Трансформатор

Кафе, в которое они зашли, выглядело уютно и современно. Стены украшал растительный орнамент, в воздухе витал аромат свежей зелени и специй. Место пользовалось популярностью – все столики были заняты студентами, обсуждающими летний отдых или экзамены, деловитыми клерками, не отрывающимися от телефонов даже во время еды, туристами в ярких футболках «Я люблю Москву». Дождавшись, когда компания абитуриентов уйдёт, заняли их столик у окна.

Подошла улыбчивая официантка, положила на стол три меню и пообещала вернуться через пару минут.

– Ну нет, – пробормотал Максим, листая страницы. – Ни одного мясного блюда. Даже курицы нет.

– Похоже, это просто веганское кафе, – предположил Ярослав, разглядывая интерьер. – Вот что за день! Я так задолбался сидеть на замороженной брокколи и тоже хотел попить пиво с бургером.

– Уходим? – Максим вопросительно посмотрел на друзей.

– Сели уже. Давай потом найдём нормальное кафе, – проворчал Ярик.

Алиса, сидевшая рядом с Ярославом, молча изучала меню. Её взгляд скользил по строчкам, но мысли были далеко. Она украдкой посмотрела на Ярослава, который, как всегда, был погружён в свои размышления, далеко не гастрономического характера. Его уверенность в себе и эгоизм иногда раздражали, но именно это делало его таким… особенным.

– Что закажем? – спросил Максим, прерывая её мысли.

– Я возьму салат, – быстро ответила Алиса, стараясь не выдать своих чувств.

– А я что-нибудь с грибами, – добавил Ярослав, закрывая меню. – Хотя странно, что в таком заведении нет хотя бы рыбы.

Улыбчивая официантка вернулась к их столику.

– Вы уже решили? – спросила она, приготовившись записать заказ в маленький блокнот.

– Да, – начал Максим, – решили пойти в нормальное кафе.

Девушка на мгновение замерла, её улыбка стала немного напряжённой.

– А чем вам не нравится у нас?

Максим смутился. Он понял, что его, как ему казалось, безобидная реплика прозвучала по-хамски.

– Простите, я неловко выразился. Я хотел спросить, есть ли поблизости обычное кафе, не веганское. Я бы мяса поел.

– Вы… из другого города? – осторожно спросила она, – Приехали поступать?

Алиса увидела в глазах Ярослава бешеные вычисления, рождение теорий и выбор вариантов.

– Почему вы спрашиваете? – он наконец выбрал наиболее безопасный ответ.

Официантка оглянулась, словно проверяя, не слышит ли кто-то их разговор, затем наклонилась ближе.

– У нас… не принято есть мясо, – прошептала она. – Это… незаконно.

Троица переглянулась. Максим первым нарушил молчание. Наклонился к официантке и также шёпотом ответил:

– Незаконно? Но почему? Это же просто еда.

Девушка снова оглянулась, затем сказала:

– Там, откуда вы приехали, возможно, с этим проще – все друг с другом знакомы, но в столице вам обязательно нужно носить браслеты.

– Какие браслеты? – заинтересовалась Алиса.

– С диагнозом. Я понимаю, что при той же стеклянной болезни животный белок незаменим, – официантка посмотрела на хрупкую Алису, немного подумав, продолжила, – у меня брат ею болел, в прошлом году умер.

– Как? – не понял Максим.

– Он так и не смог начать есть мясо.

– Почему?

– Мясо… это люди. Точнее, их плоть. Да, есть добровольные доноры, которые жертвуют собой ради других. Но он считал, что убийство людей ради мяса… это преступление. Разве в ваших краях не так?

Ярослав замер, его мозг мгновенно начал анализировать информацию. Зелёное небо, новый квартал, деревья с синей листвой. Это не их Земля! Параллельная реальность, в которой люди стали источником пищи? Это было… невероятно. И в то же время логично, если учесть, что в этом мире почему-то мясо животных отсутствовало.

– То есть, – медленно проговорил он, – у вас есть люди, которые добровольно становятся… едой?

Официантка кивнула.

– Да. У нас это считается высшим проявлением альтруизма. Но есть и браконьеры.

Алиса почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она представила, как кто-то может выслеживать их как дичь. Её рука непроизвольно потянулась к Ярославу, но она вовремя остановила себя.

– И наденьте браслеты, пожалуйста! Брат тоже никогда его не носил – не хотел, чтобы люди видели, что он такой… не такой. Но если вы всё-таки выбрали употребление животного белка, стоит обозначить, что вы имеете на это законное право.

– Да, спасибо! – Ярослав о чём-то задумался, – мы получим их в поликлинике. Просто не успели встать на учёт – только сегодня прибыли.

Официантка снова оглянулась, затем прошептала:

– Я не могу говорить об этом здесь. Это слишком опасно. Если получение браслетов затянется…, поговорите с людьми в районе старого порта. Там есть те, кто вам поможет.

После этого она быстро отошла, оставив троицу в полном смятении.

– Что за чертовщина? – выдохнул Максим, когда официантка скрылась из виду. – Что за «стеклянная болезнь»?

– Это такое очень редкое заболевание в нашем мире, когда организм не может синтезировать белок. Кости становятся хрупкими. Больной может сломать руку, просто взяв чашку чая со стола.

– Ты сказал «в нашем мире»? – Алиса выхватила главное.

– Да, Алиса. Это другой мир. Нет сомнений.

Максим округлил глаза:

– То есть как это «другой мир»?

– К сожалению, Максим, ты слишком талантливый и старательный инженер.

– Может, и мне объяснишь? – Алиса посмотрела в глаза Ярослава.

– Есть очень хороший мысленный эксперимент, позволяющий определить, спишь ты или нет. Нужно вспомнить события от текущего момента в обратном порядке. Что ты помнишь?

Алиса задумалась.

– Мы сели за столик, до этого вошли в кафе, прошли по улице мимо нового квартала, увидели зелёное небо…

– До этого, Алиса?

Девушка зажмурилась, наморщила носик:

– Мы стояли на крыльце Университета.

– Предыдущее воспоминание! – Ярослав придвинулся к ней ближе. Макс, кажется, тоже восстанавливал в голове события этого утра.

– ИИ растоптал тебя на защите, сказал, что мы с Максом бездарные создания, не умеющие выбирать друзей, зашли в аудиторию.

– Стоп. Достаточно, – Ярослав её прервал, – Макс – твоя версия.

– Да то же самое – мы же вместе были. Ещё помню, как ИИ тебе сапоги подарил.

– Отлично, – Ярослав откинулся на спинку стула, – что было между сапогами и зелёным небом?

Алиса и Макс добросовестно пытались вспомнить.

– Вышли из аудитории, прошли по коридору, открыли дверь на улицу. Ярослав, я не понимаю, – Максим начал терять терпение. Ему не нравилось, когда друг разговаривает с ним, как с маленьким ребёнком.

– Нет, Максим. Мы не выходили из аудитории. Твоя фантазия достроила недостающий кусок, основываясь на предыдущем опыте – тебе хорошо знаком коридор, ты входил и выходил через двери Университета три года, поэтому несложно додумать, что и в этот раз ты поступил так же.

– Ярослав, если ты всё понял, поделись с нами, пожалуйста! – не выдержала Алиса.

– Если бы я рассказал это сразу, вы бы мне не поверили. Макс. Ты создал не макет, ты создал реально работающий Трансформатор. Поэтому я и сказал, что ты невероятно талантливый инженер.

Алиса побледнела.

– Что нам теперь делать?

– Ну, это как раз просто! Как мы здесь оказались, нам известно. Надо просто вернуться в то место, откуда мы вышли.

– Ярослав, но это невозможно! Я сделал эту поделку из обычных деталей, в общаге. Без расчётов и испытаний.

– Ты сделал её по чертежам, полученным от нейросети. Если ты даже очень аккуратно соберёшь шкаф из ИКЕИ, это не значит, что ты плотник.

– Но как! – Максим обхватил голову руками, – то есть ты хочешь сказать, что твоя теория верна и Игорь Имануилович неправ, не выслушав тебя?

– К сожалению, он прав, – Ярослав посмотрел в окно, – этот мир удивительно похож на наш. Такие же люди в такой же одежде. Машины не летают и конных экипажей мы не встретили. Роботы не снуют. Тема, по которой я защищался: «Темпоральные перемещения», а мы не оказались ни в прошлом, ни в будущем.

– Ну да. Мы попали в мир, где люди едят друг друга, – Алиса скрестила руки на груди.

– Ладно. Пошли отсюда, – Ярослав встал из-за стола.

– Блин, я голодный! – Максим, не получивший ни бургера, ни простого салата явно расстроился.

– Макс. Мы можем заказать еду, но ты уверен, что мы сможем расплатиться?

– Ой, да ладно вам! У меня стипендия пришла на карту. Тоже мне, джентльмены, – Алиса решительно направилась к прилавку. Ярослав хотел что-то сказать, но просто не успел.

– Три капучино, три сэндвича с грибами, жаренную картошку. Тоже три.

Ярослав подошёл к Алисе, стараясь не привлекать внимание посетителей и сотрудников кафе.

– Алиса. Когда я говорил про «расплатиться», я не имел в виду, что отказываюсь от своего обещания вас угостить и у меня нет денег. Я просто хотел напомнить, что мы в другом мире. Твоя карточка, в лучшем случае, не сработает.

Алиса, кажется, всё поняла.

– А в худшем? – спросила она едва слышно.

– Нас арестуют, и мы будет долго объяснять, кто мы такие. И, поверь, я знаю, где мы окажемся. В стационаре. Говорю это как сын психиатра.

– Ваш заказ! – бармен поставил на стол бумажные стаканы, положил пакет с едой, – тысяча пятьсот шестьдесят.

Бармен повернул небольшой квадратный экран на длинной ножке к Алисе. Она механически посмотрела на него, увидела сумму. В следующее мгновение на экране появилась зелёная улыбающаяся кошачья мордочка и надпись: «Спасибо! Хорошего дня, Алиса!»

***

На улице они разделили кофе и закуски на троих.

– Ярослав! Ты должен нам шикарный ужин! Ты понимаешь, что тебя девушка кормит? – Алиса с удовольствием откусила от сэндвича, – рекомендую! Очень вкусно!

Максим отпил глоток капучино.

– Ну, ничего так. Надо было попросить с натуральным молоком сделать – не люблю я эти искусственные заменители. И сахар забыли положить.

– Сахара, кстати, не было, – заметила Алиса, отпивая из своего стаканчика.

– Ну, во-первых, я думаю, коровьего молока в этом мире нет, как и масла, творога, йогурта, – Ярослав придирчиво выбрал один из ломтиков жареного картофеля, внимательно осмотрел его, отправил в рот, – во-вторых, я бы поостерёгся есть местную пищу.

– Почему? – Макс уставился на Ярослава.

– Наш организм может быть неприспособлен к ней. Это же элементарно!

– Нет, почему здесь нет молока, творога, масла? Это же вроде как не связано с убийством животных?

– Насколько я понимаю, здесь вообще никакое мясо не употребляют. Будет интересно узнать причину. Молоко дают коровы. В нашем мире его много потому, что коров в итоге забивают. Если коров не забивать, нет смысла их разводить. Если нет коров, очевидно, нет и молока.

– Понятно, – Макс обречённо отпил из чашки.

– Как себя чувствуете? – Ярослав посмотрел на Алису, успевшую съесть половину сэндвича, на Макса, смирившегося с капучино на искусственном молоке.

– Нормально! Я не думаю, что есть какая-то разница в еде, – Алиса откусила от бутерброда.

Ярослав, наконец, решился. Развернул бумагу, придирчиво осмотрел сэндвич. Раскрыл его, сняв верхний кусок поджаренного хлеба. Понюхал синий лист салата, тёмно-зелёный ломтик помидора.

– Ярослав, если ты брезгуешь – отдай голодающей девушке, – Алиса бросила в урну салфетку, которой только что вытерла руки, потянулась за бутербродом Ярослава. Если она хотела так спровоцировать его на решительные действия, у неё не получилось – он безропотно передал девушке свою еду.

– Ешь. Я, кажется, не голодный.

Максим сначала опасливо, но потом решительно съел свой сэндвич.

– А мне начинает нравиться это место – мясо не самая страшная потеря, как мне кажется. Люди выглядят нормальными, зелени, то есть синевы, полно. Я, наверное, даже готов признать, что в этом есть смысл. Алиске вообще должно здесь понравиться.

Алиса доела сэндвич Ярослава. Зажмурилась, как сытая кошка.

– Ярик, возьми мою картошку – не ходить же тебе голодным.

Ярослав пересыпал картофель Алисы в свой.

– Вам не кажется странным, что здесь зелёное небо, растительность других цветов, а вот картошка так и осталась привычного цвета?

Алиса пожала плечами.

– Возможно, потому что она растёт в земле и напрямую солнечные лучи на неё не воздействуют?

– А почему, кстати, небо зелёное? – Максим допил капучино, выбросил стаканчик в урну.

– Пока не понимаю, – признался Ярослав, – на нашей Земле такое тоже бывает, но очень редко и в тропиках. Вода здесь такая же, как у нас – это одна из самых простых молекул. Она не может быть другого цвета. Значит, кроме воды солнечный свет рассеивают ещё какие-то элементы, которые и подкрашивают воздух.

За разговорами друзья дошли до Университета. Перед крыльцом они остановились.

– А давно Универ переименовали? – наконец решилась спросить Алиса.

На козырьке над парадным входом бетонно-фундаментальным строем буквы составляли: «Московский Университет Ядерной Биофизики».

– Другой мир, другие варианты, – философски рассудил Максим.

Ярослав открыл знакомую даже на ощупь дверь. Они оказались в холле, через который ходили на занятия не один год.

– Вы куда, молодые люди? – спросил вахтёр, не вставая с дежурного стула в углу.

– А мы… – замялась Алиса.

– Поступать? – подсказал вахтёр, – идите прямо по коридору до открытых дверей. Увидите актовый зал – вам туда. В приёмную комиссию.

– Поступать? – шёпотом спросила Ярослава Алиса, – он нас не узнал.

– Ну и хорошо, – пробубнил Максим, – иначе бы выгнал.

– Ну, видимо, в этом мире я нашёл более продуктивное занятие, чем пять лет конспектировать бред старых маразматиков, – пожал плечами Ярослав.

В актовом зале, в котором ещё утром он пытался защитить диплом по весьма спорной с научной точки зрения теме, не было и намёка на прошедшее заседание научного совета. В свободном пространстве стояли столы, за которыми сидели аспиранты, секретари, молодые преподаватели, принимающие документы у абитуриентов.

– Макс, смотри! – Алиса указала на табличку над одним из столов: «Факультет прикладной биомеханики».

– Молодые люди! Вы пришли поступать? Определились с факультетом? – Ярослав повернул голову на голос и увидел Валю. Только она была совсем другая. В их мире, пожертвовав себя служению науки в лице Игоря Имануиловича, она одевалась в строгие деловые костюмы, скрывающие молодость, обаяние. Здесь же она была лучезарна, молода, воздушна. В белом сарафане, с косичкой, в которую вплела голубую ленту. В их мире ИИ украл её молодость. Честнее сказать – она сама принесла её в жертву науки.

– Мы походим, посмотрим, – Ярослав понял, что она его не узнала. Значит, действительно он здесь никогда не учился – люди, которые имели неосторожность встретиться с Ярославом хотя бы один раз, не забывали его уже никогда.

Они медленно пошли между столов, читая названия факультетов: «Факультет экологической биофизики и климатологии», «Факультет ядерных технологий в сельском хозяйстве и пищевой промышленности», «Факультет радиационной генетики и биотехнологий», «Факультет ядерной медицины и радиобиологии», «Факультет радиационной экологии и безопасности», «Исторический факультет».

– Какой-то аграрный уклон, вам не кажется? – заметил Максим.

– Кажется, – Ярослав задумался, – я начинаю понимать особенность этого мира.

– А мы тоже это узнаем? – с любопытством спросила Алиса.

– Быстрее, чем тебе кажется. Пошли.

Ярослав подошёл к ближайшему столу с табличкой: «Факультет климатологии биосферы».

– Здравствуйте, расскажите, чем занимается ваш факультет?

– С радостью! – оживился принимающий документы аспирант. – Как известно, выделение всеми растениями хлорофилла в атмосферу создаёт естественный фильтр, проходя через который свет солнца приобретает зелёный спектр.

– Ну, это понятно! Школьная программа, – поддакнул Ярослав.

– Наш факультет исследует фотосинтетические процессы в атмосфере, – продолжал аспирант, – также у нас вы будете изучать технологии создания искусственной биосферы. Кстати, только на нашем факультете изучают альтернативные варианты развития биосферы вплоть до молекулярной очистки воздуха. Вот вы знаете, например, какого цвета была бы атмосфера, если полностью удалить хлорофилл?

– Голубого? – предположила Алиса.

– Верно! Голубого! Представьте себе невероятное – голубое небо!

– Ну, я могу это представить, – сказал Максим, взяв со стола рекламную брошюру. Он отвлёкся на стенд другого факультета, его внимание захватили разложенные на полке рядом книги.

– Разве это не поразительно? – продолжал аспирант агитировать поступить на свой факультет. – Изменение солнечного спектра, конечно, погубит всю растительность, но, если мы достигнем других планет, нам понадобятся эти знания. Прежде всего для терраформирования новых миров. Как сделать пригодным для жизни, например, Марс? Растения в текущем их состоянии просто не приживутся без хлорофиллированной атмосферы.

– Поразительно, это не то слово, – сказал Ярослав задумчиво, – но биосфера – это же не только растения.

– Верно! Это и люди, и грибы.

– И животные, – добавила Алиса.

Аспирант задумался, как будто решаясь что-то сказать. Желание поделиться победило осторожность:

– Да. И животные. И я не про домашних кошечек или мышек. На планетах без зелёного фильтра их размножение, скорее всего, станет бесконтрольным. Это приведёт к нравственным дилеммам – поселенцам придётся насильственно ограничивать популяции. Значит – убивать. Задача нашего факультета, в том числе, прогнозировать подобные эксцессы с целью не допустить деградацию пилигримов. От убийства животного до убийства человека совсем маленький шаг.

– Это верно! – подтвердила Алиса.

– Записываю? – аспирант с готовностью открыл журнал и взял ручку.

– А какой конкурс на место? – решил уточнить Ярослав.

– Не понимаю вопрос, – аспирант с удивлением посмотрел на Ярослава.

– Ну, сколько человек претендуют на одно место в Университете?

– Я не смогу вам точно ответить, сколько человек поступает – мы ещё принимаем заявки, но мы, конечно, всем будем рады.

– Когда экзамены? – зачем-то поинтересовалась Алиса.

– Как обычно – зимой и весной.

– Э-э-э, я имела в виду вступительные.

– Вы не местные же? – прищурившись спросил аспирант, – в государственных университетах нет вступительных экзаменов. Я так понимаю, вы подавались в какой-то из частных? Но у нас нет аукциона на покупку кресла – если заполните заявление, вы уже студенты.

– А как же вы разместите всех желающих? – Максим отвлёкся от чтения книги, взятой с соседнего стола.

– Да как обычно! Первый год только спецпредметы по два часа в день. Пять смен. Потом экзамены – кто-то отсеется.

– Ну а если никто не отсеется и все сдадут? – не унимался любопытный Макс.

– Так это наша мечта – чтобы все, кто поступил, доучились до конца. Чем больше образованных людей, тем лучше для общества, разве нет?

Ярослав посмотрел на Алису. «Утопия», – прошептал он.

– Мы подумаем, спасибо! У вас очень интересные исследования, но нам больше интересна квантовая физика, холодный ядерный синтез, темпоральные искажения.

– А! – обрадовался аспирант, – так вон к девушке подойдите, она как раз набирает на факультет прикладной ядерной биофизики, – он указал на улыбчивую Валю в белом сарафане.

– Пошли, поговорим, – Максим взял под локоть Алису, потащил её из актового зала. Ярослав поспешил следом.

На крыльце они отошли к валявшейся на боку в кустах возле скамейки серебристой урне в тени синего дерева.

– Короче, я почитал их брошюры, полистал книги, – Макс показал несколько буклетов, – у них действительно всё шиворот-навыворот. Животноводства, судя по всему, нет. Я сначала подумал, что это связано как-то с нравственностью, но причина в другом. Вот смотрите, – он открыл тонкую книжку на картинке, в которой друзья узнали «Последний день Помпеи», – ничего не замечаете?

– Макс, я, конечно, не искусствовед, но, по-моему, всё знакомо, – Ярослав приблизился к репродукции, чтобы лучше рассмотреть детали, – вроде всё на месте.

– Нет, Ярик. Ты не видишь всю картину. Алиса, – Макс передал книгу девушке.

– Макс, не томи, я тоже ничего странного не вижу.

– Описание.

– А что описание? – Ярослав бесцеремонно забрал книгу из рук Алисы, прочитал вслух мелкий текст под иллюстрацией: «Картина Карла Брюллова «Последний день Помпеи» иллюстрирует начало новой эры, старт которой дало падение метеорита, разбудившего вулкан Везувий. В результате трагедии в самом городе сразу погибли тысячи жителей, в последовавший за этим событием «тёмный век» население планеты уменьшилось на девяносто процентов. Из-за скрывшегося на сто лет солнца произошло перерождение экосистемы всей планеты».

– Да, дорогие мои! – Максим торжествовал, – зелёное небо – это следствие чудовищной катастрофы. Но это ещё не всё!

– Удивляй, – попросила Алиса.

– Я взял учебник истории. Вот смотрите – извержение Везувия в нашей реальности произошло в семьдесят девятом году нашей эры. То есть – через семьдесят девять лет после Рождества Христова. Так?

– Ну, допустим, – кивнул Ярослав.

– А здесь рождение Христа случилось в год падения метеорита. Здесь его тоже распяли. Но вот за что! В отсутствии солнца растения погибли. Начался чудовищный голод. Сначала съели всех животных, включая мышей. Потом… Да, процветало людоедство. Христос же призывал отказаться от поедания плоти во имя спасения души. Он говорил, что «лучше смерть от голода, но праведником, чем жизнь в ожидании гиены огненной». Он пообещал, что солнце появится и жизнь вернётся. Те, кто ему поверил, основали Церковь. Представляете? Он прожил жизнь, ни разу не увидев даже лучика солнца!

– А потом? – Алиса смотрела на Макса широко раскрытыми глазами.

– А потом людей почти не осталось. Кто-то умер от голода, кого-то съели. Но растения переродились – они росли без солнечного света. Чахлые, редкие, но благодаря им люди выжили. Когда солнце окончательно появилось, большинство выживших были последователи христианских заповедей, которые категорически запрещали употреблять в пищу любое мясо. Поэтому и небо зелёное, и котлеты только из капусты.

– Глупость какая, две тысячи лет прошло – население планеты растёт, надо же им чем-то питаться? На одной траве не протянешь, – Ярослав сорвал с дерева синий лист, покрутил, рассматривая со всех сторон, даже понюхал.

– Это очень интересный вопрос! Даже два, – глаза Максима горели, – средняя продолжительность жизни в современном благополучном обществе – сорок лет. Без животного белка они реально живут сильно меньше нас. Кроме того, у них проблема с рождаемостью. Подозреваю, что некоторые болезни здесь неизлечимы.

– Какие, например? – спросила Алиса.

– Те, для лечения которых нужны лекарства на основе животного белка. Антикоагулянты в нашем мире делают из лёгких и кишечника свиней. Многие вакцины синтезируют на основе бычьей крови, белка куриных яиц. Инсулин получают из поджелудочной железы свиней.

– Макс, прекрати! Как отвратительно. Неужели нельзя синтезировать их искусственно?

– Можно. Над этим работают и у нас, и, я так понимаю, здесь весьма активно. Возможно, у местных ребят получается лучше. Но это не самое прикольное, – Макс забрал учебник по истории у Ярослава, открыл на титульном листе, – видишь, какой год?

– Ну, тысяча девятьсот сорок шестой, и что? Ты украл старый учебник?

– Нет, ты что! Посмотри, он только что из типографии.

– Может быть, здесь принято печатать год, когда книгу написали, а не напечатали?

– Может быть. Но у меня мама – профессор истории, если помнишь. Я с двух лет у неё на лекциях в кубики играл и домашку делал. А настоящий историк всегда замечает мелочи. Почти бессознательно. Так вот, в кафе висел календарь, на нём тоже был тысяча девятьсот сорок шестой год. Я тогда подумал, что это какой-то хипстерский прикол.

– Макс! Ты хочешь сказать, что мы в прошлом? – Алиса удивлённо огляделась.

– Не говори глупости. Этот мир по развитию плюс-минус соответствует нашему. Вы не услышали главное – здесь летоисчисление идёт от падения метеорита. Поэтому, на мой взгляд, словосочетание «новой эры» здесь гораздо уместнее, чем в нашем мире.

***

Город действительно мало отличался от того, который они покинули. Поиск различий увлекал. Многие дома стояли в привычных местах, но были и незнакомые. Далеко не всегда они были новыми. Станция метро называлась так же, как в их мире: «Университет». Люди так же торопливо входили и выходили через массивные деревянные двери. Не сказать, что не было стариков, но редкие пожилые прохожие были не старыми из-за возраста, а, скорее, какими-то изношенными.

– Алиса, терминал в кафе тебя узнал, я думаю, твой двойник в этом мире вполне скучная, то есть законопослушная девушка. Не хочешь узнать, кто она? – Ярослав посмотрел на подругу.