Гамбит Курьера

Ты не виноват. – сообщение на инфопаде, который я держал в руке, заставило меня вздрогнуть.

Я остановился посреди длинного, изогнутого коридора.

"Легко тебе говорить," – пробормотал я вслух. Мне было все равно, слышит ли меня "Ключ". – "Ты всего лишь программа. Кусок кода. А я тот, кто ведет корабль".

Я не код. Я – память.

Я горько усмехнулся. "Память о величайшей ошибке в истории. Отличная ноша. Почему ты хочешь вернуться? Ты же видел, что там. Что будет, если открыть эту 'дверь' снова?"

На этот раз ответ был долгим. Я почти чувствовал, как триллионы логических цепочек внутри стазис-контейнера перебирают варианты, пытаясь сформулировать концепцию, не предназначенную для человеческого разума.

Энтропия – это распад. Смерть. Вселенная остывает, звезды гаснут. Порядок стремится к хаосу. Это закон. Единственный закон. То, что находится за Дверью – это место, где этого закона нет. Место без распада. Место абсолютного порядка.

"Твои создатели, кажется, с этим не согласились. Их 'абсолютный порядок' стер из реальности," – возразил я.

Они не были готовы. Они открыли проход. Но не создали шлюз. Они хотели зачерпнуть из океана вечности чашкой, и их смыло волной. Я не хочу повторять их ошибку. Я хочу ее исправить.

"Как?"

Создать не дверь, а окно. Не проход, а фильтр. Впустить в наш мир не сам Порядок, а лишь его принцип. Остановить распад. Остановить смерть.

Я замер. Это была самая безумная, самая высокомерная и самая соблазнительная идея, которую я когда-либо слышал. Вечная жизнь. Не для одного человека – для всей Вселенной. Остановить само время, вернее, его разрушительную составляющую.

"А 'уборщики'?"

Они – другой ответ на ту же проблему. Они тоже видели, что за Дверью. И они пришли к другому выводу: если есть шанс, что дом сгорит, его нужно сжечь дотла первым, пока огонь не перекинулся на соседей. Они выбрали страх. Мои создатели выбрали надежду. А я – последняя попытка найти компромисс.

Я медленно шел обратно к кораблю. Ремонт, судя по всему, заканчивался. Маленькие дроны возвращались в свои ниши в стенах. Мой "Случайный попутчик" выглядел как новенький. Даже краску обновили.

На меня смотрели два пути, и оба вели в пропасть. Я мог отдать Ключ "уборщикам" и позволить им уничтожить надежду на спасение от смерти, просто из страха. Или я мог отвезти его "домой", рискуя тем, что его создатели были правы, и этот "абсолютный порядок" просто поглотит нашу реальность.

Страх против надежды. Уничтожение против риска. И я, случайный курьер с отвратительным кофе, оказался арбитром в споре, который длился, возможно, целую вечность.

Я вернулся в капитанское кресло. Корабль был готов. Системы горели ровным зеленым светом. Впервые за долгое время он был в идеальном состоянии.

Идеальная машина для путешествия на край света. Или за его пределы.

Глава 7. Цена вечности

Кофемашина работала.

Ремонтные дроны не просто залатали корпус и заменили двигатель. Они прошлись по каждой системе, включая бытовые. И теперь, впервые за год, я пил кофе, который был просто кофе. Не горький, не кислый, без привкуса машинного масла. Правильный. Горячий. Это было настолько непривычно, что казалось самой большой фантастикой из всего, что произошло со мной за последние сутки.

Мой "Случайный попутчик" стоял на платформе, идеальный и безмолвный. Готовый лететь куда угодно. И в этом была вся проблема.

Куда?

Я мог остаться здесь. В теории. База была безопасна, автономна. Запасов провизии и энергии хватило бы на всю мою жизнь. Я мог бы провести остаток дней, изучая пустые коридоры и читая философские трактаты "Ключа". Стать хранителем мертвого музея. Умереть от старости в тишине, пока где-то там, в большом мире, "уборщики" ищут то, что я спрятал.

Я мог попытаться связаться с "уборщиками". Отдать им контейнер. Они бы, вероятно, уничтожили его. А потом, скорее всего, и меня – как нежелательного свидетеля. Санитары, знаете ли, ценят стерильность. Но даже если бы они меня отпустили, я бы до конца жизни гадал, не уничтожил ли я единственную надежду для всех, кто когда-либо жил.

И был третий путь. Самый безумный. Послушаться говорящий термос, поверить в сказку о мире без распада и полететь к "Двери".

Я сидел в капитанском кресле, вертя в руках кружку с идеальным кофе, и пытался найти подвох. В любой хорошей сделке он всегда есть, обычно – в самом низу контракта, набранный мелким шрифтом.

"Хорошо, Ключ," – набрал я на инфопаде. – "Допустим. Мир без энтропии. Без распада. Вселенная, которая не умирает. Звучит слишком хорошо. Какова цена?"

Я смотрел на экран, ожидая ответа. Я ждал чего угодно: сложных формул, туманных пророчеств. Ответ был проще и страшнее.

ЦЕНА – НЕОБРАТИМОСТЬ. ВСЕЛЕННАЯ НЕ СМОЖЕТ УМЕРЕТЬ. НИКОГДА. ДАЖЕ ЕСЛИ ЗАХОЧЕТ.

Я медленно поставил кружку. Вот он, мелкий шрифт. Не просто вечная жизнь, а приговор к вечной жизни. Для всего и для всех. Без права на апелляцию. Без кнопки "выход".

"А что это значит для нас? Для людей?" – спросил я вслух. – "Мы живем короткими отрезками. Влюбляемся, теряем, помним. Наши шрамы, наша память, даже наша мудрость – это все результат потерь. Энтропии, если хочешь. Если ты отнимешь у нас смерть, что останется от нашей человечности?"

Останется всё, кроме страха. – мгновенно ответил "Ключ". – Вы перестанете быть существами, бегущими от конца. Вы станете существами, идущими к началу. Вы будете накапливать опыт, а не скорбь. Вы не постареете. Вы просто… станете больше.

"Больше…" – я покачал головой. Это все еще звучало как рекламный слоган.

Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Кого я обманываю? Я не философ. Не спаситель мира. Я – Алекс, курьер, который задолжал за аренду этого корабля три месяца назад. Мои горизонты всегда ограничивались следующим контрактом и ближайшим приличным баром.

И вот мне предлагают решить судьбу мироздания. Право голоса, которого я никогда не просил.

Но ведь выбор есть всегда. Даже если это выбор ничего не делать. Остаться здесь. Позволить другим решать. "Уборщикам" с их стерилизующим огнем. Но пассивность – это тоже решение. Просто перекладывание ответственности.

Я открыл глаза и посмотрел на приборную панель. Рядом с хронометром была прилеплена старая, выцветшая фотография. Маленькая лодка на тихом озере на планете, названия которой я уже и не помнил. Там было спокойно. Там все было понятно. Там вещи имели начало и конец. И это было хорошо.

Может, "уборщики" правы. Может, с некоторыми дверями лучше не экспериментировать. Может, наша конечная, хрупкая, несовершенная жизнь – и есть единственная настоящая ценность.

А может, это просто страх говорит во мне. Страх перед неизвестностью.

"Лазарь," – тихо сказал я.

"Слушаю, капитан," – отозвался ИскИн.

"Ты бы что выбрал?"

Пауза. Компьютер не был рассчитан на такие вопросы. "Мои директивы основаны на логике и оценке вероятностей. Выбор между бесконечным существованием и гарантированным уничтожением аномалии не имеет логического решения, так как оба исхода меняют начальные условия задачи до неузнаваемости".

"Вот и я о том же," – усмехнулся я. – "Спасибо за помощь, Лазарь".

Я сделал последний глоток кофе. Он уже остыл. Все остывает. Все заканчивается. Таков закон.

Но что, если хотя бы один раз попробовать его нарушить? Не ради великой цели. А просто из упрямства. Из простого человеческого любопытства. Чтобы увидеть, что же там, за занавесом.

Я протянул руку к навигационной консоли. Пальцы замерли над экраном. Страх против надежды. Конец против вечности.

Мой выбор.

Я ввел координаты. Те самые, из карты "Ключа". Курс в "Темный рукав".

"Капитан, вы подтверждаете курс в сектор без навигационных данных?" – голос Лазаря был безупречно ровным.

"Подтверждаю, Лазарь," – сказал я, и мой голос не дрогнул. – "Полетели".

"Случайный попутчик" плавно поднялся с платформы. Беззвучно открылись гигантские створки дока. Наш маленький, идеально отремонтированный корабль вынырнул из тишины убежища и снова погрузился в ревущую бурю Тифона-3, устремляясь к звездам.

К последнему пункту назначения.

Глава 8. Беззвездная ночь души

Переход в "Темный рукав" не сопровождался спецэффектами. Не было ни вспышек, ни тоннелей света. Просто в один миг звезды исчезли.

Они не погасли, не удалились. Они просто закончились. Представьте, что вы смотрите на черную бархатную скатерть, щедро усыпанную бриллиантами, и вдруг видите четкую, ровную линию, за которой бархат абсолютно, первозданно чист. Эта пустота была не просто отсутствием света. Она ощущалась как активная, всепоглощающая сила. Дыра в ткани реальности.

"Лазарь, отчет," – мой голос в звенящей тишине рубки прозвучал чужеродно.

"Все системы в норме, капитан. Но… внешние датчики не фиксируют ничего. Абсолютный ноль. Ни реликтового излучения, ни тахионных следов, ни гравитационных флуктуаций. Согласно моим приборам, мы находимся в месте, которое физически не может существовать".

"Добро пожаловать домой," – пробормотал я, обращаясь к контейнеру в трюме.

Дни пути слились в один бесконечный серый сумрак. Время здесь, кажется, текло иначе. "Случайный попутчик" летел идеально. Ни одного сбоя. Ни одной тревожной лампочки. И эта безупречная работа пугала меня больше, чем все его прежние поломки. Корабль больше не был моим старым, ворчливым компаньоном. Он стал бездушным инструментом, идеальной капсулой, несущей меня через небытие.

Я пытался спать, но сон не приносил отдыха. Мне снились пустые коридоры базы на Тифоне-3, и высокие, светящиеся существа, которые распадались в пыль с выражением немого удивления на лицах.

Я часами сидел в капитанском кресле, глядя в эту непроглядную черноту. Иногда я заговаривал с "Ключом". Мысли, которые я раньше прятал за сарказмом и кофеином, теперь лезли наружу.

"Ты помнишь их?" – набрал я однажды ночью на инфопаде. – "Своих создателей. Не как концепцию. А… как они смеялись? Или о чем они спорили?"

Ответ был долгим.

"Память – это структурированная информация. Но есть и другая. Эхо. Я помню их эхо. Одно из них любило наблюдать, как кристалл растет в насыщенном растворе. Оно называло это 'упорядоченным чудом'. Другое создавало звуковые волны, которые заставляли пыль собираться в сложные узоры. Они были… художниками энтропии. "

"Художниками распада? Звучит зловеще".

Не все, что заканчивается, зловеще, Алекс. – впервые "Ключ" обратился ко мне по имени. Это было… странно. – Ваши закаты – это смерть дня. Ваши симфонии – это путь звука к тишине. Ваши жизни – это красота в своей конечности. Они это ценили. Но они боялись забвения.

И в этот момент я его почти понял. Не программу, не артефакт. А последнее эхо цивилизации, которая так отчаянно хотела, чтобы ее помнили, что рискнула постучать в самую страшную дверь во Вселенной.

На пятый день полета через ничто Лазарь нарушил тишину.

"Капитан".

"Что там? Неужели нашел захудалый астероид?" – вяло спросил я.

"Нет. Я зафиксировал гравиметрический след. Очень слабый, на самой границе чувствительности. Это тахионный след от гиперпрыжка".

Я напрягся. "Уборщики"? Они нас нагнали?"

"В том-то и дело, капитан. След не позади нас. Он впереди".

Я уставился на тактическую карту. Пустое пространство. И крошечная, едва заметная точка, обозначающая место предполагаемого выхода из прыжка. Прямо на нашем курсе.

"Они не гнались за нами, Лазарь," – медленно произнес я, и ледяной ужас сжал мое сердце. – "Они знали, куда мы летим. Они обогнали нас. Они… ждут нас там".

Они не пытались нас перехватить. Они решили встретить нас у финиша. Не просто уничтожить Ключ, а сделать это у порога того самого места, куда он так стремился. Это была не просто санитарная операция. Это была казнь. Публичная и демонстративная.

Я посмотрел в черноту впереди. Она больше не казалась просто пустой. Теперь у нее появилось направление. Цель. Точка невозврата, в которой нас уже ждал палач.

"Ключ, они здесь," – набрал я. – "Что будем делать?"

Мы не можем остановиться. Мы не можем повернуть назад. – ответ был мгновенным и лишенным всяких сомнений.

Я посмотрел на старую фотографию на приборной панели. Лодка. Озеро. Спокойствие. Другая жизнь. Жизнь, где самой большой проблемой было найти сухие дрова для костра.

То, что они охраняют, – появилось новое сообщение, – это не дверь. Это зеркало. Они боятся увидеть в нем свое отражение.

Я не знал, что это значит. Но я знал одно. Бежать больше некуда. Впереди – либо конец пути, либо просто конец.

Глава 9. Корабль-призрак

Встреча с "уборщиками" произошла не так, как я себе это представлял. Не было ни ослепительных вспышек орудий, ни яростных маневров. Была тишина, которая стала еще гуще и тяжелее.

"Химера" просто появилась на наших экранах. Она дрейфовала прямо по курсу, как скала посреди спокойного моря. Неподвижная, темная, она, казалось, была частью этой первозданной пустоты. Ее рваные, асимметричные контуры больше не выглядели уродливо. Здесь, в этом абсолютном ничто, они смотрелись пугающе органично.

"Они не включают системы вооружения," – доложил Лазарь. В его голосе не было эмоций, но сама констатация факта была красноречивее любого крика. – "Силовые щиты не подняты. Реакторы работают на минимальной мощности".

Они не готовились к бою. Они ждали.

Мы сокращали дистанцию. Тысячи километров, которые в космосе не значат ничего, превращались в непреодолимую преграду. Я вел корабль вручную, пальцы вспотели на гладком пластике штурвала. Я мог бы отвернуть, попытаться обойти их. Но какой в этом смысл? В этом пустом пространстве любая траектория вела только к ним.

Они хотят поговорить, – высветилось на инфопаде.

Я горько усмехнулся. "Поговорить? После того, как они гнались за нами через полгалактики? Это вряд ли. Скорее, зачитают приговор".

Но канал связи открылся. Входящий вызов. Без видео. Только голос.

"Курьер," – раздался звук из динамиков. Это не был человеческий голос. И не синтезированный, как у Лазаря. Он был… составным. Как будто сотни разных голосов – мужских, женских, детских, старых – говорили в унисон. Они не кричали, они звучали спокойно, но от этой многослойной гармонии по спине бежали мурашки. – "Твой путь окончен. Ты привез аномалию к месту утилизации. Мы благодарны за содействие".

Содействие? Меня едва не размазали по астероидному полю, а теперь благодарят. Цинизм, достойный меня самого в лучшие годы.

"Я никуда ничего не привозил," – ответил я, стараясь, чтобы голос звучал твердо. – "Я выполняю контракт. Доставка груза в точку назначения".

"Точка назначения – ошибка," – произнес хор голосов. – "Великая Ошибка. Ты несешь искру к пороховой бочке, не понимая последствий. Мы видели эти последствия. Мы – их последствия".

Я напрягся. "Что вы имеете в виду?"

"Этот корабль," – хор голосов, казалось, на мгновение дрогнул. – "Наша 'Химера', как ты его называешь. Он не построен. Он собран. Из останков тех, кто пытался пройти за Дверь до тебя. Из кораблей исследователей, авантюристов, пророков. Мы – их эхо. Коллективная память, ставшая стражем. Мы – живое предупреждение".

Мой взгляд метнулся на трехмерное изображение "Химеры". Асимметричные выступы, разнородные сплавы, органика… Это были не просто дизайнерские изыски. Это были фрагменты других кораблей. Других судеб. Этот корабль был кладбищем. Летающим монументом чужой катастрофы.

"Но он… Ключ… говорит, что может все исправить. Создать фильтр. Впустить только принцип, а не хаос," – вырвалось у меня. Аргумент прозвучал жалко даже для моих собственных ушей.

"Ребенок, нашедший спички, тоже верит, что сможет зажечь всего одну," – безжалостно ответил хор. – "Они тоже так думали. Все они. Каждый верил, что именно он будет тем, кто сможет контролировать первозданную силу. Но огонь не делает различий. Он просто горит. А то, что за Дверью… оно просто упорядочивает. Без остатка. Без исключений. Без жизни. Потому что жизнь – это прекрасный, теплый хаос".

В рубке повисла тишина. Их слова имели вес. Вес сотен погибших экипажей, чьи корабли теперь были частью их тюрьмы.

Они лгут, – вспыхнуло на инфопаде. – Они боятся не Порядка. Они боятся потерять свою уникальность. Свой эгоизм. Свою скорбь. Они – культ боли. Они поклоняются своим шрамам.

Я был разорван надвое. С одной стороны – логичные, ужасающие в своей правоте доводы живого кладбища. С другой – отчаянная, почти безумная надежда из стазис-контейнера. Стражи и заключенный. Тюремщики и мессия. И оба шепчут мне на ухо свою правду.

"Отдай нам контейнер, курьер," – продолжил хор, и в нем послышались умоляющие нотки. – "Мы уничтожим его. И мы отпустим тебя. Ты сможешь вернуться к своей жизни. К своему хаосу. К своему кофе. Забудь об этом, как о дурном сне".

Заманчиво. До ужаса заманчиво.

Я посмотрел на тактический экран. Мы были почти рядом. И прямо за "Химерой", я это чувствовал, пространство начинало… меняться. Пустота переставала быть однородной. В ней появлялась глубина. Словно мы подлетали к краю невидимого водопада.

"И что, если я откажусь?" – тихо спросил я.

Ответ был таким же спокойным и многоголосым, но в нем прозвенела сталь.

"Тогда наш памятник пополнится еще одним фрагментом. Небольшим. Твоим".

Глава 10. Поле Искажения

Предложение "уборщиков" повисло в воздухе рубки, тяжелое и холодное, как кусок свинца. Вернуться к своей жизни. Забыть. Просто отдать им коробку и улететь. Это было все, чего я хотел сутки назад. Теперь же это казалось предательством. Только я до сих пор не был уверен, кого именно я предаю.

"Нет," – сказал я. Слово сорвалось с губ прежде, чем я успел его обдумать.

Хор голосов в динамиках не выразил ни удивления, ни гнева. Лишь бесконечную, вселенскую усталость.

"Выбор сделан. Мы сожалеем".

Связь прервалась. Я крепче сжал штурвал, ведя корабль ровно и медленно. "Химера" оставалась неподвижной. Ничто не изменилось, но изменилось все. Атмосфера ожидания сменилась предчувствием неизбежного.

"Лазарь, доклад по курсу," – скомандовал я.

"Впереди нарастающее искажение пространства-времени, капитан," – отозвался ИскИн. – "Оно не похоже на стандартную гравитационную аномалию. Метрики… нестабильны. Как будто законы физики здесь постоянно переписываются. Автопилот не сможет удержать курс, рекомендую сохранять ручное управление".

"Уже, Лазарь. Уже," – процедил я.

Это была она. Дверь. Или Зеркало, как называл ее "Ключ".

Они не могут атаковать меня здесь, – появилось сообщение на инфопаде, лежащем рядом с консолью. – Поле Искажения нестабильно. Любой мощный выброс энергии, например, орудийный залп, может вызвать цепную реакцию с непредсказуемыми последствиями. Поэтому они ждут. Они рассчитывают, что я сам не выдержу и поверну назад, в их объятия.

Значит, это не бой. Это испытание нервов. Моих нервов.

Мы медленно, со скоростью пешехода, продолжали двигаться вперед. "Химера" росла в размерах, превращаясь из точки в гигантскую, ощетинившуюся фрагментами чужих кораблей гору. Я мог разглядеть обломки мостиков, куски жилых модулей. На одном из фрагментов виднелась полустертая эмблема какой-то торговой гильдии. Сколько таких, как я, закончили свой путь, став частью этого вечного патруля?

И тут я увидел, как изменилось пространство за ними.

Сперва это было похоже на оптический обман. Пустота пошла рябью, как поверхность пруда, в который бросили камень. Она начала переливаться, искажая свет звезд, которых не было. Это было похоже на марево над раскаленным асфальтом, только это марево пожирало саму реальность. Поле Искажения.

Как только нос нашего корабля коснулся его невидимой границы, по корпусу прошла легкая вибрация. В ушах зазвенело. А "Химера"… она начала мерцать.

На долю секунды я увидел два корабля-призрака, наложенных друг на друга. Затем три. Затем десяток. Корабль "уборщиков" пульсировал, показывая свои альтернативные версии из прошлого и будущего. Вот он целый, а вот – распадающийся на куски. Я видел его таким, каким он был за секунду до этого, и таким, каким он мог бы стать.

"Лазарь, что это за визуальный эффект?" – спросил я, пытаясь удержать штурвал ровно.

"Это не эффект, капитан. Мои датчики подтверждают: мы наблюдаем одновременное наложение нескольких временных состояний объекта. Поле ломает линейное восприятие времени".

В этот момент атака переключилась с моих глаз на мой разум. Я инстинктивно зажмурился, пытаясь отгородиться от визуального хаоса, но это было бесполезно. Образы хлынули прямо в сознание, минуя зрение. Я почувствовал свой корабль, целый и невредимый. А затем – с огромной дырой в боку. Я ощутил себя в кресле – молодым, полным надежд, затем старым, седым, и наконец – холодным, бездыханным. Я увидел ту самую лодку на озере с фотографии… она была пустой и медленно наполнялась водой.

Страх подкатил к горлу. Не животный страх смерти, а глубинный, экзистенциальный ужас от того, что твоя реальность, твоя единственная жизнь – лишь одна из бесконечного числа возможностей. Пальцы ослабли и соскользнули со штурвала. Корабль качнуло, и предупреждающий сигнал тут же взвыл, напоминая об отклонении от курса.

Это иллюзия! Прошлое! Их страх! – слована экране инфопада пульсировали, становясь единственным якорем в этом океане безумия. – Они – стражи прошлого. Они видят только то, что было. Ты должен смотреть туда, чего еще нет. Не смотри на них. Смотри сквозь них. На Дверь. Веди нас домой, Алекс.

Домой.

Я заставил себя открыть глаза. Я проигнорировал калейдоскоп ужаса в своей голове, перестал обращать внимание на мерцающую "Химеру". Я вперил взгляд в точку за ней. В центр искажения. Туда, где пустота была самой черной, где реальность сворачивалась в тугой узел.

Я снова вцепился в штурвал, выравнивая крен. Предупреждающий сигнал затих.

И тогда "уборщики" поняли, что их психологическая атака провалилась. Мерцание прекратилось. "Химера" снова собралась в единый, материальный объект. И она начала двигаться. Медленно, нехотя, она двинулась нам наперерез. Не стреляя. Просто вставая на пути. Живой щит, последняя преграда.

Их замысел был прост. Если я не остановлюсь, мы столкнемся. И две искры – моя и их – высекут тот самый пожар, которого они так боялись. Безупречный план самоубийцы, забирающего с собой причину своих страданий.

Глава 11. Таран поневоле

"Ну что, Лазарь," – выдохнул я, глядя, как "Химера" медленно, но неумолимо заслоняет собой путь к Полю Искажения. – "Похоже, бить посуду все-таки придется. Просчитай варианты".

"Их два, капитан," – бесстрастно отозвался ИскИн. – "Вариант первый: экстренное торможение и попытка уйти от столкновения. Вероятность успеха – сорок два процента. Вероятность того, что нас подловят в момент маневра и возьмут на абордаж – девяносто девять процентов".

"Не подходит," – отрезал я. – "Вариант второй?"

"Прямое столкновение. С учетом их массы и нашей скорости, аннигиляция обоих кораблей с вероятностью в сто процентов. Энергетический выброс, усиленный Полем Искажения, приведет к непредсказуемым локальным изменениям в пространстве-времени. Проще говоря – большой бум с элементами черной магии".

"Тоже не подходит," – я потер переносицу. – "Значит, будем создавать третий вариант".

Я снова посмотрел на изображение "Химеры". Корабль-кладбище. Памятник страху. Он был собран из кусков. И это было не только его проклятием, но и его слабостью. Он не был монолитен.

"Лазарь, выведи на экран структурный анализ их корпуса, который ты делал раньше. Самые слабые точки. Места сочленений разнородных материалов".

На экране возникла трехмерная модель "Химеры", испещренная красными и желтыми зонами. Большая часть корабля была прочной, как скала. Но были и уязвимости. Одно место привлекло мое внимание – там, где к старому военному фрегату пристыковали нечто, похожее на биомеханический нарост. Соединение было грубым. Неаккуратным.

"Вот оно," – я ткнул пальцем в экран. – "Они ждут, что мы ударим в лоб или попытаемся удрать. Но мы не будем делать ни того, ни другого".

Я переключил управление на маневровые двигатели. Пот стекал по виску.

"Мы пройдем по касательной".

"Капитан, для такого маневра нужна точность, недоступная при текущих искажениях пространства," – возразил Лазарь.

Он прав, – вспыхнуло на инфопаде от "Ключа". – Поле не позволит рассчитать траекторию.

"И не надо рассчитывать!" – огрызнулся я. – "Поле ломает предсказания. Оно ломает сложные системы. Но оно не может отменить простое действие. Прямой вектор! Лазарь, всю энергию на носовые щиты! Абсолютно всю! Плевать на борта и корму, они не будут стрелять. Нам нужно продержаться одну секунду".

"Одну секунду контакта, капитан?"

"Да. Одну секунду, чтобы процарапать им брюхо".