.

А там уж встретила героя Ариадна,

Светло и радостно приветствуя его.

И молодёжь Афин, спасённая Тесеем,

Ликуя, розами украсила себя,

Водила хоровод, от радости пьянея,

Забыв о зле минувшем, в горе не скорбя.

Тесей же думал, как избавиться от гнева

Им разозлённого жестокого царя.

Он снарядил корабль свой – трирему,

Затем придумал ход, о нём не говоря,

Своим спасённым от беды собратьям,

Он днища вытащенных к берегу судов

Пробил изрядно, чтоб плавучей ратью

Догнать был Минос беглых не готов.

И быстро беглецы, себе отход устроив,

Направили свой ход к Афинам дорогим,

И Ариадна, полюбившая героя,

Последовала слепо с радостью за ним.

И на пути обратном, сделав передышку,

На берег Наксоса (1) сошли, чтоб отдохнуть,

Набраться сил, поспать – устали люди слишком,

Чтоб продолжать потом по морю долгий путь.

Заснул Тесей в тени раскидистого тиса,

И кудри тёмные по травам раскидал,

Увидел бога – винодела Диониса,

Который строго говорить с героем стал.

Поведал Дионис, что Ариадну – деву

Тесей оставит здесь, терзаемый виной,

На Наксосе, поскольку боги неба

Ей Дионису быть назначили женой.

Тесей проснулся, полный грусти, в путь собрался –

Не смел ослушаться веления богов.

А Дионис великий бог, с женой остался,

Богиней сделал Ариадну, он таков.

Корабль Тесея нёсся, ветрами овеян,

И давешних тревог уже в помине нет.

Забыл герой, что обещал царю Эгею

Окраску парусов сменить на белый цвет.

А коль трирема с той же траурной оснасткой

Вновь скорбно возвратится к милым берегам,

То значит, он погиб, его Тесей несчастный –

Иль неживой, иль в плен достался он врагам.

И долго ждал Эгей Тесея возвращенья,

И вглядывался в даль, тревогою томим,

Придумывал в уме он способы отмщенья –

На Крит войной пойти аф’инянам самим.

Он на скале стоял один над синим морем,

С тревогой и надеждой глядя в эту даль,

Ещё пока что не придавлен чёрным горем,

И может преждевременна его печаль.

Но вот вдали в волнах морских мелькнула точка.

И сердце старика, как барабан, забило дробь.

Почувствовал Эгей – идёт корабль сыночка,

И чёрный парус означает боль и скорбь.

Отчаянью Эгея не было предела,

Он понял – навсегда он сына потерял,

И ринулось со скал его больное тело,

И в море утонул он у подножья скал.

Но вынесла волна на берег тело вскоре,

И на песке лежать остался мёртвый он.

С тех пор Эгейским называют это море,

Название дошло до нас с седых времён.

1.Накос – остров Кикладского архипелага в Эгейском море

На северо-восточных Греции пределах,

Что как Фессалия известна всем давно,

Лапифов племя воинов и виноделов,

Жило воюя, и производя вино.

Вождём был Пейрифой, могучий и бесстрашный,

Который слышал, что в Афинах царь Тесей,

Умело мудро правит Аттикой прекрасной,

Всей Греции герой, и нет его смелей.

Чтоб в схватке победить героя – чемпиона,

И вытащить его на битву, Пейрифой

Быков Тесея на лугах у Марафона

Похитил стадо, и погнал к себе гурьбой.

Лишь только он узнал об этой дерзкой краже,

За похитителем отправился Тесей,

И вскорости настиг, остановил, и даже

Решил урок дать Греции он всей,

И покарать примерно злого скотокрада,

Но передумал, потому что Пейрифой

Под стать Тесею, видно, воин был что надо,

Могучий, рослый, храбрый, словно бог земной.

Одетые в блестящие доспехи, оба,

Стояли друг пред другом, мужества полны,

И восхищение читалось, но не злоба

В глазах, и поняли, что драться не должны.

Решили юноши начать мужскую дружбу,

И руки протянув, друг с другом обнялись,

И обменявшись знаком верности – оружьем,

В союзе вечном пред богами поклялись.

Спустя немого, как союз друзей случился,

Отправился Тесей в Фессалию на пир,

Там Пейрифой на Гипподамии женился,

Пышнее свадьбы этой не припомнит мир.

Тесей похоронил отца, убитый горем,

Отдал все почести отцу великий сын.

А после похорон, судьбе своей покорен,

Стал новым ярким повелителем Афин.

Там собралось немало греческих героев,

Кентавры тоже были тут, приглашены.

Дворец уж полон был гостями Пейрифоя,

Все восхищались красотой его жены.

Но места во дворце не всем в тот день хватало,

И часть гостей пила и веселилась всласть –

В большом прохладном гроте рядом возлежала,

Звучали тосты, гимны, музыка лилась.

Но вдруг вскочил Эврит, могучий, дикий, пьяный,

Он предводителем кентавров первым был,

И на невесту вдруг напал внезапно, рьяно,

Схватив её рукой, куда-то потащил.

Увидев этот выпад, прочие кентавры

Набросились на женщин, каждый норовил

Схватить добычу по своей привычке старой,

Чтоб взять её из всех огромных конских сил.

Вскочил Тесей, жених, и гости Пейрифоя,

И бросились герои женщин защищать,

И где был пир, теперь там стало поле боя,

В ход всё пошло, что удавалось в руки взять:

Тяжёлых кубков медь и винные сосуды,

И ножки крепких опрокинутых столов,

Треножница – курившая дымы посуда,

И мраморные плитки каменных полов.

Вне зала тоже злая битва шла местами.

Героям удалось кентавров потеснить,

Теперь они уже в доспехах, со щитами,

Но вовсе нелегко кентавров победить.

С корнями сосны вырывать кентавры стали,

Бросая их на головы героев зло,

Швыряют в них больших размеров камни – скалы,

С гигантами героям биться тяжело.

Отважно бьются, сил и крови не жалея,

Тесей и Пейрифой, Пелей – надёжный друг,

И Нестор молодой, он старший сын Пелея,

Холмы кровавых тел всё множатся вокруг.

И наземь падали кентавры, словно груши,

Сражённые копьём, мечом и булавой,

Вот дрогнули в конце их каверзные души,

И в бегство обратился крепкий прежде строй.

Немного их, живых, в лесах сумело скрыться

На склонах дальних Пелионовой горы -

Герои Греции умели твёрдо биться,

Их предводители как львы были храбры…

Недолго прожила супруга Пейрифоя,

Она ушла в расцвете красоты и сил.

Поплакав в трауре (бывает же такое!),

Вдовец жениться снова замысел носил.

К Тесею, он отправился в Афины, к другу,

И поразмыслив, посоветовал Тесей

Избавиться от одиночества недуга,

Украв Елену, чтобы обвенчаться с ней.

Елена юною совсем была девицей,

Но слава о её небесной красоте

Успела уж по Греции распространиться –

Не удержать молвы, как воду в решете.

В Лаконию (1) друзья явились. Без скандала

Похитили Елену, на руки схватив,

Когда с подругами беспечно танцевала,

Богине Артемиде танец посвятив.

Елену на руках они помчали быстро

К горам Аркадии, потом через Коринф, (2)

Не останавливаясь, по дорогам Истма, (3)

И прибыли в Афины, дело сотворив.

Спартанцы бросились за дерзкими в погоню,

Но похитителей догнать не удалось.

С Еленой быть кому – Тесею? Пейрифою?

Как быть друзьям? И бросить жребий им пришлось.

Пред жребием друзья, помыслив откровенно,

Договорились твёрдо так между собой –

Кому достанется прекрасная Елена,

Другому подсобит обзавестись женой.

Тесею выпал жребий, счастье-то какое!

Женой Прекрасную Елену будет звать.

Но в ужас он пришёл от просьбы Пейрифоя,

Решил который Персефону в жёны взять.

Ведь Персефона – благоверная Аида,

Который царства мёртвых был могучий бог,

Но клятвы, Пейрифою данной не для вида,

Тесей нарушить не хотел, да и не мог.

Пришлось отправиться Тесею вместе с другом

В умерших царство. У селения Колон,

Где у обрыва уходила полукругом

Расщелина – туда и Пейрифой, и он

Вошли, и оказались в мире искажённом,

Аиду заявили, дерзкие, о том,

Чтоб Персефону Пейрифою отдал в жёны –

Себе жену Аид ещё найдёт потом.

Разгневался Аид, царь душ белобородый,

Но скрыл свой гнев, и предложил своим гостям

Присесть на трон, что вырублен в скале у входа,

Те, сев, мгновенно приросли к его камням.

Пока Тесей сидел, к скале прикован, крепко,

Елены братья: и Кастор, и Полидевк,

Сестру прекрасную свою искали тщетно,

Но посоветовал случайный человек –

Искать её в Афинах, в крепости им надо,

И братья тут же осадили город сей,

И пала крепость та, не выдержав осады,

В итоге без жены остался наш Тесей.

Кастор и Полидевк сестру свою забрали,

И мать Тесея Эфру в плен взять решено,

А власть в Афинах Менесфею, передали,

И Аттику в цвету, конечно, заодно.

Тесей немало лет провёл в скалистом троне,

И тяжких мук герой немало пережил,

Когда Геракл, величайший из героев,

Его, приросшего к скале, освободил.

Опять Тесей вернулся к солнечному свету,

В Итаку он добрался, словно блудный сын,

Но он совсем не счастье в возвращеньи этом

Нашёл, увидев разрушение Афин.

Ушла навек его Прекрасная Елена,

И мать его рабыней в Спарте век влачит.

Не мог её Тесей освободить из плена,

Не знал, когда и как её   освободит.

В Афинах власть принадлежала Менесфею,

Сыны Тесея – Акамант и Демофон

Из Аттики бежали, дальше жить не смея,

Пока Афинами жестоко правит он.

Афины стали немилы теперь Тесею.

Направился на берег, в порт, где корабли

Чтоб переправиться на остров, на Эвбею,

Где были у него владения земли.

Царь Ликомед, владетель Скироса (4) всевластный,

Пообещав Тесею выдать ценный приз,

Его увлёк, обняв, он на обрыв опасный,

И неожиданно столкнул героя вниз.

Так от предательского шага Ликомеда

Погиб Тесей, великий греческий герой.

Но подвиги его живут теперь в легендах,

А, значит, он для нас по-прежнему живой.

                ***

1. Лакония – область Пелопоннеса, где было государство Спарта.

2. Короинф – город на перешейке Истм.

3. Истм – перешеек, соединяющий полуостров Пелопоннес с материковой Грецией.

4. Скирос – остров архипелага Спорад в Эгейском море, входил в состав провинции Эвбея.

Тантал

 (вольный перевод Овидия)

Легенда сия назиданием стала,

И много столетий она

Приводит в пример сына Зевса Тантала,

Который ответил сполна

За ложь и гордыню, жестокость, коварство,

За то, что он сына убил,

Наказан сурово лишением царства,

Что некогда звалось Сипил…

Жил в Лидии древней, в Сипиле богатом,

Любимый сын Зевса – Тантал.

Владел рудниками, дававшими злато,

К которому слабость питал.

Там были вокруг плодородные пашни,

Поля и луга, и сады.

При мягкой погоде, в том царстве всегдашней,

Прекрасные зрели плоды.

На пастбищах тучных травы изобилие

Для стад тонкорунных овец.

Коровы и козы – пастушья идиллия,

Табун сторожит жеребец.

Ни в чём царь Сипила Тантал не нуждался,

Имея избыток во всём.

Богатым до старости он бы остался,

Но гордость преступная в нём

Всегда бушевала, подобна пожару,

Ничем её не затушить.

Жестокость и подлая хитрость ей в пару

Заставили лгать и грешить.

Любили его Олимпийские боги,

Считали за ровню его,

Нередко к Танталу являлись в чертоги,

Смеялись и пили вино.

Тантал в одеянии, золотом шитом,

По зову богов пребывал –

На самом Олимпе, для смертных закрытом,

Нередко он там пировал.

В дворце громовержца на равных с богами

Сидел за богатым столом.

И боги великие так полагали,

Что Зевс не считал это злом.

Но время пришло, и Тантал возгордился,

Себя равным Зевсу он счёл.

К себе во дворец забирать не стыдился

Нектар, пищу бога и пчёл.

Амброзией тонкой, нектаром – напитком

Гостей во дворце угощал,

Людей своих смертных поил он с избытком,

И богом себя ощущал.

Застольным друзьям, уже будучи пьяным,

Он всё, что от Зевса узнал,

Все тайны поведал в тщеславии рьяном,

Хранить их, беспутный, не стал.

Был пир у богов на Олимпе однажды,

И Зевс – громовержец сказал;

«Сын мой, ты мне дорог, как дорог не каждый,

Проси, что желаешь, Тантал.

Любое хотенье твоё я исполню,

Что просишь, ты только скажи.

Я золотом, хочешь, дворец твой наполню,

Богаче других будешь жить».

Тантал, позабыл – человек он всего лишь,

Надменно взглянул на отца:

«Есть всё,и в избытке, чего не изволишь,

Богатству не видно конца».

Нахмурился бог, отвернулся от сына,

Но, молча, умерил свой гнев,

Поскольку Тантала любил ещё сильно,

Эгидодержавный сей лев.

Тантал недалёкий и высокомерный,

Свою лишь гордыню любил.

И вскоре он вновь олимпийцев бессмертных

Преступно и зло оскорбил.

Однажды украл золотую собаку,

Что Зевса на острове Крит

Мальцом охраняла в пещере, во мраке,

И верность доныне хранит.

В мгновение ока примчался с Олимпа

Владелец крылатой ступни,

Гермес пред Танталом предстал, словно липа:

– Ты Зевсу собаку верни!

Танталу привычны наветы и враки –

Гермесу ответил он так:

Мол, нет золотой в нашем царстве собаки,

Есть много обычных собак.

Мол, боги ошиблись, клянусь Громовержцем,

Я правду сейчас говорю.

И прямо отцу с чистым взором и сердцем

Я клятву сию повторю.

Преступною клятвой разгневал он бога.

Но за оскорбленье богов

Сам Зевс, рассердившись на сына премного,

Карать его был не готов.

Но коли Тантала не остановили,

Он подлость придумал опять –

Собрал он богов во дворце, что в Сибиле,

Провидчество их испытать.

Жестокую трапезу, подлый, задумал,

Какую не дашь и врагам.

Он сына, изжарил. Такую еду, мол,

Как блюдо подам я богам.

Он мясо Пелопса на праздничном блюде,

Вершиной застолья поднёс,

И думал, что боги, как смертные люди,

Съедят, как жаркое из коз.

Но боги Олимпа на то ведь и боги,

Им правда стучала в висок.

Одна лишь Деметра, в печали глубокой

По дочери, съела кусок.

Похищена дочка её Персефона.

Все мысли богини о ней.

Сидела с богами, не выдавив стона

Не хмуря веселье друзей.

Но боги сложили ужасное блюдо,

В котёл, что стоял на огне,

Гермес совершил небывалое чудо,

И мальчик живым стал вполне.

Вот только плеча у него не хватало,

Того, что Деметра в бреду,

Не чувствуя вкуса, случайно сжевала,

Как просто мясную еду.

Тотчас же Гефест по велению Зевса

Пелопсу помог, сгоряча

Слоновую кость водрузивши на место,

Где не было нынче плеча.

С тех пор у потомков Пелопса подарком

С отметкой осталась рука –

На правом плече пятна светятся ярко,

Заметные издалека.

Тантал заслужил за жестокость, коварство

Гнев яростный бога – отца.

И был им низвергнут в мрачнейшее царство

Аида навек, до конца.

И Зевс предназначил ему наказанье –

Отныне во веки веков

Стоит он в воде, умирая от жажды,

Не делая вовсе глотков.

Как только захочет, иссохший, напиться,

И губы протянет к воде,

Вода высыхает, уже не струится.

О, влага былая, ты где?

Вот ветви висят над голодным Танталом,

Плодами оливы полны.

Вот вяленый окорок капает салом,

Вот яблоки, груши видны.

Измученный голодом, тянет к ним руки,

Ещё бы чуть-чуть и достал.

Но только сильнее голодные муки –

Тут нужен ему пьедестал!

Терзают Тантала и жажда, и голод,

Ужасен мучительный вид –

Скала над Танталом как каменный молот,

Качаема ветром, висит.

Вот-вот, и обрушится, разом придавит,

Огромный тяжёлый гранит.

И страх постоянный душой его правит,

И сердце его леденит.

И голод, и жажда, и страх его вечны,

Он сам нарицанием стал –

Гордец сей жестокий и бесчеловечный,

Наказанный богом Тантал.

Сизиф

 (вольный перевод Овидия)

С времён античных так уж в мире повелось

(Хотя порой и не без исключений),

Что вероломство, хитрость, намерений злость

Пройдохе много причинят мучений…

Сизиф, был сыном повелителя ветров,

Эола, разрушителя покоя,

Был основателем античных городов –

В Коринфе жил, его же и построив.

В тот век вся Греция считала, и не зря –