Град разбитых надежд. Белый Дракон

– Тише, Джо… Джолин… Я… я так виноват перед тобой!

Он приблизился и заключил ее в осторожные объятья, мысленно заклиная, чтобы она не оттолкнула, не унеслась прочь испуганным зверьком. Мимо проходили ранние зеваки, но не интересовали ни они, ни их пересуды. И ядовитых дротиков Джоэл по-прежнему не боялся: обостренный слух подсказывал, что творится на крышах. На Королевской улице не происходило ничего подозрительного. Как будто не случилось здесь настоящей бойни в начале лета, не лежали на брусчатке трупы. Не извивался в агонии один умирающий охотник.

Все кануло, вечный город старательно забывал свои потрясения. А охотник ныне нежно обнимал ту, что спасла его. Он помнил. Помнил все, что она сделала для него. Даже то, о чем он мечтал теперь забыть, было сделано для него. Ужас! О ужас! Такая любовь – мучение. Но другой им не послала судьба.

Джолин прижалась к его груди, зарылась лицом в ворот рубашки. И то ли тихо всхлипывала, то ли вдыхала его запах, пока он наслаждался ароматом ее волос, выбившихся из-под сползшего чепца. Их обоих уже не заботило мнение «добропорядочных» горожан, их обоих жизнь искалечила сильнее, чем способны любые слухи. И они наконец-то оказались вместе, рядом.

– Нет, – внезапно отшатнулась Джолин, отступила на шаг и точно исчезла, унесенная вихрем. – Нет! Это все я, все из-за меня.

Она заслонилась руками и подхватила поставленную на мостовую корзину. Она снова уходила, стремилась сбежать. Но она уже дала улику. Значит, принимала и помощь, и возможную кару. Джоэл ни за что не допустил бы ее ареста.

– Ты ни в чем не виновата! – воскликнул он, перехватывая тонкое запястье. – В течение суток это прекратится, ты больше никогда не будешь наложницей Зерефа Мара. Клянусь тебе! Клянусь!

Джолин подняла затравленный взгляд, и в нем блеснула едва уловимая надежда. Теперь они оба были готовы сражаться за нее с волей жадного града, перемалывающего судьбы. Но в это тягостное и невыносимо прекрасное утро им приходилось расстаться, разойтись в противоположные стороны. Джоэл больше не смел прикасаться к ее рукам, целовать ее губы. Одно неверное движение – и он бы потерял контроль, сгреб ее в охапку и унес к себе, чтобы закрыть ото всех, спрятать от мира. Он слишком боялся за нее. Тем более после новостей о шантаже.

Тварь, проклятая тварь, желчный охотник Джоэл! Не догадался раньше. Какая-то недобрая часть его души твердила, что Джолин все выдумала, чтобы обелить себя. Так бы поступила закоренелая рецидивистка. Но переданные пирожки, отмеченные косым крестом, разгоняли все сомнения, уничтожая мерзкую тень неверия. И Джоэл поспешил в квартал Охотников.

– А пекарь-то ваш не так уж прост, – начал Джоэл с порога. Ли сидел за столом в мансарде и с непривычным усердием корпел над картой города. Графитовый карандаш проводил аккуратные полосы по линейке. Напарник старательно сверял некие адреса. На звук голоса он резко обернулся.

– И что ты откопал?

– Ты бы к корзинке Джолин получше присматривался, – ухмыльнулся Джоэл, демонстрируя напарнику засыхающие пироги. Они разломили пополам ароматную сдобу и обнаружили внутри вместо начинки туго скрученные полосы бумаги. Но буквы не складывались в осмысленные слова. К шифру явно не хватало кода.

– Неплохо! Еще одна улика, – кивнул Ли, с аппетитом сжевывая остатки одного злополучного пирога и берясь за следующий.

– Еще одна? – удивился Джоэл. – А ты что откопал?

– О, мой друг, я ради тебя на все готов, – широко улыбнулся Ли. – Лишь бы не видеть, как ты киснешь хуже болота.

– Так что?

– У Джолин есть сеть постоянных клиентов. В том числе информаторов революционеров. Один из них владел кодом к этому шифру, – охотно объяснил Ли и продемонстрировал лист с заветным ключом. – Пекарь – это у них, значит, вместо почтальона.

– Ты долго следил за Джолин? – немного смутился Джоэл. Он сел рядом с Ли и склонился над картой. Отмеченные точки сбыта Рыжеусого и его агентов частично совпадали со знакомым маршрутом, которого придерживалась Джолин.

– Да, все лето, пока ты отлеживался. Пришлось. Иначе мы бы не вычислили всех этих гнид. Это они были подстрекателями! – озлобленно ответил Ли, но взгляд его посветлел. – Вот. А ты говорил, что я разделяю взгляды революционеров и паникеров.

– Да не говорил я такого. Значит, хочешь сказать, что Джолин революционерка?

Сердце Джоэла пропустило несколько ударов. Чем больше он рассматривал карты, тем лучше понимал, что несчастная работница пекарни слишком глубоко увязла в сплетениях преступной сети. Немалая часть ее адресов так или иначе взаимодействовала с Рыжеусым. Или Рыжеусыми – уже не было уверенности, что эта маска принадлежит одной персоне.

– Она-то вряд ли. А вот пекарь ее – сообщник революционеров. В хлебе запекал послания. – Ли смутился. – Джолин-то… вот она почтальон, да. Посылали ее по всему городу. Передавали друг другу информацию через пекаря. Почту-то у нас всю досматривают. А в пирожки никто не заглянет. Ну и милая девушка почти не вызывает подозрений. Зереф гонял ее в настолько разные концы Вермело, что я бы упал через пару недель на этакой работе…

– И этим себя выдал! Поэтому она и оказалась в тот день в проулке. Ночью. Я подозревал. Не успела по дальнему адресу.

Джоэл зло ударил кулаком по столешнице, взметнув многочисленные бумаги: адреса Рыжеусого, адреса Джолин, код к посланиям и сами шифровки. Они разлетались хаосом осенней листвы, пожелтевшие, исписанные пометками, исчерченные карандашом Ли. И сквозь графитовые линии просматривалась гнусная сеть тех, кто подстрекал к бунтам население несчастного города.

– Да, поэтому и носила чудо-булочки постоянным клиентам, – нахмурился и кивнул Ли. – Нам повезло, что она отдала тебе эти пирожки. Теперь у нас есть достаточно улик. Совпадение адресов – это первое. Но шифровка из рук почтальона – прямая улика. Можно начинать облаву, когда прочитаем, о чем здесь написано.

Он говорил серьезно и уверенно, как настоящий следователь. Джоэл тайно гордился напарником, которому пришлось взвалить на себя расследование. Пусть ранение Джоэла и потрясло всех его друзей и, разумеется, перевернуло его собственную жизнь, но пришло и кое-что хорошее. Теперь Ли знал о творящемся в Вермело не меньше, а то и больше Джоэла, а еще они заполучили в верные союзники Мио. Как раз вместо Батлера, которого не стоило больше трогать, когда речь шла о тайнах, о которых до последнего опасались докладывать начальству. Но, очевидно, пришло время.

– Отдала. Но… Ли, что теперь делать? Она не сообщница, а жертва. Она не должна попасть в застенки! – встревожился Джоэл. Он представил, как пойдет к Уману и выложит все улики, а вместо благодарности получит Джолин в цепях. Нарушит обещание, предаст. Тяжело давать невыполнимые обещания. По кодексу охотников и военных даже невольная или раскаявшаяся сообщница бунтовщиков подлежит преследованию и заключению под стражу. Джоэл нервно облизнул пересохшие губы: он обещал что-нибудь придумать. Нет, он клялся! И вот прошло уже не меньше двух часов, а он не выудил из памяти ни одной статьи из правовых кодексов Вермело, которые бы помогли Джолин полностью избежать наказания. Все зависело от воли переменчивого Умана Тенеба.

– Успокойся, Джо. Я всегда с тобой. Мы найдем способ спасти ее от заточения, – дотронулся до его руки Ли. – Но пока для мгновенного ареста всей сети не хватает всех ее адресов. А если арестовать часть, боюсь, они устроят новые беспорядки или еще что похуже… В одной из шифровок идет речь о взрывчатке. Но где она – неизвестно. Нужны все клиенты. Но мы не могли следить постоянно. Последнее время Джолин как будто меняла маршрут. Шла не к тем.

– Потому что она пыталась спасти вас с Мио, – отрезал Джоэл. Значит, Ли не был настолько хорош, насколько хотел бы его видеть Джоэл. Значит, двое ретивых мальчишек не подозревали, что, пока они следят за пекарем, на них ведется охота. Охота на охотников – забавно, ничего не скажешь.

– Что? Не может быть! – поразился Ли.

– Уводила от клиентов, чтобы вас не убили отравленным дротиком, как Рыжеусого, – пояснил Джоэл. Он вполне верил словам Джолин, потому что видел собственными глазами, как банды смутьянов расправляются с провалившими задание сообщниками. Значит, они делали что-то настолько секретное, что выбитое признание на допросе могло расстроить их темные планы.

– Нам бы теперь добыть список ее постоянных клиентов. У нее наверняка есть список адресов. Тогда не придется следить и подвергать нас всех опасности, – задумался Ли.

– Я поговорю с ней. Но если они решат, что она предала их…

Джоэл подумал, что революционеры уже давно подозревают Джолин в сговоре с охотниками. И вряд ли несчастной девушке достаточно хорошо удается играть роль двойного агента.

– Мы успеем ее спасти до того, как они узнают. Я прикрою тебя.

– Не стоит, Ли. Знаешь, в последнее время у меня обостренное чутье без всяких стимуляторов. Всегда. Постоянно.

Джоэл одернул себя: зря признался. Они занимались другим важным делом. А странности, творящиеся с его организмом, пожалуй, только помогали в выздоровлении. По крайней мере, синяки и ссадины, полученные в недавней драке, заживали неестественно быстро. О долговременных последствиях он старался не задумываться. В городе что-то творилось, что-то гнусное. И достаточно давно. Теперь это нечто коснулось и его. Но пока не мешало, а помогало в разоблачении сети опасных бунтовщиков, он даже благодарил Цитадель.

– Ты пугаешь меня, Джо! – оторопел Ли. – Может, ты не в курсе, но Уман отменил обязательный прием стимуляторов после победы над легендарным сомном. Может, тебе только кажется?

– Не время пугаться. С этим потом разберемся, – поторопил Джоэл.

Повезло же рядовым охотникам. А его все лето прокапывали смесью антибиотиков, обезболивающих и стимуляторов. Каких-то новых, как утверждали врачи и Энн.

Энн… Вот с ней следовало поговорить. Она наверняка что-то знала и, вполне вероятно, тоже изменилась. Но после относительного выздоровления и потери руки их добрая общительная Энн как-то резко переменилась.

Она ушла в академию, но неестественно часто появлялась в Цитадели, говорила, будто ей все еще нужны обезболивающие. Только шла почему-то не в госпиталь, а в научный блок, судя по направлению. Джоэл случайно вспомнил, и в душу заползли скорпионы едких сомнений.

Но в этот день следовало сконцентрироваться на освобождении Джолин. Если она отдала улику, значит, больше не могла возвращаться в пекарню. Ведь несколько контактов преступной сети не получили бы предназначенное для них послание. И за предательство Зереф Мар мог запросто убить работницу. Или не он, а те, кто следил с крыш, эти безымянные незримые фантомы, которых только предстояло отлавливать, как затаившихся сомнов. Значит, времени оставалось ничтожно мало!

– Сможешь перехватить Джолин сегодня на ее маршруте? – спросил Ли. Он ощутимо нервничал, но явно по другой причине. Он подскочил с места и принялся собирать бесценные бумаги в кожаную папку.

– Почему такая спешка? Ли? – Джоэл навис над другом.

– Ну, как сказать… Когда я получал код к шифру, пришлось кое-кого избить и оставить связанным, – обворожительно, но виновато улыбаясь, ответил Ли. – Боюсь, через пару дней его найдут товарищи-революционеры. Можно предупредить гарнизон, но тогда расследование уйдет от охотников.

– Да что ж ты сразу не сказал, балбес?! – воскликнул Джоэл и снова хлопнул по столу, с трудом сдерживаясь, чтобы не отвесить оплеуху напарнику.

Они никогда не дрались с Ли за пределами тренировочной площадки, до мордобития не доходило, несмотря на ссоры. Джоэл несколько раз повреждал деревянную обшивку мансарды ударом тяжелого кулака, когда что-то разобщало их с Ли. Но никогда бы он не посмел ударить друга по лицу.

Но вот теперь хотелось – может, не по лицу, может, и не ударить. А схватить за ухо, как нерадивого ученика, и потаскать по столу, тыча в бумаги. Да, добыть-то он шифр добыл, и очень быстро. Но какой опасности подверг Джолин и все их расследование! Охотникам разрешалось действовать грубыми методами, но исключительно от лица Цитадели. Ли, похоже, ощутил вседозволенность и перестарался.

– Когда ты шел к Джолин утром, ключа у меня еще не было, – оправдывался он. – Я как раз за ним пошел. И все получилось как-то случайно! Меня засекли, когда я влез в дом. Нам в любом случае надо все закончить как можно быстрее. Судя по шифровкам, у них проект в финальной стадии. Их надо арестовывать сегодня. Вот получить бы только все наводки!

– Ладно, успею. Если у Джолин есть постоянные клиенты – революционеры, она должна знать все адреса, – проговорил сквозь зубы Джоэл и спешно выбежал на улицу. Правая нога отзывалась огнем, но он научился игнорировать боль.

Он четко выучил маршрут Джолин, до того неоднократно сверяясь с картой города. Ходила она по часам, возле каждого дома не задерживалась дольше пары минут. Общение с клиентами не длилось долго, поэтому она и не знала подробностей.

Со стороны все выглядело в высшей степени невинно: булочница получает монеты за проданные пирожки. Но также в Вермело был развит бартерный обмен, некоторые постоянные клиенты передавали ей отдельные предметы обихода: футляры для очков, маленькие кошелечки и прочую мелочь. В которую легко помещались скрученные листы шифровок. Ни один стражник не заподозрил бы, что так происходит обмен посланиями.

Ли и Мио, которые рассказали Джоэлу об этой особенности обмена информацией, тоже не обратили бы внимания, если бы не признания Джолин. Только это и могло спасти ее. Хуже всего, что она не знала до конца, в чем состоит цель этого заговора. Из-за чего ценность ее как свидетеля для бастиона резко падала. Но не для революционеров.

Джоэл боялся, что ее попытаются убить. Он торопился, но хромота мешала быстро двигаться. К счастью, на улице сразу же попался знакомый окосевший рикша. Парень резко затормозил, как будто тоже узнал. Похоже, он благополучно продолжал работу, пусть теперь и не видел движения с одной стороны.

Жаль, люди, запряженные в повозки, развивали не такую скорость, как лошади, вымершие много лет назад.

– Гони в квартал Садов! – проревел Джоэл, торопливо садясь в экипаж и практически оттесняя локтем другого замешкавшегося пассажира, который послал вслед тираду забористых ругательств. Но Джоэл ничего не слышал.

– Господин, другой конец города, – засомневался рикша, хотя уже резво тронулся с места.

– Плачу двойную цену, – без раздумий ответил Джоэл. Деньги его не интересовали. Время. В этот день ценность представляло только время. Плохо, что они не могли с Ли телеграфировать друг другу или передать с кем-то послания. Их самих отделяло от трибунала только решение Умана: они не имели права вести расследование без согласования с Цитаделью. Но сеть революционеров и народные бунты были связаны с появлениями уничтоженного легендарного сомна. Только на это и оставалось уповать как на последнее оправдание для себя и друзей.

– Все для вас, господин, – согласился рикша, и они понеслись вперед.

– Гони! Дело срочное!

«Извини, парень, если бы не нога, я бы тебя так не мучил, сам добежал. Но сейчас мне тяжеловато даже на собаках», – подумал Джоэл, немного приходя в себя. Рикша несся на предельной скорости. Ноги у него, к счастью, остались целы, хотя ранение тоже чуть не лишило работы. Джоэл на своей шкуре убедился, как это паршиво и страшно. Но теперь он не замечал ничего. Все ощущения тела испарились, точно рухнул гигантский занавес, оставляя грот голой сцены.

Замелькали улицы города, неработающие фонари, которые раньше зажигали ворванью, деревянные минка, обшарпанные фасады каменных домов, исписанные полустертыми лозунгами. Джоэл помнил, как они с Ли находили кричащие надписи бунтовщиков, но за лето их стерли, кое-кто даже покрыл штукатурку свежей гризайлью.[1]

Город то ли восстанавливался для новой жизни, то ли готовился к неведомым потрясениям, старательно отвлекая себя от неизбежности. Зная о революционерах, которые никуда не делись после подавления мятежей, Джоэл уже ни во что хорошее не верил. Хотя нет, в одно хорошее верил: в Джолин.

Снова ее образ обрел для него первозданную чистоту. Плевать он хотел на то, что видел в окне. Она боролась: с пекарем, с хаосом Вермело – боролась ради себя, но вместе с Джоэлом. А теперь он опасался разминуться. И погубить все.

Чтобы не слишком привлекать внимание, Джоэл расплатился с рикшей в квартале Садов и двинулся вперед пешком. Торопливо, некрасиво и неловко, припадая на правую ногу, которая без скобы норовила увести в сторону. Ничего, сказали же, что мышцы восстановятся. Вот им ускоренная зарядка! Джоэл проникся каким-то лихорадочным злорадством к немощам своего искусанного тела. Сегодня он нашел бы Джолин, даже передвигаясь ползком.

В толпе горожан мелькали девушки в чепцах. В квартале Садов как раз шла уборка урожая. Фруктовые сады распростерлись вдоль крепкой восточной стены, дальше за ними тянулись поля, примыкающие к горам, где пасли овец. Только так Вермело выживал все эти годы, молясь, чтобы не случилось засухи или нашествия саранчи. Но двести лет – или больше, или меньше в этом искаженном времени – городу везло. Урожая хватало, чтобы не умереть от голода, собирали его быстро, отряжая по графику работников с фабрик на помощь фермерам.

– Проклятье, – выругался Джоэл, потонув в череде опрятных женщин с крупными корзинами. Он заглядывал в лица, под чепцы – и натыкался то на крючковатый нос старухи, то на конопатое лицо незнакомой девчонки. Лица и чепцы. Чепцы и лица. Они сновали шумным потоком и переговаривались, делясь новостями и сплетнями.

– Слышала, придумали новую штуку…

– Какую еще?

– Консервация называется.

– Мудрено.

– Не мудрено, а чтобы продукты хранить долго-долго. Вот заживем!

– Да то для богатых небось. Как всегда.

Джоэла не интересовало, что там придумали ученые. Консервация и кремация для него сейчас имели примерно одинаковый смысл. Все слова казались излишними, дикими, ненужными. Если они не помогали найти Джолин.

Вокруг сновали призраками женщины в белых чепцах и соломенных мино, отчего наваждением вставали воспоминания о черных линиях, которые так же закрывали обзор, мешая найти главную цель.[2]

– Джоэл! – донесся знакомый голос. Его окликнули по имени. К счастью, эта цель не сбегала и не скрывалась, как легендарный сомн. Его заветная цель и мечта.

– Джолин! – крикнул он и пошел на голос сквозь толпу. Белые чепцы и корзины миновали, Джолин стояла в тихом проулке, точно ждала его.

– Вы искали меня? – удивилась она. – Что-то не так с уликой? Я ошиблась?

Ей хватало выдержки спокойно разносить пирожки в этот день, хотя она знала, что сдала всю организацию. Джоэл в который раз поразился стойкости этой отважной девушки.

– Джолин, вы можете передать нам список постоянных клиентов? – торопливо начал Джоэл, озираясь. Но на крышах никто не скрывался, в этом он снова был уверен. И плевать, что там с ним сотворили в процессе лечения. Если уж это работало, значит, не такие плохие стимуляторы ему влили. Или это Каменный Ворон передал часть силы, когда дух скитался пламенем погасших свечей? Но в этот день было не до мистицизма.

– Если Зереф заметит пропажу, мне конец, – испугалась Джолин. – Он уже что-то подозревает.

– Ты и так не доставила несколько посланий. Все закончится сегодня. Иначе нельзя. Джолин! Тебе нельзя возвращаться в пекарню.

– Я могу передать список устно, – задумалась Джолин, нервно сцепив пальцы вокруг корзины. – Запомните?

– Разумеется.

– Если список будет на месте, я еще смогу придумать отговорку, почему пропали послания. Если вдруг все закончится не сегодня, – недоверчиво протянула Джолин. Похоже, она не верила во всесилие охотников. Джоэл сам сомневался в правдивости своих пламенных клятв, которые неосмотрительно бросил утром. Хотя, глядя на бледную, осунувшуюся, но не сдающуюся собеседницу, он понимал, что обязан распутать заговор. И спасти ее. Он обещал сделать все, что в его силах. Ведь ради любимых возможно совершать даже то, что выше сил. А пока он просто слушал и напрягал извилины, чтобы в памяти четко отложились все сведения о клиентах.

В сети передачи информации через пекаря вырисовывалась четкая схема. Джолин не имела права отклоняться от маршрута, который и впрямь пролегал через весь город. Среди клиентов оказалось немало уважаемых людей: ученых, крупных торговцев, оружейников. Подстрекатели пустили свои отравленные корни во все районы Вермело, а список профессий только подтверждал предположения о строительстве какой-то сложной машины. Но Джоэл не представлял, где в трущобах можно спрятать целый дирижабль или хотя бы воздушный шар.

– И все-таки какова твоя роль? – спросил он, когда Джолин закончила.

– Курьер. Доставляю послания, – ответила она. – Я же уже говорила.

– Я не совсем об этом. Джолин… ответь мне честно, – засомневался Джоэл. – Ты разделяешь их взгляды?

– Нет. Уже совершенно нет. Я не хочу, чтобы этот город сгорел в огне. Я просто хочу выжить. Да и… насколько я поняла, они замышляют что-то, – облизнув губы, отозвалась Джолин. – Послания зашифрованы. Но из разговоров я поняла, что в трущобах что-то строится. Не представляю, что именно.

– Дирижабль? – вырвалось у Джоэла. Предположения находили ненадежное подтверждение.

– Не знаю, – вздрогнула собеседница.

«Что это был за бродяга, который упал мне под ноги у Айгрежи? Ведь это он говорил, что в трущобах что-то строится», – судорожно думал Джоэл. Для него складывались воедино фрагменты странного орнамента снов, пророчеств и фактов, и все они представали теперь единой мозаикой, как изображение Стража Вселенной в соборе. Но, как и то изображение, не называющее имени спасителя мира, они не давали конкретных ответов.

– А зачем Зереф помогает им? И каким образом? – не понимал мотивов пекаря Джоэл. То, что похотливый старик мучает Джолин, оставалось фактом. Но такие мерзкие типы редко соглашались рисковать ради всеобщего блага. Или же раньше он был иным. Джоэл сомневался.

– Он передает информацию. Через меня. Зачем… У него давний зуб на людей из квартала Богачей, – крайне мрачно проговорила Джолин, понизив голос. – Он видел нечто, за что готов их сжечь.

– И ты знаешь, что именно? – забилось быстрее сердце Джоэла. Сжечь! Что-то, за что готов сжечь! Живо предстал образ сгоревшего поместья Бифомета Ленца в квартале Богачей. Все происходило не просто так, все признания имели потаенный смысл, особенно в этот день.

– Не совсем, – смутилась Джолин и как будто снова закрылась морской раковиной. – Джоэл, я рассказываю все это, а вы с Ли можете меня арестовать за одну только причастность к заговору.

– Но ты все же доверилась нам, – как можно более ласково напомнил Джоэл, поправляя выбившуюся из-под чепца светлую прядь. Мягкие волосы возлюбленной ласкали кончики мозолистых пальцев. Он хотел касаться и касаться их, жадно вдыхая аромат. От желанной мечты отделяла одна непреодолимая преграда, как башня из легенд. И он вступал в поединок не менее опасный, чем сражение с многоглавым драконом, жутким Змеем Хаоса.

– Да, потому что я больше не могу так существовать! – выпалила Джолин, размазывая по щекам нежданные слезы, и тут же успокоилась. – Да и… деваться мне больше некуда. Вы уже все узнали.

– Доверься мне! Нам! Ты не попадешь в темницу. Обещаю! – снова поклялся Джоэл, прокручивая в голове от начала до конца заветные имена.

– Тогда… идите с Ли в Цитадель. Я приму любой исход, если так нужно. Я больше не отдамся пекарю. Ни за что.

– Ни за что, – повторил, как пещерное эхо, Джоэл.

– Ищите меня в пекарне, когда придете арестовывать Зерефа и остальных, – спокойно и непоколебимо проговорила Джолин. – Я буду вместе с ними.

– Но это опасно… Не лучше ли спрятаться?

– Нет, тогда меня точно убьют и кинут клич, чтобы остальные скрывались. Их надо брать незаметно в собственных домах. Слежка только за мной и за пекарней. Это из-за тех нападений легендарного сомна.

– Ох, Джолин. – Джоэл поразился хладнокровной беспощадности, с которой она отчеканила слова об арестах. Они с Ли обсуждали ровно то же самое. Значит, не ошибались в своих предположениях.

– Иди же! Иди, пока не забыл! Не думай обо мне! – мучительно воскликнула Джолин.

И Джоэл исполнил приказ, отступая сначала на шаг, потом на два, на три… А когда он обернулся, чтобы попрощаться, его неуловимая мечта уже слилась с потоком белых чепцов и корзин. Вокруг царил приторный аромат свежих яблок, винограда и груш. И в нем терялся запах выпечки и муки.

Джоэл остался стоять в одиночестве, потерянный, в какой-то мере испуганный. Он не представлял, о чем доложит Уману Тенебу, и каждый миг опасался забыть имя одного из заговорщиков. Впрочем, хватило бы и частичного списка, если оригинал лежал в пекарне. Но Джоэл теперь боялся ехать в Цитадель.