Инструкция по соседству

Удовлетворение от хорошо выполненной работы? Отчасти. Но это было глубже.

Расставленные по комнате тазы и кастрюли больше не наполнялись водой – после перекрытия стояка течь прекратилась. Мокрое пятно на потолке выглядело зловеще, но угроза потопа была устранена. Через пятнадцать минут должна была приехать моя бригада – не та, что обещала диспетчер Клюева через два часа, а настоящие профессионалы, которые решат проблему быстро и качественно.

Все под контролем. Все логично и предсказуемо.

Кроме одного – поведения Регины.

Я ожидал увидеть благодарность, смущение, может быть, легкую истерику от пережитого стресса. Нормальную женскую реакцию на кризисную ситуацию. Вместо этого она стояла рядом со мной, вытирая мокрые руки о джинсы, и изучала потолок с профессиональным интересом строителя.

– Если прорвало полипропилен на горячей воде, то нам еще повезло, – сказала она, указывая на характер разводов. – Могло бы быть намного хуже, если бы лопнул чугунный стояк. Тогда пришлось бы долбить стену и менять половину разводки.

Я обернулся к ней с нескрываемым удивлением. Она говорила как инженер-сантехник с десятилетним стажем.

– Откуда вы это знаете?

Регина пожала плечами.

– Ремонт делала сама. Пришлось изучить вопрос от и до. Сантехника, электрика, отделка – все своими руками.

– Зачем?

– Денег на бригаду не было. А делать кое-как не хотелось.

Простой ответ, но он многое объяснял. Ее спокойствие в кризисной ситуации, знание технических деталей, умение быстро перекрыть вентиль, когда я показал, где он находится. Она не просто жила в этой квартире – она ее создала.

– Сколько времени заняло? – спросил я, сам не понимая, зачем мне эта информация.

– Полтора года. – В ее голосе не было ни гордости, ни жалости к себе. Просто констатация факта. – По вечерам и выходным. Соседи сначала жаловались на шум, потом привыкли.

Полтора года. Она полтора года жила в ремонте, училась новым профессиям, делала ошибки и исправляла их. Одна.

– А помощи не просили?

– У кого? – Регина усмехнулась, но без иронии. – Родители живут в Туле, у них свои проблемы. Подруги… ну, Милана пыталась помочь, но у нее руки не из того места растут. А мужчины…

Она не договорила, но я понял. Мужчины либо не хотели связываться с чужими проблемами, либо пытались взять все под свой контроль, превратив ее из хозяйки в подопечную.

– И как? – спросил я. – Справились?

– Сами видите. – Она обвела рукой комнату. – Правда, не учла риск потопа от соседа сверху.

В последней фразе прозвучала легкая насмешка, но не злая. Скорее, самоирония.

– Сосед сверху не виноват, – возразил я. – Это системная проблема. Трубы в доме меняли лет десять назад, но не везде. Полипропилен соединили с чугуном без должной адаптации. Рано или поздно такие стыки дают течь.

– Вы это из головы знаете или тоже пришлось изучать?

– Из головы. Мы занимаемся реконструкцией старых зданий. Инженерные сети – наша головная боль.

Регина кивнула с пониманием.

– Тогда вы знаете, что ремонт займет не три дня, а недели две. Если честно делать.

Она была права. Нужно было не просто заменить поврежденный участок, а ревизовать всю систему, иначе через месяц-другой потоп повторится в соседней квартире.

– Минимум две недели, – согласился я.

– Отлично, – сухо сказала она. – Значит, буду жить у вас полмесяца. Надеюсь, ваше гостеприимство на такой срок рассчитано?

В ее голосе звучал вызов. Она проверяла – не передумаю ли я, когда станет ясен реальный масштаб проблемы. Разумная предосторожность. Большинство людей на ее месте поступили бы так же.

– Рассчитано, – коротко ответил я.

– А если ваша…

– У меня нет женщины.

– Я не об этом. – Регина покраснела. – Если ваша компания…

– Моя компания здесь ни при чем.

Она замолчала, изучая мое лицо. Искала подвох? Или просто не верила, что все настолько просто?

– Хорошо, – наконец сказала она. – Тогда давайте составим правила сосуществования. Чтобы потом не было недоразумений.

Правила сосуществования. Конечно. Она такая же систематик, как и я, только выражает это по-другому.

– Например? – спросил я.

– Завтрак готовлю сама, ужин тоже. Если вы не против, могу готовить на двоих. Продукты покупаю сама. Коммунальные услуги оплачиваю пропорционально. Музыку слушаю в наушниках. В ванной провожу не больше двадцати минут. Гостей не привожу.

Она перечисляла пункты четко, как составляет техническое задание. Никаких эмоций, только практические моменты.

– А если я захочу пригласить гостей? – спросил я.

– Предупредите заранее. Я переживу.

– А если вы захотите?

– Не захочу. – Ответ прозвучал слишком быстро, слишком категорично.

Интересно. Почему она так уверена? Потому что не любит гостей? Или потому что стесняется своего временного положения?

– Что еще? – спросил я.

– Думаю, остальное выяснится в процессе. – Регина вытерла последнюю каплю с подоконника и выпрямилась. – А сейчас нужно дождаться вашу бригаду и узнать точные сроки ремонта.

В этот момент зазвонил домофон. Рабочие.

– Это они, – сказал я и направился к двери.

– Подождите. – Голос Регины заставил меня обернуться. – Я хочу быть в курсе всех технических решений. Это моя квартира, и я имею право знать, что и как будут делать.

– Разумеется.

– И если что-то покажется мне неправильным, я буду задавать вопросы. Не хочу потом обнаружить, что работы выполнены спустя рукава.

– Хорошо.

– И еще. – Она подошла ближе, и я почувствовал легкий аромат ее шампуня – что-то травяное, натуральное. – Спасибо. За то, что помогли. И за то, что предложили жилье. Я… это многое для меня значит.

Последние слова прозвучали тихо, почти шепотом. В них не было привычной иронии или защитной насмешки. Только искренность, которая заставила что-то сжаться у меня в груди.

– Не за что, – ответил я и поспешил к домофону.

Бригадир Михалыч поднялся с тремя рабочими и чемоданом инструментов. Степан Михайлович Яковлев – прораб старой закалки, который работал с нами уже пять лет. Человек, который никогда не обещал лишнего и всегда делал работу качественно.

– Покажите проблему, – сказал он, даже не поздоровавшись. Михалыч не тратил время на церемонии.

Мы прошли в спальню Регины. Прораб молча осмотрел потолок, потрогал влажную штукатурку, заглянул в тазы с водой.

– Стояк, – констатировал он. – Полипропилен на старый чугун насадили. Муфта лопнула.

– Сколько времени на ремонт? – спросил я.

– Зависит от того, как делать. – Михалыч посмотрел на Регину. – Можно замазать, заткнуть, три дня – и готово. Через полгода потечет в другом месте. А можно по-человечески…

– По-человечески, – твердо сказала Регина.

– Тогда недели две-три. Нужно всю вертикаль менять, от подвала до крыши. И согласования с УК, и материалы качественные, и просушка после…

– Делайте по-человечески, – повторила она.

Михалыч кивнул с одобрением.

– Правильно, – одобрительно кивнул Михалыч. – Раз делаете – делайте надолго. Не люблю халтуру. – Он повернулся ко мне. – Арсений Константинович, материалы на завтра подвезти? Или позже начнем?

– На завтра. Чем быстрее, тем лучше.

– А жить где будете? – спросил прораб Регину. – Здесь первую неделю нельзя будет. Пыль, шум, отключения воды…

– У меня, – ответил я, прежде чем Регина успела что-то сказать.

Михалыч переглянулся со своими рабочими. На их лицах мелькнула усмешка – видимо, решили, что между нами что-то есть.

– Понятно, – сказал прораб. – Тогда завтра с утра начинаем. Управляющую компанию мы сами уведомим, согласования возьмем на себя. Вы только материалы оплатите да соседей предупредите, что шумно будет.

– Сколько это будет стоить? – спросила Регина.

Михалыч назвал сумму. Регина не вздрогнула, но я заметил, как она сжала губы.

– Можно поэтапную оплату? – спросила она. – Треть сейчас, треть в середине работ, треть по завершению?

– Можно, – согласился прораб. – Мы не жулики.

После того как рабочие ушли обследовать стояк в подвале, мы остались одни. Регина села на край кровати, уставившись в пол.

– Что-то не так? – спросил я.

– Все нормально. Просто… дорого получается.

– Займу, если нужно.

– Нет. – Она подняла голову. – Справлюсь сама. У меня есть кое-какие сбережения. Просто придется потуже затянуть пояс.

Гордость. Та же самая гордость, которая заставила ее полтора года делать ремонт своими руками вместо того, чтобы просить помощи.

– А если я оплачу ремонт полностью? – предложил я. – Как инвестицию в улучшение дома.

– Зачем вам это?

– Если не отремонтировать систему сейчас, через год потоп будет в моей квартире. Экономически выгоднее сделать все сразу.

Логичное объяснение. Почти правдивое.

– Нет, – сказала Регина. – Спасибо, но нет. Это моя квартира, моя проблема.

– Даже если это практично?

– Особенно если это практично. – Она улыбнулась первый раз за утро. – Я не хочу быть вам должна больше, чем уже должна.

– Вы мне ничего не должны.

– Должна. Крышу над головой, решение проблемы, спокойствие… Это много. Слишком много, чтобы принимать как само собой разумеющееся.

В ее словах была такая серьезность, что я не стал спорить. Понял – для нее это принципиально важно. Сохранить независимость, не превратиться в объект благотворительности.

– Хорошо, – сказал я. – Как скажете.

– Спасибо. – Она встала с кровати. – А теперь мне нужно собрать вещи. Если мы действительно будем жить вместе две недели, то одной смены белья не хватит.

Жить вместе. Две недели.

Почему-то от этих слов у меня ускорилось сердцебиение.

Пока Регина собирала чемодан, я стоял у окна и смотрел на ее балкон. Утреннее солнце освещало ящики с рассадой, горшки с геранью, самодельную конструкцию для сушки семян. Через две недели, когда она вернется, все это зазеленеет еще больше. Жизнь продолжится.

А что будет с нами?

Странный вопрос. "Нами" не было и не могло быть. Мы просто соседи, которых обстоятельства заставили стать временными сожителями. Практичное решение практической проблемы.

Но когда я вспоминал, как она стояла рядом со мной в подвале, помогая перекрывать стояк, как спокойно обсуждала технические детали ремонта, как твердо отказалась от моей финансовой помощи… в груди поднималось что-то теплое и незнакомое.

Уважение? Да, определенно. Но и что-то еще.

– Готово, – сказала Регина, появляясь в дверях с большой спортивной сумкой. – Если что-то забуду, всегда можно зайти.

– Конечно.

Мы вышли на лестничную площадку. Регина заперла свою квартиру, и мы направились к моей двери.

– Арсений Константинович? – сказала она, когда я доставал ключи.

– Да?

– Я хочу, чтобы вы знали – я действительно ценю то, что вы делаете. И постараюсь не создавать лишних проблем.

– Вы не создаете проблем.

– Еще не создаю. – Она улыбнулась. – Но две недели – это долгий срок. Мало ли что может случиться.

Мало ли что может случиться. Да, это правда.

Я открыл дверь и пропустил ее вперед.

– Добро пожаловать в квартиру сто тринадцать, – сказал я. – Второй раз за день.

– Надеюсь, не в последний, – ответила она и переступила порог.

И в этот момент я понял – впервые за много лет моя квартира перестала быть убежищем от внешнего мира. Она стала местом, где мне хотелось находиться. Не в одиночестве, а с кем-то еще.

С ней.

Мысль была настолько неожиданной, что я замер на пороге с ключами в руке.

– Что-то не так? – спросила Регина, обернувшись.

– Все нормально, – ответил я и закрыл дверь.

Но нормально не было ничего. За одно утро изменилось слишком многое. И самое странное – мне это нравилось.

Глава 9: "Перемирие за чашкой кофе"

Регина

После того как Михалыч с рабочими ушли планировать завтрашний штурм моей квартиры, в воздухе повисла странная тишина. Не та напряженная тишина, которая была между нами еще вчера, а что-то другое. Неловкое, но не враждебное.

Мы стояли посреди моей спальни – он у окна, я у двери – и оба явно не знали, что делать дальше. Кризис миновал, практические вопросы решены, аварийная бригада работает. Логически следовало разойтись по своим делам и встретиться вечером для обсуждения деталей совместного проживания.

Но почему-то ни он, ни я не торопились уходить.

– Спасибо, – сказала я, потому что молчание начинало давить. – За все. За помощь, за бригаду, за то, что предложили жилье…

– Не стоит, – оборвал меня Арсений.

– Стоит. – Я упрямо подняла подбородок. – Я знаю, чего стоит хорошая аварийная бригада в понедельник утром. И знаю, чего стоит пустить чужого человека в свой дом на две недели.

Он повернулся от окна ко мне. В его серых глазах мелькнуло что-то неуловимое.

– Чужого человека?

– Ну… – Я запнулась. – Мы же почти не знакомы. До вчерашнего дня мы вообще только ругались.

– До вчерашнего дня, – повторил он задумчиво. – А сегодня?

Хороший вопрос. Что изменилось за эти несколько часов? Мы вместе перекрывали стояк в подвале. Вместе встречали аварийную бригаду. Обсуждали технические детали ремонта как равные партнеры, а не как враждующие соседи.

– Сегодня… – Я задумалась. – Сегодня мы больше похожи на союзников.

– Союзников, – усмехнулся он. – Против потопа?

– Против хаоса. – Слова сорвались сами собой. – Знаете, есть люди, которые в кризисе паникуют или впадают в ступор. А есть те, кто сразу начинает действовать. Вы из вторых.

– Вы тоже.

– Я?

– В подвале вы не стояли в стороне, пока я разбирался с вентилями. Помогали. И с бригадиром говорили как профессионал, а не как истеричная дамочка.

Профессионал. Когда в последний раз кто-то называл меня профессионалом, а не "милой дизайнершей, которая занимается цветочками"?

– Спасибо, – тихо сказала я.

– За что на этот раз?

– За то, что не относитесь ко мне как к беспомощной женщине.

Что-то изменилось в его взгляде. Стало теплее? Или мне показалось?

– А я и не отношусь.

Простые слова, но от них что-то сладко сжалось в груди.

Тишина снова повисла между нами, но уже не неловкая, а какая-то… уютная? Нет, это неправильное слово. Уютными бывают диваны и чашки чая, а не напряженные паузы с мужчиной, которого ты толком не знаешь.

– Хотите кофе? – вырвалось у меня.

Он приподнял бровь.

– Кофе?

– Ну да. – Я почувствовала, как краснею. – У меня есть хорошая турка, привезенная из Турции. И кофе свежемолотый. Можно сварить… для снятия стресса.

Боже, как глупо это прозвучало. "Для снятия стресса." Словно мы пережили землетрясение, а не простой потоп.

– Вы же собирались переезжать ко мне, – напомнил он.

– Да, но… – Я замялась. – Не хочется уходить в плохом настроении. А кофе поднимает настроение. Проверено.

Арсений смотрел на меня несколько секунд, и я была готова провалиться сквозь землю от смущения. Ну конечно, он сейчас вежливо откажется и уйдет заниматься своими важными делами. А я останусь здесь, среди тазов и мокрых пятен, чувствуя себя полной дурой.

– Хорошо, – сказал он.

– Что – хорошо?

– Кофе. Давайте сварим кофе.

Я моргнула от удивления.

– Серьезно?

– А я похож на человека, который шутит по поводу кофе?

Нет, не похож. Арсений Сабуров вообще не похож на человека, который шутит по какому-либо поводу. Но согласился же.

– Отлично! – Я заулыбалась, сама не понимая, почему меня так обрадовал его ответ. – Только предупреждаю – варю я по-старинке, в турке. Долго и с церемониями.

– У меня есть время.

У него есть время. Арсений Константинович Сабуров, у которого наверняка каждая минута расписана в ежедневнике, говорит, что у него есть время на кофе с соседкой.

Мир определенно перевернулся.

Мы прошли на кухню, где я достала свою любимую медную турку – подарок коллеги после удачного проекта в Анталье. Кофе я покупала в небольшой обжарочной на Арбате, где его мололи при мне и упаковывали в бумажные пакеты с ароматными клапанами.

– Какой кофе предпочитаете? – спросила я, доставая пакеты из холодильника. – Есть эфиопский – яркий, с кислинкой. Бразильский – мягкий, шоколадный. Или смесь – сбалансированная, без крайностей.

– Смесь, – ответил он без колебаний.

Конечно. Сбалансированность – это же про него.

Я насыпала кофе в турку, добавила холодной воды, поставила на медленный огонь. Арсений устроился рядом, прислонившись к кухонному косяку, и наблюдал за процессом.

– У вас своя технология? – спросил он.

– Семейная. Бабушка научила. – Я помешивала кофе деревянной ложечкой. – Главное – не торопиться и не отходить от плиты. Как только пенка поднимается – снимаешь, даешь отстояться, снова ставишь. Три раза.

– Долго.

– Зато вкусно. Совсем не то, что растворимый или из кофемашины.

– А у вас нет кофемашины?

– Была. – Я усмехнулась. – Подарок от бывшего. Он считал, что мои "дикарские привычки" нужно цивилизовать. Турка – это вчерашний день, а модная кофемашина – символ прогресса.

– И что с ней стало?

– Подарила Милане. Она любит всякие гаджеты. А сама вернулась к турке.

– Почему?

Хороший вопрос. Почему? Из принципа? Из упрямства? Или потому что мне нравился именно процесс – медленный, требующий внимания, почти медитативный?

– Потому что кофе из турки – это не просто напиток, – сказала я, разглядывая поднимающуюся пенку. – Это ритуал. Время, когда можно остановиться и подумать. А кофемашина – это про скорость и эффективность.

– И что в этом плохого?

– Ничего. – Я сняла турку с огня, дала отстояться. – Просто иногда хочется не эффективности, а… красоты. Процесса ради процесса.

Арсений молчал, но я чувствовала его взгляд на себе. Изучающий, внимательный. Не оценивающий – именно изучающий, словно я была интересной загадкой, которую он пытался разгадать.

– А вы? – спросила я, ставя турку обратно на огонь. – Какой кофе предпочитаете обычно?

– Черный американо. Большой объем, без сахара, без молока.

– Быстро и эффективно?

– Быстро и эффективно, – согласился он.

– И никогда не хотелось… ну, не знаю, капучино с корицей? Или раф с лавандой?

– Нет.

– Совсем?

– Зачем усложнять то, что работает?

Логично. Прагматично. И очень похоже на него.

– А если бы вы жили не в Москве, а, скажем, в Италии? – не унималась я. – Где кофе – это целая культура, а не просто способ взбодриться?

– Не жил, – коротко ответил он.

– Но представьте. Утро в Риме, маленькое кафе, за стойкой итальянцы обсуждают футбол… Вы бы все равно заказали американо?

Арсений задумался. Первый раз за все время нашего разговора он колебался с ответом.

– Возможно, – медленно сказал он, – я бы попробовал что-то местное.

– Вот видите! – обрадовалась я. – Значит, где-то внутри у вас все-таки живет дух авантюризма.

– Это не авантюризм. Это адаптация к обстоятельствам.

– Можно называть как угодно. – Я сняла турку во второй раз. – Главное, что готовность есть.

Кофе почти готов. Еще один подъем пенки – и можно разливать. Но мне почему-то не хотелось, чтобы процесс заканчивался. Этот странный, неожиданно легкий разговор с человеком, которого я до сегодняшнего утра считала воплощением всего, что мне не нравится в мужчинах.

– Регина, – сказал он вдруг.

– М?

– Можно задать личный вопрос?

Я обернулась к нему. В его глазах было любопытство – не праздное, а искреннее.

– Смотря какой.

– Почему вы не замужем?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что я чуть не уронила турку.

– Простите?

– Вы умная, самостоятельная, у вас есть профессия и собственное жилье. Готовите кофе лучше, чем в половине кафе города. Почему никто не оценил?

– Откуда вы знаете, что никто не оценил? – осторожно спросила я.

– Потому что иначе вы бы сейчас не стояли здесь одна, варя кофе соседу.

Логика. Опять эта чертова логика, против которой не поспоришь.

– Оценивали, – призналась я. – Но не меня, а свою версию меня. Улучшенную, исправленную, адаптированную под их потребности.

– Например?

Пенка поднялась в третий раз. Я выключила огонь и разлила кофе по чашкам – в мои любимые керамические, белые с синим орнаментом.

– Например, мой бывший считал, что я слишком много времени трачу на работу. Что настоящая женщина должна думать о семье и детях, а не о каких-то садах для богачей. – Я поставила чашку перед Арсением. – Другой считал, что моя квартира слишком хаотичная. Что нужен порядок, система, четкий режим дня. Растения – это грязь и лишние хлопоты, отвлекающие от главного.

– А третий?

– Третий… – Я отхлебнула кофе, собираясь с мыслями. – Третий решил, что я недостаточно амбициозна. Что нужно открывать большую студию, набирать сотрудников, зарабатывать больше. А я хотела делать то, что люблю, а не то, что приносит максимальную прибыль.

– И что случилось с этими тремя?

– Первый женился на коллеге, которая уволилась сразу после свадьбы. Второй переехал к девушке, у которой в квартире белые стены и никаких лишних предметов. Третий открыл агентство недвижимости и теперь работает семь дней в неделю.

– Все получили то, что хотели.

– Да. – Я поставила чашку на стол. – И все счастливы. А я… я тоже счастлива. По-своему.

– Правда?

Прямой вопрос. Неудобный вопрос.

– Большую часть времени – да, – честно ответила я. – У меня есть любимая работа, собственное жилье, хорошие друзья. Чего еще желать?

– Чего?

– Ну… – Я почувствовала, как снова краснею. – Иногда хочется, чтобы кто-то разделял твои радости. Чтобы можно было прийти домой и рассказать, как прошел день. Чтобы…

Я осеклась, поняв, что говорю слишком много. Слишком откровенно.

– Извините, – пробормотала я. – Не хотела грузить вас своими проблемами.

– Это не проблемы, – сказал Арсений. – Это нормальные человеческие потребности.

– А у вас? – решилась я. – У вас есть кто-то, с кем можно поделиться радостями?

Он отпил кофе, задумчиво покрутил чашку в руках.

– Нет, – просто ответил он.

– Почему?

– По тем же причинам, что и у вас. Только с другой стороны.

– То есть?

– Женщины хотели меня изменить. Сделать более… эмоциональным. Романтичным. Спонтанным. – В его голосе послышалась легкая ирония. – Походы в театр, поездки на выходные без планов, сюрпризы ради сюрпризов. И обязательно – цветы каждую неделю, даже если повода нет.

– И вам это не нравилось?

– Мне нравилась определенность. Понимание, чего от меня ждут и что я получаю взамен. А романтика… она непредсказуема.

– Страшно?

– Неэффективно.

Я рассмеялась. Не могла удержаться.

– Что смешного? – спросил он с легким недоумением.

– Вы назвали романтику неэффективной. Это как назвать закат бесполезным, потому что он не освещает дорогу.

– Закаты красивы, – возразил он. – Но для освещения дороги действительно лучше подходят фонари.

– А если дорога ведет к закату?

Арсений замолчал, глядя на меня с такой серьезностью, словно я задала ему вопрос на миллион долларов.

– Не понимаю, – наконец сказал он.

– А если цель путешествия не в том, чтобы куда-то добраться, а в том, чтобы увидеть красоту? Тогда фонари не нужны. Нужно просто идти на свет.

– Это непрактично.

– Зато может быть прекрасно.

Мы смотрели друг на друга поверх кофейных чашек. В его серых глазах что-то происходило – какая-то внутренняя борьба между привычной логикой и чем-то новым, незнакомым.

– Не подумала бы, что вы… вообще человек, – вырвалось у меня.

– Что?

– Ну, вы же такой… правильный. Системный. Я думала, вы из тех мужчин, которые воспринимают женщин как… функции. А оказывается, умеете слушать. И даже философствовать. И не пытаетесь меня исправить.

– Это вас удивляет?

– Честно? Да. – Я допила кофе и поставила чашку в раковину. – Я думала, вы из тех людей, которые воспринимают остальных как… не знаю, как функции. Сосед должен соблюдать тишину, сотрудник – выполнять задачи, женщина – быть удобной.

– А я не такой?

– Вы спросили, почему я не замужем. И выслушали ответ, не пытаясь дать советы или осудить. Это… непривычно.

Арсений встал, принес свою чашку к раковине. Мы оказались рядом – так близко, что я почувствовала запах его геля для душа. Что-то свежее, хвойное.

– Регина, – сказал он тихо.

– Да?

– Мне пора идти. Дела.

– Конечно. – Я отступила на шаг, давая ему пройти. – Спасибо, что… ну, что составили компанию.

– Спасибо за кофе. Действительно вкусно.

– Рада, что понравилось.

Он направился к выходу, но на пороге кухни остановился.

– Кстати, – сказал он, не оборачиваясь. – Вам придется пожить у меня не пару дней, а недели две. Может быть, даже три. Ремонт займет больше времени, чем я думал.