Магия живет три года

– Конечно. Я уже взрослой была, когда магию запретили. Потому и не взорвалась – пользовалась, пока никто не видел, чего уж тут скрывать. Не посадите же вы меня теперь из-за этого?

– Нет, конечно, – покачала я головой. – А почему не пришли для регистрации, когда запрет на магию сняли?

– Да смысл-то? – удивилась женщина. – Мне уже недолго осталось землю топтать, зачем лишнего бегать?

Гриша достал из папки бланк и начал заполнять данные Виктории Викторовны.

– Вам уже восемьдесят четыре года? – удивился он.

– А что вас смущает-то? – ухмыльнулась женщина.

– Хорошо выглядите, – улыбнулась я.

– Еще бы. Это меня внучка заставила, краситься новым способом научила, приодела да каждую неделю в СПА возит. – Виктория Викторовна поставила перед нами кружки с чаем. – Только вот не понимаю, зачем оно мне надо. Столько сил, и ради чего? Чтобы людей в магазине удивлять разве что, когда пенсионное удостоверение предъявляю.

Мы с Гришкой хмыкнули. Он закончил вносить данные, потом дал женщине расписаться в журнале, и мы начали собираться.

– Подождите! – вдруг осенило меня. – Вы хорошо знаете бытовую магию?

– Неплохо, – самодовольно улыбнулась Виктория Викторовна.

– А вам не скучно дома сидеть?

– Ну, бывает иногда. Я тогда гулять выхожу или телевизор смотрю. Правда, там такую ерунду крутят, аж зло берет. Я даже в редакцию телеканалов иногда звоню, чтобы высказать им свои претензии.

– А вы не хотите стать преподавателем? – спросила я.

Виктория Викторовна ненадолго задумалась и ответила:

– Дак у меня и образования нет, чтоб учить чему-то.

– Учить надо будет бытовой магии. И большинство учеников – взрослые. Попробуйте. Сейчас большая проблема именно в том, что бытовая магия практически полностью утеряна. А без нее трудно, – вздохнула я.

– Ну, оставьте мне номер вашей школы, я позвоню, – с сомнением ответила женщина.

Из квартиры я вышла в заметно улучшившемся настроении. Все-таки найти еще одного преподавателя было проблемой, а человека, знающего бытовую магию, – еще сложнее.

– Хитрая ты, – хлопнул меня по плечу Гришка. – Думаешь, согласится?

– Конечно, – искоса посмотрела я на напарника. – Надо же ей куда-то макияж выгуливать.

– Аргумент, – хихикнул напарник.

– А ты не хихикай. Для женщин это важно, – насупилась я.

– Для тебя тоже? – удивился он.

– Конечно. А что – незаметно? – похлопала я ресницами.

– Извини, не заметил, ты разве накрашена? – спросил Гришка и отошел от меня на метр.

– А мне не надо. Я и так красивая, – огрызнулась я, поправив копну темных волос.

– С этим согласен, – подмигнул мне Гришка и отошел еще на шаг.

В следующей квартире нам тоже не открыли. Мы вышли на улицу, и я улыбнулась, подставив лицо еще теплому солнцу. Осень неумолимо приближалась, и сердце отчего-то тоскливо тянуло.

А еще, я боялась в этом признаться даже самой себе, меня беспокоили те листовки, что мы с Гришкой отнесли Николаю Ивановичу. Тот, когда увидел на следующий день целый пакет с провокационными листовками, сразу нахмурился. Тогда я и узнала, что это не единичный случай. В школах при Комитетах нет-нет да появлялись подобные флаеры. А вчера кто-то написал на стене одного из кабинетов: «Мир для волшебников». Надпись, конечно, стерли, но виновника так и не нашли.

Сев в машину, мы поехали по домам. Завтра надо было предоставить все собранные данные в Комитет.

Поиски Кати Михайловой продолжались, но похвастаться успехами не получалось. Волшебник нигде не проявлял себя, и девочка будто сквозь землю провалилась. Все выезжающие из города машины проверялись, но и это не давало результатов. Ведь поставить волшебника на каждый пост не получалось, а маг мог наложить иллюзию на внешность ребенка.

– Как там Фёдор? – снова выдернул меня из мрачных мыслей напарник.

– Хорошо. Дите растит, Комитет в порядок приводит.

– Не ожидал от него, что он осядет в таком маленьком городишке, – сказал Гриша, не отрывая взгляд от дороги.

– Он бы и не осел, если бы не Дашка, – хмыкнула я.

– И как она? Еще не взвыла от его приколов?

– У нее иммунитет, – засмеялась я. – Она сама кого хочешь способна довести до нервного срыва.

– Идеальная пара, – подавил смешок Гриша.

Я искоса посмотрела на него, но комментировать не стала. За три года мы с напарником сроднились настолько, что понимали друг друга практически без слов.

– Скучаешь по нему? – спросил он, снова уловив мое настроение.

– Ага. Надо бы съездить, но работы много. И у него тоже.

– Ничего. Скоро все устаканится, – улыбнулся Гришка.

Мы подъехали к моему дому и уже несколько минут сидели, глядя в разные стороны.

– Опять решила маме нервы потрепать? – Гришка чуть раньше меня уловил колыхание занавесок.

– Надо бы уже съехать, – проворчала я.

– А смысл? – съязвил Гришка. – Она же будет у тебя дневать и ночевать.

– Это только так кажется, – улыбнулась я. – Вот отправлю ее к Федьке, и станет спокойней.

– А Федька согласится?

– Он будет только рад – нянька ведь для Дани.

– Точно! – рассмеялся Гриша.

Дома я снова обдумывала пропажу девочки. Никаких требований или угроз к родителям не поступало, и мы вместе с полицией продолжали искать пропавшую.

На следующий день Комитет встретил меня угрюмыми лицами сотрудников. Витюша нервно расхаживал по кабинету, чем явно нервировал Семена – одного из наших новеньких. Семен работал у нас уже больше года, но все еще считался новобранцем. Интересно, что Коля, устроившийся уже после Семена, новеньким не считался, но я старалась не задумываться о трудностях корпоративных отношений. Два волшебника, нанятых чуть раньше Семена, отсутствовали – Николай Иваныч отправил их в архив.

Светлана стояла возле двери в кабинет начальника и нервно постукивала кончиками пальцев друг об друга. Ее светлые волосы небрежно лежали на плечах длинной волной. Семен хмуро косился то на Витюшу, то на Светлану, но ничего не говорил. Коля, опершись плечом о шкаф, делал вид, что читает газету. Не хватало Григория.

Я вошла в кабинет, плюхнула сумку на свой стол и, встав по центру комнаты, с ходу спросила:

– Что случилось?

Витя сел за свой стол и искоса посмотрел на меня.

– Утром кто-то облил краской главный вход в Комитет, – ответила Светлана. – На стене той же краской сделали надпись.

– Какую?

– «Долой угнетателей волшебников!» – ответил Семен.

– Я так понимаю, кто это сделал, никто не знает? – Я сложила руки на груди и почувствовала, как липкий страх расползается по внутренностям.

– Очевидно, кто-то из волшебников, – с сарказмом ответил Семен.

– И что ты хочешь этим сказать? – я склонила голову набок, глядя ему прямо в глаза.

– Не надо ссориться, – попыталась вмешаться Светлана.

– Не надо было разрешать волшебство в полном объеме, – с неприязнью пробурчал Семен. – Не было бы у них свободы, не было бы таких проблем.

– Да ты что? – издевательским тоном спросила я. – А ты не думал о том, что, не имея свободы, они и вынашивали эти идеи?

– Ты хотела сказать – вы? – Семен поднялся с места.

– Я хотела сказать именно то, что сказала, – проговорила я и сделала шаг к нему навстречу.

Витя охнул и, рывком поднявшись, вклинился между мной и новеньким.

Тут в кабинет вошел Гриша и, оценив обстановку, сразу же встал рядом с Виктором.

– Что здесь происходит? – спросил он у меня.

– Семен говорит, что волшебников стоило бы ограничить в свободе. – Я пожала плечами, прошлась по кабинету и снова села за свой стол. – Он считает, что все волшебники виноваты в том, что кто-то раскачивает лодку.

– Потому что волшебники опасны! – Семен снова попытался шагнуть ко мне, но Гриша и Витюша не дали ему это сделать.

– Опасны неадекватные люди, которые считают, что их желание важнее, чем жизнь и свобода других, – холодно проговорил Виктор.

– И неважно – волшебники они или нет, – продолжил Гриша.

– Но вы же не можете отрицать, что у волшебников больше возможностей устроить заварушку, чем у обычных людей?

– Можем, – ответил Гриша.

– Вы просто выгораживаете смазливую девчонку, вот и все.

– Хватит! – рявкнула Светлана, о которой все успели забыть.

– Сем, ты перегибаешь палку, – вставил из-за своего угла Николай.

Семен что-то буркнул себе под нос и уселся за стол. Гриша подмигнул мне, а Витюша подошел к Светлане.

– Мия здесь работает уже давно и не раз рисковала собой, чтобы защитить других, – в полной тишине произнесла Светлана. – А от тебя я подобного пока не видела.

Семен попытался что-то ответить, но в этот момент дверь распахнулась и в комнату влетел мрачный, как предгрозовое небо, Николай Иванович.

– Мия, зайди! – рявкнул он так громко, что все вздрогнули, и пролетел в свой кабинет.

Скрепя сердце, под сочувствующие взгляды коллег я вошла к начальнику и закрыла за собой дверь. Николай Иванович расхаживал по кабинету, отстукивая подошвами по полу. Махнув ладонью, он поставил «глушилку» и повернулся ко мне. В его глазах я увидела беспокойство.

– Как дела у Фёдора? – неожиданно спросил он.

– Что? – опешила я.

– У брата твоего, говорю, как дела? – чуть спокойнее повторил начальник.

– Нормально вроде. Работы много, но о проблемах не рассказывал. – Я удивленно смотрела на Николая Ивановича, мысленно анализируя возможные причины вопроса, и поняла, что назревает что-то очень нехорошее.

– Значит, в Мадане пока спокойно, – буркнул он, сел за стол и растер ладонями лицо.

– Что происходит? – Я села напротив начальника. – Про краску я знаю, но дело ведь не только в ней?

– Не только, – кивнул Николай Иванович. – Сегодня ночью несколько юных волшебников напали на здание Комитета в области, убили охранника и до утра хозяйничали в здании. Уничтожены реестры зарегистрированных волшебников и документы по всем преступлениям, находящимся в работе.

– Ничего себе… – только и смогла протянуть я. – Их задержали?

– Охранник не успел вызвать бригаду. Утром малолетние преступники разбежались, как крысы. Смогли поймать двоих, но они молчат, а допрашивать с применением зелий мы можем только совершеннолетних.

– А им еще долго до восемнадцати? – с любопытством спросила я.

– Одному тринадцать, другой четырнадцать.

– Девчонка? – удивилась я.

– Именно. – Николай Иванович хрустнул пальцами и откинулся на спинку стула. – И в ту же ночь некто обливает краской двери нашего Комитета.

– Это не совпадение, – констатировала я.

– Разумеется, – подтвердил начальник.

– И это, скорее всего, как-то связано с теми листовками.

– Почему ты так решила? – Николай Иванович глянул на меня с интересом. – А, ты про надпись? – тут же догадался он.

– Ага. Как-то уж очень похожи слоганы.

– Согласен. Жаль, что вы тех парней задержать не смогли.

– Слышала, что в школе при Комитете тоже кто-то листовки разбрасывал.

– Их ищут, но пока безрезультатно.

– И надпись краской на стене была.

– Да, – покачал головой Николай Иванович. – Все складывается так, будто работает одна организация.

– Причем в разных городах, – кивнула я и добавила: – Теперь понятно, почему вы спрашивали про Фёдора.

– В разных, но в основном вокруг столицы. Я с Фёдором сегодня свяжусь, но, честно говоря, надеялся, что ты уже в курсе чего-то, – признался начальник.

– Если я соглашусь, то кто займется делом Кати Михайловой? – с тяжелым сердцем спросила я.

– Передам Никите. Виктор ему поможет. – Николай Иванович невесело улыбнулся. – Я сам буду контролировать его. К тому же есть обрывочный след.

– Какой? – удивилась я.

– В небольшой городок в Забайкалье приехали отец с дочкой. Девочка подходит под описание. Но они ушли в горы с палатками. Их пока ищет полиция и отделение Комитета.

Я молча качнула головой, привычно пожала плечами и сменила тему:

– Вчера я предложила преподавание бытовой магии одной женщине.

– Она согласилась? – спросил Николай Иванович, глядя на меня с благодарностью: сейчас эти занятия, вместе с несколькими другими направлениями, вел он, чему был совершенно не рад.

– Она должна позвонить в учебный центр, – ответила я и сразу предупредила: – Но ей восемьдесят четыре года.

– Сколько?! – едва не поперхнулся Николай Иванович.

– Очень бодрая старушка, – хихикнула я. – Вам понравится.

– Не-не-не! – замотал головой начальник. – Меня жена полностью устраивает.

– Да я не в этом смысле, – уже в голос расхохоталась я. – Но старушка действительно интересная.

– А еще я хочу, чтобы ты взяла на себя хотя бы одну параллель, – остудил мое веселье начальник.

– Зачем? Я не умею преподавать, – в который раз попыталась я отказаться.

Николай Иванович глубоко вздохнул и тихо, но четко проговорил:

– Я хочу, чтобы ты присмотрелась к ученикам и попыталась внедриться к тем, кто раскачивает волшебное сообщество.

– То есть сделать меня двойным агентом? – Мой голос охрип, и я закашлялась.

– Да.

– Почему я? У меня и умений таких нет.

– Потому что ты сильная и умная. Имеешь отличные способности к анализу и хорошо разбираешься в людях, – выразительно посмотрел на меня начальник. – А еще потому, что я тебе доверяю.

– Могу я хотя бы с Фёдором посоветоваться? – после долгой паузы спросила я.

– С Фёдором можешь, – кивнул Николай Иванович. – Только долго не тяни. До конца недели жду от тебя ответ. – Он устало хрустнул пальцами. – Можешь идти.

Я молча вышла из кабинета. Мысли скакали в голове, как дикие лошади по степи. Красиво, но не обуздать, не усмирить. Пройдя к себе, села за свой стол, бесцеремонно развернула стул к окну и прикрыла глаза, разглядывая привычный пейзаж.

Старинные дома с красивыми барельефами жили своей жизнью. Внизу замерли в предгрозовой тишине деревья. В это время в небе происходило постоянное движение. Светлые, будто комки стерильной ваты, облака спешили убраться подальше от огромной фиолетово-черной тучи, которая, несомненно, несла с собой грозу и бурю, проплывая над крышами. Солнце, будто предчувствуя близкое ненастье, било в глаза яркими лучами.

Стать преподавателем в школе волшебников… Внедриться к тем, кто пытается организовать революцию…

Резкий порыв ветра поднял облако пыли. Вместе с ней полетели бумажки. В небе в первый раз сверкнуло. Последний солнечный луч пробился между тучами, но тут же исчез.

Узнать, кто и зачем раскачивает лодку…

Гром ударил с такой силой, что зазвенели стекла. Далеко внизу сработали сигнализации на машинах. Вместе с их воем послышался скрежет. Дождь полился из тучи так, будто там открыли несколько вентилей.

Заставить организаторов доверять мне…

Молния ударила совсем рядом. Вслед за ней еще и еще. Грозовые сумерки осветились холодным светом. Ветер сорвал крышу соседнего дома, и куски кровли полетели вниз, на воющие машины…

Задержать организаторов, выведя на них Комитет…

Под порывом злого ветра повалило старое дерево. Молния ударила в столб перед зданием Комитета, и свет мгновенно потух. Незаметный в обычной жизни, гул электроприборов стих, и дождь, бьющий в стекла, сразу стал оглушительным. Стекая по стеклам, вода искажала пространство, множила молнии в наших глазах. Природа бесновалась, с одинаковым остервенением ломала и то, что создали люди, и то, что вырастила сама.

Я смотрела в окно и уже знала, что соглашусь. Несмотря на то, что скажет мне Фёдор. Несмотря на то, что сказали бы родители, если бы узнали. Несмотря на то, что я никогда не расскажу об этом никому из друзей и коллег. Я соглашусь, потому что кто-то должен взять на себя эту ношу, а кто знает, не окажется ли кто-то другой агентом с той стороны?

Гроза пролетела над нами и оставила за собой лишь разрушение и шлейф из дождя. Я отвернулась от окна, достала из тумбочки расческу и медленно заплела волосы в две толстые косы. Поймала в стекле свое бледное отражение и вытащила из рюкзака записную книжку. Погладила пальцами мохнатую обложку и, открыв на последней странице, написала несколько слов. Затем вырвала страницу и спрятала ее в карман.

До конца недели я должна решить личные вопросы так, чтобы ни у кого из близких не возникало вопросов о моей деятельности. Так, чтобы те, кто стоит за организацией преступлений, не смогли добраться до моей семьи.

С этими мыслями я натянула кофту и, надев рюкзак, вышла из кабинета. Ослабевший дождь принес прохладу, и я, не раздумывая, пошла прямо по лужам. Магия не давала обуви промокнуть. Я шла навстречу тому, чего боялась, но чего не могла избежать.

На ходу я подумала о Фёдоре, попыталась выйти на мысленную связь с ним, но брат не ответил. Или я не смогла настроиться – все-таки это сложная процедура, требующая большой концентрации.

Тогда я подставила лицо холодным каплям.

Небо всегда лучше знало, что для нас правильно, подсказывало, направляло. Я всем своим существом чувствовала, что приняла верное решение, но это не отменяло моего страха перед ним. «Страх – это нормально, – вспомнились слова Фёдора. – Ненормально, когда страха нет вообще». – С этими словами он шел в свой первый рабочий день в Комитет. Этими же словами напутствовал меня в моем первом деле.

«Я справлюсь», – говорила я себе и шла по мокрым улицам, обходила поваленные деревья и особенно глубокие лужи. Иначе и быть не может. Рядом в отражении витрин мелькнул силуэт Марика. Значит, дома меня будет ждать разговор не только с Фёдором, но и с самим воплощением магии.

Стоило мне прийти домой и закрыться в комнате, как Марик материализовался из воздуха, плюхнулся на кровать и уставился на меня своими желтыми глазами.

– Привет, чешуйчатый, – сказала я и наложила на комнату заглушающее заклятие. Не то чтобы я чего-то боялась, просто не хотела объяснять родителям, почему разговариваю с пустотой.

– Кошшшаная-с-с-с, несссносна-с-с-с, – прошипел Марик, – бедааа-с-с-с, – и чешуйки на его спине вздыбились. – Магиия-с-с страдаает-с-с.

– Магия может страдать? – удивилась я и села рядом с ним на кровать.

Дракон положил передние лапы мне на плечи и коснулся щеки носом.

– Некто-с-с нашел-с-с ритуааал-с-с-с. Пытался-с-с подчинииить-с-с магию-с-с-с. Иссточниик-с-с.

– Есть такой ритуал? – еще больше удивилась я.

– Есссть. Я думал-с-с, что все его-с-с упоминааания-с-с уничтожены-с-с-с. – Дракон заглянул мне в глаза: – Найди-с-с-с его. Того, ктоо-с-с это сделал-с-с. Я кивнула, погладила дракона вдоль спины. Страх сковал грудную клетку. «Как же найти его? – думала я. – Найти и уничтожить».

5. Фёдор

Мелкие трещинки разбегались по асфальту ажурной паутинкой. Я медленно шел в Комитет, а за мной по пятам бежал Рыжий. Кот взял на себя обязанность присутствовать в Комитете на протяжении всего рабочего дня и ни разу не получил прогула. Весенний двухнедельный отпуск я за пропуск не считал. Все-таки там причина была более чем уважительной. Правда, как сложился отпуск у Рыжего, я не знал, но, судя по тому, что кот за это время похудел и обзавелся рваным ухом, скорее всего, неплохо.

Утро выдалось свежим, ночью пошел дождь, и умытый город только-только стряхивал с себя последние капли влаги. Площадь «Смены» пустовала, даже музыкант решил сегодня не играть. Да, он не изменил своей привычке выступать здесь практически каждое утро. Как ни странно, но за три года, что он играл в кафе, мы так и не узнали его имени. Мужчина всегда уходил от вопроса, а мы не настаивали. Его впустил Марик, а этого было достаточно.

Комитет встретил меня бодрым охранником, стоящим в дверях.

– Здравствуй, директор! – обратился он к коту. – И вам здравствуйте, заместитель, – привычно пошутил он, обращаясь ко мне.

Этого славного мужичка привел Степаныч. Сказал, что сосед вышел на пенсию, но загрустил от постоянного сидения дома. Я принял пенсионера с опаской, но вскоре понял, что жизнь Комитета с его приходом заиграла новыми красками. К каждому он нашел подход. Даже Нонна Никодимовна вся светилась в те дни, когда дежурил дед Дима. Называть себя иначе Дмитрий Никитич запретил в первый же день. Мы и не возражали.

– С добрым утром, дед Дим, – улыбнулся я, а кот протяжно мяукнул и загнул кончик хвоста.

Комитет пока пустовал. Я, по сложившейся в первые месяцы традиции, обычно приходил раньше, чем все остальные. Просматривал отчеты, думал, как улучшить работу. Еще я составлял учебные планы для школы волшебников при Комитете и сам вел большую часть предметов.

Волшебников в Мадане оказалось не так уж и много, а желающих взять на себя преподавание и того меньше. Ну и, откровенно говоря, даже мне пришлось сначала методом научного тыка изучать магию по найденным в источнике книгам, а потом уже составлять программы обучения. Все-таки за сорок лет многие знания оказались утерянными и даже сознательно уничтоженными.

Сегодня я, как и всегда, сидел в своем кабинете и, просматривая бумаги, слушал, как офис потихоньку наполнялся людьми. Вот с хихиканьем пробежала Таня, вслед за ней процокали каблуками Люда и Вероника. Чуть позже степенно прошла Нонна Никодимовна. Мужские шаги удалялись в другой конец коридора. Шаркающие принадлежали Степанычу, а быстрые и бодрые – Славе и Боре.

Утро проходило в обычной мешанине повседневных дел. Бегали сотрудники, периодически заходила Нонна Никодимовна с очередным отчетом, дважды заглянул Степаныч, чтобы рассказать о новых трендах у молодежи. Жизнь текла, и не было ни малейшего повода думать, что все изменится именно сегодня.

За последние три года наше отделение Комитета, как и везде, расширилось. Появилось подразделение, состоящее только из волшебников. Оно проверяло население, выискивая магов, которых регистрировали и отправляли учиться. Все шло своим чередом.

До этого дня.

В десять утра позвонили в приемную. Телефон периодически разрывался несносными трелями, поэтому в самом звонке не было ничего необычного, но в тишине, последовавшей после судорожного вздоха секретарши Патрикеи Сергеевны, слышалась паника. Я не выдержал, бросил красноречивый взгляд на кота, который нагло развалился на моем столе, после чего встал и вышел в приемную.

Секретарша сидела, прижав трубку к уху, и прикрывала ладонью рот. Стоило ей положить телефон, как я сел напротив, легонько похлопал по стойке рукой и спросил:

– Что-то случилось?

– Да, – кивнула женщина. – В библиотеке.

– Что произошло в библиотеке?

– Убили, – ответила секретарша и замолчала.

Я встал, налил ей стакан воды и, дождавшись, когда Патрикея Сергеевна выпьет и немного успокоится, продолжил:

– Кого, Патрикея Сергеевна?

– Библиотекаршу, – прошептала она и закрыла лицо ладонями.

– Вы ее знали? – догадался я.

Секретарша быстро закивала.

– Ступайте домой. Сегодня можете не возвращаться, – сказал я и вышел из приемной.

Степаныч сидел на своем обычном месте при входе в кабинет и задумчиво читал газету.

– О, какие люди! Парни, ну-ка, сядьте смирно! – шутливо приказал он молодежи.

Слава, Борис, Андрей и Миша приосанились и даже причесали пальцами волосы, как по команде.

– Молодцы, герои! – весело похвалил их Степаныч. – Чего случилось-то? – спросил он у меня, уловив настроение, и сразу стал серьезным.

– Библиотекаршу убили, – ответил я ровным голосом. – Давайте двое со мной в библиотеку, остальные – соберите все, что можно о ней узнать.

Со мной поехали Степаныч и Боря. При масштабах Мадана можно было дойти пешком, но статус обязывал, да и мало ли что может произойти на месте преступления и какие вещдоки придется оттуда забирать.

В машине молчали. Перед входом в библиотеку уже стояли две полицейские машины, возле которых скучали трое парней, явно недавно окончивших университет. Они лузгали семечки, с любопытством поглядывая на нас. Мы прошли мимо и оказались в просторном читальном зале.

Солнечный свет проникал внутрь сквозь огромные окна, и в его лучах танцевали пылинки. Обычно торжественно-умиротворенное помещение изменилось. Даже от входа было видно, что со стеллажей скинули книги, и они лежали разбросанные по полу, обнажив нутро деревянных полок. У некоторых книг были оторваны обложки, где-то валялись страницы. В углу тихонько всхлипывала молоденькая библиотекарша. Она делала это так тихо, будто даже сейчас боялась потревожить тишину читального зала.

Я знал, что девушка устроилась сюда совсем недавно, – об этом мне рассказывала Дарья, которая периодически заглядывала в библиотеку. «Расстроится», – подумал я про жену. Насколько я помнил, Даша ходила сюда в первую очередь, чтобы пообщаться с пожилой библиотекаршей.

Тело удалось увидеть не сразу, так как женщину погребли под грудой книг, из-под которой торчали лишь светлые туфли на небольшом каблуке да рука, прижатая увесистым томиком. Двое полицейских вполголоса опрашивали плачущую библиотекаршу. Остальные разбрелись по помещению, осматривая разгром. Степаныч подошел к телу и присел рядом.