Железные истории

Иван Банников

Железные истории

1. Первый день

Если пожелать человеку смерти, то он умрёт? Сколько раз нужно пожелать, чтобы это сработало? А когда он умрёт, то точно никто не узнает, что это ты пожелал?

Петя прильнул лицом к стенке сарая и заглянул в щель между досками. Злой мельник бродил по двору и грязно ругал нанятого деревенского мужика, который не успел свезти мешки с готовой мукой в проветриваемый амбар. Другие батраки сидели под тёмным навесом и поспешно обедали. Их спины сгорбились от страха и усталости, никто из них старался не оборачиваться, чтобы ненароком не встретиться с мельником взглядом и не получить нагоняй.

Петя ненавидел мельника всей душой. И хотя тот любил повторять, что Петя ему всем обязан, раз его взяли из воспитательного дома, сам мальчик так не думал. После переезда Петя не получил ни любви, ни заботы, ни ласки, а наоборот, сделался бесплатным рабом при мельнице. Его одевали в дырявые грязные обноски, неохотно кормили один раз в день помоями, которым и свинья бы не обрадовалась, и часто и охотно били. Его нагружали непосильной работой, от которой отнимались руки и ноги, болела спина и ныл живот. Он спал на гнилой подстилке на чердаке старой бани и мылся дождевой водой. Воистину скотские условия. Однако мельник и его глупая жена пели всем в округе, какое великое бескорыстное благо совершили для сироты, который теперь живёт как сыр в масле и не знает никаких забот и невзгод.

В холодный сарай Петю посадил мельник. Здесь мерзко пахло гнилью, в углу возились жирные крысы, а с дырявой крыши то и дело сыпалась труха. Но это было лучше, чем таскать тяжеленные мешки, выгребать навоз в свинарниках или гнуть спину на огромных грядках. Мельник держал обширное хозяйство, которое производило множество всякого съестного товара, так что тяжёлой работы тут всегда было в избытке.

Провинился Петя тем, что рано утром улизнул с мельницы и побежал за берёзовую рощу, которую жадный мельник уже десять лет никак не мог поделить с деревенской общиной. После рощи его путь пролегал через поле ячменя и жидкий яблоневый сад, убитый жестоким морозом. За садом располагался заросший высокой травой откос, который поднимался к железной дороге. Именно туда Петя и бегал спозаранку, чтобы полюбоваться поездами.

В ранний час, когда солнце только собиралось показаться из-за горизонта, грузовые составы шли один за другим. Петя подбирался к пути, садился в траву и жадно рассматривал разнообразные локомотивы, восхищался мощными струями дыма и пара, трепетал от свистков и с завистью провожал взглядом суровые лица машинистов, стоящих у рукоятей управления. Иногда между грузовыми поездами вклинивались редкие пассажирские составы, идущие на Урал. Ими Петя любовался с особым наслаждением. Если в каком-то из окон вдруг попадался тусклый тёплый свет, то мальчик испытывал настоящий восторг. Ему представлялось в наивных мечтах, что поезда везут красивых богатых людей в далёкие края, где растут невиданные деревья и цветы, где обитают удивительные животные и где на столы подают такую необычную еду, которую и вовсе невозможно вообразить.

Налюбовавшись поездами, Петя поспешно возвращался на мельницу и обычно успевал до пробуждения мельника. Сегодня он слишком замечтался и потерял счёт времени. По возвращении его ждала сильная порка и обещание «сгноить и закопать». Было так больно, что Петя кричал на всю округу. Он плакал и умолял прекратить, но осатаневший мельник хлестал и хлестал его старыми лошадиными поводьями, пока они не окрасились светлой детской кровью.

Это стало последней каплей. Петя твёрдо решил, что с наступлением ночи сбежит. Он больше не собирался терпеть издевательства и ненависть. Он был готов бродяжничать и перебиваться объедками с чьих-нибудь столов, лишь бы только почувствовать себя свободным. Он был уверен, что как-нибудь устроит свою судьбу в лучшем виде, что удача подсунет ему спасение.

Петя весь день пролежал на гнилой соломе, подрёмывая и набираясь сил. Ноги и спина горели огнём, но он стойко терпел боль. Крысы почему-то обходили его стороной и занимались своими важными планами по захвату всего хозяйства мельника. Пёс Гришка, который очень любил Петю, несколько раз подходил к сараю и жалобно скулил, пока не получил от мельника сапогом по голове. Больше никто про него не вспомнил и не озаботился его состоянием. Жена мельника не принесла еды или хотя бы воды. Пить хотелось жутко, но Петя терпел. Он ни за что не позволил бы себе просить и умолять. Не дождутся.

С наступлением ночи жизнь на мельнице затихла. Нанятые батраки укатили в город, а постоянные работники и члены семьи хозяина поужинали и отправились спать. Выпущенные из псарни собаки ходили и бегали по двору, но их Петя совершенно не боялся, потому что они были ему лучшими друзьями.

Он подёргал дверь, но громоздкий навесной замок надёжно держал её на запоре. Тогда Петя пробрался к задней стенке сарая. Осторожно шагая на цыпочках, он умолял крыс пропустить его. Они тревожно суетились вокруг него, шуршали коготками и скрипели зубами, попискивали и иногда касались мохнатыми боками босых ног, покрытых коркой запёкшейся крови. Петя ощупал доски, постучал по ним и определил парочку самых трухлявых. Он мог бы выдавить их плечом с разбега, но боялся поднять шум. Приходилось действовать очень аккуратно, давить на доски рывками и постепенно продавливать их наружу. Когда они хрустнули и разломались, он испуганно замер и даже перестал дышать. Целую минуту он прислушивался в страхе, что мельник вот-вот явится, схватит его за волосы и поволочёт в тёмный сырой погреб. Один из псов подошёл к разлому и радостно завилял хвостом, ткнулся холодным мокрым носом в исцарапанные руки. Петя погладил его по голове и осторожно вылез наружу.

Высоченные кусты сельдерея шуршали и источали пряный аромат, когда он пробирался между ними. Сначала он хотел тут же дать дёру, но голод и жажда, которые он сдерживал весь день, дали о себе знать, желудок болезненно сжался. Петя дошагал до грядок с огурцами. Между рядами стояли заготовленные бадьи с тёплой водой. Петя склонился к одной из них и сделал несколько жадных глотков. Потом он с наслаждением сжевал три огурца, ещё два взял в руку и направился к внешнему частоколу.

Все псы собрались вокруг него. Они виляли хвостами, обнюхивали его и фыркали из-за запахов крови и крыс. Петя каждого почесал за ухом, погладил и шёпотом поблагодарил за дружбу. Гришку он чмокнул в нос и крепко обнял. Пёс, словно почуяв расставание, тоскливо заскулил. Чтобы не заплакать, Петя отпрянул от него и быстро перелез через ограду.

Оказавшись за пределами мельницы, Петя сразу же направился к железной дороге. Он и сам не знал, почему идёт туда, в безлюдное место, где нельзя было получить никакой помощи, но ноги несли его к поездам. Он не боялся темноты и животных, которые могли в ней скрываться, потому что знал, что самый сильный вред ему могут причинить только люди.

Он услышал поезд гораздо раньше, чем увидел. Только когда Петя поднялся по откосу, вылез из травы и сделал шаг к путям, из темноты внезапно проступил длинный состав. Он полз в направлении города и был настолько сильно загружен, что рельсы под ним постукивали глухо и неспешно. Вагоны странной конструкции медленно проплывали мимо него, обдавая холодными запахами металла и сырой пыли, от которых по спине побежали мурашки. Два, семь, десять… Петя считал вагоны и гадал, чем они загружены. И вдруг он увидел, что к нему приближается дощатый вагон, предназначенный для перевозки скота, на стенке которого горела голубая лампа. Её холодный свет позволил разглядеть двойную дверь. Одна из створок была отодвинута в сторону. Петя колебался лишь мгновение. Когда вагон поравнялся с ним, мальчик подпрыгнул и нырнул в темноту.

Вот ведь странность – как только он оказался внутри вагона, дверь тут же сама затворилась, а поезд стал ускоряться. У Пети больше не осталось сил, чтобы удивляться непонятным чудесам. Он лежал на свежем мягком сене, слушал мерные удары рельсов и ощущал странное спокойствие. Он будто оказался в родном месте, где можно было расслабиться и ни о чём не беспокоиться.

От мерного покачивания вагона Петя даже слегка задремал. Ему снилось что-то мягкое, тёплое и приятное, он смеялся и радовался жизни. А затем его как будто толкнули. Он открыл глаза и поднял голову. Поезд стоял без движения. Петя поднялся и подошёл к распахнутой двери. В нескольких шагах от путей виднелся домик стрелочника, возле которого горела жёлтая сигнальная лампа. Петя спрыгнул на холодную мокрую землю и пошёл к домику. Состав мягко и беззвучно тронулся с места. Петя оглянулся и помахал рукой невидимому машинисту.

Он простоял перед белой деревянной дверью несколько минут, потому что никак не мог решиться и постучать. Когда же он набрался смелости, то успел только поднять руку. Дверь открыли изнутри. На него уставился громадный косматый мужик в железнодорожной форме. В левой руке он держал фонарь с продолговатой стеклянной колбой. Стрелочник осветил мальчика сверху вниз. Его лицо вытянулось, а глаза округлились, когда он увидел на худых детских ногах запёкшуюся кровь. Не раздумывая, он схватил мальчика в охапку и унёс в дом.

Так у Пети началась новая жизнь.

***

Стрелочник так старательно ухаживал за Петей, что тот быстро поправился. Раны на ногах и на спине зажили и образовали уродливые багровые рубцы – напоминание о несчастной жизни раба. На эти шрамы потом не раз приходили посмотреть следователи из города, которые собирали доказательства против зверств мельника. Даже приезжал фотограф с диковинной громоздкой камерой на четырёх ногах, чтобы заснять главную улику (лавинообразное совершенствование методов расследования наконец докатилось и до Ярославской губернии). Спустя пару месяцев стрелочник получил сообщение, что мельника отправили на пожизненную каторгу к берегам Тихого океана. Только после этого Петя перестал бояться, что его насильно вернут на мельницу.

Добротный кирпичный домик вмещал в себя всего два помещения. Маленькая комнатка считалась служебной, в ней стоял секретер для заведения записей в журнал прохода составов, а на стене висело расписание на все дни недели, куда было занесено даже время возможного приезда и отъезда императорского состава. В углу стояли лампы и канистра с керосином, а также ящик с инструментами. В комнатке побольше стояли кровать, шкаф, сундук, стол со стулом, да буфет для съестных припасов. Для Пети стрелочник поставил вторую кровать и раздобыл красивый стул с мягкой подушкой. Стало совсем тесно, но хозяина это ничуть не огорчило. Для обоих эта встреча стала спасением от одиночества.

Стрелочник и не помышлял о том, чтобы передать ребёнка в воспитательный дом. Он сразу принял решение сделать найдёныша сыном, а тот ощутил великое счастье, когда узнал об этом. Вылечив мальчика, стрелочник мужественно пережил несколько атак общественных инспекторов и доброхотов, которые с пеной у рта доказывали, что Пете будет лучше в холодном и голодном учреждении, чем у человека, готового подарить ему всё внимание и заботу. Когда от них наконец отстали (во многом это произошло благодаря тому, что стрелочник пообещал не обращаться за ежемесячным пособием), и Петя, и стрелочник вздохнули с облегчением.

Петя был смышлёным мальчиком, обладал острым чувством благодарности и не знал, что такое лень. Благодаря этому набору он быстро вник в работу отца: разобрался в системе сигналов и в правилах перевода стрелок, выучил наизусть расписание, научился зажигать керосиновые лампы и поддерживать в них непрерывный огонь и вник в тонкости проверки шпал и рельсов. Поначалу отец добродушно ворчал и прогонял его с путей, но спустя какое-то время махнул рукой, потому что понял, что невозможно бороться с неизбежным. Мальчик настолько любил поезда, что приобретённая работа стала для него душевным счастьем.

Благодаря доброй заботе и сносному питанию Петя расцвёл и пошёл в рост. Отец старался лишний раз раздобыть ему кусок повкуснее. Сердобольные окрестные кумушки, которые поначалу уговаривали стрелочника отказаться от непосильной ноши, стали то и дело подкидывать то молочко, то картошечку за полцены. В Железных Сетях подумали-подумали, да и выдали Пете полноценную форму служащего, на которой даже было вышито его имя. Спустя время Сети похлопотали за него и выбили место в купеческой школе, расположенной в двух верстах от дома. Поначалу Петя встретил приглашение в школу в штыки и никак не желал покидать отца даже на полчаса. Но стрелочник сам переубедил его, когда сказал, что без школьного образования невозможно стать настоящим машинистом. Он прекрасно знал истинную мечту Пети, и именно этот довод стал решающим.

В школе Пете отлично давались точные науки, а вот с правописанием и чтением он был не в ладах. Трудностей добавила грянувшая реформа русской орфографии, которую запустил император и которая понеслась по всем городам и весям. Правила так усложнились, что даже сами преподаватели не всегда могли с уверенностью сказать, какую букву поставить, что уж говорить о ребёнке, который учился всего полгода в воспитательном доме, прежде чем его отдали в рабство. Но как бы ни было трудно, Петя никогда не плакал и не опускал рук. Стиснув зубы, он снова и снова заучивал правила и выписывал в тетрадке корявые значки букв и цифр.

Самым любимым предметом у Пети была география. На её уроках он жадно впитывал каждое слово и наизусть запоминал всё, что было написано в учебнике. Он мог часами разглядывать карты и рисунки городов, грезить об интересной жизни в разных концах империи: от польской Варшавы до аляскинского Михайловска, от Романова-на-Мурмане до туркестанской Кушки. Его завораживали рассказы путешественников и доклады Русского географического общества как о самых оживлённых землях, так и о самых недоступных и диких краях, которыми обладала Российская империя. Петя мечтал водить мощный современный локомотив, чтобы на нём объехать все железные пути страны и увидеть всё, что только доступно человеческому глазу.

Но как бы ни нравились ему занятия, после них Петя с радостью бежал домой, чтобы помогать отцу. Он с удовольствием наполнял лампы керосином, переводил и запирал стрелки, проводил осмотр путей и махал каждому поезду, который проходил через их узел. Местные машинисты давно привыкли к нему и не уставали отмечать точность и пунктуальность его работы.

Тёмными вечерами отец любил рассказывать истории о железных дорогах. Многие из них были страшными и пугающими. Оказалось, что железные дороги окутаны самыми разными тайнами, мифами и суевериями. На них и возле них то и дело происходили леденящие душу события, невероятные любовные истории и загадочные происшествия, которым никак нельзя было найти разумных объяснений. Через рассказы отца Петя осознал, что Железная Сеть – это отдельный закрытый мир, живущий по своим законам и хранящий в себе всё самое невероятное и небывалое. Всем работникам Сетей предписывалось соблюдать осторожность и неукоснительно выполнять требования служебных инструкций, потому что они были написаны в том числе и с целью защиты от потусторонних сил, готовых вмешаться в жизнь в любую секунду. И написаны эти инструкции были кровью сотрудников Сетей.

От отца изумлённый Петя узнал о существовании волшебников и колдунов, вампиров и живых мертвецов, русалок и мерзких чудовищ, порождённых преисподней. Вагоны поездов могли быть как надёжным укрытием от сил зла, так и их обиталищем – всё зависело только от машиниста и проводников, от их приверженности силам добра или зла, от их готовности защитить других и дать отпор любым проявлениям сверхъестественного.

Лёжа в кровати, Петя с замиранием сердца слушал отца и думал о том, как же им обоим повезло встретить друг друга.

Петя был доволен своей жизнью и считал себя счастливым человеком. У него был заботливый любящий отец, уютный дом и дело, которому он собирался посвятить всю свою жизнь. Чего ещё им стоило желать?

***

Петя закончил земскую школу, когда ему исполнилось пятнадцать. Хоть он и не был круглым отличником, но учителя с готовностью подписали его рекомендацию. С ней Петя отправился прямиком в Железную Академию.

Он жутко волновался, его одолевал страх, что строгие преподаватели Академии сочтут его слишком ничтожным, слишком бедным, слишком безродным, слишком обычным, слишком безнадёжным, недостойным войти в закрытую семью Железной Сети. Он мечтал о том, чтобы его сделали хотя бы проводником или служебным рабочим. И оттого он жутко удивился, когда спустя неделю прямо в домик стрелочника пришёл конверт из плотного голубого картона. Безукоризненным почерком секретарь приёмной комиссии любезно сообщил, что Петра не просто берут на обучение, но даже определяют в немногочисленный список будущих машинистов, с выплатой стипендии на проживание.

Сначала Петя даже не поверил глазам. Они с отцом трижды перечитали письмо, прежде чем утвердились в радостной мысли, что Пете повезло попасть в элиту Железных Сетей. Радостная новость облетела все окрестности (счастливый отец сам разнёс её ногами), многие приходили в домик стрелочника, чтобы поздравить будущего машиниста. Кто-то действовал с искренним сердцем, а кто-то желал создать связь с человеком, от которого в будущем можно было бы получить что-то недоступное для обычных людей.

Только одно печалило Петю – ему предстояло удалиться на обучение в Петроград, где располагалась Академия. Столь далёкое расстояние от дома пугало его. Но больше всего он грустил, что больше не сможет помогать постаревшему отцу выполнять ответственную работу. Он даже порывался отказаться от приглашения, лишь бы не разлучаться с родным человеком, и отцу стоило больших усилий уговорить его не отводить руку судьбы.

В назначенный день Петя крепко обнял отца, взял потёртый чемодан с немногими пожитками и уехал. Он покидал родимый дом с тяжёлым сердцем: отец всё больше старел, на глазах терял силы, ему всё сложнее было выполнять свою работу, особенно вставать по ночам, находиться на посту в дожди и мороз. Петя дал самому себе зарок, что как только начнёт зарабатывать, то сразу заставит отца выйти на пенсию, чтобы наслаждаться заслуженным покоем.

В Академии ему пришлось очень непросто. У многих студентов имелись зажиточные или даже состоятельные семьи, они не знали нужды и не боялись вылететь на середине обучения. Пётр же прекрасно понимал, что в его распоряжении имеется единственный шанс, что если он ошибётся или оступится, если даст слабину и не вложит все силы в обучение, то его вышвырнут без сожалений. Больше всего он боялся опозориться в глазах отца, бесславное возвращение с неудачей в кармане виделось Петру самым страшным исходом жизни.

Он с головой погрузился в учёбу, не пропускал ни одного занятия, выполнял все задания с неизменным успехом и подавал большие надежды. Преподаватели ставили его в пример, и оттого пропасть между Петром и остальными учениками становилась ещё больше. Однокурсники откровенно не любили его и не упускали случая поиздеваться или унизить. Пётр ощущал страшное одиночество, но никак не мог пробить этот удушающий кокон. Он был совершенно другим, и его непохожесть создавала непреодолимый барьер.

В конце третьего курса Пётр настолько великолепно сдал экзамен по вождению, что руководство Академии предоставило ему редкий подарок – недельную увольнительную. Пётр тут же рванул к отцу.

На дворе стоял холодный июнь, наполненный бесконечными дождями. Сильный ветер рвал свежую зелень деревьев и гремел крышами и калитками. Коляска с навесным куполом довезла Петра только до бакалейных складов – здесь заканчивалась мощёная камнем дорога, а все грунтовые дороги развезло до такой степени, что любой экипаж застрял бы безнадёжно. Пришлось ему ещё три версты идти пешком, иной раз увязая в грязи по колено.

Наконец показался домик стрелочника, прильнувший к железным путям. Его контуры были слегка размыты туманом, который наползал с реки. Пётр смотрел на него и поражался, какой же он малюсенький. И как они могли помещаться в нём вдвоём? Он шёл всё быстрее, потом не выдержал и побежал. Сердце билось как сумасшедшее, он рвался поскорее увидеть отца, обнять крепко-крепко, а потом говорить не умолкая до самой ночи.

Тёмная фигура стояла возле третьей стрелки. Когда до неё оставалось несколько шагов, Пётр поразился странной худобе. Успела мелькнуть мысль, что папа сильно потерял в росте.

Он подбежал к человеку и положил руку на плечо. Секунду спустя он уставился в чужое лицо.

***

Смерть папы оглушила Петра. Он никак не мог поверить, что ему больше не доведётся услышать добрый голос и увидеть заботливый и слегка насмешливый взгляд единственного человека, который был к нему добр.

Пока новый молодой стрелочник отпаивал его горячим сладким чаем, Пётр обшаривал глазами чужие вещи, заполнившие домик, тряс головой и никак не мог избавиться от ощущения кошмарного сна. Ему не верилось в правдивость слов о внезапном инсульте и быстрой смерти. Он отказывался принимать этот новый мир, в котором остался совершенно один.

Больше, чем смерть, Петра поразил тот факт, что папа умер ещё полгода назад, но никто даже не попытался передать эту новость в Петроград. Никто не вызвал его на похороны. В последний путь папу провожали чужие люди, которым было, по сути, наплевать на него. Они не дали ему с собой любви и сожалений. Не похоронили вместе с ним частичку своей души и сердца. В то время, пока Пётр надеялся на встречу и мечтал хоть об одной ночи в родном доме, отец уже лежал в холодной земле, а чужие руки выбросили и сожгли все его вещи.

Он вернулся в Академию зачерствевшим и окаменевшим. Чувства и желания словно растворились в бесконечном чёрном горе. Теперь он как никогда ощущал собственное одиночество. Любовь и дружба могли бы спасти его, но вечно мрачное выражение лица отпугивало от него как девушек, так и возможных друзей.

Четвёртый курс Пётр провёл в усердных стараниях. Все силы он направил на выполнение обещания, которое дал папе перед отъездом. Он вознамерился стать лучшим машинистом, чтобы попасть не на унылые местные рейсы, а на скорые поезда, пронзающие всю страну. Никто из однокурсников не мог сравниться с ним в мастерстве управления локомотивом, в точности работы с сигналами и в знании всех инструкций. По признанию главы учебного совета ещё никогда не доводилось им выпускать такого безукоризненного машиниста.

Отгремели майские грозы, отцвела сирень и отплакали июньские ливни. Пётр с честью выдержал финальное испытание и подтвердил свои уникальные знания и навыки. Теперь он мог гордо называться машинистом и ловить на себе восхищённые и завистливые взгляды людей. Ему стоило бы радоваться и веселиться, но он чувствовал лишь страшное опустошение – внутри него росла бездонная чёрная яма, которая пожирала все чувства.

На праздничном банкете Пётр безразлично принял поздравление. Когда на церемонии распределения ему торжественно объявили, что он назначается вторым машинистом на столичный экспресс, зал сотрясся от оваций, но сам Пётр совершенно ничего не почувствовал. Его переполняло холодное ощущение бессмысленности происходящего. Он знал, что ещё ни разу в истории Академии выпускника не назначали сразу на самый престижный поезд, но осознание уникальности своего достижения не грело его душу и не заставляло сердце биться чаще.

Ему дали неделю отпуска, чтобы он передохнул после тяжёлых испытаний. Петру некуда было податься и нечем было заняться вне учёбы и работы. Он не знал других мест, кроме родного угла. Он не стал долго раздумывать и направился туда, где его больше никто не ждал.

Он прибыл в город детства под утро. На небольшом вокзале было безлюдно и темно. Пожилой смотритель заснул и не подлил масла в фонари, перрон и зал ожидания тонули в мутном мраке. Пётр сошёл с поезда, медленно прошёл по перрону и сел на лавку. Он чувствовал себя обессиленным и никому не нужным. Его одолевала обида, что смерть забрала папу слишком рано.

Он просидел полчаса, откинувшись на спинку лавки и безвольно свесив руки вдоль тела. Он не знал, куда ему деваться и что делать, как убить ненужное время. С реки приполз густой туман. Он поглотил пути и вокзал, скрыл все звуки и словно отрезал Петра от остального мира.

И тогда появился поезд. Угольно-чёрный локомотив внезапно проступил из тумана. Он беззвучно катился по рельсам, а его фонарь светился холодным голубым светом. Из трубы вырывался такой же непроницаемо чёрный дым, его тяжёлые клубы не поднимались вверх, а расползались вокруг, вытесняя промозглый туман. Движение прекратилось, когда локомотив поравнялся с Петром.

Несколько мгновений ничего не происходило, Пётр зачарованно рассматривал чёрные детали невиданного локомотива, модель которого отсутствовала во всех технических справочниках. Затем открылась дверца и наружу показался молодой высокий парень, одетый в чёрную форму машиниста без опознавательных знаков. Он улыбнулся Петру и спустился по лесенке на землю. Пётр встал ему навстречу. Почему-то сердце вдруг забилось часто-часто, в голове зашумело, внезапно его охватило сильное волнение. Он узнал тот самый поезд, который в детстве подобрал его и привёз в дом стрелочника.