Град разбитых надежд. Белый Дракон

– Что? Каких медицинских услуг? Ничего не понимаю! – все еще верещала жена пекаря, прикидываясь доброй слабой старушкой, незаконно оклеветанной беспутной работницей.

– Вы и сами все знаете. Вы делали аборты проституткам, у нас есть свидетельницы, – рыкнул на нее Ли, выступая вперед. – Я сам видел разрезанного младенца в Ловце Снов!

Такое зрелище им обоим предстояло еще нескоро забыть. Но тот воплотившийся кошмар не подсказал, кому именно принадлежит сон. Жене пекаря, а возможно, одной из впавших в беспамятство ее клиенток. А возможно, и Джолин… Об этом думать не хотелось. Ох, как не хотелось даже предполагать такой вариант.

– Вы ничего не знаете! – возмутилась старуха, осклабившись. Теперь она, растрепанная, в порванном платье, закономерно напоминала злобную ведьму из сказок.

– У нас есть два свидетеля и одна потерпевшая, – отрапортовал конвоир и обратился к Ли: – Благодарим, господин охотник, за ценные сведения.

«Интересно, откуда сведения? Мартина и Лулу помогли? Или кто-то из их знакомых? Все-то Ли разузнал! – довольно подумал Джоэл, но в который раз ужаснулся: – Подпольные аборты… Разрезанные младенцы в сетях… Не была ли одной из „потерпевших“ Джолин? Надеюсь, что нет. Только бы нет! Это было бы слишком ужасно! Но она же, как обычно, не расскажет. Ничего, сейчас главное – отмазать ее от обвинений. А я готов принять ее со всеми тайнами».

Джолин крепко вцепилась тонкими пальцами в рукав его плаща и испуганно спрятала лицо в его воротнике, когда солдаты провозгласили:

– Увести их!

Пекаря, его жену и их внука с кляпами и в наручниках утащили наружу, закидывая в закрытую повозку, запряженную двумя специальными рикшами. В тюремных экипажах едва ли хватало места для одного, а их как-то запихнули втроем. Наверняка старые кости и суставы пекаря отозвались не меньшей болью, чем гудящая нога Джоэла. Но охотник ни на миг не устыдился, что не испытывает к арестованным ни капли сочувствия. Он радовался, будто сумел отразить атаку еще одного Вестника Змея. Над черной пропастью неизвестности воздвигся спасительный мост.

– Джолин, ну что ты? Не плачь! Теперь все будет хорошо, – принялся успокаивать Джоэл, когда затворилась дверь. Джолин тихо плакала в его объятьях, а он гладил ее по голове, перебирал растрепанные светлые кудри, целовал дрожащие руки, согревая их своим дыханием.

– Да-да, я верю… Верю тебе, Джо, только тебе в этом городе и верю, – прошептала она, растирая слезы по покрытому мукой и пылью лицу. Джоэл, не сдерживая чувств, еще крепче обнял ее.

– Ну что, Джо, похоже, бумага от Умана – это твой пропуск в новую жизнь, – заметил Ли, неуверенно подходя. – Мио, ты, наверное, можешь идти. Проверь там, не шпионит ли кто.

– Их всех схватили? Всех? – вскинулась Джолин при словах о слежке. – Они могут быть с арбалетами!

– Джолин, все хорошо. Вокруг никого нет. Я тебя уверяю, – улыбнулся Джоэл и усадил на уцелевший табурет. Солдаты как будто намеренно ломали мебель в процессе недолгого, стремительного обыска.

– Что теперь будет с их внуком? Зачем его увели? – встревожилась Джолин, какое-то время просидев безучастным изваянием. Джоэл встал перед ней на одно колено, словно делал предложение руки и сердца. Хотел бы он, если бы не запрет охотников. В какие сети Цитадели они оба попались, предстояло еще осмыслить. Но пока их лица оказались на одном уровне – хватало и этого. Джолин умоляюще смотрела на Джоэла, словно верила, что в его власти избавить от любых бед, преодолеть любое проявление несправедливости. Но он не любил врать друзьям, потому с легким смущением ответил:

– Сначала проверят его причастность к революционерам. Потом определят в специальный приют при Цитадели.

Из-за несчастного мальчонки, который потерял родителей, а теперь и старших родственников, что-то кольнуло в груди, будто провернули нож в старой ране: ведь внук пекаря стал сиротой почти так же, как сам Джоэл. С той лишь страшной разницей, что его мать в облике монстра убил обезумевший отец. И теперь мальчика самого утащили вместе с опальными дедом и бабкой в казематы гарнизона, будто он в свои годы что-то понимал в подрывной или пропагандистской деятельности революционеров, сектах Дирижабля и прочей гадкой кутерьме жестокого мира взрослых.

– То есть тоже в тюрьму? – обреченно отозвалась Джолин, сжав руки на коленях. Их долгожданную радость неслабо омрачал этот несвоевременный разговор. Перепуганная Джолин стиснула кулаки, не позволяя себе поверить, что все позади. Будто ее борьба только начиналась.

– Не совсем, но… к сожалению, здесь мы бессильны. Дети неблагонадежных граждан Вермело считаются такими же неблагонадежными, – подавленно сообщил Джоэл. Ли отвернулся к окну, скрипнув зубами. Знал ли он об этом законе? Или только теперь, как и Джолин, ужаснулся? Похоже, один Джоэл за свои тридцать восемь лет в достаточной мере осознал, насколько их город не терпит полумер. И насколько перенаселенный улей ста народов не ценит случайно сломанные жизни.

– Но это же… несправедливо! – воскликнула Джолин. Все верно: еще утром она возмутилась бесчестности секты Дирижабля, еще утром согласилась помочь, надеясь на мифическую справедливость. А он, потрепанный службой охотник, просто желал спасти любимую женщину. И, если повезет, раскрыть заговор.

С последним пока не срасталось: наваливались все новые вопросы и противоречия, но с живой и невредимой Джолин решение их казалось не такой уж невыполнимой задачей. Без нее – пропасть сумрачного безумия и скорое обращение в подвалах психушки от чувства вины и бессилия. Но теперь-то все налаживалось. Разве что о справедливости речи совсем не шло.

– Джолин, только не говори это в присутствии следователей. Мы все сейчас висим на волоске, – призывая к трезвому взгляду на вещи, мягко напомнил Джоэл.

– Я не соглашалась на такую жестокость, когда делилась сведениями, – посетовала Джолин, закрыв лицо руками.

– Таков Вермело. Неужели тебе жаль Зерефа и его ведьму?

– Нет. Не совсем…

– Для их внука я попытаюсь что-нибудь сделать. Вроде как можно добиться усыновления в благонадежную семью для перевоспитания. Но не сейчас: придется подождать, пока все уляжется.

Джоэл успокаивал Джолин, но на деле залеплял рот собственной совести: ни о каких программах усыновления он не слышал. Но пообещал себе, что после завершения всех народных волнений попытается разыскать несчастного мальчонку. Впрочем, гарнизон цепко держался за свою добычу, не позволяя охотникам даже приближаться к бастиону и его тюрьмам. Два ведомства, точно два гигантских паука, разделили сферы влияния и таращились друг на друга с разных концов города. Цитадель – на западе, бастион Эскуидон – на востоке.

– Джолин, только больше не плачь. Все, закончилось время твоих слез, – проговорил Джоэл, лишь бы не молчать, лишь бы вязкая тишина разоренного дома не давила на Джолин.

Она доверчиво прижалась к колючей, небритой щеке. Неловкие объятья окутали небывалой теплотой и безмятежностью, из которой не вырывала даже боль в правой ноге. Временное успокоение лечило тело и душу, давая новую надежду, новый смысл жизни. Раненый и перемолотый службой, он был нужен здесь, в пекарне. Может, не как самый сильный защитник с мечом, но как тот, кто не позволит обвинить самое прекрасное и чистое существо в Вермело – его отважную Джолин.

– Спасибо, Джоэл. Вы с Ли избавили меня от чудовища. Спасибо! Спасибо вам! – шептала она.

– Теперь ты свободна, – упоенно отозвался Джоэл.

– Я никогда не буду свободна, – запнулась Джолин и потупилась, сцепляя пальцы на коленях. – Как и все в этом городе.

Джоэл недоуменно воззрился на нее, но незаметная тень покинула пригожее лицо. Покрасневшие от слез глаза лучились добротой и радостью. И Джоэл почувствовал, что вскоре они по-настоящему отпразднуют победу.

– Ну, золотые мои, оставлю-ка я вас наедине, – широко улыбнувшись, радостно проговорил Ли и подмигнул у двери. – Джо, не теряйся тут без меня. Самое время утешать и радовать.

Джолин покраснела от нескромных намеков. Похоже, весь Вермело знал, как именно Ли привык утешать, а уж тем более радовать. Джоэл молча скрежетнул зубами: «Нарочно ты, что ли? Или все-таки ревнуешь? Вряд ли Джолин согласится жить как-то… втроем».

Так или иначе, оба напарника – сначала Мио, потом Ли – покинули пекарню, оставив его наедине с Джолин. Охрана из Цитадели не торопилась, лазутчиков неестественно обостренное чутье не отслеживало. Складывалось впечатление, что гарнизон сработал быстро и чисто. Оставалось только удивляться и радоваться, чем и занялся Джоэл, помимо этого помогая Джолин наводить порядок. Вот только связный разговор не получался, точно Ли утащил с собой весь талант к складыванию нежных признаний. Да и Джолин выглядела слишком напуганной и подавленной.

– В том, что случилось, нет никакой твоей вины, пойми, – неловко начинал Джоэл.

– Я понимаю. Понимаю, – кивала Джолин, старательно натирая тряпкой столешницу. – Все хорошо! Все очень хорошо! Спасибо вам!

Повсюду рассыпалась мука, перемешавшись с сажей. Если уж Джолин предстояло и дальше жить в пекарне – похоже, именно так Джоэл условился с верховным охотником, – следовало помочь ей создать хотя бы видимость уюта. Эти стены наверняка давили на нее, и Джоэл хотел бы забрать страдалицу к себе в мансарду. Хватило бы места и на троих. Внизу комната Мио неплохо делилась пополам, но охотникам запрещалось селить рядом с собой тех, кто не принадлежал к их своеобразной закрытой касте, – ни слуг, ни возлюбленных со стороны.

«Ничего, как нога заживет, путь от мансарды до пекарни будет казаться коротким. А уж дорогу я найду теперь и с закрытыми глазами», – успокаивал себя Джоэл, дивясь, почему его не покидает смутное беспокойство. На всякий случай он перечитал еще раз все, что значилось в постановлении Умана Тенеба, которое убедило стражей бастиона. Нет, все верно: Джолин оставалась в пекарне как важный свидетель. Без права переселения, но на свободе.

– Видишь, теперь это все твое. Будешь печь булочки, если захочешь. Без гадких записок, – утешающе говорил Джоэл, обнимая сидящую за столом Джолин за плечи. – А не захочешь – можешь заняться чем-то другим. Что тебе нравится? Ох, Джолин, порой мне кажется, я совсем тебя не знаю. Вот Ли, оказывается, рисует неплохо. А у тебя есть что-то… такое же?

– Нет, не знаю, – отрешенно отозвалась Джолин. – В детстве я знала только священные тексты.

– В трущобах читают священные тексты?

– Секты, наверное. Я плохо помню, – растягивая слова, ответила несколько отрешенно Джолин, дотрагиваясь до руки Джоэла, порывисто сжимая ее, а потом улыбнулась нарочито беззаботно. – Впрочем, это неважно. Если будет позволено, я хотела бы сохранить это дело. Печь пироги – чем не работа? Не хуже прочих.

– А ничего, что это будет напоминать, ну…

– Зерефа Мара? – обернулась Джолин.

– Да, – смутился Джоэл. Вопрос казался ему слишком личным. На выяснение причины кошмаров Ли ушли годы, а теперь он, дотошный старый охотник, будто наспех взламывал замок новой родной души. Снимал ненадежную корку со свежих ран.

– Ничего, – пожала плечами Джолин, совершенно не смущаясь. – Есть крыша над головой, есть дом, где не мучают, – это хорошо. А что было в этом доме раньше, не так уж важно.

Простота ее ответов обескураживала, внушая недоверие. Но блестящие радостью глаза заставили успокоиться. Взгляд прояснился, точно летнее небо, с которого долгожданный ветер согнал нежеланные тучи. Легкие порывы колыхали зеленеющие кусты хризантем под окном, в комнату сочилась умиротворяющая свежесть.

– Джолин, почему ты так долго терпела эту тварь? Этого пекаря! – недоуменно спросил Джоэл через какое-то время. Они успели расставить уцелевшую мебель и спешно потушили печь, открывая заслонки, чтобы не угореть. Привкус дыма неприятно напоминал о мрачном пространстве, где случился поединок с Вестником Змея. И не иначе сам Змей дернул теперь за язык. Джоэл предполагал, что задаст этот вопрос намного позднее, дав возможность Джолин прийти в себя, не касаясь ее болезненных воспоминаний.

– Сначала… он действительно удочерил меня, – на удивление спокойно начала она, отвлекаясь от подметания осколков. – Помог, когда мне некуда было идти. Жена его тоже мне очень и очень помогла. А потом она однажды сильно заболела, где-то на месяц.

– Можешь не рассказывать, если это… – уже смутно догадался Джоэл и не желал, чтобы Джолин снова погружалась в омут жуткого прошлого. Но она продолжила:

– После этого она перестала пускать к себе в кровать мужа. Ну… понимаешь. Зереф злился. И еще через месяц пришел однажды ночью ко мне. Я спала, а очнулась со связанными руками. Я ничего не могла сделать.

– Джо, не рассказывай, я все понимаю, – растерянно пробормотал Джоэл. Джолин нервно сглотнула, но осталась относительно спокойна. Ее глаза вновь ожесточенно остекленели, веник и совок выпали из рук. Закусив губы, она продолжила, точно каждым словом мучительно вытаскивая из ран кинжалы:

– Нет-нет, ты должен знать всю правду. Всю. Правду обо мне… После той ночи Зереф сказал, что я теперь продажная женщина. Шлюха! И никто уже не посмотрит на меня. Если бы кто-то посватался, он бы немедленно сказал, что у меня ужасная репутация. И что они, добропорядочные, только из жалости меня приютили, надеясь на то, что я исправлюсь.

– Но ведь все видели, что ты честно работаешь! – воскликнул Джоэл, подбегая к любимой, обнимая ее за плечи. Лишь бы согреть, лишь бы заставить забыть весь этот ужас унижения и неприятия себя.

– Зереф Мар был уважаемым человеком, он ведь раньше трудился в пекарне квартала Богачей. Его словам верили больше, чем моим, – отозвалась Джолин, и по щекам ее снова покатились слезы, а бескровные губы задрожали. Но она оттаивала, теперь с нее спадала броня, показывая отринутую миром одинокую девочку.

– Джолин, но зачем ты оставалась, когда я мог бы помочь? Я же…

– Это ничего не меняло на тот момент, – смущенно отозвалась она. – Зереф предоставил бы пирожки с записками и сдал бы меня в гарнизон. А вам с Ли я не могла настолько доверять.

– Забудь обо всем, Джолин. Больше никто не причинит тебе вреда.

– Джоэл, любимый! Любимый Джоэл!

Она потянулась к нему, робкая и одновременно страстная. Она обняла его за шею и целовала лицо, не губы, а все сразу: глаза, скулы, нос. Покрывала жаркими короткими поцелуями, как в последний раз. Но Джоэл верил, что для них в этот миг все только начиналось.

И все же в тот день, тот тихий радостный вечер, он не мог остаться и утешить ее, как советовал Ли. Почти до сигнала «отбой» они вдвоем сидели на промятой тахте под лестницей, часто служившей кроватью для Джолин, которая допоздна трудилась возле печи.

Она, робкая, но податливая, млела в объятьях Джоэла, успокаиваясь и мирно задремывая. В тот вечер хотелось верить, что все проблемы и горести позади. И Вестник Змея, и постылые заговоры, и бесконечные дежурства, не позволяющие быть всегда рядом с любимыми. Время растворилось в ласковых дуновениях незаметного ветерка, слилось шепотом кустов хризантем и сирени. Но Джоэл не осмеливался предложить ничего, кроме безмолвной осторожной нежности. После всего, что услышал и увидел, он понимал, что им предстоит еще долгий путь к новой ступени доверия.

«Бедная девочка моя, бедная искалеченная Джолин. Прав был Ли, во всем прав. Я готов ждать. Сколько скажешь, готов ждать. Главное, что теперь мы вместе. Ближе, чем телом», – без слов взывал Джоэл. Но долг велел уходить, когда к дому прибыли новые сторожа от охотников, своеобразная смена караула. Уман Тенеб держал свое слово: важного свидетеля Цитадели обещали охранять круглосуточно.

– Я должен идти, Джолин, – обратился он к любимой, растерянно застывшей на тахте. Если бы она попросила, он бы остался, подарил бы ей незабываемую ночь, способную стереть все потрясения минувшего дня. Но она не просила, отчего Джоэл ощутил новую неловкость. Точно каждый из них не догадывался, кто должен сделать первый шаг.

– Только возвращайся, – улыбнулась ласково Джолин.

– Вернусь! Обязательно вернусь, – ответил он.

– Я буду ждать. Отныне я всегда буду здесь. Ждать тебя, – донесся сквозь сумрак мелодичный голос возлюбленной. Но от него по спине беспричинно прошел холод, точно она произнесла зловещее заклятье. Впрочем, он бы принял и вечность в темнице пекарни: с Джолин любое наказание превращалось в награду.

– Мы прибыли по поручению верховного охотника, – отрапортовали стражи, когда Джоэл вышел на улицу.

– Удостоверения, – сурово потребовал Джоэл.

– Вот. Теперь покажите ваше. Хотя это чистая формальность. Все знают, кто вы, – с некоторым восхищением заявили пришедшие трое охотников с мечами и арбалетами.

– Попрошу без фамильярностей и лести, – беззлобно осадил Джоэл, слишком счастливый для недовольства, и тихо добавил: – Берегите ее, как королеву. Как величайшую ценность. Головой отвечаете за нее перед Цитаделью и передо мной лично.

– Слушаемся. Охотник Джоэл, Уман Тенеб ждет вас завтра в полдень с рапортом об утренних арестах.

– Ну, что ж, пойду писать, – кивнул Джоэл, находя себе оправдание, почему не заночевал в пекарне, почему снова оставил Джолин одну. Нет, ничего еще не закончилось. Им всем предстояло нелегкое продолжение расследования.

Вечер и половина ночи прошли за мучительным подбором верных слов. И плевать Джоэл хотел на запреты и сигнал «отбой». По долгу охотника ему вообще следовало спать днем, раз уж его снова перевели на оперативную работу. Патрулирование улиц не в счет, бумажные дела тоже никогда не считались великим отдыхом.

Сидя в душноватой мансарде в то время, пока Ли с Мио бороздили опустевшие улицы, Джоэл корпел над обтекаемыми формулировками, опасаясь чем-либо вызвать немилость Умана Тенеба. Теперь вся их жизнь, все их общее благополучие зависело от решений и благосклонности этого «чудовища на своем месте», вернее, вроде бы друга. Но Джоэл снова в этом сомневался, вспоминая, как верховный охотник засуетился, требуя передать все улики.

Уман что-то скрывал от подчиненных, а гарнизон что-то таил от Цитадели. И за всей этой фрагментарной правдой пряталось нечто жуткое. В ночной тиши фантом этого незримого монстра подступал воспоминаниями о Вестнике Змея, и Джоэл нервно поводил плечами и тер затекшую шею, кляня затупившиеся перья и растекающиеся чернила. Хотелось достать где-нибудь печатную машинку. Впрочем, вряд ли техническое новшество прошлых лет – редкость нынешнего Вермело – сильно помогло бы в поисках ответов.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Традиционный дом японских простолюдинов.

2

Мино – элемент одежды японских крестьян, подобие плаща-дождевика, сделанного из соломы.