Багровые волны Чёрного моря

А эти голубые глаза?! Да, что там говорить: богиня – она и есть богиня! Афродита! А кто я? Никто. По сравнению с ней – мелкая невзрачная букашка. Достоин ли я её? Нет, не достоин. Надо развернуться и уйти. Уйти и постараться забыть… Ну уж нет. Нет-нет! Ни за что. Мне не жить без неё. Я не отступлю. Будь, что будет.

Астер поправил мешок с чечевицей, постоянно сползающий с плеча.

И что теперь? Что делать? Сбегать домой, отнести покупки и вернуться? Нет, где я потом буду её искать? Заговорить прямо сейчас? Ага, будет она общаться с таким «монголом». Бросить поклажу посреди улицы и проследить, куда она пойдёт? У-у-у! Это вообще не вариант. Разборки с матерью пострашнее встречи с теми казачками на берегу.

Перебрав в уме все варианты, парень остановился на наиболее рациональном, хотя и не самом приятном. Поправив поклажу, он двинулся вслед за девицами. Мешок с чечевицей казался непомерно тяжёлым. Отбитые рёбра нудно ныли, реагируя на любые движения. Астеру приходилось время от времени останавливаться. Так он и двигался. Вскинув мешок на плечо, быстро семенил за богиней из снов. Догнав, вставал, чтобы передохнуть. Затем всё повторялось вновь.

Естественно, в конце концов он привлёк внимание девушек.

Лола:

– Девчонки, вам не кажется, что этот носильщик преследует нас?

Кера:

– Точно! Он идёт за нами от самого рынка.

– И что? – удивилась Эсмина. – Наверное, чей-то слуга доставляет покупки.

Лола:

– Давайте проверим.

Девушки засмеялись и резко развернулись в обратную сторону. Астер от неожиданности остановился и пропустил смеющихся красавиц мимо себя. Кера даже немного зацепила парня подолом платья и ловко заглянула в лицо, опущенное от смущения вниз.

– Ужас! – с неподдельным испугом воскликнула она. – Вурдалачище!

Её крик придал ускорение. Девчонки со смехом рванули по улице, свернув в первый попавшийся переулок.

«Ничего, найду, – решил Астерион. – Они болтали по-армянски. По всему ясно, что моя Афродита живёт в армянском квартале и яснее ясного, что она богата. Найду. Обязательно найду».

Глава 5

28 июня 1474 года, воскресение

О сватовстве Теодоро

Тер-Ованес Пангиягер был высоким грузным мужчиной с большой «армянской» лысиной, заменившей некогда буйную шевелюру. Четырнадцать лет назад он перебрался в Каффу из Алеппо. За эти годы сирийский эмигрант сумел стать символом процветания и богатства новой родины. Теперь он являлся одним из самых состоятельных купцов и наиболее влиятельных политиков генуэзской колонии. Пангиягер был терпелив, настойчив и очень расчётлив. Про таких говорят: «Этот своего не упустит». Окружающие отмечали его искреннюю любовь к богу, ум, образованность, честность, тактичность и… прижимистость. Но, иногда купец становился щедрым и покладистым. Правда такая христианская добродетель чаще всего проявлялась по отношению к дочери, в которой он души не чаял.

В то же время при всех своих многочисленных достоинствах Тер-Ованес обладал одним маленьким недостатком – он слишком ценил своё собственное мнение.

– Нет, многоуважаемый Саркис, турки не нападут на нас. Мехмед не дурак. Он понимает, что поход против Каффы не принесёт ему славы.

Щуплый на вид, но невероятно бойкий и активный Саркис был выборным сотником армянского квартала. Он отвечал за общественный порядок и за подготовку резервистов на случай войны. Сотником он назывался условно. Число резервистов под его началом перевалило далеко за тысячу.

Тер-Ованес продолжал развивать свою мысль:

– Да и как они нападут? Скажи, как? Да, ты прав, у них мощный флот. Но не полезут же они напролом прямо в бухту? Артиллерия их враз потопит. А высадке десанта рядом с Каффой помешают наши верные союзнички. Татарская кавалерия легко сметёт с голого берега турецкую пехоту. К тому же морем невозможно доставить большую армию. Где взять столько кораблей? А для долгой осады нужно слишком много судов. Боеприпасы и провиант подвозить кто будет? Они тут все с голоду передохнут. А ведь кроме татар у нас есть ещё один союзник – князь Готфии Исаак. Его племянница – жена молдавского господаря Стефана. Стефан же – это кость в турецкой глотке. Он крепко сидит по левому берегу Дуная и имеет серьёзных союзников в лице венгерского короля и нас. Вот и выходит, чтобы завоевать Каффу Мехмед должен прийти сюда по суше. Прийти с огромной армией. Но для этого он сначала должен победить Стефана. А это сделать непросто. Ой, как непросто.

Довольный своей убедительной логикой хозяин дома взял в руки бокал из венецианского стекла и предложил тост:

– Выпьем, дорогой Саркис, за Стефана.

Поставив на стол опустошённый бокал, добавил:

– Кстати, если ты не знаешь, я и князь Готфии Исаак дальние родственники. В наших жилах течёт кровь императорской династии Комниных, а также великих Гаврасов, с мнением которых считались самые могущественные правители мира. Так что в случае отсутствия прямого наследника у Исаака я вполне могу претендовать на трон Готфии, – Тер-Ованес засмеялся, давая понять собеседнику, что он шутит. – Но мне, мой уважаемый Саркис, пока и здесь хорошо.

Хозяин сделал незаметный знак слуге, и прозрачные бокалы мигом наполнились густым ароматным вином.

После этого Пангиягер улыбнулся гостю и стал говорить о том, для чего, собственно, он его и пригласил:

– Видимо, за грехи наши бог рассеял армян по всем бескрайним землям. Где только не живут наши братья и сёстры: и среди католиков, и среди неверных, и среди проклятых язычников, поклоняющихся огню и солнцу. И нет нигде для армян счастья. Но бог подсказал для страждущих выход – единение, взаимопомощь и братскую любовь. А это может дать только вера. Наша вера в Христа. Пока верим – мы, армяне, остаёмся армянами. Есть много народов, которые потеряли свою веру и теперь известны только по древним манускриптам. А многие вообще канули в пучину безызвестности, будто их и не было.

Далее Тер-Ованес пустился в долгие рассуждения о проблемах многочисленной армянской общины Крыма. И весь смысл этих рассуждений сводился к тому, что армянской пастве нужен хороший поводырь:

– Скоро выборы нового епископа Всех Северных Сторон. На посту главы епископата должен стоять человек, который поднимет нашу веру на новый уровень. Такой лидер, что Господь, увидев его деяния, вынужден будет вновь сделать всех армян счастливыми. Необходимо строить новые церкви, новые монастыри, чтобы ни один человек не остался в стороне от слова божьего. Чтобы каждый мог получить истинные наставления и напутствия на своём жизненном пути. Этот избранник паствы всей Газарии должен быть человеком искренним, честным, непорочным, глубоко верующим и всеми уважаемым. Нам в это трудное и опасное время нужен тот, кто с факелом в руке поведёт за собой остальных.

После напряжённой и эмоциональной речи хозяин усадьбы сделал паузу, которой тут же воспользовался сотник:

– И кого всеми уважаемый Тер-Ованес видит на этом посту? Чем плох Тер-Карапет?

Услышав это имя, Пангиягер вспылил:

– А чем он хорош? Он много болтает, но разве за срок своего пребывания в сане епископа он что-то сделал для общины? Армянская община проживает не только в Газарии, но и в Молдавии, в урумейских княжествах Дуная и ещё много где. Наш епископат имеет огромное число прихожан, денно и нощно несущих пожертвования и исполняющих подати. В его ведении сотни церквей и монастырей. Земельные угодья Армянской апостольской церкви в Газарии превышают размеры княжества Феодора. На монастырских землях работают десятки тысяч монахов, мирян и ещё большее число рабов. Я уже не говорю о монастырских винокурнях, мастерских и мельницах. Все они каждый божий день неустанно чеканят монету. Да-да, сотни, тысячи аспров каждый день пополняют казну епископата. Я спрашиваю, куда деваются все эти сундуки с золотом? Где они? Куда их тратил нынешний епископ? Что он построил? Хоть одну захудалую церквушку он заложил? Нет. Не заложил. Зато его дом… Нет, не дом – дворец! Его дворец своим великолепием затмил консульский замок. Разве это справедливо? Разве это можно терпеть? Разве истинно верующий человек может спокойно взирать на всё это отвратительное мздоимство? Нет, не может! Я всегда помогаю нашей церкви. На мои деньги содержится монастырь, которым управляет Ахут-хатун, моя сестра. На мои деньги построен храм в Солдайе и множество часовен по всей Газарии. Я никогда в жизни никого не обманывал, а только помогал. Помогал, помогал и помогал. Когда деньгами, когда словом божьим, а когда и простым советом. А что Тер-Карапет сделал? Все его ложные достоинства сводятся к болтливому языку и к тому факту, что он является потомком армян, поселившихся в Каффе задолго до меня. И что с того? Понимая, что он бледно выглядит на фоне моих добродетелей, Тер-Карапет придумал мне кличку «пришлый». Да, я пришлый. Я купец. А купцы могут жить сразу во многих местах. Жить там, где есть их торговые интересы. Но это никоим образом не затрагивает их веры и их праведных поступков, которые способен оценить лишь Господь Бог.

Тер-Ованес по выражению лица собеседника понял, что до того наконец дошло, куда он клонит. Поэтому предложил неожиданно спокойным и учтивым голосом:

– Уже полдень. Не желает ли мой дорогой друг отобедать? А после этого мы могли бы уединиться в саду и обсудить мои слова более тщательным образом.

Но не успел Саркис и рта открыть, как перед собеседниками нарисовался слуга, который явно хотел сообщить новость. Тер-Ованес недовольно поморщился:

– Чего тебе?

– Хозяин, братья Гуаско ждут вас в гостиной для разговора.

– «Братья Гуаско»? Будь они неладны. Что им надобно?

– Не могу знать, господин.

«Господин» закатил глаза и развёл в стороны руки, извиняясь перед Саркисом:

– Извини, дорогой, как снег на голову эти «братья». Просто так они не приходят. Видимо, это надолго.

– Я всё понимаю. Честно сказать, меня тоже ждут неотложные дела.

– Да, да. Но помни, что двери моего дома всегда открыты для тебя. М-да, – Тер-Ованес доверительно приблизился к гостю и негромко прошептал, – я бы хотел, чтобы тема сегодняшнего разговора оставалась до поры до времени нашей общей приватной тайной.

Проводив сотника, купец явился в гостиную. По парадному виду гостей он сразу понял, что братья заявились к нему не из праздного любопытства. Но услышав суть, не сдержал удивления.

Надо же! Братья хотят породниться со мной. Ба! Это новость. Вот только насколько она хороша? Что мне даёт сватовство Теодоро? С одной стороны, заносчивые латиняне никогда не женятся на армянках, считая их ниже своего достоинства. С другой, в моих жилах течёт императорская кровь. С одной стороны, братья очень влиятельны и состоятельны. Родство с ними явно поможет в торговых делах. С другой, они имеют дурную славу. Такую дурную, что даже многие их соплеменники не хотят иметь с этой семейкой никаких дел.

Тер-Ованес попросил у Гуаско две недели на ответ, мол, вопрос серьёзный и его следует хорошенько обдумать.

После их ухода он долго размышлял о пользе и вреде родства с генуэзцами. И только под вечер вспомнил, что не поделился этим известием с сестрой и дочкой.

Поужинав, Пангиягер попросил:

– Манана и ты ахавни14 останьтесь. Мне надо с вами кое-что обсудить.

Когда слуги удалились, Тер-Ованес встал, заломил руки за спину и, собираясь с мыслями, стал медленно расхаживать взад и вперёд. Наконец он принял позу многоуважаемого отца семейства и произнёс:

– Сестра моя и ты, любимая дочь, – он сделал театральную паузу. – Господи, как быстро бежит время! Ещё буквально вчера моя ахавни была младенцем – милым наивным существом, гоняющим в саду бабочек. Но вот настало время, когда она стала невестой. Есть о чём задуматься любому отцу, тем более такому любящему, как я.

Сестра и дочь напряжённо внимали смысл его речи. Отец семейства подошёл к дочери, приобнял её, погладил по голове и продолжил:

– Ты так расцвела в последнее время, что тебя уже не спрячешь. Да и не следует прятать. Я же желаю счастья моей ахавни. Да и внука хочется поцеловать в розовую попочку. Очень хочется, – растроганный сказанным Пангиягер непроизвольно хихикнул, но тут же настроился на серьёзный лад: – Но твою красоту могут оценить не только отец и тётя. Все её видят и ценят. Появились первые женихи, – он опять расплылся в улыбке и вновь сосредоточился: – В общем так. Сегодня твоей руки, девочка моя, просил очень и очень уважаемый жених.

Эсмина отпрянула от отца и открыла рот для вопроса, но её опередила тётя:

– Кто просил?

– Гуаско.

– «Гуаско»? – Манана-хатун вытаращила глаза. – Который?

Вопрос был машинальным. Она, как и все в Каффе, прекрасно знала родословную этой семейки. Для неё и без дополнительных вопросов было предельно ясно, что известие это – самое, что ни на есть ужасное.

Брат уточнил:

– Младший.

Манана пришла в ярость:

–Да в уме ли ты, братец? Нашу голубку хочешь отдать на растерзание этому выродку, этому душегубу? Всем известно, что Теодоро отъявленный негодяй и насильник. Это сам дьявол! Он уже трижды был женат и все три его супруги были похоронены в закрытых гробах. Для чего? Всем понятно «для чего». Бедные, бедные женщины! Только бог ведает, что им пришлось вытерпеть.

Тер-Ованес прекрасно знал вздорный характер своей старшей сестры. Она могла себе позволить даже публичные нападки на брата. Впрочем, все последние годы он не давал для этого особого повода. Сейчас её обвинения просто взбесили. С присущим ему темпераментом он бросился в контратаку:

– Все они умерли своей смертью. Такое бывает. Но он молод, здоров, богат, знатен. Где ещё в Газарии найдётся такой жених?

Сестра тут же перебила:

– Да лучше отдать её за не самого богатого, но любящего армянина, чем за этого кровососа. Ты хочешь погубить нашу девочку. Хуже партии не сыскать. Выйди на улицу и спроси любого. И каждый скажет, лучше связаться с дьяволом, чем с кем-нибудь из этой семейки! Пропади она пропадом!

– У этих небылиц один источник – зависть! А всё почему? А потому, что Гуаско богаты и независимы. Вот это я знаю точно.

Они долго препирались. Манана перечислила все прегрешения Гуаско. Она даже вспомнила покойного Антонио, отца братьев. Тот ещё был негодяй! В ответ Тер-Ованес расписывал достоинства жениха: красавец, рыцарь, могущественный дворянин, что немаловажно для торговли и положения самого Тер-Ованеса в Каффе. При этом он не жалел радужных красок, расписывая будущую жизнь дочери, дойдя при этом до откровенного прожектёрства:

– Наша девочка в конце концов получит возможность уехать в Геную, где займёт важное место в местном обществе. Она сможет посещать балы и праздники. Увидит большой итальянский карнавал. Генуя – это богатая безопасная страна. Там высокий уровень культуры и справедливые законы. Мои внуки вырастут счастливыми, образованными и богатыми.

Эсмина долго переводила взгляд с одного спорщика на другого, понимая, что при таком количестве выбрасываемого в атмосферу адреналина вставить хотя бы слово не получится. Но в какой-то момент не выдержала, затопала ногами и затрясла сжатыми кулачками, завизжав словно сирена:

– А-а-а-а!!! – увидев, что родственники заткнулись, отчеканила:

– Я никогда! Слышишь? Никогда не выйду за Гуаско! Ничего у тебя не получится! Я выйду замуж только по любви.

Она развернулась и спокойно двинулась к выходу. Обескураженный отец всё же крикнул вслед:

– В любом случае выбор за тобой. Я не тиран. И не собираюсь выдавать единственную дочь насильно. У тебя есть две недели для раздумий, – когда дочь вышла, проворчал: – Нет, ты слышала? Она выйдет только по любви.

Манана-хатун грациозно вскинула руку:

– Вай-вай-вай! Наша порода. И этим всё сказано.

Глава 6

29 июня 1474 года, понедельник

О Князе Тьмы и сатанистах

Лола и Кера, подруги Эсмины, были дочками богатых армянских купцов. Ну, может, не таких богатых, как Пангиягер, но всё же. Весть о сватовстве Теодоро быстро разнеслась по всему городу. Для скучной и однообразной жизни в Каффе это было значимое событие. Девушки тут же нагрянули в гости.

– Да, Эсми, теперь только о тебе и говорят, – пухлощёкая Лола игриво закатила свои красивые глаза, что на языке её жестов означало «событие высочайшего уровня». Она тараторила без умолку: – Нет, конечно, младший Гуаско мужчина видный. Но кому нужна его красивая оболочка, когда внутри поселился сатана? Я на празднике, когда увидела, что он к нам идёт, просто онемела. И ноги отнялись. Думаю, сейчас схватит и утащит в свой страшный замок. И будет делать там со мной всё, что захочет.

Лола была чрезвычайно эмоциональным человеком. Если она рассказывала что-то весёлое, то сама смеялась громче всех. А если грустное – то начинала плакать первой. По эталонам армянской диаспоры Лола могла считаться первой красавицей. Пухленькое, как у ребёнка, личико, огромные карие глаза и чёрные, как смоль, густые волосы. Фигура была пышной. Но при этом над тучными бёдрами выделялась тонкая талия. Правда грудь немного подвела. Но кого волнует размер груди в пятнадцать лет? Грудь – дело наживное. Кера обладала совершенно другими стандартами. Яркая брюнетка, стройная с правильными чертами лица, но уж больно худенькая. Бывает такой тип красоты – бледный и прозрачный, почти болезненный. Это как раз про Керу. В ней не было такого фонтана эмоций и словоохотливости, как у её подруги. И говорила она всегда тихо и ровно. Этот её прозрачный монотонный голос хорошо попадал в канву страшных рассказов, которых девушка знала в избытке. Иногда казалось, что больше всего в жизни Керу интересует смерть. Откуда она брала все эти истории про вурдалаков, ведьмаков и оживших мертвецов? Неизвестно. Но девушка всегда была в курсе самых страшных подробностей загробного мира.

Вот и сейчас она произнесла тихо, но уверенно:

– Братья Гуаско продали душу дьяволу.

Лола легкомысленно махнула рукой:

– Ой, не повторяй бабкины сплетни. Они ходят в церковь и носят крестики. Если бы братья служили сатане, их бы на крыльце храма поразила молния.

Кера отреагировала на замечание подруги тем же загробным голосом:

– Я точно знаю.

Потенциальная невеста «продавшего душу дьяволу» непроизвольно поёжилась:

– Кера, не пугай меня зря.

Бледнолицая подруга пожала плечами:

– Я и не пугаю. Как хотите. Могу и помолчать.

Лола махнула рукой:

– Начала – так говори.

Кера обвела подруг заговорщицким взглядом и, распахнув до предела свои таинственные с поволокой глаза, зашептала:

– Я подслушала разговор. У отца был гость из Валахии. Он хорошо знает Басараба15. Поставлял к его столу индийские пряности.

– Какого «Басараба»? – не поняла Лола.

– Дракулу.

Это слово моментально вызвало звенящую тишину. Про Дракулу знал всякий. Слухи ходили один страшней другого.

Кера молчала, спокойно рассматривая свои ноготки.

– Рассказывай, рассказывай! – призвала подругу Эсмина.

– Чего рассказывать? Лучше тебе этого не знать.

– Как это? – пухлощёкая Лола в негодовании сделала грозное лицо и всплеснула руками в сторону Керы: – А вдруг Эсми выйдет за него? А ты утаиваешь такую важную информацию.

– Ладно, раз хотите… Только потом не обижайтесь и не жалуйтесь, что плохо спите.

Сказано это было спокойным ледяным голосом. Таким, от которого дрожь бежит по телу.

Эсмина вздохнув, махнула рукой, мол, не томи – излагай уже.

– Хорошо, раз сами хотите, слушайте, – Кера, найдя глазами образ Христа, перекрестилась: – Однажды Влад Басараб пригласил этого валахского купца на какой-то праздник. Они пьянствовали до глубокой ночи. И купец, перебрав, заснул прямо за столом. Слуги, заметив это, отнесли хозяина в опочивальню. Но под утро ему стало плохо от перепитого. Пришлось выйти на свежий воздух, чтобы очистить желудок. Видимо купец был слишком пьян. Возвращаясь назад, он перепутал двери и вместо опочивальни оказался в большой часовне. Только в ней не было ни икон, ни крестов, – Кера сделала эмоциональную паузу и обвела подруг своим ледяным взглядом. Продолжила вкрадчиво: – Там на всех стенах висели факела, рога и черепа неведомых животных. А на центральной стене вместо иконостаса – огромный портрет сатаны со светящимися в темноте глазами. Лицо сатаны, как две капли воды походило на лицо Дракулы. Сам же князь Тьмы восседал на троне.

Лола и Эсмина переглянулись.

– И что?

– Наш купец сразу протрезвел и спрятался в углублении стены, где его никто не видел. В это время привели тринадцать девственниц в белых, как у невест, нарядах. Мужчины построились и рухнули на колени перед ликом дьявола. Затем заиграла дикая музыка. Мужчины затеяли вокруг девушек жуткие пляски, постепенно срывая с них последние одежды…

– Мама моя…, – Лола взобралась с ногами на стул.

Нежная кожа Эсмины густо покрылась пупырышками, но девушка при этом не проронила ни слова. Кера продолжила:

– Музыка неожиданно оборвалась. Обнажённых девушек подвели к трону Дракулы. Он поднял вверх палец, украшенный перстнем с огромным лиловым рубином, символизирующим власть сатаны. Барабаны выбили невероятную дробь и заткнулись. После этого все бросились ниц. Дракула встал и указал перстом на избранницу. Обнажённый старик с козлиными рогами поднёс девушке ковш, наполненный кровью. Она сделала несколько глотков, а остальное старый дикарь вылил на её обнажённое тело. Вылил, захохотал во всю глотку и принялся скакать. Все гости стали прыгать вместе с ним. Волынки и лютни издавали адскую какофонию. В это время из-под купола часовни на цепях спустилась огромная кровать. Девушку бросили на неё, привязав руки и ноги к спинкам. Вновь застучали барабаны, постепенно учащая ритм. Дракула взобрался на ложе и стал совокупляться с девственницей под бесовские пляски гостей. Когда он сделал своё поганое дело, все замерли. И тут совершенно неожиданно для спрятавшегося в нише купца из шеи невесты сатаны вырвался алый фонтан. Басараб затрясся в дьявольском хохоте, после чего набросился на несчастную и стал пить её кровь. Далее ещё страшней. Обезумевшие гости накинулись на девственниц, словно стая голодных волков. Кровь, кровь, море крови. Озверевшие от её вкуса вампиры заглушили своим рычанием предсмертные крики девиц. Купец не выдержал этого и сбежал. Ему очень повезло, что увлечённые своим делом кровопийцы не заметили его. Папкин гость приказал слугам запрячь карету и скакал до тех пор, пока не загнал последнюю лошадь. Домой он добрался только на следующее утро. Обезумевший, весь оборванный и седой. Как шёл – ничего не помнит. И тут же впал в горячку. С трудом пришёл в себя только на седьмые сутки.

Кера сделала многозначительную паузу и подвела итог:

– Всё, что он рассказал – правда. Я видела его – белый, как лунь. Что голова, что борода. Хотя и не стар вовсе.

Кера прошлась пристальным взглядом по подругам:

– Вы спросите, к чему я всё это рассказала? А к тому, что среди этой своры вампиров был Антонио Гуаско и все его сыновья, включая ещё юного в ту пору Теодоро.

Эсмина непроизвольно поёжилась. Лола пробормотала:

– Какой ужас… Бр-р-р-р…

Рассказы Керы возымели действие. Эсмина легла спать, запершись на все запоры и придвинув к входной двери тяжёлый сундук. И всё равно уснуть удалось только перед самым рассветом.

Глава 7

4 июля 1474 года, суббота

О молодой авантюристке, принцессе Персии и босоногом женихе

Сестра Пангиягера была женщиной волевой, строгой, требовательной, но в то же время справедливой. Именно она отвечала за все хозяйственные дела в доме Тер-Ованеса.

– Как всё чисто выглядит, когда у тебя старческое зрение! Этим вы и пользуетесь, – Манана-хатун, придирчиво проверяла результаты уборки гостиной. – Думаете, старая хозяйка слепа и ничего не видит? Не-е-ет, дорогуши, у меня есть надёжное средство проверки.

Три рабыни, одетые в одинаковые платья, слушали хозяйку, уперев взгляды в пол. Чуть поодаль стояла Лейла. Она принимала участие в уборке, но весь её вид, поза и равнодушный взгляд говорили о том, что её к рабыням или служанкам относить никак уж нельзя.

Тётя Эсмины достала белый платочек и для наглядности потрясла им в воздухе. После этого провела тканью по укромному месту посудного шкафа и поднесла платок к старческим глазам. Довольно хмыкнула:

– Вот и результат. Думаете, раз Манана стара, то и так сойдёт? Не сойдёт! – грозно резюмировала она. – Прямо сейчас начинайте тереть всё заново. И не дай бог, если мой платок опять будет грязным.

На этих словах Лейла глубоко вздохнула, развернулась и направилась к выходу из комнаты.

Манана-хатун грозно окликнула:

– Лейла, а ты куда? Тебя это тоже касается.

Девушка остановилась в дверях и бросила через плечо:

– Если вам надо, чтобы всё вокруг блестело, то позовите свою племянницу. Она девушка трудолюбивая.