Большое изменение – Книга 2. Перед рассветом

– А какая разница, если старый осёл все равно против? – процедил он со злостью, хотя руку с оружием всё же опустил.

– Я уговорю его, – пообещал Джулиан.

– У тебя ничего не получится, – ответил упрямый профессор.

– Я же говорил! – Кэссиди снова поднял «беретту».

– Профессор… – не сдавался Джулиан. – Бутч, дайте мне минуту!

Чернокожий мужчина, до этого не принимавший участия в разговоре, подошёл к Кэссиди и шепнул ему что-то на ухо. Кэссиди усмехнулся, и, после секундного раздумья, всё же опустил оружие.

Бандит кивнул в сторону Бенджамина Лаймса:

– У тебя одна минута. Вперёд.

Джулиан заговорил, обращаясь ко всем, но главным образом – к профессору:

– Я понимаю, что вы обо мне думаете. Я не знал, что это так закончится. Простите, мне очень жаль. Они говорили, что найдут других Предтеч, с которыми будут работать в этой лаборатории. Без насилия, по-честному. По такому же договору, как на «Розе», только с ними…

– Где я буду тебе их сейчас искать? – проворчал Кэссиди. – В списке, который Фрэнк выкрал с «Розы», не было никого ближе, чем на Аляске! А эти вот – прямо тут, готовенькие. И к тому же результаты были именно из их крови, а не чьей-то ещё. Так зачем рисковать, заменяя их другими? Скажи мне сам, как учёный, Джулиан.

– Что тебе обещали за это? – спросил Лаймс.

– Эту лабораторию, – ответил Джулиан. – И возможность ей руководить. Простите, это звучит глупо, но да – я на это купился. А потом меня стали шантажировать. Я пожалел об этом решении тысячу раз, я повторяю, но, что с этим делать сейчас?.. Я прошу вас, профессор, проявите благоразумие. Пусть и в плену, но это шанс сохранить то, над чем мы… над чем вы столько работали. И продвинуться дальше! А также, в конце концов, это возможность спасти свою жизнь. Не думайте, что он шутит.

Фелпс повернулся к Кэссиди, показывая, что говорит о нём.

– Я не шучу, – подтвердил тот.

– Я тоже, – ответил Лаймс. – И говорю вам совершенно серьёзно: ничто не заставит меня работать на преступников. Смерть? Поверьте, она ходит за мной с рождения. И я готов заплатить жизнью за свой выбор.

Бутч Кэссиди как будто только этого и ждал.

– Я понял, – произнёс мафиози. – Минута прошла, Джулиан. В сторону.

Так как Фелпс не исполнил просьбу немедленно, один из охранников оттолкнул его силой. Теперь между Кэссиди, вновь поднявшим руку с «береттой», и профессором не было преграды.

– Я прошу вас, не надо! – взмолился Джулиан. – Он может передумать позже! Без профессора мы не получим «Адеквата» никогда! Я не знаю и половины необходимого. Я клянусь! Не убивайте его…

Кэссиди будто оцепенел.

– Хорошо… – произнёс он наконец. – Он останется в живых. Но, если что, меня тронул не твой бабий скулёж, Джулиан. Меня убедила речь профессора. Вы говорили про свой выбор, профессор? Верно?

Лаймс неопределённо качнул головой.

– Ну что ж, выбирайте, – Кэссиди перевёл пистолет на группу Предтеч. – Я лично склоняюсь к одной из девчонок.

Бутч направил ствол на стоявших в обнимку Анну и Пэтти. От страха девушки прижались друг к другу ещё тесней и заплакали. Саманта тоже обняла их, а качок Альфред попытался их собой загородить.

– Что вы делаете? – выкрикнул Лаймс. – Не надо!

Кэссиди размышлял вслух:

– Крови в них всё равно меньше, чем в других. К тому же, зачем мне две одинаковые? Арни, веди их сюда!

Пока один из охранников – тот, что без бороды – вместе с Кэссиди держал на мушке Предтеч и профессора с Джулианом, второй, названный Бутчем Арни, схватил близняшек и грубо потащил к боссу.

– Перестаньте! – закричала Саманта.

– Мы ни в чём не виноваты! – крикнула Анна и её подхватила Пэтти, – За что?!

– Профессор! – выкрикнула и Оливия.

У Кэссиди ожесточилось лицо, улыбка окончательно перетекла в оскал. Он приставил оружие к макушке Анны.

– Ну, старый дурак? – обратился он к Лаймсу. – Ты уже выбрал? Левая или правая? Вы вообще научились их различать? Ты всё равно умрёшь следующим. Так что слишком можешь не терзаться – долго тебя совесть мучить не будет.

– Стойте! Стойте… Хорошо…

Лаймс сдался. Кэссиди застыл на секунду, потом медленно и длинно выдохнул:

– Другое дело.

Бандит заткнул пистолет за пояс и, как ни в чём не бывало, продолжил разговор с учёным:

– Это правильный выбор, док. Беритесь за свою работу как можно скорее. Лучше всего прямо сейчас.

– Это невозможно, – ответил Лаймс твёрдо.

Кэссиди закатил глаза и демонстративно положил ладонь на рукоять торчащей из-за пояса «беретты».

– Серьёзно? – протянул он с разочарованием. – Я думал, что этот вопрос мы только что решили.

– Нет, нет, всё в силе! – поспешил разъяснить профессор. – Но, спасибо вашему Фрэнку, мы все побывали в медикаментозной отключке. Сейчас в нашей крови, и в их крови тоже, – он показал на Предтеч, —огромное количество азота. Значительно выше нормы! Такая кровь непригодна. Прошло слишком мало времени, чтобы она пришла в порядок. Всё, что я могу сделать сейчас, – это подготовить лабораторию к будущим опытам. Хотя, благодаря Джулиану, я вижу, она и так, блестяще подготовлена.

Кэссиди, на чьём лице отражалось явное недоверие, пристально посмотрел на Джулиана.

– Да-да, профессор прав, – подтвердил тот поспешно. – Необходима передышка, думаю, ещё около недели. Пока очистятся клетки. И, кстати, – Фелпс сложил руки в умоляющей позе, – нельзя держать их в подвале. Это скажется на препарате. Участников эксперимента надо нормально кормить, поить, не позволять болеть. Всё это влияет на состав их крови, на их иммунитеты. Необходимы нормальные условия – примерно такие же, какие были на «Розе».

– Засунь их себе в задницу, свои вонючие условия, Иуда, – проворчала Саманта с громкостью, гарантирующей, что Джулиан её услышит.

Бутч обернулся к чернокожему мужчине и вопросительно посмотрел на него. Мужчина кивнул. Кэссиди устало улыбнулся, словно смиряясь с неизбежным.

– Хорошо. Я выполню все ваши условия, – сказал он, для важности покачивая «береттой», словно указательным пальцем. – Будете жить, как вип-постояльцы! – он рассмеялся. – Но для вас, док, я всё-таки найду работёнку, к которой вы с Джулианом приступите немедленно.

Кэссиди протянул руку, и в ней тут же оказалась рация – мужчина с серёжкой и крашеными волосами, весь разговор простоявший молча рядом со своим темнокожим коллегой, услужливо её подал.

– Это Бутч. Спустись, – сухо приказал Бутч кому-то по устройству.

Через несколько минут дверь лаборатории открылась, и перед Предтечами предстал предавший их Фрэнк. Судя по расслабленной походочке и блуждающей по лицу улыбке, он был в прекрасном расположении духа. Видимо, благодаря проданным в рабство коллегам по проекту, он окончательно решил все свои вопросы – финансовые, как минимум.

Увидеть Предтеч при этом он явно не ожидал.

– Бутч! Ты сказал, что мне не надо будет с ними встречаться! – скривился в кислой мине Ник, но затем, лыбясь во всю физиономию, помахал Предтечам раскрытой пятерней. – Всем привет! Как дела, бедолаги?

– Мразь! – выкрикнули хором Анна и Пэтти.

– Вот же ты гад, Фрэнк, – укоризненно пробасил Артур, а Альфред погрозил Фрэнку кулаком.

– С каким бы удовольствием я надрала твою убогую задницу! Мелкий, поганый… – начала Саманта, но не успела закончить эту недлинную в общем-то фразу.

С невозмутимым лицом Кэссиди, подняв пистолет, выстрелил Фрэнку в затылок. Ник рухнул на пол как подкошенный. Его узловатое худощавое тело дёрнулось в нескольких предсмертных конвульсиях, но быстро затихло – в луже тёмной крови, вытекающей сразу с двух сторон черепа: из входного и выходного пулевых отверстий.

По просторной лаборатории гуляло угасающее эхо выстрела. Поражённые Предтечи застыли на месте. Никто не проронил ни звука, лишь темнокожий и крашеный мужчины обменялись друг с другом понимающими ухмылками.

– Не хотелось быть следующим, кого он предаст, – как бы оправдываясь, сказал Кэссиди и ткнул носком туфли лежащее перед ним тело. – Молодец, что надел противогаз, когда травил своих друзей, Фрэнк! – пошутил он, скалясь. – У тебя-то кровь чистенькая. В точности как надо профессору!

Оливия поняла (и, надо думать, что все остальные Предтечи и профессор наверняка бы её в этом поддержали), что успела до смерти возненавидеть смех Бутча Кэссиди. Стоя над трупом хладнокровно пристреленного им мошенника, босс мафии вновь обратился к профессору. На этот раз без тени улыбки, жёстко выговаривая каждое слово:

– Выжмите его до капли, Бенджамин. А в перерывах можете попробовать снова надо мной посмеяться. Как вы поняли, хорошую шутку я ценю, как никто другой.

Глава 5. Вопросы

Когда Оливия Флоренс перестала выходить на связь, Теренс Фаулз – учитель той же школы, в которой она работала, а также её бойфренд, находящийся на стадии почти сделанного предложения руки и сердца – если и не впал в полномасштабную панику, то уж точно – серьёзно занервничал. Все её объяснения: куда, по какой причине и почему в такой спешке она вдруг исчезла, покинув Стивенс-сити – не выдерживали никакой критики.

Оливия якобы нашла выгодную работу у частного заказчика, требующую её постоянного присутствия на месте. Без выходных и школьных каникул. Чем это вообще могло быть? Частной школой в частной тюрьме? Прихотью некоего богатея, пожелавшего изучать историю начальных классов, не покидая родового поместья? Какие ещё тут могли быть варианты, кроме ещё более фантастических?

На все вопросы Теренса Оливия отвечала одно и то же: «не могу разглашать по условию контракта». Без дополнительных объяснений на исчерпывающую информацию это не было похоже вовсе, и Теренс ни за что бы не удовлетворился подобной отговоркой, если бы это не были слова самой Оливии. Не потому, что он не ставил всё ей сказанное под сомнение (не настолько он был наивен, и хоть и влюблён, но достаточно благоразумен), а потому, что, выдавая ему эти странные объяснения, Оливия явно намекала на то, что просто не может рассказать больше – сейчас. Но позже – он узнает всё. И Теренс, не произнося этого вслух, согласился ждать. К тому же он прекрасно знал, что Оливия не выносит, когда на неё давят – форсировать любые расспросы было опасно для отношений, которыми он дорожил.

Но хотя бы размышлять – о том, что всё это, чёрт его дери, значит – ему никто запретить не мог, не так ли?

Возможно, вся эта история была тесно связана с тем, что… Он не знал, как сформулировать это кратко, но вопросы без ответов копились в его мозгу задолго до исчезновения Оливии. Она, например, так и не рассказала ему, почему живёт одна. Почему никуда не ездит на Рождество. Почему не пишет и не получает открыток на праздники. Он не знал ни одного её школьного друга или подруги, даже не слышал о них. Никогда Оливия не вспоминала при нём о своём детстве: родителях, бабушках, дедушках – вообще о ком-либо из той жизни, которую она прожила до того, как они познакомились.

Вопросы… Сплошные вопросы.

Теренс Фаулз ненавидел вопросы – особенно те, на которые не получалось найти ответа. Пожалуй, именно это заставило его пойти в преподаватели. И, вероятно, именно поэтому игрой, которую он любил больше других, был маджонг. Каждая из фишек там совершенно точно имела свою пару. На каждый вопрос, другими словами, существовал ответ – надо было только найти его. Напротив всего на свете стоит что-то, состоящее с ним в неразлучной паре. Теренс верил в это. Восход и закат. Свет и тьма. Мужчина и женщина. Примеров вокруг было великое множество – мир создан бинарным, и это не просто так, в этом есть какой-то замысел. Находя этому лишнее (и крайне убедительное, на его взгляд) подтверждение, Теренс чувствовал себя целым, только когда рядом была Оливия. Когда он понял это окончательно, тогда и решил, наконец, сделать ей предложение. Их созданные друг для друга половинки должны были соединиться и создать этим нечто новое. Целое и невозможное друг без друга.

Семью.

Увы, в жениховские планы вмешался несчастный случай, приведший его на больничную койку. На Теренса напали уличные грабители, врезав ему по башке его же бутылкой вина – приготовленной для празднования помолвки. Слава богу, их спугнула Оливия, перед домом которой это произошло, и бандиты ретировались, не успев обшарить его карманы. В одном из них лежало приготовленное к предложению руки и сердца кольцо – фамильное, принадлежавшее бабушке Теренса. Он специально съездил за ним в Нью-Йорк – посередине рабочей недели, чтобы выходные провести с Оливией (он все-таки надеялся, что она не откажет) уже в качестве будущей супруги, в каком-нибудь живописном романтическом местечке.

Вместо этого уикенд он провёл в больничной палате, с перемотанным марлей кумполом, об который разбились не просто планы на выходные в виде бутылки шардоне (которого не было особенно жаль – Алки все равно не могут по достоинству оценить то, что когда-то делало вина, виски и коньяки чем-то особенным), но и планы на всю последующую жизнь. Оливия исчезла. И объявилась через неделю, по телефону – с нелепыми объяснениями и туманными намёками.

«Ничего, – убеждал себя Теренс. – Мы – фишки маджонг. А, значит, найдём друг друга. Обязательно. Рано или поздно».

Но её последний звонок… Это был ещё один вопрос – и, пожалуй, самый тревожный из всех. Кроме того, что Оливия неожиданно призналась ему в любви, о чём он, естественно, был счастлив узнать, она заявила, что едет к нему и, что скоро они встретятся, попросив в очередной раз набраться терпения и подождать. Полтора месяца ожидания явно тянут на то, чтобы понять – что-то пошло не так! Переполненная чаша весов с вопросами катастрофически перевешивала абсолютно пустую чашу с ответами. Больше Оливия не выходила на связь, и узнать о ней было не у кого. Не идти же в полицию?

Или идти?

А как ещё? Что-то же надо делать?

Теренс Фаулз решил подождать ещё пару дней, но – не более. Затем он начнёт бить тревогу. Пока же, наверное, стоит ещё раз поговорить с директором их школы – мистером Морпусом. Конечно, Теренс уже спрашивал его ранее: не известно ли ему что-то о новом рабочем месте Оливии Флоренс, покинувшей вверенную ему школу Стивенс-сити так внезапно? Но мистер Морпус ничего толком не ответил. По словам директора, «Оливия нашла место получше». Но «какое именно, он не в курсе». Хотя, «если дело повернётся так, что она вдруг вернётся», он «примет её обратно с распростёртыми объятиями».

Отчего-то, когда директор Морпус это говорил, он сильно потел и нервничал. Глаза его бегали, словно застигнутые в амбаре мыши, а руки без конца переставляли предметы на письменном столе. Ещё один вопрос? Вероятно, да. Но благодаря ему теперь было понятно, с чего Теренсу следует начать после установленного им самим срока для битья тревоги.

Два дня пролетели быстро. Теренс Фаулз заявился в кабинет своего школьного начальства, мистера Талбота Морпуса, без предварительной договорённости, просто подловив его на месте. Не слушая директорского лепета о его «занятости» и просьб «перенести встречу на более удобное время», Теренс плотно закрыл за собой дверь, после чего произнёс краткую, но весьма экспрессивную речь. В ней он твёрдо заявил, что сыт по горло враньём любого сорта и готов, презрев правила школьной субординации и корпоративной этики, отволочь мистера Морпуса за шиворот в полицейский участок – если тот немедленно не расскажет ему хотя бы часть чего-то, на чём не стоит яркое, светящееся всеми цветами радуги клеймо «Наглая Ложь!».

Пугливый от природы Талбот Морпус сопротивлялся недолго. Таинственным шёпотом он рассказал Фаулзу, что ему «звонили из правительства» и дали «определённые рекомендации по поводу мисс Флоренс». И что в последний раз он видел Оливию, когда она садилась в машину с правительственными номерами – в сопровождении двух явно имеющих отношения к государственной безопасности громил.

Было видно, что директор до чёртиков боится того, что разболтал слишком много и связанных с этим последствий.

– Теренс, я вас умоляю! Никому ни слова, не поднимайте скандала. А вдруг она – одна из этих… которые имеют отношение к Церкви!.. Например?.. И вообще – я уверен, что надо просто подождать. Всё образуется!.. – попросил директор на прощание.

Предположение о связи Оливии с Церковью Теренс всерьёз не принял – слишком это было нелепо, учитывая всё, что он о ней знал.

С другой стороны: а что он о ней знал на самом деле?

По утверждению директора, Оливия уехала с правительственными агентами. Куда? Учить истории администрацию Белого дома? Членов Конгресса? Самого президента? Вместо ответов его засыпало ещё большим количеством вопросов. Фишка маджонга, на которой стояло имя Оливии Флоренс, скрылась из вида окончательно, погребённая под новыми, только что выясненными фишками-обстоятельствами.

Теренс сидел в гостиной своего небольшого (на две спальни), но уютного домика на окраине Стивенс-сити и продолжал размышлять о том, что ему делать с поисками пропавшей невесты. В руках он держал кольцо, которое собирался вручить Оливии вместе с предложением руки и сердца. Мужчины передавали его своим невестам в их роду уже несколько поколений. Кольцо было довольно дорогое: золотое, с двумя сапфирами – розовым и прозрачным, – уместившимися между парой искусно переплетённых, украшенных миниатюрными серебряными лепестками стеблей роз. Два цветка, слившихся в единое целое силами любви, фантазии и мастерства ювелирного мастера.

Два.

«Я еду к тебе. Жди!..» – вновь прозвучали в памяти последние слова Оливии, сказанные в их коротком телефонном разговоре.

Вопросы. Сплошные, чёрт бы их побрал, вопросы…

В дверь неожиданно позвонили, оборвав воспоминания об этом последнем, одновременно самом тревожном и самом счастливом их разговоре.

Теренс поднялся с дивана и поспешил к двери, на ходу пряча кольцо в карман. На пороге стоял незнакомый высокий мужчина, в весьма идущем ему строгом костюме с галстуком.

– Мистер Джей Теренс Фаулз? – спросил мужчина с улыбкой примерно такого размера, что было непонятно: есть она на его лице или нет.

– Это я. Чем могу быть полезен?

Мужчина добавил улыбке полсантиметра ширины:

– Я хотел бы передать вам привет от мисс Оливии Флоренс.

Это было неожиданнее раввина на мексиканском дне рождения.

Теренс искренне обрадовался, но тут же сам себя остановил. Не слишком ли это было подозрительно? Времени после разговора с мистером Морпусом, по секрету рассказавшим о неких правительственных агентах, прошло совсем немного, и вот на его крыльце стоит некто, больше всего своим видом напоминающий именно агента правительства, и заявляет, что принёс привет от Оливии…

Как конфеты из порванной пиньяты, из Теренса посыпались полные тревоги вопросы:

– Серьёзно? Но кто вы? И где она? Почему и куда она уехала, вы знаете? Я могу с ней связаться? Вы можете мне объяснить, что вообще происходит?

– У неё неприятности, если честно, – мужчина погасил улыбку до минимума, теперь она выражала участие и озабоченность. – Я собираюсь ей помочь, но и мне, в свою очередь, нужна помощь. За ней я к вам и явился, мистер Фаулз!

С каждым словом незнакомца Теренс приходил во всё большую тревожность.

– Неприятности? Какие? – спросил он. – И всё-таки… Кто вы такой, сэр? Я не расслышал.

Мужчина вынул из внутреннего кармана пиджака служебное удостоверение сотрудника государственной службы безопасности.

– Меня зовут Томас Райли, – в удостоверении Теренс прочёл те же фамилию и имя. – Можно просто Том. Я работаю на правительство. Позвольте мне войти? Обещаю, я отвечу на любые ваши вопросы!

Громила с документами агента безопасности? Мистер Морпус, похоже, не врал. Теренсу ничего не оставалось, как, посторонившись, впустить в дом мужчину, представившегося Томасом Райли. Который, впрочем, был с ним совершенно откровенен: и Оливия, и кто угодно другой из Предтеч подтвердили бы – Томас Райли, или как они привыкли его называть, «агент Том», был вторым из пары приставленных к профессору Бенджамину Лаймсу государственных агентов. Первым же был «агент Майкл», и именно он пытался взорвать президента страны вместе с доброй половиной правительства и всеми обитающими на «Розе» Предтечами – включая разыскиваемую Теренсом Фаулзом мисс Оливию Флоренс.

Фишки маджонг определённо двинулись навстречу друг другу.

Глава 6. Том и Джерри

Агент Томас Райли уселся в предложенное хозяином кресло, с трудом уместив в него свои внушительные габариты. Сам Теренс cел сбоку – на низкий уютный диванчик, с которого обычно смотрел висящий напротив телевизор. Пространство между собеседниками занимал небольшой журнальный столик, заваленный непроверенными школьными работами, счетами, рекламными буклетами и другим бумажным мусором.

Теренс подумал было извиниться за беспорядок, но не стал. Какого чёрта? Сейчас не до этого. Он даже не предложил гостю ни чаю, ни кофе, никаких других обычных для выражения гостеприимства напитков. Впрочем, агент их, кажется, и не ожидал.

– Для начала расскажите мне, что вы знаете об Оливии, – сказал он, едва уселся в кресло.

Фаулз нахмурился.

– В каком это смысле? Вы обещали ответить на мои вопросы, но начинаете со своего?

Агент беззлобно усмехнулся:

– Хорошо. Тогда позвольте начать с самого главного. Оливия Флоренс – внучка Иуды Пилата. Наверняка вам, как человеку образованному, известного. Вы знали?

Это было всё равно что сказать: «Твой брат – Супермен, ты в курсе?» или нечто подобное. Конечно, Теренс этого не только не знал – он предположить подобного не мог.

Томас Райли, наблюдая, как лезут на лоб глаза хозяина дома, вкратце рассказал основное:

– Оливия – единственный оставшийся в живых потомок первого изменившегося. Вся остальная её семья, увы, на том свете. Были убиты, если выражаться точнее. До её матери, Клары, Церковь добралась во время третьей Ночи Проклятых. С тех пор она одна.

Теренс слушал Томаса Райли и волосы сами собой шевелились у него не только на макушке, но по всей поверхности тела. Оливия, его Оливия была внучкой внесённого во все учебники истории мира Иуды Пилата! Боже… Сколько же всего она вытерпела… Неудивительно, что она не отвечала ни на один из его дурацких вопросов.

– Правительство дало ей документы, образование, место работы, – продолжил рассказ агент. – Насколько я знаю, и имя, и место жительства ей пришлось менять не единожды – всякий раз, когда появлялись опасения, что к ней снова близко подобрались.

В общих чертах Томас рассказал Теренсу и о проекте «Адекват», а также о том, как в него попала Оливия:

– Я сам заезжал за ней в вашу школу и вместе с профессором Лаймсом уговорил участвовать в проекте.

Рассказать всё, что произошло с момента, когда Оливия появилась на «Розе», и до того, как выяснилось, что Предтечи с базы бесследно исчезли, было сложнее и заняло много времени. Теренс почти не перебивал, изредка уточняя детали – в основном те, что касались его отношений с Оливией: почему она так редко звонила, почему держала в тайне, что с ней произошло. Как ему ревниво показалось, несмотря ни на что, она вполне бы могла рассказать ему всё – рассчитывая при этом на полное понимание – и про себя, и про своё участие в эксперименте.

Том уловил настроение Теренса.

– Я бы на вашем месте не обижался, – произнёс он миролюбиво. – Поймите, вашу Оливию не раз пытались убить. А заодно и всех, кто был рядом с нею. Ничего вам не рассказывая, она вас защищала.

Это было слабым утешением, но многое объясняло, разрешая мучившие Теренса не первый день, и от души ненавидимые им, вопросы.

Про проект «Адекват» и нападение на базу, в котором едва не пострадал президент, Том поведал предельно скупо, честно предупредив:

– Не советую кому-либо это рассказывать, – добавил Райли. – Я совершаю должностное преступление, сообщая такую информацию гражданскому, так что – без деталей.

Теренс в ответ лишь саркастически хмыкнул, побоявшись, на самом деле, выразить возмущение более явным образом.

– Хотя, судя по тому, что произошло на «Розе», – совершенно правильно понял его агент, – информация давно утекла, и ею пользуются все, кому не лень.

Теренс Фаулз не совсем понимал, как на всё это реагировать – напуган он был и до того, как ему поставили в условие это обязательное молчание. Вспомнив про обязанности хозяина дома, Фаулз предложил наконец агенту «чем-нибудь освежиться». Агент выбрал чай, и собеседники сделали паузу, необходимую для приготовления напитка.

– Вы много рассказываете, но я так и не услышал, где сейчас Оливия и что с ней, – заметил Теренс, заливая положенный в кружку рассыпной чай кипятком.

– Это неизвестно, – ответил агент. – Но я думаю, что знаю, с чего начать поиски.

– Вы сказали, что ей нужна помощь.

– Определённо. Её похитили вместе с другими Предтечами и научным руководителем проекта – сразу после нападения.