Прах

– К девушке из Двигателя? – отозвался Прах, думая, что вряд ли сможет соревноваться с Самаэлем в неискренности.

Когда-то, в незапамятные времена, они бы провели эту встречу в каналах аналитических машин мира, но эти машины давно стали недоступны. Сейчас же если они и встречались, то только в металле. Самаэль втянул все свои части внутрь, словно кошка, свернувшаяся клубочком на ковре, так что Прах не мог даже прикоснуться к его микроповерхностям и проверить, не вытекает ли из него электромагнитный разум.

– Персеваль Фуко Конн, – сказал Самаэль. Подстригать ногти он уже не мог, но мог их разглядывать.

Как странно, подумал Прах, целый век прошел с тех пор, когда у них были поводы взаимодействовать со своими создателями, но они все равно сохраняли человеческое обличье.

– Она и ее сводная сестра попали в ловушку на палубе «эпсилон», и блуждать там они могут довольно долго, – продолжал Самаэль. – Кроме того, Персеваль страдает от сепсиса и вирусной инфекции, и поэтому ее симбионт испытывает сильную нагрузку. Она нуждается в тепле, пище и медицинском обслуживании.

– И ты предлагаешь помощь?

– Для этого меня и создали, – сказал Самаэль.

– И в чем состоит вознаграждение?

Подвох всегда в этом, верно? Все они действовали с позиции силы; каждый из них обладал уникальной специализацией. Когда Ядро умерло, мир постарался поместить как можно больше своих функций в симбионтов. Он спас себя, защитил, но ни одна из колоний симбионтов не могла вместить в себя весь разум мира.

Они – фрагменты. Специалисты. И у каждого из них был свой собственный план.

Они редко ладили между собой.

– Штурманские журналы, – ответил Самаэль. – Звездные карты. Скажи мне, где мы были и куда направлялись.

– Это бесполезно, – сказал Прах.

У них не было двигателей. Не было никаких способов заставить мир двигаться.

– Я хочу знать, где мы, – сказал Самаэль. – Дай мне эти сведения, и я пощажу твою любимицу.

Настал черед Праха разглядывать свои пальцы.

– Она не моя любимица.

– Марионетка. Простофиля. Неважно.

Фрагмент Праха, который находился внутри подаренных Персеваль крыльях, оставался в контакте с основной колонией и обменивался с ней закодированными сообщениями. Он чувствовал, как она прижимается к Риан и дрожит в прохладной атмосфере, созданной крыльями. Если бы она была ближе, если бы ему не пришлось разрывать контакт фрагмента с покоренной колонией, то Прах, возможно, погладил бы ее обритую голову.

«Немного любви ребенку не повредит», – подумал он.

– Создатель, – с нежностью сказал Прах. – Изобретатель и дочь изобретателей.

– Ересь.

– Тем не менее, – возразил Прах. – Ее народ изобрел нас.

– Как такая, как она, могла изобрести такого, как я?

– И тем не менее именно это и произошло, – ответил Прах.

– Ты лжешь.

– Нет, – поправил его Прах. – Я вспоминаю.

Он отвернулся – отвернулся его аватар, но его внимание ни на миг не рассеялось. Прах продолжал следить и за тряпичной «куклой» Самаэля, и за границами своих владений.

– Штурманские журналы, – сказал Прах.

– Да.

– Это все, что тебе нужно?

– Пока.

– Помоги девам, – сказал Прах. – И я поделюсь с тобой журналами.

Брезгливый Прах предпочел бы не прикасаться к Самаэлю. Для его собственной системы было бы менее рискованно отрезать от себя пакет и передать его – но он не желал терять такую часть своей колонии и не хотел принимать взамен даже малую часть Самаэля. Он совсем не собирался давать брату такое большое количество знаний о своей программе.

Поэтому он наклонился и «поцеловал» Самаэля «в губы».

Слияние программ, но лишь поверхностное. Быстрое рукопожатие и передача данных, ничего больше.

Когда они разорвали контакт, успешно обменявшись информацией, воспоминание о «поцелуе» наполнило все летучие наночастицы Праха болезненным ощущением пустоты.

8

Ангелы яда

Падут пред ним жители пустоты, и враги его будут лизать прах.

Псалтирь 71:9. Новая эволюционистская библия

Как ни старалась Риан засунуть ноги под одеяло, они все равно мерзли. Она обхватила руками колени и плотно прижалась к ним лицом, но никак не могла понять, почему ее спине так жарко. И почему она не может дышать. Воздух был неподвижным, затхлым, со вкусом пота. Возможно, ее «гроб» вышел из строя. Она открыла глаза, ожидая увидеть энергосберегающую темноту, и вытянула левую руку, чтобы нащупать выключатель таймера.

Кончики ее пальцев коснулись прохладной наносетки крыла-паразита Персеваль. Охнув, Риан отдернула руку и пососала пальцы, словно обжегшись.

– Персеваль?

Да. Проснувшись хотя бы наполовину, Риан вряд ли забудет, где она. Сердце колотилось у нее в горле – это была адреналиновая реакция на панику; но как только Риан идентифицировала ее, ее новые внутренние чувства – ее колония, ее симбионт – изменили уровень тревоги, превратив ее во что-то более осмысленное и обоснованное.

– Ох, космос, – сказала она и надавила на руки Персеваль.

Она должна выбраться наружу. Это не она. Ее держит какой-то пришелец, но, что еще хуже, пришелец есть в ней самой, и он принимает решение за нее. Не бойся, шепнул ей симбионт.

И это, как и следовало предполагать, напугало ее еще больше.

Кожа Персеваль была какой-то не такой – хрупкой, похожей на бумагу, горячей. Риан показалось, что если потянуть за нее, то кожа соскользнет и треснет, словно корка на мозоли. Персеваль застонала. У ее дыхания был приторный запах.

Она была больна, и Риан не знала, что делать. Она забилась. Крылья-паразиты Персеваль удерживали ее на месте, но Риан ударила их слишком сильно и покатилась кувырком по коридору. Она врезалась в стену, размазав люминесцентные грибы по панели; ее левая рука онемела от кисти до плеча, а затем в ней вспыхнул огонь, и она снова ожила. Слезы жгли Риан глаза; ускорение заставляло их разделяться на части и распределяться по коже. Риан вытянула правую руку и ноги, широко развела их, хотя это и противоречило здравому смыслу, – и замедлила свое вращение.

Риан умела действовать в условиях микрогравитации, но это было что-то другое. Она стала лучше и быстрее, траектории и скорости появлялись в ее сознании, словно кто-то выводил их на экран. И в ее сознании строилась какая-то модель или структура, схема прилежащих коридоров, которые протянулись далеко за пределы того, что она могла себе представить. Эхо, подумала она. Как у летучей мыши.

Она отскочила от еще одной стены, повернулась к дальнему концу коридора и сумела удариться в стену согнутыми коленями и тем самым уменьшить свою скорость. А затем она отправилась обратно к Персеваль, но на этот раз это был более медленный и управляемый полет.

А Персеваль была закреплена на месте.

Риан обеими ладонями ударила по крыльям Персеваль. Левая рука выгнулась, но это помогло поглотить часть удара. Перья оказались мягче пола, и Риан удалось ухватиться за край крыла.

– Космос и пепел, – сказала Риан.

Персеваль висела посреди коридора между длинными крыльями; ее тело свернулось в позу эмбриона внутри еще одной пары крыльев, словно в прозрачной раковине моллюска. Эти крылья были похожи на дым, но когда Риан потянулась к сестре, то обнаружила, что у них гладкая и очень прохладная поверхность.

Но даже через кокон, в который превратилась колония, Риан видела блестящее от пота лицо Персеваль и красные полосы воспаления, которые, словно паутина, окружили те места, где крылья крепились к спине. Риан потянула за крылья, но у нее не было ни одной точки опоры, если не считать других крыльев Персеваль; в данный момент их было шесть – четыре перекрыли собой коридор, и еще в двух она спала. Поэтому все усилия Риан были напрасны.

– Ну пожалуйста! – взмолилась она. – Ее нужно доставить туда, где есть вода и пища.

Крыло сдвинулось под рукой Риан, расслабилось. Внезапно она поняла, как ей холодно; во сне она вспотела, а теперь пот на ее коже остыл и кончики мокрых волос обледенели. Может, крылья Персеваль и сохраняли тепло, но сами по себе они были такими же холодными, как и воздух в коридоре. А на Риан не было ничего, кроме широких вязаных брюк, майки и кардигана.

– Ну пожалуйста, – повторила она, испугавшись того, что ответ ей просто померещился. – Персеваль, у тебя карта. Ты нужна мне. Раскрой эти чертовы крылья.

Когда «раковина» приоткрылась, находившийся в ней теплый воздух вылетел наружу в виде свитка, состоявшего из тумана и чешуек инея. Персеваль бесшумно парила в воздухе, а тем временем третья пара крыльев бесшумно слилась с массой крыльев-паразитов. Потянувшись, Риан коснулась щеки Персеваль.

Щека была горячей и влажной, и тогда Риан почувствовала, что от ее пальцев пахнет болезнью.

– Персеваль. – Ее собственный умоляющий голос мог с тем же успехом принадлежать кому-то другому. – Вот так, золотко. А теперь открой глаза.

Так мог сказать Голова. Голова действительно говорил так, когда Риан была маленькой и болела. Возможно, на Персеваль подействовал страх в голосе Риан, а может, смысл ее слов, но в любом случае Персеваль прижалась щекой к ее ладони.

Крылья постепенно расслабились еще больше и неторопливо – совсем не так, как прошлой ночью, – понесли Персеваль и Риан вперед. Концы перьев – ну, то есть у настоящих крыльев это были бы концы перьев, – сгибались, встречаясь с переборками. Риан и Персеваль плавно летели вперед, словно их нес огромный, четвероногий механический паук.

Риан отпустила передний край крыла и схватила Персеваль за плечо, прижимаясь к ней, чтобы было теплее. Сделать это в условиях микрогравитации было легко.

Крылья-паразиты несли их по коридору минут пятнадцать, и за это время глаза Риан, привыкшие к темноте, не видели ничего, кроме Персеваль, пластин пола и зелено-голубого свечения грибов. И еще она заметила плывшую по воздуху стайку корабельных рыб – полдюжины дышащих кислородом падальщиков; они были прозрачными, словно стекло, если не считать глаз, внутренностей, зубов и ярких голубых и алых полосок на теле. Облако из рыб на секунду зависло, а затем исчезло, сверкнув крылоплавниками.

От холода и низкой концентрации кислорода у Риан кружилась голова. «Возможно, рыбы, споры и атмосфера проникли через одну и ту же щель?» – подумала она. Ей совсем не хотелось быть ястребом-перепелятником, который вынужден ловить этих рыб себе на ужин.

В конце концов крылья остановились перед люком, похожим на десятки других, которые остались позади. Жгучая боль в левой руке Риан немного стихла, превратившись в периодические острые вспышки, характерные для ушиба. Не отпуская плечо Персеваль, Риан схватила ее за подбородок и потрясла.

– Здесь?

На ресницах Персеваль засохли желтые корки. Она дрожала, и ее остро пахнущий пот пропитал одежду Риан насквозь. Симбионт Персеваль явно вел тяжелый бой с инфекцией.

– Открой его, – сказала она треснувшим, липким голосом. – Возможно, там неопасно.

Риан приложила ладонь к сенсорной панели, но люк – в отличие от предыдущих – не отозвался. Поэтому она отдраила его вручную, убедилась, что крылья Персеваль поддерживают ее, второй рукой открыла люк.

По крайней мере, она знала, что за дверью нет Врага. Избыточное давление вжало дверь в ее ладонь.

Громкий болезненный щелчок в ушах Риан заставил ее вскрикнуть.

Атмосфера, которая вылетела, окружая их, была теплой и влажной, она приятно пахла хлорофиллом и богато удобренным суглинком. Пели птицы; по внутренней поверхности люка тянулись лозы, на которых висели тяжелые грозди незрелого винограда, и жужжание насекомых нарушало то, что – как теперь поняла Риан – было гудящей, механической не-тишиной холодного коридора. За дверью была гравитация, и Риан, раскачавшись, бросила свое тело вперед, чтобы оказаться внутри и ощутить силу тяжести.

Корабельные рыбы прилетели не отсюда.

Риан закрутилась снова, используя крылья Персеваль в качестве турника. Набрав достаточное ускорение, она перелетела через порог и приземлилась босыми ногами на покрытую мхом почву. Выдавленная из земли вода залила пальцы на ногах Риан.

Она обхватила себя раненой рукой и шагнула вперед.

– Персеваль, – сказала она. – Ты нашла то, что искала.

Позади нее не раздалось ни звука. Риан повернулась; Персеваль все еще плавала среди угольно-черных очертаний паразитических крыльев. Ее глаза, прикрытые ресницами, были похожи на застекленные прорези.

– Крылья, – сказала Риан, чувствуя себя глупо, – пожалуйста, следуйте за мной.

Они двинулись вперед, гладко и грациозно, со скоростью и уверенностью гигантского паука. Последнее крыло провело по заросшему лозой люку, и Риан услышала глухой стук закрывающихся засовов.

Затем раздался шелест крыльев – не таких больших и жестких, как у Персеваль. Что-то белое, словно звездное сияние, размером больше петуха опустилось перед ней, отчаянно размахивая крыльями.

Эти крылья были длинными, чуть больше ноги Риан, и настолько прозрачными, что текущая внутри их кровь окрашивала их в голубой цвет. Когти животного напоминали рыболовные крючки, а на длинной шее сидела голова с гребнем, словно у какаду, и блестящим черным клювом – кривым и мощным. Но его глаза были крепко зажмурены, закрыты морщинистыми веками, похожими на кожу на шее старика. Тело существа было покрыто чешуей, по которой тянулись серебристо-голубые и белые узоры. Оно сидело на ветке, обвивая ее хвостом.

– Я Гэвин, – сказал василиск. – Добро пожаловать в этот рай, дочери Бенедика.

Риан не знала, что бы сделала Персеваль, но она могла себе это представить.

Она встала между василиском и сестрой. Ветка, на которую приземлился василиск, все еще раскачивалась, и он слегка развел крылья в стороны, чтобы сохранить равновесие. Он напомнил Риан раскачивавшегося на качелях попугая, которого она видела у какого-то паяца.

Она не знала, что будет делать, если василиск бросится на нее. Его пальцы и когти вместе были длиной с ее мизинец; его клюв выглядел так, что сможет с легкостью этот мизинец откусить. Когда василиск поворачивал голову из стороны в сторону, Риан была уверена, что он измеряет расстояние между ними, – и то, что его глаза были закрыты, не имело значения. Она присела, вытянула правую руку – левая по-прежнему двигалась с трудом – и пошарила в мокрой опавшей листве, пытаясь найти камень, ветку… хоть что-нибудь.

– Я вежливо тебя приветствую, – сказал василиск. – А ты стараешься найти камень. Вот, значит, как вы встречаете незнакомцев в Доме Власти? Мысль об уровне вашего гостеприимства меня пугает.

Самым странным был его клюв: он двигался, словно рот марионетки, – так, словно клюв и толстый черный язык могли издавать звуки человеческой речи…

Риан вспомнила попугая и закрыла рот, но не выпрямилась и не встала на колени. Добрые слова или нет – все равно; после того что произошло за последние часы, ей не очень хотелось доверять чужаку.

– Прошу прощения, – сказала она. Локтем, словно согнутым крылом птицы, она указала себе за спину, на Персеваль: – Вот как мы обращаемся с гостями во Власти. Не рекомендую тебе туда идти.

– Да уж. Но я – ваш проводник по раю, и, если ты пойдешь со мной, я выясню, что мы можем для вас сделать.

– А если я не пойду с тобой?

Василиск сложил крылья; маховые перья скрестились над его спиной. Риан заметила, что блестящие чешуйки хвоста образуют серебристо-белые узоры между голубыми и серыми чешуями, под которыми просвечивала кровь.

– Твоя сестра больна, – сказало существо. – Если ты не пойдешь со мной, то что ты будешь делать?

Василиск подождал минуту, словно действительно рассчитывал услышать ее ответ. Она промолчала, и тогда он развернул хвост с изяществом крупной змеи; нижняя поверхность изогнулась, стягивая широкие чешуи. Существо взлетело, сделало круг – над головой Риан, но не пролетая над Персеваль, – а затем развернулось.

Замахав тяжелыми крыльями, василиск пролетел десять метров вдоль голой тропы, на которой сплелись корни деревьев. Пауза, затем еще десять, и снова остановка. Риан следила за ним.

Он не оглядывался.

Риан потянулась назад, нащупала безвольно повисшую руку Персеваль среди крыльев-паразитов и шагнула вперед. Конструкт задрожал и, похоже, хотел осторожно отступить. Риан подумала, что он старается держаться подальше от василиска, словно испуганный пес, который надеется, что его не заметят.

– Прекрати. Идем. Быстрее, – сказала она.

И крылья-паразиты – а теперь скорее паучьи ноги – неохотно зашагали вслед за ней, словно Персеваль была их поводком.

Еще один шаг, а затем еще один. Если она не хочет упустить василиска из виду, то ей нужно принять решение. «Раз уж пошла, так иди», – подумала она, и целеустремленно двинулась дальше – меж деревьев и мимо заросшей плющом стены, вслед за слепым чудовищем. Крылья… «Крыло», – твердо сказала себе Риан; если дать им имя, это поможет отделить их от Персеваль, а Риан хотела четко разделять их в своей голове. Крыло семенило рядом, и Персеваль висела под ним, словно перезревший плод на дереве. Здесь была гравитация, и поэтому Персеваль больше не парила в позе эмбриона. Теперь ее руки и ноги болтались, а голова раскачивалась, как бы плавно ни двигалось Крыло.

Риан вышла на тропу, и земля под ее ногами стала ровной, утрамбованной и теплой; ноги многочисленных путников содрали кору с корней. И все же это была не лучшая дорога для босых ног, и, пару раз ударившись пальцем о корень, Риан заскулила.

А когда василиск повернулся к ней, она прикусила губу.

Возможно, остановка слегка пробудила Персеваль; она что-то невнятно мяукнула и капризно оттолкнула руку Риан.

– Она очень больна, – сказала Риан, когда василиск уставился на нее крепко зажмуренными глазами.

Он кивнул.

– Тогда, пожалуйста, поспеши.

И он снова двинулся в путь – вдвое быстрее, чем раньше.

Персеваль все еще было больно, но теперь боль изменилась. Это была не боль незалеченной травмы, а ноющая боль натруженных мышц на отдыхе – скорее напоминание о недавно полученном уроне, чем сам урон. Плащ из крыльев согревал ее, и она спокойно лежала в тени.

Она смутно помнила переход, головокружение, тошноту и озноб. Но сейчас у нее были мягкая постель, и зеленые листья, и чистый запах воздуха.

Должно быть, Риан привела их в безопасное место. Боль была почти приятной.

Персеваль перекатилась на спину и вспомнила, что обворачивающие ее крылья – чужие. Ее живот сжался. Неужели мысль об этом будет каждый раз так ранить ее?

Но теперь она была одета – широкие брюки и топ с длинными рукавами, завязанный на талии, дарили ей благословенное тепло впервые с… впервые с тех пор, как ее взяли в плен. Она была на поляне, на постели, лежащей на мягком слое мха, и над ней на веревках к ветвям деревьев кто-то подвесил плетеные зонтики. Сквозь отверстия в них падали осколки света. Звенела цикада. Кроме того, Персеваль услышала обрывки музыки – звуки флейты и гитары.

А Риан нигде не было видно.

С бешено бьющимся сердцем Персеваль села, и ее чуть не стошнило; к мерзкому вкусу во рту добавилась еле заметная нотка желчи.

Ее веки покрылись корками, зубы были отвратительными. Она не понимала, какая задача могла так отвлечь симбионтов, чтобы они настолько пренебрегли гигиеной. А вот ее кожа была чистой и пахла мылом; кто-то ее вымыл. Рядом с Персеваль на невысоком подносе стоял кувшин; вода в нем была комнатной температуры, и, судя по запаху, в нее добавили измельченные листья мяты.

Персеваль окунула пальцы в воду и протерла глаза, лицо, запекшиеся губы. Она вытащила листья мяты и пожевала их, а затем села, скрестив ноги и сгорбившись между крыльев-паразитов. Зажав кувшин между лодыжками, она наклонилась к нему, чтобы напиться. Она пила так до тех пор, пока вес кувшина не уменьшился настолько, что она смогла поднять его – и после этого она пила, держа кувшин в руках. Он был тяжелым, его металлические стенки запотели, но у воды не было привкуса алюминия; внутренний слой кувшина был сделан из стекла. Все его содержимое отправилось в нее – кроме двух ручейков, которые текли с ее подбородка на рубашку.

Она могла бы выпить больше.

Почувствовав себя лучше, Персеваль поставила кувшин на землю, собралась с силами и встала. Свое собственное тело казалось ей слабым и хрупким. Когда она шаталась, крылья разворачивались и подхватывали ее.

Это странно – понимать, что при этом они не причиняют ей боли. Персеваль потянулась и потрогала корень обрубка, то место, где когда-то росли ее собственные теплые крылья. Новые крылья неощутимо сливались с ее телом; гибкие в точке контакта, они становились прохладными и твердыми ближе к периферии.

Ткани, поврежденные антимечом, не регенерировали и поэтому не должны были объединяться с протезом. Подобные раны затягивались очень неохотно и часто кровоточили, словно стигматы, в течение многих лет. Иногда более глубокая ампутация стимулировала более качественное исцеление. Иногда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Пер. М. Кузмина.

2

Пер. В. Шершеневича.

3

Пер. В. Набокова.