Большое изменение – Книга 2. Перед рассветом

Теренс несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоится – волна тревоги едва не вызвала у него слезы – расплакаться в присутствии брутального, преисполненного мужскими качествами агенте совсем не хотелось.

– Это ужасно… Похищена…

Агент молчал, тактично дожидаясь, когда Теренс справится с собой.

– Но почему вы пришли ко мне? Почему не обратитесь к своим коллегам? – задал Теренс справедливый вопрос. – Я всего лишь учитель – причём даже не физкультуры. Чем я могу помочь?

– Всё не так просто, – ответил Райли, приняв от Теренса кружку с горячим чаем. – Меня отстранили от расследования.

– Так, – протянул Теренс. – И почему?

– Полковник Маклиннер, мой непосредственный начальник, – сообщил агент, – на данный момент арестован по подозрению в организации покушения на президента. Его же обвиняют в похищении участников эксперимента и профессора Лаймса. Соответственно, моему слову сейчас никто не поверит. Удивительно, что я вообще на свободе.

– И в чём ваш план? – спросил Теренс. – Я всё равно не могу понять, почему вы пришли ко мне. Хоть и весьма благодарен за это. Всё, что от меня зависит для спасения Оливии я сделаю, но…

– Обратиться к своим я не могу и по той причине, что просто не знаю кому доверять, – сказал Райли. – Под подозрением действительно все. В предательство Маклиннера я, правда, не верю. Думаю, предатель до сих пор на свободе.

Теренс слушал со вниманием – агент говорил с болью, он явно переживал за то, что случилось, до глубины души.

– Если я обращусь официально со своими подозрениями… – продолжал агент. – Я знаю процедуру: сначала пойдут бумажные оформления, запросы на высшие уровни. И каждый кабинет, в котором будет поставлена очередная печать, – это риск нарваться на шпиона.

Агент Райли поставил на стол кружку, не сделав ни одного глотка, и пристально посмотрел Теренсу в глаза.

– А также – это ещё и время. Как это ни парадоксально, сейчас мне легче действовать в одиночку. На этой стадии – точно. Сейчас, когда все думают, что я вышел из игры, – тем более.

Вопросов у Фаулза всё ещё было много.

– Почему вы это делаете? Строите карьеру? – спросил учитель прямо, не отводя взгляда.

– Нет, – агент вздохнул. – Для меня это личное. На «Розе» убили моего напарника. А рядом с его телом обнаружили дистанционный пульт от взрывателя. Я думаю, Майкл предотвратил покушение на президента ценой своей жизни. Но его тут же убили – снял неизвестный снайпер. Впрочем, насколько неизвестный… – он горько усмехнулся. – У меня есть кое-какие подозрения. Расскажу о них позже.

– Сожалею о вашем напарнике, – сказал Теренс. – Но всё-таки… Чем я могу быть полезен? Может, всё же лучше обратиться к спецслужбам? Вы сказали, что собираетесь справиться один, но это…

– Я сказал «в одиночку», а не «один», – поправил Райли.

Агент встал с кресла. Фаулз тоже поднялся. Райли положил свою огромную ладонь на щуплое плечо школьного учителя и вновь заглянул ему в глаза – доставая взглядом до самого сердца.

– Мне нужна твоя помощь, Теренс, – негромко, но весьма убедительно произнёс агент. – На кону девять жизней. И одна из них – твоей Оливии.

– Конечно… – сглотнув комок в горле, выговорил Теренс. – Вы можете на меня рассчитывать. Я сделаю всё, что нужно.

– Спасибо, – агент крепко пожал ему руку. – Я был уверен, что ты не откажешься. Оказаться правым – всегда приятно.

Учитель скромно улыбнулся, слова агента ему польстили.

– С чего мы начнём, мистер Райли, сэр?

– Раз уж на то пошло, – сказал Райли, – начнем с того, что зови меня, как напарника, Теренс. Просто Том.

– Разумеется. Только Теренс – это моё второе имя. Первое – Джеральд, – сказал Фаулз. – Если хотите, называйте меня Джерри.

Том на секунду завис.

– Лучше оставить как есть, Теренс, – произнёс агент с вернувшейся на лицо то ли существующей, то ли нет улыбкой.

Глава 7. Чёрный доктор

Предтечи, подавленные судьбой Фрэнка, послушно следовали всем указаниям Бутча и его головорезов, которые вытолкали их из главного зала лаборатории в застеклённое помещение – по всей видимости, предназначенное для рабочих собраний и пауз на кратковременный отдых. Там был большой, человек на пятнадцать, конференц-стол, с десяток простеньких стульев, белая доска на высокой треноге для презентаций и разборов полётов (в этом Кэссиди скопировал условия «Розы» тоже) и пара компьютеров. Отдельно, через проход, но в том же помещении, располагалось нечто вроде мини-кухни, оснащённой небольшой кофе-машиной, микроволновкой, двухкамерным холодильником, шкафчиками с посудой и другой кухонной утварью. От остальной территории лаборатории всё это было отделяла невысокая, не выше полутора метров, стена, переходящая в прозрачные стеклянные секции до самого потолка.

– Садитесь, – приказал Кэссиди.

Предтечи расселись за столом, опустив взгляды. Проявленная их похитителем животная жестокость сработала – лишила их сил к сопротивлению. К тому же сквозь стеклянную перегородку Предтечи видели, как оставшиеся в центральном зале лаборатории охранники занялись телом Фрэнка: сейчас они деловито обшаривали карманы уже снятой с него одежды. Смотреть на это было невозможно.

Вместе с Кэссиди в «аквариум» зашли и загадочный чёрнокожий мужчина со своим странным ассистентом. Несмотря на то, что одеты эти двое были в лабораторные халаты – словно учёные, к которым Предтечи привыкли на «Розе», – всем своим видом и поведением они излучали опасность, учёным совершенно не свойственную. Очевидно, этому способствовали пистолетные кобуры, выглядывавшие из подмышек каждого из них: халаты они носили, в противоречие правилам безопасности, расстёгнутыми – то ли, чтобы иметь возможность быстро выхватить оружие, то ли просто потому, что такая одежда была для них непривычна.

Кэссиди представил странную пару Предтечам.

– Я не такой доверчивый, как вы, профессор, или ваш дурак Маклиннер, – начал Бутч издалека. – Вы проспали сразу нескольких агентов в собственной лаборатории. У меня такого не будет. Вот, познакомьтесь со своим «научным руководителем».

Кэссиди указал на темнокожего мужчину.

– Его имя Сэмюель, но мы зовём его Чёрным доктором или Чёрным Сэмом, – продолжил он. – Его вы будете видеть гораздо чаще, чем меня. Он ваш коллега, профессор. Разбирается во всей этой мути. Так что назначается тут самым старшим.

Темнокожий мужчина стоял, не шелохнувшись, взирая на Предтеч холодным непроницаемым взглядом. Глаза его, застывшие в полусонном состоянии, выдавали в нём Ника – впрочем, вряд ли высокой категории. Одновременно в них была заметна и некая живость ума – он явно не был у Кэссиди рядовым подручным.

– Хотите знать, почему Сэма зовут Чёрным доктором? – спросил Бутч Кэссиди. – Не потому, что его кожа такого цвета. Его душа, поверьте, куда чернее всей Африки вместе взятой. Возможно, даже – такая же чёрная как у меня! Не советую это проверять – будете жалеть потом всю оставшуюся жизнь.

Кэссиди хлопнул по плечу представленного помощника и перешёл к его вертлявому, крашеному напарнику:

– Следующий, кого вы должны будете слушать, – это Морис. Сэм представит его лично, вместе со всем остальным, что захочет вам сказать. Прошу!

Чёрный доктор заговорил, не меняя бесстрастного выражения лица и холодности взгляда.

– Я не буду изображать с вами ни друзей, ни коллег, – голос у него оказался под стать внешности: такой же холодный и такой же опасный. – Помните об этом. Моё слово тут – закон. Если вам что-то нужно, составляете список и передаёте мне. Если вы делаете что-то, что создаёт проблему для меня или для мистера Кэссиди – я говорю об этом Морису. И, поверьте мне на слово: вы не захотите ни видеть, ни слышать, ни даже знать, как Морис решает проблемы мистера Кэссиди.

Крашеный Морис на этих словах хищно улыбнулся, а глаза его затуманила поволока – словно он только и мечтал, как бы добраться до кого-нибудь из провинившихся и применить на них свои умения «решать проблемы». Психопат – определил бы его любой медик, знакомый с введением в начальный курс по психическим патологиям.

Затем Чёрный доктор обратился лично к Лаймсу:

– Предупреждаю вас, профессор, и надеюсь, мне не придётся это повторять. Я прекрасно владею теоретическими знаниями. Не стоит даже пробовать. Допустим, вам удастся сделать облако фенила или какого-нибудь другого яда. Допустим, вы даже убьёте меня и других охранников – и каким-то образом не погибнете сами. Дверь в лабораторию будет всегда заперта, вам не выйти. Дверь дальше по коридору заперта тоже, а за ней – пост вооружённой охраны. Они видят вас по камерам и будут тут спустя минуту. Советую никому из вас даже не думать об этом. Просто делайте свою работу. Сосредоточьтесь на этом – мой вам совет.

Речь Чёрного доктора повергла Предтеч и Лаймса в окончательное уныние – всё, что было сказано, было сказано так, что лишало последних сил не то что к сопротивлению, но к самой надежде на него.

– Вопросы? – спросил Чёрный Сэм, подытоживая

– Мы здесь навсегда? – спросил Артур.

– Спросите профессора, – ответил за Чёрного доктора Кэссиди. – Если у него получится сварганить рецепт, который даст мне то, что нужно – можем поговорить.

– Что, отпустите нас по домам? Не особенно верится, – мрачно произнесла Саманта.

– Зависит от многих вещей, – согласился Кэссиди. – Но кто знает? Сами видите – я человек настроения!

Кэссиди опять расхохотался, и в этот раз по его смеху можно было заметить, что он несколько утомился их долгой беседой – по крайней мере, так показалось Оливии. Она оказалась права: встреча действительно подошла к концу.

– Последнее, что хочу сказать, – сказал Кэссиди, уходя. – Джулиан, с этой минуты ты присоединяешься к своим товарищам. И живёшь тут, не покидая лабораторию.

Лицо предателя, сидевшего с остальными заложниками за столом, вытянулось.

– Как? – пролепетал он. – Но вы же говорили…

– Я передумал, – Бутч безразлично пожал плечами. – Тебя пока особенно не таскали на допросы – в связи с тем, что произошло на базе. Числишься пострадавшим и всё такое… Но со временем дойдёт очередь и до тебя. Я не могу рисковать. Здесь тебе будет лучше. Хочешь поспорить?

Не дожидаясь ответа, Кэссиди покинул лабораторию.

– Добро пожаловать в команду, кусок дерьма, – от души позлорадствовала Саманта. И все остальные Предтечи её сарказм, безусловно, разделили – это было видно по брошенным на Джулиана презрительным взглядам, от этого удержались только профессор и Джим.

Чёрный доктор объявил, что работа начнётся с завтрашнего дня, и счёл уместным снова обратиться к Лаймсу.

– Кровь Фрэнка я подготовлю сам, – «милосердно» предложил он. А затем – и действительно проявил некое подобие настоящего милосердия, заметив:

– И не вините себя в его смерти. Бутч избавился бы от этого дурака в любом случае. Вы же в курсе, каким был Фрэнк?

Профессор, естественно, не ответил.

– Не повторяйте его ошибок, – посоветовал Лаймсу его новоиспечённый «босс». – Оставайтесь нужны мистеру Кэссиди – и проживёте чуть дольше.

Глава 8. За столом

Предтеч «попросили» подождать, пока для них не приготовят комнаты, предложив на выбор: вернуться в подвал, к ведру и матрасам, или же смирно посидеть тут, в компании кофе-машины и набитого снэками холодильника. Предтечи выбрали кофе-машину. Как выяснилось, многие проголодались – и неудивительно: визит Кэссиди сбил устоявшийся распорядок дня, заменив Предтечам завтрак и ланч экскурсией по клонированной лаборатории.

Артур и Альфред накинулись на сэндвичи, Саманта и близняшки нашли готовые салаты. Профессор перекусывал чем-то молочным – вроде йогурта, и даже Джим, сосредоточенно всматриваясь в одному ему видимую даль, неспеша жевал зерновой питательный батончик.

Без еды, погруженная в свои мысли, сидела только Оливия. Это заметил профессор.

– Оливия, поешьте, – подсел он к ней. – Нам всем нужны силы.

Но зря. Как всегда в подобных ситуациях, Оливии казалось, что весь мир сходит с ума – и только она одна это замечает.

– Вы что, не понимаете, что произошло? – заводясь, сказала она. – Вы серьёзно готовы устраивать пикник? Сейчас?

– Мы не ели целую вечность, – пробасил через набитый рот Артур. – С утра.

– Расслабься, – хором предложили Анна и Пэтти.

– А что ты предлагаешь? Устроить голодовку в знак протеста? – спросила и Саманта, закидывая ноги на стол и устраиваясь поудобнее.

Оливию такая реакция только подстегнула.

– Я предлагаю раскрыть, наконец, глаза! – Флоренс резко поднялась со стула. – И подумать уже, что делать дальше!

– Натощак это, по-твоему, лучше? Не согласен, – пошутил Альфред и, редкий случай, остальные поддержали его одобряющими улыбками.

– Послушайте… – Оливия не сразу нашла слова. – Это какое-то безумие… Я не знаю, как вы, а я так больше не могу. Мы и так никогда не принадлежали сами себе. Всю нашу жизнь на нас и наши семьи велась охота. Для чего мы с таким трудом выжили? Для того, что попасть сюда и устроить этот грёбаный фуршет? Поверить не могу, что меня одну волнует, что с нами будет дальше!

Ближе всех к Оливии стояли близняшки.

– Сестрёнка, успокойся, – сказала Анна, обращаясь так к Флоренс.

– Конечно, нас всё это волнует, – добавила Пэтти.

– Но что толку закатывать истерики?

– Возьми с тунцом, вполне приличный!

Пэтти протянула Оливии сэндвич, но та с раздражением оттолкнула её руку.

– Ясно, – прокомментировала Саманта. – Она не заткнётся, пока не выговорится. Ну, валяй!

Оливию всегда угнетало обращённое на неё внимание. Никогда она не пыталась оказаться в его центре, хотя обстоятельства её уникальной судьбы к этому только подталкивали, но сейчас промолчать просто не могла. Флоренс заговорила настолько пылко, насколько ей это было доступно:

– Вы что, не понимаете? Нас будут держать тут до самой смерти! И, если уж на то пошло, смерти Фрэнка мы, скорей всего, будем ещё завидовать – как неожиданной и безболезненной. Я что, одна видела это без конца ржущее чудовище с его подручными психопатами?

– Нет, его заметили и мы, – едко ответила Саманта, от слов Оливии заметно помрачневшая – видимо, какие-то из них до неё достучались.

– Он же сказал… Как там было?.. – морща накаченный лоб, попытался вспомнить Альфред. – Если профессор достигнет нужного результата, то нас могут и отпустить.

– О господи… – закатила глаза Оливия. – Кем надо быть, Альфред, чтобы в это поверить?

Лица остальных Предтеч тоже стали заметно кислее. Жевать прекратили все, даже Артур.

– А что касается профессора… – Оливия обернулась к Лаймсу. – У нас… Я не знаю, я говорю сама о себе… У нас только начала складываться нормальная жизнь! Появились какие-то планы, похожие на те, которые есть у обыкновенных, нормальных людей. Мы стали жить не только нашим ужасным прошлым, не только сиюминутным настоящим – мы стали задумываться о будущем! У нас появился шанс стать нормальными. Такими как все. И тут появились вы…

– Оливия… – профессор попробовал ответить, но Флоренс не позволила.

– И всё это вы разрушили! Неизвестно во имя чего! – продолжила она с жаром. – Вы говорили про счастье всего человечества, но не сказали, что нам придётся заплатить за него своими жизнями.

– Я не представлял, что это зайдёт так далеко, – поникший Лаймс и не думал делать вид, что не согласен с обвиняющей его Оливией. – Вы правы, тысячу раз правы! Я никогда себе этого не прощу.

– Не сомневайтесь, я вам этого не прощу тоже! – Флоренс не тронули слова профессора. – Как и вашему полковнику. На «Розе» мы были почти что в рабстве, теперь же мы и вовсе – в руках маньяка, без единого шанса на спасение. Уже сейчас можете считать себя мёртвыми. Приятного аппетита!

Не выдержав, Оливия отвернулась к стене и заплакала.

Предтечи молчали. Никому больше не хотелось отшучиваться.

– Оливия права. Нас отсюда не выпустят, – сказал Артур и, единственный из всех, вернулся к еде – с виноватым видом тихонько откусив от очередного сэндвича.

Профессор всё-таки собрался и решил ответить.

– Простите вы меня или нет – для меня очень важно, можете не сомневаться, Оливия. Но я готов к тому, что этого никогда не случится. Я заслужил это. Если это поможет, я готов просить прощения у каждого из вас каждую секунду оставшейся мне жизни.

– Да ладно, док… Вы ведь действительно как лучше хотели, – произнёс самый миролюбивый из Предтеч – Альфред. Впрочем, и по лицам других было видно, что вряд ли кто-то собирается обвинять старика так же жёстко, как Оливия. – Я, например, не в обиде.

– Спасибо, Альфред, – поблагодарил Лаймс. – Оливия права и в том, что доверять преступнику, хладнокровно убивающему людей, ни при каких обстоятельствах не стоит. Но всё же, должен заметить: главное – мы живы. Как всё повернётся в будущем, никто не знает. Нам надо сохранять хладнокровие. И надеяться на удачу.

– А в этом – прав профессор, – сказал Артур, прожёвывая сэндвич.

Флоренс утёрла слезы, приступ истерики прошёл.

– Если кто-то и должен просить прощения, это не вы, профессор, —внезапно вступил в разговор Джулиан.

– Гляньте, кто открыл рот! – протянула Саманта.

– Я понимаю, что вы обо мне думаете, и какие чувства испытываете. Могу лишь повторить – то же, что сказал профессор. Я совершил ошибку, горько об этом сожалею и сам никогда себе этого не прощу.

Саманта фыркнула:

– Вот это лично меня волнует меньше всего. Ублюдок! Можешь хоть повеситься, как Иуда – от меня тебе никакого сожаления вовек не дождаться!

Альфред приложил руку к сердцу – для пущей искренности – и сказал:

– На самом деле, Джулиан. То, что ты сделал… Я не знаю…

– Я согласен. Я со всем согласен, – поспешил заверить молодой учёный. – Я заслужил такое отношение.

– Джулиан… – сказал Лаймс. – Вы ещё молоды. Постарайтесь сделать из того, что случилось, правильные выводы.

– Ушам не верю, – воскликнула Саманта, гневно качнув афро. – Док, да вы блаженный! Вы что, поверили в этот спектакль? Да Кэссиди нарочно его тут оставил, чтобы он за нами шпионил!

– Клянусь, что нет! – взмолился Фелпс.

– А мне навалить огромную кучу на все твои клятвы… – отчеканила Саманта в ответ абсолютно в своём духе.

Предтечи принялись горячо обсуждать степень искренности раскаяния Джулиана. К Оливии, не участвующей в этом, незаметно подошёл Джим. Он тронул её за плечо, обратив на себя внимание, и протянул батончик с мёдом и злаками. Поколебавшись, она приняла его, кивнув в знак благодарности. Похоже язвительная Саманта была права на её счёт: накопившимся переживаниям просто был нужен выход. Теперь же можно было действительно заняться чем-то, что имело смысл. Подкрепиться и с новыми силами думать: что делать дальше?

«Уничтожив» Джулиана, какое-то время Предтечи в мрачном молчании утоляли голод. Желание разговаривать и как-либо обсуждать случившееся пропало. Молчание нарушила привычная возмутительница спокойствия в их сложной компании.

– Док, а почему Кэссиди отдельно выделил Оливию? – спросила Саманта, до этого времени мрачно размышлявшая о чём-то про себя, по привычке скрестив руки на груди и закинув ноги на столешницу. – Она чем-то нас лучше? Чёрт, по большому счету мы ничего друг о друге не знаем…

Лаймс взглянул на Оливию, словно спрашивая на что-то разрешения. Оливия никак на его взгляд не отреагировала.

Профессор в задумчивости потёр лоб:

– Действительно… Больше нет смысла скрывать от вас сведения друг о друге. Если желаете, давайте познакомимся ближе. Никто не против? Оливия, я главным образом спрашиваю вас.

Оливия ответила правду:

– Мне всё равно. Делайте, что хотите.

Остальные Предтечи просто пожали плечами.

– Отлично, – профессор Лаймс, можно сказать, даже обрадовался. – Надеюсь, это нас сплотит, и это сейчас нам крайне необходимо. Ну-с, кто начнёт?

Глава 9. Знакомство по-новому

Предтечи действительно мало что знали друг о друге. На «Розу» их доставляли по отдельности, договариваясь с каждым индивидуально. Познакомились они уже на месте – и довольно формально: кроме имён и самых общих деталей биографии (и то большей частью выдуманных агентами ФБР и Национальной безопасности), они о себе не сообщали. Что, в общем, отлично укладывалась в рамки их обычных жизненных правил – с рождения скрываясь от Церкви, объявившей их особыми врагами человечества, подверженных немедленному уничтожению, Предтечи привыкли держать в тайне любые сведения о себе. Но нынешняя ситуация выходила за рамки обычного. Вопрос наблюдательной Саманты, заметившей особое отношение Кэссиди к Оливии, требовал разъяснений. И справедливо разрешить его можно было только одним способом: перезнакомиться заново – на этот раз без придуманных фэбээровцами легенд.

Первым вызвался рассказать о себе Альфред.

– Меня зовут Альфред, фамилия – Макслоун, – сказал он, выйдя на середину кухни, словно артист на сцену. – Я… Простой парень. Спортсмен. Из Вайоминга, кому интересно. Родаки живут там же, начиная с первых нападений. Вы сами знаете, в нашу глушь Церковь особенно не совалась. Так что… Просто жил и жил, пока не явились правительственные агенты. Честно говоря, не знаю, что ещё добавить. Спрашивайте!

Макслоун, надо сказать, мало кого интересовал и до этого, так что ни одного вопроса не последовало.

– Молодец, Альфред, спасибо, – похвалил его Лаймс. – Давайте, кто следующий?

Близняшки, синхронно взглянув друг на друга, сказали:

– Анна и Пэтти Смит. Мы сёстры.

– Шутишь? – дурачась, округлила глаза Саманта. – Никогда бы не подумала!

– Бабушку и дедушку, Предтеч по маминой линии, убили в первую Ночь Проклятых, – проигнорировав шутку, продолжили близняшки, по привычке говоря то хором, то строго по очереди. – Мать с отцом еле унесли ноги во вторую. Чтобы им легче было в бегах, их уговорили нас отдать. Росли сначала у родственников, потом в детдоме. Потом нас удочерили.

Типичная судьба детей и внуков многих Предтеч, отметила про себя Оливия. В самом начале Изменения и до недавнего времени от появившихся на свет Алков и Ников отказывались довольно часто.

– А теперь Артур, – предложила Анна, чего хватило, чтобы толстяк покраснел.

– Артур Киркхауз, – произнёс он, заметно волнуясь. – Не знаю, что вам рассказать. Всё то же, что раньше… У нас семейная ферма – недалеко от границы с Мексикой. Дед переехал туда после первой Ночи Проклятых, с тех пор мы там и живём. Хотел помочь семье заработать денег на настоящее ранчо. Надеюсь, правительство сдержит обещание и выплатит наши деньги хотя бы родственникам. Как вы думаете, профессор?

Профессор ответил неопределённым жестом, который можно было понять и как «непременно», и как «откуда мне знать».

– Хорошо бы, – ответил за него Макслоун с мечтательным вздохом.

– Саманта? – продолжил Лаймс.

– Сначала она, – не разнимая скрещённых на груди рук Саманта кивнула на Оливию.

Флоренс не стала противиться.

– Оливия Флоренс, – представилась она. – Внучка Иуды Пилата.

Тишина, повисшая в комнате секунды на три-четыре, сменилась многоголосым изумлением:

– Что-о?!

– Она не шутит?

– Ни хрена себе!

– Надо же, а я к ней подкатывал! Как простой смертный! – присвистнул впечатлённый Альфред Макслоун.

Подождав, пока стихнет шум, Оливия продолжила:

– До двадцати лет пережила четыре покушения. От рук Церкви в семье погибли все. До последнего времени жила в Стивенс-сити, штат Северная Вирджиния. Работала учительницей… Пока не появился профессор с предложением спасти всё человечество. Достаточно?

– Какое тут может быть «достаточно»? Ты внучка Иуды Пилата! – воскликнула Саманта. Она села на перевёрнутый вперёд спинкой стул и наклонилась в сторону Оливии.

– Спрашивай, – предложила Флоренс. – Что тебя интересует? Каково это, когда твоя прабабка убивает твоего деда? Или когда твоя мать умирает у тебя на руках? Что тебе любопытнее?

– Полегче! Я же не знала… – Саманта пошла на попятную. – Просто очень уж неожиданно. Верно?

– Что есть, то есть, – сказала Пэтти, а Анна добавила: – Ты рок-звезда!

Оливия приняла сомнительный комплимент молча. Пока кто-нибудь, типа Альфреда, не сказал очередной неловкости, Лаймс двинул разговор дальше:

– Саманта, пожалуйста. Теперь ваша очередь.

– Ок, – на этот раз она не стала спорить. – Откровенность за откровенность. Я из Чикаго. Фамилия – Олсон. От родителей ушла подростком и, поверьте, на это были причины. Все бабки, которые государство давало нам на то, чтобы мы прятались от Церкви, предки спускали на наркоту и бухлишко. Не скажу, что сильно от них отличаюсь. Попробовала всякого. В какой-то момент даже побывала на зоне. Моя дочь, про которую вы знаете… – Саманта сделала паузу на вздох, глаза её погрустнели. – Моя дочь раскусила, кто я на самом деле. И не желает со мной общаться ни в каком виде. Вот для чего мне нужны были эти поганые бабки. Я попросила бы у неё прощения, увезла бы её куда-нибудь и обеспечила новую жизнь. Такую, какой у неё никогда не было.