Инструкция по соседству

Я невольно усмехнулся. Она помнила мой регламент наизусть.

– Мне подать в суд за нарушение? – спросил я, выходя из квартиры.

Регина подняла на меня глаза. В них мелькнула привычная ирония, но тут же сменилась усталостью.

– Можете. У меня уже нет сил защищаться.

Что-то в ее голосе заставило меня присмотреться внимательнее. Под глазами залегли тени, плечи поникли. Даже каштановые волосы, которые утром блестели на солнце, теперь выглядели тусклыми.

– Тяжелый день? – спросил я, сам не понимая, зачем.

– Тяжелая неделя. Тяжелый месяц. Тяжелая… – Она махнула рукой и присела на корточки, начиная собирать апельсины.

Я наблюдал пару секунд, как она ползает по полу в поисках укатившихся фруктов. Один закатился под батарею, другой добрался до противоположной стены. Картина была одновременно комичной и грустной.

Без лишних слов я наклонился и поднял ближайший апельсин.

– Не нужно, – быстро сказала Регина. – Я сама справлюсь.

– Очевидно, справляетесь, – сухо ответил я, протягивая ей фрукт.

Наши пальцы соприкоснулись, когда она брала апельсин. Ее рука была теплой, чуть шершавой – должно быть, от постоянной возни с землей и растениями. Она резко отдернула руку, словно обожглась.

– Спасибо, – тихо сказала и тут же отвернулась.

Мы молча собирали апельсины, она – не поднимая глаз, я – украдкой изучая ее лицо. Без маски иронии и боевого настроя Регина Антонова выглядела совершенно по-другому. Просто усталой двадцатидевятилетней женщиной, которая устроила свою жизнь так, как считала правильным, а теперь сомневалась в своем выборе.

Когда последний апельсин был водворен в целый пакет, мы встали друг напротив друга. Неловкая пауза затянулась.

– Благодарю за помощь, – официально произнесла она.

– Не за что.

Еще одна пауза. Регина переминалась с ноги на ногу, явно собираясь уйти, но что-то ее задерживало.

– Слушайте, – наконец сказала она. – А вчера… с музыкой… я правда не хотела вас разозлить. Просто не подумала.

Извинение. От женщины, которая еще вчера готова была биться за свое право слушать музыку в любое время суток.

– Я заметил, – ответил я. – Сегодня ваш плейлист был вполне… терпимым.

– Это Рахманинов, – неожиданно улыбнулась она. – Второй концерт для фортепиано. Вам не показался слишком эмоциональным?

В ее голосе звучала легкая издевка, но не злая. Скорее, игривая.

– Приемлемо, – коротко ответил я.

– Ну слава богу. А то я уже думала ставить Чайковского, но испугалась, что у вас нервный срыв случится от избытка чувств.

Вот она, привычная ирония. Но теперь она не раздражала. Наоборот – было странно приятно осознавать, что Регина достаточно оттаяла, чтобы снова подшучивать.

– Чайковский действительно излишне эмоционален, – согласился я. – Рахманинов – оптимальное решение.

– Записываю в блокнот: "Арсений Константинович одобряет Рахманинова". Пригодится для составления плейлиста добропорядочного соседа.

Она действительно достала телефон и сделала вид, что что-то записывает. Абсурдность ситуации заставила меня усмехнуться.

– У вас действительно есть блокнот для этого?

– У меня есть блокноты для всего, – серьезно ответила Регина. – График полива, список покупок, идеи для проектов, жалобы на соседей… Ой.

Она осеклась, поняв, что сказала лишнее.

– Жалобы на соседей? – переспросил я с интересом.

– Ну… – Регина замялась. – Не жалобы. Наблюдения. Чисто научный интерес.

– И много там наблюдений?

– Достаточно, чтобы написать диссертацию по психологии городского соседства.

Она снова улыбнулась, и что-то теплое шевельнулось у меня в груди. Эта улыбка была совсем другой – не защитной, не ироничной. Настоящей.

– Я тоже веду наблюдения, – неожиданно для себя признался я.

– Серьезно? – Регина приподняла бровь. – И что вы записываете? "Соседка в 112-й нарушает пункт 4.2 о тишине с периодичностью раз в два дня"?

– Что-то в этом роде.

– А что еще?

Вопрос повис в воздухе. Что еще? Что ее балкон выглядит как ботанический сад в миниатюре? Что она разговаривает с растениями? Что утром поет в душе старые советские песни? Что у нее есть фикус по имени Фикус?

– Ваш фикус хорошо растет, – вместо ответа сказал я.

Регина моргнула от неожиданности.

– Фикус? Откуда вы… – Понимание отразилось на ее лице. – Записка! Она к вам попала?

Я кивнул и достал из кармана сложенный листок.

– Ветром вчера занесло.

– Боже, как неловко, – Регина покраснела и протянула руку за запиской. – Это я для Миланы написала, она иногда присматривает, когда я в командировки езжу…

– Оставьте себе, – я убрал руку с запиской. – На случай, если подруга будет занята.

– Вы что, готовы поливать мои растения?

– Если потребуется.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд. В ее глазах читалось удивление, смешанное с чем-то еще. Благодарностью? Или просто недоумением от того, что сосед-формалист вдруг предлагает ухаживать за фикусом по имени Фикус?

– Спасибо, – тихо сказала она. – Это… неожиданно мило с вашей стороны.

Мило. Когда в последний раз кто-то называл мои поступки милыми?

– Просто практично, – ответил я. – Не хочется, чтобы у соседей засыхали растения. Портит вид из окна.

– Конечно, – согласилась Регина с едва заметной улыбкой. – Исключительно практические соображения.

– Именно.

– Ну тогда спокойной ночи, Арсений Константинович. И спасибо за апельсины.

– Спокойной ночи.

Она направилась к своей двери, а я к своей. Но на пороге квартиры я обернулся.

– Регина?

– Да?

– Завтра можете включать Рахманинова. Только до десяти вечера.

Ее лицо озарилось такой радостью, словно я подарил ей билеты в Большой театр. В зеленых глазах вспыхнули искорки, и на секунду она показалась мне совсем юной, почти девчонкой.

– Обещаю! – она подняла руку, словно давая торжественную клятву. – Ни минутой позже!

Я кивнул и закрыл дверь.

В квартире стояла привычная тишина. Никаких звуков, никаких посторонних запахов, никаких следов чужого присутствия. Порядок, контроль, предсказуемость.

Но почему-то впервые за много лет эта стерильность показалась мне не успокаивающей, а пустой.

Я прошел в кухню, машинально заварил кофе и подошел к окну. Соседский балкон утонул в сумерках, но между горшками светились теплые огоньки – должно быть, гирлянда или свечи.

Удивительно. Еще вчера я считал свою соседку источником хаоса и нарушений. А сегодня… сегодня я полчаса собирал с ней апельсины и обещал поливать ее растения.

Что со мной происходит?

Я допил кофе и пошел готовиться ко сну. Завтра понедельник, рабочий день, встречи, отчеты. Нужно вернуться к привычному ритму и забыть о странном воскресенье.

Но засыпая, я думал не о завтрашних делах, а о том, что Регина Антонова оказалась совсем не такой, как я представлял. Она была сложнее. Интереснее.

И это была самая большая аномалия за весь день.

В полночь меня разбудил звук. Не громкий, но незнакомый. Я прислушался – за стеной тихо играла музыка. Не Рахманинов. Что-то джазовое, мелодичное.

Должен был разозлиться. По всем правилам, по здравому смыслу, по нашему вчерашнему разговору о тишине после одиннадцати.

Но вместо раздражения я почувствовал что-то другое. Любопытство. Мне хотелось знать, что она делает там, за стеной, под эту музыку. Читает? Рисует? Или просто не может уснуть, как и я?

Я так и заснул под негромкий джаз из квартиры напротив. И впервые за годы проспал будильник.

Но сон был чутким. Среди ночи я проснулся от тишины – музыка за стеной смолкла. Посмотрел на часы: половина первого. Она соблюдает договоренности.

Странно, но это почему-то радовало. Завтра – нет, уже сегодня – нас ждет первая "производственная встреча" по уходу за фикусом. Интересно, как пройдет наш дебют в роли партнеров?

Я даже не подозревал, что партнерство начнется совсем не с фикуса.

Глава 7: "Большая вода"

Регина

Кап. Кап. Кап.

Звук пробрался в мое сознание медленно, настойчиво, как назойливый комар. Понедельник начался не с привычного будильника – я проснулась сама, от какого-то неправильного ритма. Сначала я попыталась включить его в сон – дождь за окном, может быть. Или капает кран на кухне. Но ритм был слишком четким, слишком громким для крана.

Кап. Кап. Кап.

Я приоткрыла глаза и уставилась на потолок. Половина седьмого утра, понедельник. За окном еще темно, но что-то было не так. Обычно я просыпалась от будильника в семь, а сейчас…

КАПС.

Капля воды упала мне прямо на лоб.

Я подскочила в кровати, как ошпаренная, и включила свет. То, что я увидела, заставило мое сердце пропустить несколько ударов.

На белом потолке спальни расползалось темное пятно размером с обеденную тарелку. Коричневые разводы тянулись к углам, а прямо в центре этого безобразия медленно, но упорно формировались капли и срывались вниз.

На мой любимый пододеяльник в мелкий цветочек. На паркет, который я полгода назад укладывала за бешеные деньги. На ковер, подаренный бабушкой.

– Нет, нет, нет, – пробормотала я, вскакивая с кровати. – Только не это. Только не сегодня.

Но потолок был абсолютно равнодушен к моим мольбам. Капли продолжали падать с той же методичностью, с которой мой сосед, вероятно, делал утреннюю зарядку.

Сосед!

До меня дошло как током ударило – вода текла сверху. А сверху была только одна квартира. Его квартира.

– Сабуров, ну ты козел! – выдохнула я и рванула в ванную за тазами.

Следующие пятнадцать минут превратились в хаотичный танец с посудой. Большой таз под самую крупную каплю. Средняя кастрюля чуть левее, где появилось новое пятно. Ковшик туда, где вода собиралась в лужицу на подоконнике.

Звук капель, попадающих в металлическую посуду, создавал какофонию, от которой хотелось выть. Тинь, бом, плюх. Симфония домашней катастрофы в исполнении моего потолка.

Руки тряслись, когда я набирала номер управляющей компании. Автоответчик бодро сообщил, что рабочий день начинается в восемь утра, но в случае аварии можно вызвать дежурного диспетчера.

– Авария, – прошептала я в трубку. – Определенно авария.

После долгих гудков трубку подняли.

– Диспетчерская, Клюева слушает, – донесся сонный женский голос.

– Здравствуйте! У меня потоп! – выпалила я. – Хамовники, дом четырнадцать, квартира сто двенадцать. С потолка льет вода!

– Ага, – равнодушно отозвалась Клюева Галина Васильевна, если верить автоответчику. – А что конкретно течет? Стояк? Радиатор? Соседи трубу прорвали?

– Я не знаю! – я чувствовала, как начинаю срываться на крик. – Просто течет! Много! И все время!

– Понятно. Заявка принята. Бригада будет в течение двух часов.

– Как двух часов?! – взвизгнула я. – У меня здесь потоп! Все затопит!

– Девушка, у нас аварийная бригада одна на весь район, – равнодушно отозвалась Галина Васильевна. – Сейчас они на Остоженке, там тоже прорыв. Потерпите.

– Но…

Гудки. Диспетчер больше не хотела обсуждать мои проблемы. Видимо, за годы работы в ЖКХ у нее выработался иммунитет к человеческим страданиям.

Я швырнула телефон на кровать и оглядела поле боя. За те несколько минут, что я говорила с диспетчером, ситуация ухудшилась. Пятно на потолке увеличилось, и теперь вода капала уже в трех местах. Большой таз наполнился наполовину.

Два часа. Два чертовых часа.

За это время моя квартира превратится в бассейн. Паркет вздуется, мебель испортится, а соседи снизу придут с топорами разбираться, кто им затопил ремонт.

Бом. Тинь. Плюх.

– Думай, Регина, думай, – пробормотала я, нервно расхаживая между тазами. – Что делать? Куда бежать? К кому обращаться?

Ответ был очевиден и ужасен одновременно.

К нему.

К Арсению Константиновичу Сабурову, который, скорее всего, даже не подозревает, что у него что-то течет. Который вчера собирал со мной апельсины и обещал поливать Фикуса. Который разрешил слушать Рахманинова до десяти вечера.

Который сейчас превратился в источник моих бед.

Я быстро натянула джинсы и первую попавшуюся футболку, даже не глядя, что на ней написано. Волосы собрала в хвост резинкой с запястья. В зеркале отразилось лицо бледной утопленницы с безумными глазами.

– Нормально выглядишь, – сказала я своему отражению. – Самое то для визита к соседу в половине седьмого утра.

Но выбора не было. С каждой минутой потоп усиливался, а я просто стояла и разговаривала сама с собой.

Я выскочила из квартиры и замерла перед дверью с номером "113". Сердце колотилось где-то в районе горла. Как объяснить ситуацию? Как не показаться окончательной истеричкой?

Простите, что беспокою в такую рань, но вы случайно не устроили у себя дома аквапарк?

Добрый утро, я ваша соседка-психопатка, которая вчера обещала не нарушать тишину, а сегодня пришла обвинить вас в потопе.

Откройте, или я сейчас утону в собственной спальне!

Последний вариант показался самым честным.

Я подняла руку и постучала. Тихо, почти вежливо. Никто не ответил.

Постучала громче. Тишина.

– Сабуров! – позвала я, стараясь не переходить на крик. – Арсений Константинович!

За дверью не шелохнулось. А у меня дома тем временем продолжался потоп.

– Да проснись же ты, чертов соня! – рявкнула я и начала колотить кулаками по двери. – Сабуров! Открывай! У нас потоп! Нас топит!

Ничего. Словно в квартире никого нет.

Я прижалась ухом к двери, пытаясь услышать хоть какие-то звуки. Шаги, голос, шум воды. Что угодно, что подтвердило бы, что сосед жив и просто крепко спит.

И тут дверь распахнулась так резко, что я чуть не упала ему на грудь.

На пороге стоял Арсений Константинович, уже полностью одетый для утренней пробежки. Темные спортивные брюки, серая футболка, кроссовки. Волосы слегка взъерошены, но в целом он выглядел значительно более собранным, чем я.

В его серых глазах не было ни капли сарказма или раздражения. Только ледяная концентрация человека, который мгновенно оценивает ситуацию и готов действовать.

– Откуда течет? – спросил он так деловито, словно мы были не врагами-соседями, а членами одного спасательного отряда.

Простой вопрос, но он действовал как ледяной душ. Истерика отступила, мозги включились.

– Спальня, потолок, – быстро ответила я. – Большое пятно, течет в трех местах. Диспетчер сказала, что бригада будет через два часа.

– Покажите.

Он прошел мимо меня к открытой двери моей квартиры, даже не спросив разрешения. И я не возмутилась. Наоборот, почувствовала странное облегчение от того, что кто-то взял ситуацию под контроль.

В спальне Арсений замер на пороге, быстро окинув взглядом расставленные по комнате тазы и кастрюли. Поднял голову к потолку, где пятно за время моего отсутствия стало еще больше.

– Стояк горячей воды, – констатировал он, словно ставил медицинский диагноз. – Течь в межэтажном перекрытии. Нужно перекрывать воду и искать место разрыва.

– А вы откуда знаете? – удивилась я.

– У меня строительная компания. – Он достал телефон и начал набирать номер. – Сергей Петрович? Это Сабуров. Да, знаю, что рано. У нас тут небольшая проблема…

Голос стал жестким, командирским. Он говорил с кем-то коротко, четко, без лишних объяснений. Адрес, номер квартиры, характер повреждения. Никаких "пожалуйста" и "если можно". Чистые факты и требования.

– Бригада будет через пятнадцать минут, – сообщил он, убирая телефон. – А сейчас нужно перекрыть стояк, иначе вода затопит не только вас, но и соседей снизу.

– Как перекрыть? – растерянно спросила я.

– В подвале есть вентили. Но сначала покажите, где у вас главный ввод в квартиру.

Я проводила его на кухню, где в углу за холодильником торчали трубы и краны. Арсений присел на корточки, внимательно изучил всю систему, повертел несколько вентилей.

– Это только на вашу квартиру, – объяснил он, не отрываясь от работы. – А стояк общий, он питает весь дом. Нужно спускаться вниз.

– Я пойду с вами.

– Зачем? – Он поднялся и посмотрел на меня с удивлением.

– Потому что это моя проблема. И потому что я не хочу сидеть здесь и слушать, как капает.

Что-то мелькнуло в его глазах. Одобрение? Или просто понимание того, что спорить бесполезно?

– Хорошо. Но предупреждаю – в подвале грязно.

Я посмотрела на свои джинсы и футболку, на которой, как выяснилось, красовалась надпись "Я не злая, просто не выспалась".

– Думаю, я переживу.

Мы спустились в подвал, который оказался лабиринтом узких коридоров, труб и технических помещений. Арсений шел впереди, уверенно ориентируясь в этом хаосе, а я плелась следом, стараясь не зацепиться за низко висящие трубы.

– Вы часто здесь бываете? – спросила я, когда он в очередной раз свернул в нужном направлении без малейших колебаний.

– Изучил планировку, когда покупал квартиру. Всегда полезно знать, где что находится.

Конечно. Он из тех людей, которые изучают инструкцию к новому телефону от корки до корки, а планировку дома запоминают наизусть еще до заселения.

В углу подвала, за щитом с надписью "ОПАСНО! ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ", обнаружились вентили стояков. Арсений быстро нашел нужный и принялся его закручивать.

– Вот и все, – сказал он, вытирая руки о носовой платок. – Теперь вода перестанет поступать в поврежденную трубу.

– А соседи? Они останутся без горячей воды?

– На пару часов. Зато без потопа.

Логично. Жестко, но логично.

Мы поднялись обратно в мою квартиру, где тазы продолжали ловить последние капли. Звуки стали реже, слабее. Арсений снова осмотрел потолок, покачал головой.

– Проблема серьезнее, чем казалось. Придется вскрывать перекрытие и менять участок трубы. Дня два-три работы минимум.

– То есть я останусь без горячей воды на три дня?

– Не только без горячей воды. – Он посмотрел на меня серьезно. – Здесь нельзя будет жить, пока не просохнет. Плесень, сырость, риск обрушения потолочной плитки.

Слова дошли до меня не сразу. Когда дошли, я опустилась на край кровати.

– То есть мне нужно куда-то съехать? – тихо спросила я.

– На несколько дней, да.

Съехать. Куда? К Милане? Но у нее ремонт, она сама ночует у родителей. К маме? В Тулу, к вечным нравоучениям о том, что надо было выйти замуж, а не покупать эту дурацкую квартиру. В гостиницу? На мои сбережения хватит максимум на неделю приличного отеля.

– Черт, – выдохнула я. – Черт, черт, черт.

– Есть вариант, – неожиданно сказал Арсений.

Я подняла на него глаза.

– У меня есть гостевая спальня, – продолжил он, словно предлагал подписать деловой договор. – Можете пожить у меня, пока здесь все не наладится.

Воздух в комнате словно сгустился. Я уставилась на него, не веря услышанному.

– Простите, что?

– Гостевая спальня, – терпеливо повторил он. – У меня достаточно места, и это решит вашу проблему с временным жильем.

– Но… но мы же…

– Что мы?

– Мы вчера еще воевали! Вы писали регламенты, а я включала музыку назло!

– И что?

Я открыла рот, чтобы объяснить ему всю абсурдность ситуации, но слова не находились. Действительно, что? Мы поссорились, потом помирились, а теперь обстоятельства заставляют нас стать соседями не по лестничной площадке, а по квартире.

– Это будет неловко, – наконец выдавила я.

– Почему?

– Потому что! – Я вскочила с кровати и начала нервно расхаживать между тазами. – Мы друг друга не знаем! Я не знаю ваших привычек, вы не знаете моих! Я храплю! Нет, не храплю, но могу начать от стресса! А еще я пою в душе и разговариваю сама с собой!

– Я встаю в шесть утра и ложусь в одиннадцать вечера, – спокойно ответил он. – Не курю, не пью, не привожу женщин. Музыку слушаю в наушниках.

– А еще?

– А еще что?

– Ну, какие-то странности же у вас есть! Все люди странные!

Он задумался на секунду.

– Я глажу футболки. И складываю носки по цветам.

– Это не странности, это патология! – Я всплеснула руками. – Кто, скажите на милость, гладит футболки?!

– Человек, который не хочет ходить в мятой одежде.

– Но это же футболки! Их по определению не гладят!

– Гладят.

– Не гладят!

– Регина. – Его голос стал тише, но не менее убедительным. – За окном ноябрь, у вас нет денег на приличную гостиницу, подруга делает ремонт, а к родителям ехать не хочется. Я предлагаю практичное решение проблемы.

Как он догадался про деньги и подругу? И про родителей?

– Откуда вы знаете про Милану? – подозрительно спросила я.

– Вы вчера упоминали, что писали инструкции для присмотра за растениями. Логично предположить, что это близкая подруга. А то, что она недоступна, видно по вашей растерянности.

– А про деньги и родителей?

– Если бы деньги не были проблемой, вы бы уже бронировали отель, а не стояли бы здесь бледная как стена. А поездка к родителям… – Он пожал плечами. – По вашему выражению лица, когда я это упомянул.

Чертов детектив. Читает меня как открытую книгу.

– И что я получу взамен? – спросила я, пытаясь выиграть время на размышления.

– Крышу над головой, горячую воду и отсутствие необходимости объяснять родителям, почему дочь в двадцать девять лет до сих пор снимает жилье.

– Я не снимаю! Это моя квартира!

– Которая сейчас непригодна для жизни.

Логика. Везде эта чертова логика. И самое ужасное – он был прав.

В этот момент за дверью послышались голоса и стук инструментов. Аварийная бригада.

– Думайте, – сказал Арсений, направляясь к двери. – Но учтите – предложение действует только сегодня. Завтра у меня может не быть настроения играть в доброго самаритянина.

Он ушел встречать рабочих, а я осталась одна со своими тазами и сомнениями.

Жить у него. У Арсения Константиновича Сабурова, который гладит футболки и сортирует носки по цветам. Который вчера помогал мне собирать апельсины, а сегодня за пятнадцать минут решил проблему, с которой диспетчер предлагала справляться два часа.

С одной стороны – унижение. Просить помощи у человека, с которым еще позавчера была готова воевать до последнего.

С другой стороны – что у меня есть на выбор? Билет до Тулы, мамины лекции о том, что "надо было выходить замуж за Олега" и перспектива объяснять, почему я до сих пор живу одна.

– Черт, – пробормотала я, глядя на мокрое пятно на потолке. – Черт, черт, черт.

Из коридора доносились мужские голоса – Арсений объяснял рабочим ситуацию, показывал план квартиры, который, конечно же, у него был. Он говорил уверенно, четко, без лишних слов. Голос человека, привыкшего руководить и решать проблемы.

И вдруг я поняла – мне не стыдно принять его помощь. Стыдно было бы отказаться от нее из-за глупой гордости и провести следующие дни в родительском доме, выслушивая лекции о своих жизненных ошибках.

Я встала с кровати, быстро собрала в сумку самые необходимые вещи – одежду на пару дней, косметику, зарядки для телефона. Фикуса решила оставить здесь – в конце концов, он привык к своему месту.

Когда я вышла в коридор с сумкой в руках, Арсений как раз заканчивал разговор с бригадиром.

– Работы начнем завтра утром, – сообщил рабочий, вытирая руки о спецовку. – Сегодня только осушим, оценим масштаб. Дня три точно займет, может, четыре.

– Спасибо, – кивнул Арсений и повернулся ко мне. – Решили?

Я подняла сумку, демонстрируя свое решение.

– Только на три дня, – быстро сказала я. – И я буду платить за коммунальные услуги.

– Не нужно.

– Нужно. У меня есть принципы.

– Хорошо. – В его глазах мелькнула усмешка. – Будете платить за коммунальные услуги.

– И готовить буду сама. Не хочу создавать дополнительных хлопот.

– Как скажете.

– И музыку буду слушать в наушниках.

– Рахманинова можно и без наушников.

Я посмотрела на него подозрительно. Неужели он шутит?

– Ладно, – выдохнула я. – Пошли знакомиться с вашей гостевой спальней.

– Добро пожаловать в квартиру сто тринадцать, – сухо сказал он, открывая дверь.

И в этот момент я поняла – наша маленькая война действительно закончилась. Началось что-то совсем другое. Что именно – предстояло выяснить в ближайшие три дня.

Глава 8: "Штаб в эпицентре"

Арсений

Когда Регина колотила в мою дверь несколько часов назад, выкрикивая что-то про потоп, моя первая мысль была предельно практичной: оценить масштаб проблемы и принять меры. Никаких эмоций, никакой паники – только четкий алгоритм действий, отработанный годами работы в строительстве.

Но сейчас, после того как Михалыч с рабочими ушли планировать завтрашний штурм ее квартиры, стоя в дверях ее спальни и глядя на результаты нашей совместной операции по спасению, я чувствовал что-то совершенно другое. Что-то, для чего у меня не было готового алгоритма.