Молодость – зеркало юмора и сказок

Александр Сих

Молодость – зеркало юмора и сказок

Монологи

Женщина – о себе и о соседях

Я очень хороший человек. Просто замечательный! Никому слова плохого не скажу. О себе. Добрая… к себе, не жадная… для себя, зависти нет совсем… к тем, у кого хуже. И очень отзывчивая к чужим бедам. Готова всякого выслушать и отозваться, дав добрый и практичный совет. Ничего нет ценнее хорошего совета. Поэтому отдаю самое ценное и ничуть не жалею. Ничуть не жалею тех, кому даю добрый совет в их тяжкую годину. Жалость унижает, а унижать у меня и в мыслях нет. А даже совсем наоборот: стараюсь пробудить в человеке чувство собственного достоинства.

Потому всегда режу правду-матку в глаза страдальцу. Не знаю, надолго ли они забывают о своём горе, но в тот момент, вижу по полыхающим ненавистью глазам, оно отступает на задний план. И появляется совершенно новая цель в их жизни, которую им не терпится осуществить в ту же минуту. Правда, цель далеко не благородная, и я бы даже сказала – криминальная, но я начеку и тут же предупреждаю о последствиях. Ну вот, экстренная психологическая помощь оказана и я, с чувством выполненного долга, покидаю «пациента».

И чтобы не быть голословной – пример, будьте любезны, получите. Давеча, встречаю соседку. Нет, не по лестничной площадке, не по этажу, не по подъезду, не по дому. Слушайте, не перебивайте и не задавайте идиотских вопросов! Встречаю соседку с соседнего двора. Та сразу ко мне, как к народной целительнице – челом бьёт. Я, конечно, навстречу с открытой душой. Вижу требуется срочная психологическая помощь. Сейчас психологи дорогие – у меня бесплатно.

Украли деньги? Я так и догадалась. На рынке? Я так и знала. Сволочи? Я тоже так думаю. Больше некому. Одолжить? Нету. Самой не хватает на курсы. Какие курсы? Курсы повышения наглости в товарно-денежных отношениях и вправка позвоночника. Не мне. Мужу бесхребетному! Может, деньги начнёт зарабатывать, а не слёзы приносить в носовом платке?! Вместе с соплями. А может и хорошо, что украли!? Мужик всё равно: забрал бы, выкрал бы, выманил бы. А так, хоть немного на трезвого посмотришь. Что, всё равно не посмотришь? Уже? С горя? А за что? А хрен его знает!?

Вот пожалуйста! Как на хорошее дело денег нет, а на выпивку хрен всегда знает за что. Он же у тебя паразит, семейный геморрой, квартирный аппендикс. Его надо удалить, уничтожить, стереть в порошок. А чтобы не засорял благородную кубатуру жилплощади, пыль рассеять на свалке над костром. Тамошняя бомжацкая мафия за это много не возьмёт.

Хороший дельный совет. Как она на это вся приосанилась: слёзы высохли, глаза загорелись, стали метать молнии. «Да у меня муж…». Что у тебя муж? Из дома всё вытащил и пропил. Сама видела! На прошлой неделе, видно, больше нечего было, вашего кота Ваську пихнуть хотел. Плевал на него, рукавом вытирал и кричал: «Продаётся умный кот! Дёшево! Приносит счастье и удачу!» Что, кот дома? Дома, потому что никто не купил. Если бы продал это счастье за бутылку, конечно, для него была бы удача.

Вот же какие мы – бабы! За своё, хоть и не нужное, в горло вцепимся. Вижу, горе забыто и моя работа выполнена. А разве нет? Шла заплаканная, сморщенная, скрюченная, а пошла прямая, гордая и злая. На меня. Вот и получается – делаю добро в ущерб себе.

Бывает, правда, помогаю и материально. Нет, не деньгами. Ссуды надо брать в банке. Забежала соседка одолжить сахара. Не с соседнего двора, не с соседнего дома, не с соседнего подъезда, не с соседнего этажа. С соседней квартиры. Не нервируйте меня – вам же хуже будет! Сахара у неё не оказалось. Срочно вспомнила, что у мужа день рождения, и неожиданно решила испечь торт. Нет, не так. Когда я нервируюсь, я запутываюсь. Неожиданно вспомнила, что у мужа день рождения, и срочно решила испечь торт. Во-первых, он, торт ему, мужу, на фиг не нужен; во-вторых, у хорошей хозяйки всё должно быть под рукой. И как он будет водку жрать с тортом? Уму непостижимы причуды нашего ума!

И всё бы хорошо, но она совершила ошибку. Так сказать, априори обрекла себя на непредсказуемый результат. Красивое слово – априори, хоть и не совсем понятное. Так вот, или не надо было говорить совсем – зачем сахар, или уж говорить до конца. Не люблю недомолвок. Чай, не чужие! Близкий сосед ближе, чем близкий родственник, не близко живущий. И намного ближе, чем близкий родственник, близко живущий.

Так нет, рецепт у неё – ноу хау! Ладно, я женщина интеллигентная, ссориться не люблю… на своей территории. Дом – это храм любви и взаимопонимания. Там не должно быть место склоке. Уступать всегда должен мудрейший. То есть, – слабейший. Сильному мудрость ни к чему. Мой мудрый муж понял это на первом году совместной жизни, и с тех пор у нас мир и согласие. Он, вообще, перечит только одному человеку – диктору новостей. И то, если меня нет рядом и диктор мужчина. Если диктор женщина, на всякий случай помалкивает.

Одолжила ей, но по ошибке дала соль вместо сахара. Рецепт не выходил из головы – пришлось ошибиться. Она на жёсткой диете – пробует только глазами. Вечером, думаю, услышим, что хаукнет на это хау именинник. Мои ожидания превзошли все ожидания. Я не только услышала, но и увидела. Она принесла этот торт ко мне. На новой пышной причёске. Рта ей раскрыть я не дала. Я на кухне миксером взбивала яйца. Может, спрашиваю, торт украсим глазурью? И думаете она долго на меня злилась? До утра. Утром пришла с извинениями и за советом. Как без ущерба своему здоровью отомстить неблагодарному мужу? Да ради Бога! Ни в чём никогда никому не откажу, кто вовремя осознает свою неправоту.

А вот с мужиками дел не имею. Нет, я не феминистка. Может, даже, совсем наоборот. Меня ещё в юности оскорбило одно грубое мужичье выражение. Будучи неопытной тридцатилетней глупышкой, я не нашлась что ответить. Этот мужлан, с соплями в носу и с перегаром во рту, в ответ на мой отказ быть ему безвозмездным спонсором и на моё гордое заявление, что женщина – высшее существо и мужчина должен её содержать, а не наоборот, прокукарекал: «Курица не птица, баба не человек». Теперь-то я знаю, что ответить! Да я такая курица, что любому занюханному петуху гребень его надеру, в тыковку наклюю, да так, что шпоры свои поношенные он тут же отбросит! Причём, весь этот массаж могу сделать в его же курятнике.

Тут недавно одна соседка анекдот рассказала. О них – мужиках. Что вы всё гадаете – какая соседка? Принципиальное любопытство? Понятно. Нет, эта соседка из соседнего городка – по телефону рассказывала. Лучше анекдот слушайте. Только я до сих пор не пойму: то ли она анекдот рассказывала, то ли на жизнь жаловалась? Ну и мужики, говорит, пошли – ужас! На себя положишь – засыпает, под себя – задыхается, сбоку положишь – телевизор смотрит, а на ноги поставишь – только его и увидишь.

Не смешно. Грустно и печально. Вот по этой причине мужское племя, кроме одной, далеко не лучшей особи, лишилось моей помощи. Эта особь без меня давно бы свои шпоры откинула. Как ни крути, а особь своя, хоть и бестолковая. Но при умном рациональном использовании в хозяйстве прослужит не один десяток лет.

Есть в нашем дворе и бесхозные особи. Те живут как придётся, полагаясь на свой инстинкт. У кого этот инстинкт развит больше, живёт лучше. Вот Крохоборкин из соседнего… что? Не мучайтесь! Из соседнего подъезда. Жучара ещё та!

Походил по квартирам, по гаражам, по свалкам, – собирал весь хлам. Попрошайка попрошайкой. А через полгода как заехал во двор на железном чуде, которому в мире аналогов нет, тут все и ахнули. А чего ахать-то? Сами всё отдавали, да ещё посмеивались. И моя особь туда-же: из ничего эксклюзив собрал!

Это тебя, говорю, из ничего собрали. Причём, и материал был жиденький, и ОТК не досмотрел, если с конвейера выпустили. А я живу с таким эксклюзивом и мучаюсь: то глохнет посреди дороги – и с буксира заводи, то вообще из гаража не выедет! И откладываешь поездку на неопределённый срок. А ехать хочется срочно!

Я этому Крохоборкину ничего не дала. Хлама ненужного нету. Кроме хлама, лежащего по вечерам на диване. Да я думаю Крохоборкин не взял бы. Если бы моя особь стала бы ему помогать, так и просидели бы в гараже до Страшного суда. А потом за это с них и спросили. Тот жук отвертелся бы, а моему по тыковке и дали бы. За саботаж!

Дать ничего не дала, а как увидела, так тоска зелёная на меня и напала. И не и зависти – от досады. Где тот Страшный суд, чтоб скорее по тыковке дали? А Крохоборкин пусть ездит. Пусть! Пока не развалится ручная сборка. О-ох, скорей бы!

А вот недавно один мужик джип купил. Не, не сосед. Его дом напротив, значит противник. И на вид тоже противник: толстый, лысый, а джип купил. Вот так всегда: как толстый и лысый – у него джип, как худой и волосатый – у него диван.

Бизнесмен средней руки. Для нашего захолустья пятьсот тысяч – средняя рука, а миллион – уже длинная. Что не плохо? Вы про что счас кумекаете? Про доллары? Про ЕВРО? А я вам про рубли! Джип купил, а гаража нет. Рука-то средняя, вот на гараж и не хватило. А ждать пока вырастет до длинной не было мочи. У нас, у кого есть гараж, у того джипа нет. Там стоит «Москвич-412»

Ставит на улице под окном. И с первой же ночи стали дежурить. Он – чтобы не угнали, я – чтобы не пропустить этот момент. И пошла кошмарная жизнь. Днём работа – ночью вахта у окна.

К концу второй недели, в полудрёме, между сном и явью, я задумалась о плачевном состоянии криминального мира нашего городка. Где же это видано, чтобы такой автомобиль стоял на улице, и никому не был нужен, кроме хозяина. Жизнь полна парадоксов!

И тут, как мираж, мелькнула тень. Сон как ветром сдуло. Смотрю, не моргая. Вот она, вот! Долгожданная сладостная минута кульминации. Идёт мужчина. Не смело так идёт, как бы крадётся. Значит, не перевелись ещё настоящие джентльмены удачи. От нетерпения всё тело охватила дрожь. Подошёл он к машине, прислонился. Начал что-то в карманах искать. Ясно что – рабочий инструмент. Отмычку… Почему замолчала, спрашиваете? Надо успокоиться. Да что б его рабочий инструмент смазки не видел веки вечные! Да что б его отмычка не открыла больше ни одного замка! Сволочь пьяная! Подлец! Мерзавец! Облил колесо, крыло, по дверке прошёлся, не со зла, шатало паскуду. То-то с утра информировали о штормовом предупреждении.

До сих пор не могу прийти в себя. А вы представляете, какой вулкан у меня внутри клокотал в тот момент! Попадись он мне в ту секунду, растерзала бы на мелкие клочки, а отмычку его выбросила бы в канализацию!

И тут мой дикий взгляд остановился на мирно посапывающих соплах моей четвертинки. Как дитя! Ничего ему не надо, ничего не интересно: телевизор, газета – диван. Блаженный! Он знает, что происходит в какой-то там Малайзии и Венесуэле, а что творится под носом, у соседей, не видит?! Не видит, что жена денно и нощно изводит себя заботами! Мне что, одной всё это надо?

И ка-а-к дам в лоб! Схватился: «А? Что? Куда?» На работу, кричу! Хватит дрыхнуть! Засуетился бедненький, штанишки на ножки натягивает, глазёнками хлопает. Ну разве можно на такого злиться? Ложись, говорю, дурачок, эту работу сделаешь без штанишек. Но предупреждаю: только попробуй не заведись или заглохни по дороге!

На втором месяце круглосуточных мытарств нервная система разладилась окончательно. Под глазами мешки, лицо землистого цвета, миражи и галлюцинации тесно переплелись с реальностью. Боюсь, ещё немного, и в этом положении останусь навсегда. Но, кажется, скоро всё закончится. Противник дошёл до состояния хуже моего. Глазные мешки на щеках, Щёки на ключицах, при походке коленями пинает живот. Решил продать, ждёт покупателя. Я жду, когда он это сделает, изверг! Но дежурить по ночам продолжаем регулярно. Заболтались, скоро вечер. Надо сопнуть часик перед сменой. Если нужен совет – извините, в следующий раз.

Ещё раз о тёще

Не люблю, когда зятья плохо говорят о своих тёщах. Я открыто и честно заявляю: тёща у меня – золото! Правда, не чистое. Нет, не в смысле не моется. Моется, наверное?! Видеть не видел, но спинку потереть намёки были. Но я уже занят – жене потираю. Мне, конечно, не трудно, но с женой мне жить. Если бы жена узнала, то больше с ней не жить. Или просто – больше не жить?! А жить хочется. Даже с ней. Потому что у нас дети. Надеюсь, у нас, а не только у неё. Да и на кухне я не очень. Что, подумали – не очень готовлю? Готовлю я отлично! Не очень люблю это делать. А приходится. Жена иногда помогает. Она очень тонкий дегустатор. Прикинулся идиотом и тёща отстала.

Тёща – золото с примесями. Сплав. С хромом и никелем. Хром, потому что хромает. Не на ногу, на язык хромает. Заикается. Ну, а никеля у неё много! Больше, чем на Кольском полуострове.

Как начнёт своим хромым языком меня никелировать, не надо идти к батюшке – очищение полное. Каюсь во всех грехах, даже не совершённых, лишь бы отстала. Правда, одна потаенная мыслишка неустанно бродит в массе моего серого вещества, посылая импульсы верхним конечностям.

Пока, спотыкаясь, спасает мою грешную душу, руки нервно подёргиваются и пальцы непроизвольно выстукивают на поверхности стола самую грустную мелодию Шопена. Сам удивляюсь – слуха-то абсолютно никакого! И всё это, заметьте, она делает на культурном литературном языке.

Если бы у неё было бы поменьше хрома, процесс сократился бы минимум втрое. Страстное желание её придушить, хотя я очень миролюбивый человек, отодвигается страхом перед женой и тюрьмой. И не так страшна тюрьма, как генное наследие тёщи.

А тесть довольный, я для него лучший гость. Когда я в гостях, у него выходной. Человек отдыхает душой. Она у него настолько проникелированная, что на него больно смотреть. Весь сморщенный, сгорбленный, глаза бегают в поисках спасительной щели, а стоит мне появиться – душа его сияет. Тридцать годочков длится технологический процесс. Как он боится приближающейся пенсии! Как только о ней подумает – сразу бледнеет. Сколько его знаю, всё время бледный. Тёща его ласково называет: «Трудоголик ты мой!»» Лучше бы он был алкоголик. Хоть что-то мужское. Даже ночью бедолаге отдыха нет. Тёща хвастается, что каждую ночь во сне кричит: «На работу хочу!»

Вечером шлифует – ночью требует. А что требовать, если он уже весь гладкий. Впалая грудь, впалый живот, и только небольшой бугорок на домашнем трико смутно напоминает о половой принадлежности. Ковыляет на худеньких кривых ножках по квартире, как привидение. Он бы давно от неё ушёл, но некуда. Да и не отпустит она его. Где ещё она найдёт такую податливую жертву?

За женой иногда замечаю схожие повадки. Только говорит она хорошо поставленным голосом руководящего работника: «Надо энергичнее! Движения должны быть плавными. И не налегай всей массой – машинку сломаешь! Работать должны плечевые мышцы.» Инструктаж работы с мясорубкой. Негативное влияние мамы на дочь.

Правильно сказано – тёщу надо любить на расстоянии. Чем дальше, тем сильнее любовь. Если бы нас с тёщей разделял океан, моя любовь была бы бездонной, а если бы – граница, то – безграничной! Лучше, конечно, океан. Высоты боится, воды – тоже, узнавал бы о самочувствии по нездоровому цвету лица на мониторе компьютера.

Ну на фига я нашёл жену в своём городе? Какой я идиот! Одну минуточку. Это не я – это она меня нашла! Выходит, я не совсем идиот?! Хоть это радует. Хотя, всё равно где-то рядом. Вот почему тёща так быстро отстала, когда я прикинулся идиотом. Видно, сильно и напрягаться не надо было.

Точно! Она меня нашла. У нас на заводе три двигателя спёрли – от «Камаза»! За одну ночь – фьюить, и нету! Долго нас таскали в милицию – думали, что работяги через забор перекинули. Жена тогда ещё простым следователем работала. Вот тогда она меня и арестовала. Не за кражу – за слабовольный характер.

А тёща даже квартиру хотела поменять, чтобы быть ближе к дочери и внукам. Но я-то знал: главная цель – я! Я очень ценная подпитка для её жизненного аккумулятора. Тесть иссякает, нужен новый регулярный источник.

Я набрался храбрости и твёрдо заявил – только через мой труп! Тёща аж запрыгала от радости. Жене я был ещё нужен. Для чего-то. И после этого она меня ещё упрекает – ты не любишь мою мать. Как я могу её любить, твою мать!

Пригласила на масленицу, на блины. «Зятёк, отведаешь тёщиных блинов». Не спорю, блины получились – объедение! Но сколько трудов мне стоило их приготовить?!

Однажды старый анекдот рассказал. Осмелился. Увидела тёща по телевизору похороны генсека и заявляет зятю: «Крутись, милок, как хочешь, а лежать хочу под кремлёвской стеной». Через два дня приходит зять и радостно сообщает: «Крутись, тёща, как хочешь, а ложиться завтра в 12!» Моя тёща не засмеялась, подумала и сказала: «Вот видишь, какой расторопный и услужливый зять. Хочу, чтобы ты у меня был таким. Завтра суббота, а участок на даче надо удобрить и перекопать».

И нежно посмотрела на меня своими горгонскими глазами. Я готов был не то что копать – лес лобзиком валить, только не было бы её рядом. А тесть – хрыч, подленько похихикивает в кулачок. Вот завтра, добавила тёща, и езжайте с моим Альбертом. Разомнётесь маленько.

Альберт, тесть, глазки потупил, ручонки на коленных косточках сложил, только тремя волосиками на головушке закивал в знак согласия. Ну, думаю, завтра отыграюсь за твоё хихиканье. Поехали. Я на носилочки навозика набросал пудиков семь, и наблюдаю. Тесть, как штангист, долго готовился к рывку. Рванул! И без того кривенькие ножки совсем стали колесом, ручки задрожали, глазки выпучились. Кое-как докатил первый рейс, и с такой мольбой посмотрел на меня. Я не тёща, у меня жалость есть. Одолжил у соседей тачку, а его за пивом в сельпо отправил.

Вот ещё случай. Смотрю как-то за полночь футбол. Просыпается любимая: «Футбол сутками смотрел бы, а к маме сходить некогда!» Разозлился, оделся и пошёл. Думаю, приду среди ночи, разбужу – она меня и прогонит. Обижусь и перестану совсем ходить. Минут пять в дверь звонил. Сам весь скукожился от страха. Открыла. Волосы, как у медузы-горгоны, взгляд вампира, которому вбивают осиновый кол. Счас погонит. «Случилось что-нибудь, зятёк?» А голос бархатный. Нет, говорю, жена прислала. Кол из сердца вытащила, змей на голове успокоила, – вижу не прогонит. Надо помочь. Да вот, продолжаю, энергии вам принёс покушать, а то мне некуда девать. Другая бы обиделась, раскричалась бы, да и попёрла с глаз долой. Могла же зятю сделать приятное! Но я же говорил: тёща – золото! «Ах, какой ты у меня юморист, зятёк! Проходи, всё равно сон прошёл».

Пошёл как на гильотину, куда ж деваться?! Она филолог, преподаёт в школе литературу. Да, вот такой каприз судьбы и кара неповинным детям. До утра, хромая, обсуждала подлеца Печорина, в моём лице, и несчастную Бэлу, в лице её дочери. Я хотел возразить – будь я Печорин, хрен бы женился на вашей Бэле. Побоялся. Побоялся оскорбить память классика.

На рассвете заявила: «Как ты мог так поступить, жестокосердный! Иди! На коленях прощения проси!» И я побежал, изнемогая от чувства вины. Спешил её загладить. Пришёл в себя, когда на столе дымился кофе и лежали бутерброды.

Жена руками всплеснула: «Вот это сюрприз! Молодец… моя мама. Она благотворно на тебя влияет. Надо почаще в гости приглашать, с ночлегом». Удар ниже пояса. Да и тесть с ума сойдёт – от радости. Я ему не враг. Поклялся ходить сам.

И вот, сколько я бракую с её дочерью, от тёщи не слышал: ни плохого слова, ни повышенного тона. Никелирует, хоть и хромой, но культурной литературной речью. Придраться не к чему. Разве не золото? И не тускнеет! Окружающие покрываются ржавчиной, а она сияет всё ярче. Правда, такого золота у многих полно. Взял жену с приданым, которое никому не продашь, не подаришь и никто его не украдёт.

Одно утешает – хранится не в моей квартире.

Сельская идиллия

Ну, куда прёшь?! Не спеши! Задок подними. Медленно давай, медленно. Что, дрожит всё после вчерашнего? Вот, хорошо, вошло как по маслу! Подожди, счас ещё палец всуну! Всё, трогай! Да не дёргай! Оторвёшь всю систему на хрен! Что потом? Езжай! Первый рейс домой привезёшь. Э-эх, красота! И хорошо, когда техника в руках. Да, техника в руках, а зачем первый рейс домой? Э-э, Петро! Ё… П… Стой! Не надо домой. Успеем себе. Вначале надо людям помочь. Надо делать людям добро. А потом себе. И деньги бери сразу! Знаю я их – потом полгода за ними ходи с протянутой рукой. После первого рейса заедешь в магазин, за микстурой. Что-то спазмы в животе. Да и в голове тоже. Только белую бери! Что-то меня мутит от плодово-ягодных изделий. Хотя чему удивляться: что пьёшь – тем и закусываешь. Яблочное выпил – яблоком закусил. Переедание. Плоды вкусные, и те и другие, жрёшь много, других зимой не будет, а потом и прёт через все щели. Жуть, конечно, но терпишь. А кругом благодать, красотища-то какая! Рядом лес, озеро, болото! Не, болото – это не благодать. В этом болоте я чуть не утоп. Пропади оно пропадом!

Отмечали мы… какой-то праздник. А! У Стёпки деньги были. Они редко у него бывают, а тут были. Решили это дело отметить. Он, правда, упирался вначале: мол, когда отметим денег уже не будет. Я ему объяснил: деньги нужны, чтобы отмечать праздник, а праздник – когда есть деньги! К вечеру праздник закончился. И мы все расползлись по…, хотел сказать по хатам, не, кто куда смог расползлись. Чтобы с завтрашнего утра начать жизнь с нуля. Нам-то ничего – был нуль, он и на завтра остался. А Стёпка всё сокрушался, даже пьяную слезу пустил: «А может ещё осталось?» И каждые пять минут в карманы заглядывал. Вначале только в свои, потом и в наши полез.

Когда ничего не находил, брался за математические подсчёты. Пытался подбить баланс. Это у него не получалось и очень нервировало. Особенно Гришу. Он захотел помочь и подбить Стёпке глаз, но я отговорил. Да и что после нас может остаться? Девичьи рыдания о потере девственности. До сих пор не пойму, какой пьяный бес меня погнал на болото. То ли свежим болотным воздухом подышать, то ли жаб послушать: уж больно жалостливо голосили. Особенно одна. Где-то в середине. Ещё подумал – наверное, царевна-лягушка. Ждёт своего Ивана-дурака, чтоб освободил от злых чар. Нравилась мне в детстве эта сказка. Ну я и пошёл на зов счастья.

Я хоть не Иван, но оказалось, всё равно дурак. Далеко не ушёл. Шагов пять проковылял, увяз по пояс – не шелохнуться. Сверху-то руками машу, ору благим матом, а снизу так всосало, думаю всё – кранты! Черти болотные на болотное дно и утащат. Потом уснул, от усталости. Проснулся, когда солнышко в глаза засветило. Замёрз, как цуцик. По пояс деревянный. Всё что ниже талии не чувствую ваще. Хана! Ампутация конечностей. Всех трёх. За ночь осип. А тут ещё белорусская хвароба – смага. Пить охота, хоть болото хлебай. А жабы потешаются во всё горло. Зелёные, мерзкие, противные – какая тут на хрен царевна! Жаба – она и в Африке жаба!

К полудню нашли. Спасибо ребятишкам. Оклемался, спрашиваю: «Что ж, паразиты, не слышали как орал?» «Слышать-то слышали, думали выпь болотная горло дерёт.» Во, остолопы! Выпь! Да ещё матом! Хотя опять же, чему удивляться? Лёху, вон, собственная собака послала. Сначала укусила, а потом послала. А ещё раньше жена послала. Пьяного из дому. Ну, он и полез в конуру без спроса. Тоже долго сокрушался, что две суки на одном дворе.

Ну а со мной, слава Богу, обошлось – все конечности работают исправно. Больше на болото ни ногой! Что-то в горле пересохло. Без микстуры трудно говорить. В горле тоже спазмы. Водичкой слегка смочить. Как хорошо летом в деревне! Раньше убегали в город, счас понемногу ползут обратно, на запах навоза. Ценная вещь, между прочим. Даже из ближнего зарубежья мужик прикатил. Корни его деда здесь остались.

Нашёл не только корень деда, но и самого деда, правда, с уже подсохшим жизненным корневищем. И пока окончательно не отсох корень деда, рядом пустил свой. Хозяйство завёл. Прикольный такой мужик. Припёрся как-то утром. «Мужики, помогите кабанчика зарезать! Жрать нечего!»

Пошли к нему в сарай. Дело зимой было. Чтоб скотина не замёрзла, соломы навернул… воз, не меньше. До обеда искали, пока нашли того кабанчика. Брат Петро нашёл. Поднял его, чмокнул в розовый пятачок и говорит: «Да, знатный хряк! На литра три хватит закуси!» Жалко такого пацанёнка жизни лишать. Разозлились мы на хозяина, затянули ему ремень. Нет, не на шее – на животе, и посадили, не, не на кол – на диету. Потом благодарил. До весны, правда, трудно мужику пришлось. Всё помышлял об убийстве. Несколько раз отлавливали возле сарая с топором.

А какая у нас дискотека, ресторан и, с недавнего времени, стриптиз-бар! И всё в одном месте. Красный уголок в коровнике. Время работы – от заката до рассвета.

Однажды, зимой, тоже что-то отмечали. А, Старый Новый год! Тогда ещё второй раз за зиму снег выпал. И всем стало очень весело. Нет. Как раз второй снег растаял. Но, всё равно, всем стало весело. Потому что зарплату дали. Дискжокеем, то есть, дежурной, была Манюня. Женщина хоть куда! Правда, замужем. Теперь за Василием. А раньше за Стёпкой была. Ага, за тем самым. В то мрачное время у Стёпки деньги не появлялись вообще. А ещё раньше за Петькой, помучился брат Петро. А ещё раньше за Григорием, а ещё…, ну не важно. Все холостяки деревни прошли через крепкие мозолистые руки Манюни.