Смотрительницы маяка. Рождественская вьюга

– Мачеха оговорила ее? – догадалась Варежкина.

– Не лично она, а хозяйка дома, у которой Белладонна служила прачкой. Леди Пруденс, – ответила нянюшка. – Дама пустила слух, что Белладонна чуть не лишила ее плода! Ведьма будто бы случайно коснулась госпожи, и та моментально почувствовала, как ребёнок мучительно задвигался. После чего

она поговорила с другими служанками, которые рассказали, что Белладонна вылечила нескольких из них от головной боли и от ломоты в спине. «Если умеешь вылечить, можешь и околдовать», – так сказала леди Пруденс и вышвырнула ее из дома. После этого высокородные дамы провели собрание, которое возглавляла ваша мачеха. На нем было решено навсегда изгнать Белладонну Кларк из города. Ей ничего не оставалось делать, как взять внука и отправиться на остров. Из подаренного лордом дома их с Кевином уже никто не мог выгнать.

– Получается, мачеха отомстила пожилой женщине за то, что ее дочь родила от лорда? – леди Дивелла вызывала у меня стойкое отвращение. Она ведь прекрасно понимала, что Ровена не могла отказать лорду Гилмору!

– Да. Леди Дивелла очень злопамятна, – с беспокойством произнесла Мариса. – Поэтому постарайтесь не злить ее. Мы и так теперь оторваны от общества.

– Вот именно. Мы не только оторваны от общества, но и получили свободу. Поэтому нам абсолютно плевать на проблемы или недовольство мачехи, – казалось Варежкина, озвучила мои мысли. – Думаю, нам с сестрой следует отказать ей в визитах на маяк.

– Так-то оно так, вот только вам скоро надоест это заточение… Вы ведь молодые барышни, которым нужны развлечения, наряды, внимание джентльменов… – нянюшка погладила Варежкину по голове. – Мои дорогие девочки… сиротки…

Мне не нравилось чувствовать себя бедной сироткой. Может, настоящие леди Гилмор и впали бы в уныние, оказавшись в такой ситуации, но я унывать не собиралась. А Варежкина и того больше!Тем более она уже имела виды на местное кладбище.

Глава 13

Прибывшая из «Зеленого плюща» мебель заняла весь холл. Да так, что развернуться было негде. С этим нужно было что-то делать. И немедленно.

В спальню перекочевал чайный столик со стульями, комод с ажурной резьбой и большущий шкаф со скрипучими дверцами. Громоздкий буфет занял место на кухне вместе с высокой этажеркой и открытыми полками. В холле, который выполнял функцию гостиной, остались диван, два кресла с растрескавшейся кожаной обивкой, круглый стол со сломанной ножкой, к которому шел гарнитур из двенадцати стульев. В серванте с полками для хранения столового белья отвалилась дверца. Но починить ее не составляло большого труда. Грэйс пообещал отремонтировать все в самое ближайшее время. Наше жилище все больше приобретало черты настоящего дома. Мне даже было уютно в окружении старой мебели, от которой исходил едва уловимый аромат полироли. Интересно, почему мать девушек оставила им именно ее? Может, в ней есть какой-то тайник? Нужно обязательно исследовать каждый ящик.

Варежкина с этим тут же согласилась, и мы взялись за дело. Но, увы. Никаких тайников или запертых на ключ ящиков обнаружить нам не удалось.

– Нам бы за продуктами в город нужно поехать, – сказал вечером Грэйс, латая у очага старые башмаки.

– Погода испортится через два дня. Застрянем здесь, пока землю не подморозит.

– А с чего ты взял, что погода испортится? – удивилась я. – С утра солнышко светит, тепло, словно летом.

– Ветер меняется… Жди бурю… – старик выпрямился и схватился за спину. – Ох! Вот и спину потянуло!

Верная примета!

– Отлично. Значит, завтра едем в город, – что-то писавшая все это время Варежкина пододвинула ко мне свою «рукопись». – Заодно и объявления развесим.

– Какие еще объявления? – я принялась читать ее каракули. – Э-э-э… ты уверена?

– Более чем. Ты читай, читай… – Лида сияла и светилась. – Я все продумала.

Я вздохнула и углубилась в чтение.

«Со дня выхода сего объявления, правила захоронения на острове «Седых бурь» меняются:

Чтобы получить право на одиночное захоронение, воинское, почетное, семейное или же получить место в нише стены скорби, нужно обращаться за письменным разрешением к сестрам Гвинивере и Гвендолин Гилмор.

Все услуги являются платными. С расценками можно ознакомиться непосредственно в день обращения.

Выбирайте нас!

Вы никогда не сможете произвести последнее впечатление дважды.».

– Лихо ты за дело взялась! – я еще раз пробежала глазами по тексту. – Только вот ты требуешь оплату, а ничего не предлагаешь взамен. Какие услуги с нашей стороны?

– Пока я предлагаю только место на кладбище, а потом, когда мы раскрутимся, станем предлагать и услуги, – деловито объяснила Варежкина. – Все просто.

– Что это вы придумали? – Мариса внимательно слушала наш разговор. – Станете деньги брать за место на кладбище?!

– Станем, – Варежкина подвинула к себе тарелку с печеньем. – Мы ведь должны на что-то жить?

– Вы понимаете, что о вас поползут дурные слухи? – охнула нянюшка. – Женщинам неприлично вести дела! Тем более такие! Этим должны заниматься мужчины!

– Как дурные слухи могут повлиять на нашу жизнь? – задала резонный вопрос Варежкина. – Мне кажется, после того, как нас сослали сюда, мы упали в глазах общества ниже плинтуса.

– Куда упали? – Мариса непонимающе нахмурилась. – Вы так странно выражаетесь, леди Гвин…

– Я имею в виду, что мы и так потеряны для общества, – объяснила Лида, поедая печенье. – Так что переживать не о чем.

– Кто знает… Возможно, у вас появится шанс вернуться… – принялась уговаривать нас нянюшка. – Всякое случается… Но если вы станете продавать могилы – это конец!

– А что в нашем случае не «конец»? – Варежкина упрямо выдвинула подбородок. – Даже если нас простят, то обязательно выдадут замуж. Кто станет мужьями таких, как мы: устроивших скандальную выходку в обществе благородных господ и сосланных на маяк?

– Старые лорды, которым уже все равно, лишь бы почувствовать молодое тело рядом. Или такие чудовища, как лорды Трауэл, – поддержала я Варежкину. – Нет, Мариса. У нас в любом случае жизнь будет не сахар. Но если мы станем действовать так, как хотим, то она хотя бы порадует нас финансово.

– Господи… святые угодники… – прошептала она. – Это что, вас станут называть гробовщицами? Ох… Ой, не могу… плохо мне…

– И что? – обиделась Варежкина. – Откуда такое отношение к людям, занимающимся ритуальными услугами? Что за глупые предрассудки? Я вот вообще думаю назвать наше предприятие «Харон».

Мариса отправилась пить успокоительные капли, а я с сомнением спросила:

– Как-то примитивно, тебе не кажется? Куда ни плюнь, везде эти «Хароны».

– Так это там, в прошлой жизни, а не здесь! – Лида откинулась на спинку кресла. На ее щеках, усыпанных крошками печенья, появились ямочки. Варежкина мечтательно улыбалась. – Я даже слоган придумала: «Харон – для четких похорон»!

Я прыснула. Варежкина, как всегда, жгла не по-детски. А может, она была права? Что в этом такого?

Жизнь и смерть – естественные процессы…

Полночи мы писали объявления. И спать отправились, когда часы пробили три часа.

На следующий день наша семья в полном составе прямо с утра собрались в город за продуктами.

Погода действительно начинала портиться. С моря дул пронизывающий ветер, швыряя волны о скалы, а небо затягивали темные тучи, набухшие от дождя. Хоть у нас и был экипаж, но поехать в нем мы не могли, потому что Грэйс мог управлять чем-то одним. Пришлось выбрать телегу, ведь в нее влезет намного больше продуктов.

Закутавшись в теплые плащи, мы с Варежкиной испытывали настоящее удовольствие от путешествия. Лишь Мариса все вздыхала и охала, сетуя на то, что благородным леди, словно обычным крестьянкам, приходится ехать на таком чудовище. Похоже, по ее мнению, мы должны были красиво страдать, как умершая во цвете лет леди Илона. Заламывать руки, бледнеть от непролитых слез и сетовать на судьбу. Смеяться, радоваться жизни, наверное, тоже было неприлично.

Рынок кипел, как огромный улей. Отовсюду неслись крики, смех, блеяние коз и гоготанье гусей. Ароматы свежей выпечки щекотали ноздри, и мы с Лидой купили по большому кренделю, которые тут же съели, запивая сладким чаем. Потом мы пошли расклеивать объявления. Для этого Мариса сварила целую банку клейстера, а Грэйс смастерил нам что-то наподобие кисточек, обмотав палочки кусками войлока.

Пройдя почти половину рынка, мы остановились возле входа на конный рынок. За воротами стоял настоящий гвалт. Мужчины торговались за жеребцов так громко, что перекрикивали ржание тех.

Здесь были и джентльмены в шикарных пальто с меховыми воротниками, и фермеры с красными, обветренными в полях лицами, и пронырливые нищие, так и норовящие что-то украсть.

– Давай зайдем, – предложила Варежкина. – Смотри, как много богатых мужиков. Может, их заинтересуют наши объявления?

Я была не против. Хотелось поближе посмотреть на красивых лошадей. Тем более нас трудно узнать в плащах с глубокими капюшонами.

Приклеив с десяток объявлений, мы вклинились в толпу, которая собралась у загона с великолепным черным жеребцом, и с восхищением принялись рассматривать его. Такого красавца я никогда не видела! Блестящий, с густой длинной гривой, он гордо поднял голову, словно понимая, что им любуются.

– Внимание! На рынке орудуют карманники! – раздался веселый громкий голос с деревянной вышки.

На ней стоял молодой констебль с рупором у рта. – Держите ваши деньги ближе к сердцу, ведь туда могут пробраться только красивые дамы! Проверьте карманы и обращайте внимание на подозрительных личностей, находящихся поблизости!

Я стояла позади Варежкиной и заметила, как она пытается попасть рукой в карман. Раз, другой, а потом ее пальцы скользнули в пальто стоящего рядом мужчины. Она настойчиво копошилась там, а я в ужасе наблюдала за происходящим. Лида явно выполняла рекомендации констебля, проверяя свои «три копейки». Мне пришлось пнуть ее, чтобы привести в чувство, но было поздно. Мужчина опустил голову, а потом перехватил руку Варежкиной. Она уже поняла, что учудила, и оскалилась в «дружелюбной» улыбке, демонстрируя крепкие мелкие зубки.

– Ой, это ваш карман? А я думаю, откуда у меня такой тяжелый кошелек! Извините, мне пора.

“Сестрица” попыталась вырвать руку, но жертва недоразумения не собиралась отпускать ее. Вот так попали!

Глава 14

Это был мужчина лет тридцати. Темноволосый, с аккуратной щетиной на слегка впалых щеках и яркими зелеными глазами, он очень сильно напоминал актера Генри Кавилла. Незнакомец некоторое время буравил Варежкину грозным взглядом, а я мысленно отсчитывала секунды до нашего конца.

Сейчас этот красавчик обвинит гробовщицу в щипачестве и всё… «Зона засыпает, лампочки зажглись, и на вышке маячит молодой вертухай». Но тут произошло нечто неожиданное. Красавчик слегка наклонился к Варежкиной и процедил:

– Леди Гилмор, вы когда-нибудь оставите меня в покое?

Лида продолжала скалиться, словно ее челюсть заклинило от страха. Или, скорее, от невероятной привлекательности сжимающего ее кисть мужчины.

– Я… я… – наконец начала мямлить она, справившись со своей челюстью. Но ее губы все равно разъезжались в масленой улыбочке. – Мне от вас ничего не нужно…

– И поэтому вы странным образом всегда оказываетесь там, где и я? – раздраженно уточнил молодой человек, хмуря соболиные брови. – Хватит притворяться! У нас уже был неприятный разговор, но, вижу, вы не понимаете по-хорошему! Повторяю в сотый раз: вы не в моем вкусе, глупая девчонка!

Ничего себе история! Я вовремя опомнилась и захлопнула рот, который непроизвольно открылся в момент этой драматической сцены.

Варежкина тоже пришла в себя. Похоже, до очарованного местным мачо мозга, наконец дошло, что ее унижают. Нет, унижали, конечно, настоящую леди Гвиневеру, которая, по-видимому, таскалась за этим шикарным экземпляром. Но все равно зря он злил Лидуню…

– Вы что-нибудь одно снимите: или корону или нимб. А то не много ли украшений на одну извилину? – язвительно произнесла она, щуря свои злобные глазки. – Отпустите мою руку! Что вы в нее вцепились?!

От неожиданности красавчик даже растерялся. Он смотрел на нее немигающим взглядом, но Варежкина не отворачивалась. Лида тоже таращилась на незнакомца свирепым взором, будто желая проковырять в нем дыру. Оставалось надеяться, что гробовщица не разорвет на груди платье и не заорет: «Моргала выколю!». Молодой человек все же отпустил ее руку. Но мне почему-то казалось, что он с удовольствием схватил бы ее за шею.

– Как быстро вы перестали быть леди, – ледяным тоном произнес он. – Не успели вас сослать в маяк, как все, что напоминало благородную девицу, испарилось.

– О, малышки Гилмор! Хозяйки старого маяка! – раздался за моей спиной насмешливый мужской голос. – Не могу поверить, леди Гвиневера: вы проделали такой путь, чтобы увидеть Гарольда? Как романтично!

Перед нами возник еще один красавчик, и я сразу же окрестила его «Тором» ибо внешность второго незнакомца очень уж походила на внешность Криса Хемсворта.

– Добрый день, леди, – он поклонился нам, сняв шляпу. – Какая неожиданная встреча… Ваши имена у всех на устах. Я даже жалею, что не смог побывать на скандальном приеме вашей мачехи.

Блондин с голубыми глазами. Фу! Я терпеть не могла блондинов! И этот брутальный «херувим» сразу начал раздражать до печеночной колики.

– Мы приехали по делам, – меня покоробил его насмешливый тон. – И нам пора возвращаться. Всего доброго.

– Похоже, леди Гилмор остались на бобах, если шарят по карманам джентльменов на конном рынке, – молодой человек по имени Гарольд демонстративно вытер ладонь о пальто, и Варежкина чуть не задохнулась от возмущения. Нужно было срочно уводить ее отсюда, иначе Лида могла отмочить все, что угодно.

– Леди, вот вы где! Нам пора, пойдемте! – голос Марисы не дал разгореться скандалу. Она продиралась сквозь толпу, недовольно глядя на нас. Подойдя ближе, нянюшка поклонилась мужчинам. – Добрый день, достопочтенные господа.

Одарив неприятных типов убийственными взглядами, мы покинули конный рынок, следуя за Марисой. Обернувшись, я заметила, что молодые люди смотрят куда-то поверх мужских голов, но не на коня.

Мне стало интересно. Кого они увидели?

На небольшом помосте, некогда служившим сценой для ярмарочных представлений, стояла кучка женщин в красивых нарядах. Они наблюдали за торгами и оживленно их обсуждали, словно тоже интересовались шикарными жеребцами. Среди них особо выделялись две молодые леди, примерно нашего возраста. Жгучие брюнетки с яркой броской внешностью, притягивающей взгляд. Вот куда смотрят эти красавчики!

– Зачем вы пошли сюда? – Мариса резко обернулась. В ее глазах читалось осуждение. Она схватилась за голову и воскликнула: – Как я могла забыть, что в этот день на чертовом конном рынке собираются все лорды герцогства?! Леди Гвин, взялись за старое?

– О чем вообще речь? – Варежкина все еще злилась.

Хотелось спросить о мужчинах, которые хамили нам, но потом мне пришло в голову, что мы должны знать их. Ведь этот Гарольд обращался к Варежкиной, как к старой знакомой. Да и второй явно бывал в нашем обществе. Мариса тут же подтвердила это:

– Как о чем? – осуждающе нянюшка покачала головой. – Леди Гвин, вы ведь обещали больше не ходить за его светлостью! Сколько можно говорить, что это неприлично! Молодая леди не должна так явно выказывать свое расположение мужчине! Причем мужчине, который никогда не обратит на вас свой взор!

О как! Значит, Гвиневера ухлестывала за Гарольдом? Причем с особой назойливостью!

– Я думала, что вы излечились от своего пагубного чувства после всех наказаний, но нет… Опять унижаетесь! – Мариса перестала злиться и почти взмолилась: – Прошу вас, леди! Не накликайте на себя беду!

– Неужели я настолько некрасива, что на меня нельзя «обратить взор»? – Варежкину точно интересовало не это, а подробности пикантной истории. Поэтому выпытывала она ее со знанием дела, зная, на какие рычаги надавить.

– Да что вы, в самом деле! – нянюшка остановилась и погладила нас по щекам теплыми ладошками. – Вы у меня самые красивые! Но молодой герцог Веллингтон – птица высокого полета, и вам ведь самим это прекрасно известно! Они с маркизом Бекингемом самые завидные женихи в королевстве. Милые мои крошки, а сейчас вам тем более незачем зазря тревожить ваши сердечки… Примите свою судьбу и успокойтесь. А я буду молить Господа, чтобы он смилостивился над вами.

Мариса пошла дальше, а мы переглянулись.

– Маркиз Бекингем. Это ж надо! – тихо засмеялась я. – «Я не сказала «да», милорд…».

– «Вы не сказали «нет»…», – ещё тише пропела спутница.

– Слушай, а ведь это позорище, – тяжело вздохнула Варежкина. – Девка-дура ухлестывала за герцогом, бегала за ним, словно собачонка, а мне теперь расхлебывать!

– А тебе-то что? – удивилась я. – Словно ты его каждый день видеть будешь. Мы потеряны для общества. Смирись.

– Но все-таки, что он, что маркиз – красивые мужики… – Лида мечтательно закатила глаза. – Эх…

– У них другие предпочтения, – я вспомнила ярких леди. – Жгучие брюнетки!

– Леди де ла Серда тоже были на конном рынке? – нянюшка услышала мои последние слова. – Ничего удивительного. Они прекрасные наездницы. Все только и говорят о них. Красивые, образованные, с чистейшей кровью! А по мне, так эти девицы – выскочки! Только и знают, что красуются в дорогих нарядах, да по балам таскаются! Но с другой стороны, что еще делать дочерям изуанского гранда?

Варежкина снова вздохнула. Наверное, ей нестерпимо хотелось побыть на их месте… Только вот каждому свое: кому-то наряды и балы, а кому-то старый маяк с мистическим флером проклятий и призраков.

Глава 15

Домой мы возвращались намного медленнее, потому что телега была полна продуктов. Теперь нам некоторое время можно было не переживать о пропитании. Мариса о чем-то тихо разговаривала с Грэйсом, а мы, как две нахохлившиеся вороны, сидели на своих покупках. Я покосилась на Варежкину и улыбнулась. На ее лице отражался глубокий мыслительный процесс, что выражалось в нахмуренных бровях и оттопыренных губёшках.

– Ты все о герцоге и маркизе думаешь?

– Еще чего! У меня своих забот хватает. Много чести! – фыркнула Лида. – У меня по поводу кладбища мысли… Вот смотри, на чем еще деньги заработать можно: уборка мусора, прополка сорняков, мытье памятника и ограды, полив цветов и деревьев в месте захоронения…

– Э-э-э! Остановись! – прервала я ее фантазии. – Кто это делать станет? Мы с тобой?

– Нет, почему? – удивилась Варежкина. – Все это организуем ближе к лету. Заказчики платят нам за услугу одну сумму, а мы нанимаем людей за другую. Которая, естественно меньше. Ты как вчера родилась, Фунтикова!

– Просто я не такая расчетливая, как ты! У меня немного другое направление трудовой деятельности!

– Это да… тут не поспоришь, – кивнула она, задумчиво глядя в серое небо. – А еще, ситуативный уход: ремонт или замена памятника, озеленение, подготовка захоронения к зиме… Ритуальный уход: зажжение лампады, возложение венков, заказ молебна “за упокой”… Мне нужно срочно все это записать!

– А ты деятельная натура, Варежкина! – восхитилась я. – Мы с тобой точно или озолотимся, или влипнем в какую-нибудь ужасную историю!

– Есть такое, – довольно согласилась она. – Я с молодости активная и предприимчивая. Помню, как в девяносто пятом картошку с поля воровала, а потом продавала ее на рынке, чтобы купить себе розовые лосины…

Мы смеялись до самого маяка, вспоминая истории из жизни, и переступили порог своего нового жилища в замечательном настроении.

Но неприятности не заставили себя ждать. В этот же день, после обеда явилась леди Дивелла. Она почти ворвалась в маяк, сжимая в руке какую-то бумажку.

– Это еще что такое?! Это что такое?! – ее просто трясло от возмущения. – Вы что себе позволяете, бесстыдницы?!

– А что происходит? – Варежкина поднялась из-за стола, за которым мы так спокойно и уютно пили чай. Она подошла к мачехе, выдернула из ее рук бумагу, после чего пробежала по ней глазами. – И что?

Я тоже подошла к ним. Лида передала мне смятый листок и насмешливо произнесла:

– Наше объявление уже вызвало переполох.

Это действительно было наше объявление о новых правилах, установленных Варежкиной.

– Вы из-за этого приехали в место, которое вызывает у вас отвращение? – я швырнула листок в печь.

– Уже весь город говорит о том, что вы устроили! – прошипела она, покрываясь красными пятнами. – Никогда, никогда этого не будет! Я не позволю!

– Каким образом? – деловито поинтересовалась Варежкина, приподняв свою рыжую бровь. – Нотариус сказал, что остров в нашем полном распоряжении, как и то, что находится на его землях. Или мы с сестрой что-то перепутали?

– Вы станете брать деньги за… за… место на кладбище?! – казалось, еще чуть-чуть, и леди Дивелла затопает ногами. – Этот позор ляжет на всю семью! На молодого лорда Гилмора!

– И поэтому мы должны отказаться от возможности заработать? – уточнила Варежкина. Лида пребывала в полнейшем спокойствии и даже продолжала что-то жевать. – Ну уж нет, дорогая маман… Теперь это ваши проблемы.

Леди Дивелла молча смотрела на нас, хлопая глазами. Ее рот постоянно открывался, словно она что-то хотела сказать, но не могла.

– Что значит мои проблемы? – наконец, прошептала она. – Что это значит?!

– Это значит, что вы не особо переживали, когда отправляли нас из родного дома в старый маяк. Я бы даже сказала наоборот. Сия история вызывала у вас восторг, – я подмигнула ей. – Ну так и оставьте нас в покое. Забудьте о нашем существовании.

– Я запрещаю… я запрещаю… – леди Дивелла чуть не плакала, понимая, что ничего не сможет с нами поделать. – Мое имя не может быть посрамлено таким занятием, как покойницкий промысел!

– Вы уже ничего не можете нам запретить, – Лида указала ей на дверь. – Прошу вас покинуть наш дом и более никогда не появляться здесь.

Мачеха вспыхнула еще сильнее. Она крутанулась на каблуках и выскочила из комнаты, сыпля проклятиями.

– Нет, ты видела? – Варежкина возмущенно погрозила пальцем ей вслед. – Приехала права качать! Только мы свои права знаем, и нечего на нас давить!

– Полностью с вами согласна, Лидия Дмитриевна, – я указала ей на стул. – Не принимайте близко к сердцу. Продолжим наше чаепитие.

– Валентина, как вас по батюшке? – Варежкина вопросительно взглянула на меня.

– Матвеевна.

– Валентина Матвеевна, извольте величать меня Гвиневера. Иначе спалимся, голубушка, – она важно уселась на стул. – А сейчас продолжим чаепитие.

* * *

– К вам посыльный из Гранд-холла, ваша светлость, – в дверях кабинета возник слуга в красной ливрее.

– Пусть войдет, – Гарольд посмотрел на друга. – Предчувствую дурную новость, Закари. Но это должно было случиться рано или поздно.

В кабинет вошел молодой мужчина в дорожном костюме и, поклонившись, передал герцогу конверт, перетянутый траурной лентой.

Гарольд распечатал его, пробежал глазами по густым строчкам, написанным рукой леди Кларенс, после чего опустился в кресло.

– Так и есть: лорд Кларенс скончался на рассвете… Бедная тетушка…

– Прими мои соболезнования, Гарольд, – маркиз жестом велел посыльному уйти. – Он прожил отличную жизнь.

– Несомненно. Лорд всегда рассказывал интереснейшие истории о своих путешествиях, – герцог позвонил в колокольчик, вызывая слугу. – Я любил бывать в Гранд-холле подростком…

Когда появился слуга, Гарольд распорядился принести виски и продолжил:

– У них с тетушкой были удивительные отношения. Они не могли прожить друг без друга и нескольких часов. Леди Кларенс сопровождала своего мужа во всех поездках, она, как ангел хранитель опекала его всю жизнь… Возможно, поэтому у них не было детей. Тетушка просто не смогла бы заботиться так преданно о ком-то еще…

– Лорд будет похоронен в фамильном склепе? – поинтересовался Закари, принимая от слуги стакан с чистейшим виски. – Упокой Господь его душу.

– Нет, дядюшка всегда хотел найти последнее пристанище на острове «Седых бурь», – ответил Гарольд. – Поэтому нужно все для этого подготовить.

– Прошу прощения, ваша светлость, но разве вы не слышали последние новости? – осторожно спросил слуга. – Об острове «Седых бурь»?

– Какие еще новости? – герцог с интересом поднял на него глаза. – А что случилось, Эванс?

– Вот, это принесла с рынка моя дочь, – он порылся в кармане и достал сложенный вчетверо листок. – Прошу вас.

Гарольд развернул его и через секунду его лицо вытянулось.

– Что??? Закари, ты только послушай! «Со дня выхода сего объявления правила захоронения на острове «Седых бурь» меняются. Чтобы получить право на одиночное захоронение, воинское, почетное, семейное или же получить место в нише стены скорби, нужно обращаться за письменным разрешением к сестрам Гвинивере и Гвендолин Гилмор. Все услуги являются платными. С расценками можно ознакомиться непосредственно в день обращения. Выбирайте нас. Вы никогда не сможете произвести последнее впечатление дважды»! Как тебе, а?