К чёрту хеппи-энд

Приятная рыжеволосая девушка поджидала гостей и лично провела их в жилой корпус. Комната Елены оказалась в другом конце коридора.

– Все в порядке, – заверила она сопровождающую. – Мы приехали вместе, но познакомились только в поезде.

Тарин провела картой по дорожке внутри электронного замка. Комната, опрятная и чистая, не вызвала ощущения казенного учреждения. Комод, большое зеркало над ним, рабочий стол – все отличалось хорошим состоянием и удобством. Твердый, плотный матрац. Телефон. Довольно сносная ванная. Тарин раздвинула шторы и увидела, что вместо окна за ними оказался маленький балкон, на котором едва уместилась пара плетеных кресел. Тарин не удержалась, присела. Кресло скрипнуло, приняло ее в свои уютные объятья. Вроде бы на кровати она заметила плед. Значит, появились планы на вечер. Сумасшедше высокие сосны легко доставали своими лапищами до ее четвертого этажа. Длинные иголки покачивались в такт ветру, в их ветвях где-то далеко переливалась птичья трель.

– Кому заплатить, чтобы остаться здесь подольше?

При знакомстве с руководителем НИИ Тарин еле сдержалась, чтобы не задать вслух свой вопрос. Седая всклокоченная шевелюра директора напомнила ей об Эйнштейне. Профессор трогательно рассказал, какую огромную пользу приносит деятельность его института, обстоятельно перечислил все награды и полученные гранты.

Наверное, в свое время стоило внимательнее выбирать институт для изысканий… Как бы сложилась ее жизнь, если бы она работала в таком чудесном месте? Здесь никто не посчитал бы ее сумасшедшей. Хотя, кто знает.

Тарин получила белый халат, бейдж с именем «Рита» и ключ-карту. С восторгом узнала, что проход к морю открыт постоянно, и можно гулять по территории сколько вздумается. Ключ-карты оказались разного уровня допуска, значит, в некоторые корпуса вход для нее заблокирован. Но она не огорчилась. Пропуск Елены должен быть вездеходным.

Отражению в зеркале она тоже не могла не улыбнуться. Конечно, черный парик и очки до сих пор смущали, но белый халат… Тарин только сейчас поняла, что скучала по нему, по тому, как он сидел: строго и безлико. Она покрутилась перед зеркалом, разгладила рукой мелкие морщинки на ткани. Прикрепила бейдж. Никого не будет интересовать ее личность. Никто не знает, что проводимые исследования базируются ее на научных трудах. Такое положение вещей полностью устраивало Тарин. Она поймала себя на мысли, что не против посмотреть, на какой стадии находится работа в данный момент.

Старомодный лифт проскрипел на первый этаж. Тарин вышла в холл, задержалась возле зеркальной колонны. Елена вышла из соседнего лифта следом, незаметно приблизилась и посмотрела с подозрением:

– Ты чему улыбаешься?

– Я? Тебе показалось.

– Нет, я же вижу: стоишь тут и улыбаешься.

Тарин решила перейти в ответное наступление:

– Почему бы и нет? Моя жизнь – просто сказка, ты сама говорила недавно.

– Только обычно ты похожа на ручную птицу: вроде клетка золотая, а все равно не поешь. А сейчас прям расцвела.

– Разве мы по легенде уже знакомы?

– Ты забыла? В поезде перекинулись парой слов.

– Тогда, как-там-тебя, мне пора встретиться с коллегами в лаборатории. До встречи.

Тарин стоило большого труда не показать Елене язык. Она повернулась к стеклянным раздвижным дверям и оказалась на свежем воздухе.

Путь от жилого корпуса к одноэтажному зданию с маркировкой 14С занял минут семь. Лабораторию выстроили строго по стандарту: окна на северо-западной стороне; два входа (для персонала и для продукции), «чистая» и «грязная» зоны. В лаборантской, которая относилась к «чистой» зоне, сотрудники подготавливали различные процессы и работали с документацией. По периметру помещения стояли рабочие столы с микроскопами и анализаторами. Мониторы размерами напоминали домашние телевизоры. Возле каждого стоял термопринтер для печати штрих-кодов.

Тарин обвела глазами светлые стены. Вдоль них стояли масспектрометр, низкотемпературный холодильник, агглютиноскоп. Она попала в рай.

В центре помещения островом возвышался лабораторный стол. Мужчина в белом халате и перчатках, сгорбившись, стоял возле него и настраивал автоматическое окрашивание клеточных препаратов. Ученый так увлекся, что Тарин пришлось кашлянуть для привлечения внимания.

Он повернулся, достал платок из кармана и протер стекла очков. Пару секунд буравил взглядом бейдж. Тарин заметила, что волосы его начали седеть, а уголки глаз и губ тронула сеть морщин. Ему было далеко за пятьдесят. Щеки заметно, по-бульдожьи, опустились вниз. На левой выпукло выступала родинка.

– Меня предупредили, что вы сегодня приступите к работе. Что могу сказать: добро пожаловать, Рита! Мылись?

Стандартный вопрос. Недопустимо находится в бактериологической лаборатории, не пройдя процедуру мойки.

– Конечно.

– Замечательно. Тогда пожмем руки. Я Марк, ведущий научный сотрудник. Меня временно назначили здесь главным. Теперь предаю вам данное бремя.

Вполне дружелюбная улыбка. Приветливое выражение лица, мягкий взгляд сквозь очки в толстой оправе. Похоже, он и в самом деле был рад пополнению.

Марк сделал приглашающий жест рукой в белой перчатке.

– Позвольте представить вам Эльдара. Наш младший научный сотрудник.

Молодой человек, сидевший в дальнем углу за компьютером, повернулся в кресле и встал. Он оказался очень высоким, худым и долговязым, с взлохмаченными кучерявыми волосами. Парень смущенно протянул руку и еле слышно что-то пробормотал.

– Эльдар весьма перспективный сотрудник, – продолжил Марк. – Не надо сверлить меня глазами, коллега! – затараторил ученый. – Раз вы не можете за себя постоять, мы сделаем это за вас! Представляете, данный молодой человек провел свой первый эксперимент с бактериями в восемь лет! Более того, он неоднократно выигрывал гранты на свои исследования. Что могу сказать, если кто-то из моих коллег заводит пластинку, что на молодежь надеяться нечего, я всегда привожу в пример нашего юношу. Вам небезынтересно будет узнать, что Эльдар – просто гений компьютерных технологий! Представьте себе, он усовершенствовал лабораторную информационную систему для нужд нашей группы.

Молодой ученый еще вначале рекламной речи повернулся спиной к компьютеру, но Тарин все равно поняла, что он сильно смущен: кончики его ушей стали ярко-красными. Она тепло улыбнулась:

– Весьма впечатляюще.

– Что могу сказать, вам осталось познакомиться с еще одним нашим коллегой. Однако придется обождать – она в застекленном боксе, работает со стерильными материалами. Предлагаю пока занять ваше рабочее место и оставить автограф в журнале инструктажа. Что поделать, бюрократия!

Тарин ознакомилась с техникой безопасности, осмотрела оборудование. Пароль к компьютеру и флеш-накопитель с последними сохраненными результатами исследования она получила еще у директора. Марк наклонился к ее плечу:

– Понимаю: вам необходимо время, чтобы вникнуть. Смело задавайте любые вопросы, я обязуюсь ввести вас в курс дела как можно раньше.

Интеллигентный ученый старой школы. Наверняка держит огромную библиотеку и слушает по вечерам классическую музыку. И он поставщик наркотиков?

Она посмотрела на юношу. Тот, не оборачиваясь, все так же вносил данные в компьютер. Наверное, до сих пор не находил себе места от смущения. Тарин пролистала журнал исследований, проверила запас питательных сред. Выслушала лекцию Марка о новом СанПиНе по биологической безопасности и мнение пожилого ученого о том, как нововведение повлияет на работу лаборатории. Последнее, кстати, весьма пригодилось: она давно перестала следить за новостями науки. Тарин мысленно погрозила себе пальцем и наметила план чтения на ночь.

За спиной взорвался гулкий бас:

– Вот и я!

В лаборантскую буквально ввалилась, как медведь в берлогу, невысокая, коренастая фигура. Эльдар подскочил и начал помогать с завязками прорезиненного халата. Пока он снимал маску, Тарин гадала: мужчина или женщина? Треугольная фигура с непропорционально большими плечами и узким тазом выдавала в новом коллеге спортсмена.

Все-таки женщина. Лицо, правда, оказалось крупным, красноватым, с широким носом и рыхлой кожей. Шапка коротких светлых волос выбивалась из небрежного хвостика на затылке. Новая подчиненная подошла и с сильным нажимом затрясла руку Тарин. Из-под манжеты халата при этом движении выглянула часть татуировки.

– Рита.

– Читать умею, – кивнула женщина. – Приехали командовать или работать?

Марк сразу оказался рядом и примиряюще развел руками:

– Простите нашу коллегу. Она опытный профессионал. Что могу сказать: немного резка, но у кого из нас нет недостатков!

– Да что ты перед ней заискиваешь. Начальство приходит и уходит, а работать остаемся мы.

– Верно, – согласилась Тарин. – Поэтому я ни в коем случае не буду вам мешать. Моя задача – помочь.

Женщина в ответ демонстративно фыркнула. Она направилась к своему рабочему месту, села в кресло и покрутилась в сторону Эльдара:

– Сегодня надо провести гистологию. Как думаешь, не пора ли нам выбрать ту гадину, которая постоянно кусается?

Ответ парня был еле слышен.

– Тогда микротомирование с тебя. Кстати, Рита, что посоветуешь: гематоксилин или эозин?

– А их разве не вместе применяют? Без эозина протоплазму не окрасить.

Тарин спрятала улыбку. Слишком легко. Для проверки надо выбирать вопрос сложнее.

– Тебе помочь с забором?

– Сама справлюсь.

Женщина недовольно скривилась и решительно прошагала в виварий, откуда доносился мышиный писк.

Марк вплел в голос умиротворяющие нотки:

– Кажется, наша коллега так и не представилась. Ее имя Инга, она научный сотрудник с большим стажем. Автор нескольких любопытных статей, я дам вам ознакомиться при случае. Она переживает за судьбу исследования, поскольку очень много вложила в получение результатов. Наш предыдущий заведующий лабораторией высоко ценил ее работоспособность. Еще раз прошу прощения. Ей нужно к вам немного привыкнуть.

– Ага, как ручному волку.

Тарин повернулась. Сказать последнюю фразу мог только Эльдар, но молодой ученый не переставал смотреть в монитор, словно происходящее в помещении его не касалось.

Забавно получилось. Конечно, новое начальство никто не любит. Тарин не ждала бурных оваций и речей (хотя, судя по всему, Марк произносить речи обожает). Но для того, чтобы понять, кто из них тайно выносит из лаборатории вещества, с новыми коллегами надо сблизиться. Значит, придется расположить к себе всех троих. Марка она отметила как самого перспективного. Тарин постаралась держаться с ним радушно и с любопытством расспрашивала о жизни и работе в НИИ.

В течение следующей пары часов Инга нащупывала пробелы в знаниях нового руководства. Она с азартом подкидывала Тарин (Рите) задачи с подвохом, но та успешно отражала все удары. Эльдар по-прежнему отмалчивался. Он надел наушники и застыл перед монитором, проводя анализ полученных данных. Марк же говорил за двоих. Так, он рассказал о поездке на конференцию по геномике и молекулярной биологии микроорганизмов, затем похвастался, что лично знаком с победителем конкурса на лучшую статью среди молодых микробиологов. Не умолкая ни на минуту, пожилой ученый взял пробирку и занялся подготовкой к посеву на плотную питательную среду. Тарин отвлеклась и не уловила быстрого движения, которым он зажег спиртовку для каления петли. Рядом с ее локтем вспыхнуло, вверх выбросило небольшой язык бледно-оранжевого пламени.

Марк отставил красную накаленную петлю на штатив:

– Ах я, старый дуралей! Заболтался, что могу сказать. Простите, Рита, я вас напугал?

Тарин сама не поняла, как оказалась в другом конце лаборатории. Отпрыгнула, словно кошка, в угол, обхватила голову руками. Она осознала, что странно выглядит, и выпрямилась. Инга и Эльдар повернулись на своих стульях, замерли, глядя на нее.

– Вы в порядке?

– Да, не беспокойтесь. Вы здесь не причем. У меня сложные отношения с огнем.

– Пирофобия? Удивительно! Что ж, впредь буду осторожен, чтобы не доставить вам неудобств.

Показалось ли ей, что глаза пожилого ученого блеснули, когда он услышал ответ? Или у Тарин начинала развиваться паранойя?

Наступило время ужина. Тарин попыталась напроситься в компанию подчиненных. Марк пространно и долго рассказывал, что ему предстоит задержаться для окончания эксперимента, Инга объявила, что на диете, а Эльдар пробормотал что-то непонятное и незаметно растворился.

В столовой стояла удивительная тишина. Тарин привыкла, что студенты не перестают гомонить и смеяться даже с куском булки во рту. Людей науки отличали сдержанность и достоинство. Они спокойно передвигали металлические подносы по хромированным рейкам и еле слышно переговаривались с работниками на раздаче. Новому для их среды человеку никто не удивился. Тарин подумалось, что если бы он пришла сюда с голубым или малиновым ирокезом на голове, никто и тогда не обратил бы на нее внимания. Если присмотреться, компания ученых походила на компанию компьютерщиков: без лабораторных халатов они казались весьма разношерстным коллективом. И никому нет дела, кто как себя выражает внешне.

Конечно, на раздаче перед ней стояли не ароматные блюда Агаты, цель жизни которой была – вкусно и сытно всех накормить. На кухне колледжа старушка преображалась в капитана на мостике корабля. Здесь, в столовой НИИ, еда была пресноватой, безликой какой-то.

Елена еще издалека помахала рукой, приглашая к своему столику.

– Как прошло знакомство? Местные приняли тебя в свою стаю?

Тарин закатила глаза, попыталась дотянуться до солонки.

– Очень точное сравнение, кстати. Все не так гладко, как хотелось бы. Три научных сотрудника: ведущий, рядовой и младший. Интеллигент, гром-баба и скромный паренек. Та еще смесь гордости и предубеждения.

Елена повела плечами:

– Бывает. У меня сейчас бумажная волокита, но есть в должности психолога и свои плюсы. К утру я раздобуду их личные дела. Может, узнаю что-нибудь интересное. После ужина хочу осмотреть окрестности. Ты со мной?

– Вообще-то хочется выспаться…

– Спать будешь, когда родственники сдадут тебя в дом престарелых в девяносто лет. Если доживешь.

Скорее всего, сейчас прозвучала шутка. По лицу Елены все равно невозможно было ничего понять.

– Хранилище видела?

– Еще нет. Даже в препараторскую не удалось попасть. Но я знаю, где лежит журнал посещений. У меня на него большие надежды.

Елена отложила вилку в сторону и понизила голос:

– Серьезно? Думаешь, так там и написано: «сегодня в два часа дня господин N забрал образец чумы»?

– Конечно, нет. В журнале указывают кто, что и в каких количествах берет. Если записи подделывают – будет расхождение в накладных, поскольку информация учитывается при закупках сырья. Накладные подписывает заведующий, – она указала на себя пальцем. – Поэтому я обязательно их проверю.

Тарин отщипнула кусочек от булочки с корицей, сделала глоток ледяного апельсинового сока из стакана:

– И еще: вход в само хранилище только по ключ-картам. Можешь достать информацию по ним с главного сервера института? Вдруг найдем расхождение с бумажным журналом во времени или дате посещения.

Елена с сомнением на нее посмотрела:

– Если ключ-карту просто украли? Подделали? Взяли на время?

– Надо было внимательнее читать то, в чем ты сегодня расписывалась. Потерял ключ-карту – обязан срочно сообщить отделу безопасности, в противном случае лишат премии. Для подделки карту нужно надолго изъять. Кстати, в правилах указано: пропуск обновляется раз в месяц. Следовательно, в дубликате нет смысла.

Она подождала, пока мимо их стола не пройдет Эльдар с подносом. Помолчала немного.

– На время красть тоже нет смысла. Без пропусков ни в номер не зайти, ни еду в столовой не заказать. Даже лифт не вызвать. Значит, тот у кого украли, сразу подаст на ее замену.

– А старую тут же заблокируют.

Елена откинулась на спинку стула, потянулась, закинула руки за спину. С легким удивлением в голосе сказала:

– Слушай, ты молодец. Всего полдня там проторчала, а уже выдвинула отличную версию. Значит так: я проверю, не заявлял ли кто о пропаже карты за последний месяц. Познакомлюсь с местными, раздобуду электронный журнал посещений вашей лаборатории.

– А я займусь накладными и бумажным журналом. Только дай мне время. Мой явный интерес к нему может вызвать подозрение.

Елена в задумчивости посмотрела на свое кофейное отражение в чашке.

– Я могу устроить твоим трем поросятам психологическое тестирование. Групповое. Часа тебе хватит?

– Лучше два. Сахар подать?

– Сахар вреден, – отрезала женщина, и ее длинная челка съехала еще ниже. – Нам пора.

Да уж, Елене хорошо. Тарелка риса и морковный салат. Тарин такого рациона было недостаточно. К ней вдруг вернулся аппетит. Захотелось порадовать себя чем-то вредным. Пришлось подавить зевоту и отправиться вслед за новоиспеченным напарником.

На территорию опустились сумерки. Глаза слезились и закрывались сами собой. Она нехотя брела за Еленой.

– Прекрати вздыхать. Делай вид, что мы прогуливаемся, но держись ближе к забору. Посмотрим, на самом ли деле он без изъянов.

Тарин вслушалась в шум накатывающих волн.

– Давай уже к морю.

– Конечно, ведь на пляже, который просматривается со всех сторон, и совершаются передачи, да?

Тарин пропустила мимо ушей язвительный тон и мимоходом дотронулась до шершавого ствола толстенькой пальмы. Узкие острые листочки веером закрывали темнеющее небо. В стороне высилась металлическая сетка, которая огораживала теннисный корт. Чуть левее змеилась присыпанная гравием площадка с уличными тренажерами и турниками.

Они обошли почти всю территорию научного института по периметру. Для чего пришлось обогнуть хозяйственные постройки, протоптать дорожку по вскопанной для клумб земле и встретиться с охранником, который совершал обход.

– Смотри, тут бассейн! – Тарин показала пальцем на освещенные окна одного из корпусов.

Елена показалась из-за кустов. Ее галстук слегка съехал на бок. Она отряхнула брюки:

– Мне докладывали, что раньше здесь базировался санаторий. После банкротства владелец продал его государству за бесценок. Ладно, пошли к твоему морю.

Они повернули направо, в сторону, где пришептывало и ворчало в наступающей темноте что-то огромное и таинственное. Вдалеке светилась пара огоньков, наверное, яхты.

– Не понимаю я твоих восторгов. Когда я работала в сириийском посольстве, вот там был бассейн… А после Тихого океана для меня Черное море вообще лужа.

– Надо же, какая у тебя интересная жизнь!

– Ну да, интересная. Кто-то коллекционирует магнитики, а я – пули, которые из меня вытаскивают.

– Не слишком ли для психолога?

– Для военного психолога – в самый раз. Я работала с посттравматическими расстройствами. Составляла профиль преступников. Сейчас помогаю нашим ребятам вжиться в образ перед внедрением.

– Тяжелая профессия для женщины.

– Причем тут пол? Важно не то, что ты женщина, а чего ты стоишь как человек. Я росла вместе с четырьмя братьями, и никто не делал мне скидку на то, что я девчонка. Попробовали бы. Наоборот, они просили пощады первыми. Видела бы ты, их лица, когда я первая получила черный пояс по самбо!

Елену почти полностью скрывала вечерняя темнота, но Тарин готова была спорить, что ее напарница высоко подняла подбородок и довольно улыбнулась. Так вот оно что. У тебя, Елена, тоже есть свое слабое место.

– Расти одной девочкой среди четырех братьев и ни в чем им не уступать – звучит как рецепт успеха.

– После такого работа в полиции – летний отпуск, – подтвердила Елена.

Она уверенно припечатывала дорожку кроссовками.

Узорчатая плитка под ногами закончилась, и они ступили на пляж. Песок приятно захрустел в ответ. Водная гладь встретила их мелкой рябью. Темно-зеленые волны набегали на рыжий берег, ласкались котятами у ног.

– Ты ведь, когда шла в науку, не думала, женское ли это дело.

– Согласна. Я просто получала удовольствие от того, чем занималась, от возможности открыть что-то новое, неизведанное ранее. На десятилетие отец подарил мне микроскоп с коллекцией предметных стекол и набором для экспериментов. Когда я впервые увидела крошечные микроорганизмы в чашке Петри, моя жизнь изменилась навсегда, – Тарин улыбнулась в пространство. – Я всегда хотела сделать мир лучше. Но в тот момент я поняла, как я могу это сделать.

– Вряд ли тебя при этом смущал твой пол, верно?

– Я не думала об этом, – призналась Тарин. – Я просто занималась тем, что любила, к чему лежала душа.

– Так и я: занимаюсь тем, что люблю. Если же при этом получается так, что я, как женщина, руковожу группой мужчин, что ж… приятный бонус.

Тарин снова улыбнулась. Елена тоже пытается сделать мир лучше. Правда, в ее рецепте присутствует изрядная щепоть самолюбования.

– Кстати, я мало что понимаю в микробиологии. Эти твои новые знакомые, – Елена кивнула в сторону корпусов, – сейчас работают над твоим же исследованием. О чем вообще речь?

– Слышала, что появились штаммы, стойкие к действиям одного или нескольких антибиотиков? Возникла реальная перспектива, что многие лекарства могут потерять эффективность. Последние несколько лет я изучала эту проблему.

– Интересно. Должно быть, фармацевтические компании тебе неплохо платили.

Тарин встрепенулась, в глазах сверкнул опасный огонек:

– Дело было не в деньгах. Платили не мне, а исследовательскому центру. Выделяли средства, которые мы осваивали.

– Значит, тебе важно само исследование. Только теперь его продолжают другие, потому что ты все бросила. В случае успеха твоя чудаковатая троица получит известность, плюшки там разные, а ты все также будешь торчать в колледже. Из года в год слушать недалекие вопросы родителей на днях открытых дверей.

– Откуда столько гонора? То, что ты и Виктор ловите преступников, еще не значит, что ваша работа важнее любой другой! Воспитать, вырастить тех, кто придет нам на смену – разве задача не менее важная? Не все начинают утро с того, что спасают мир. Кто-то должен печь по утрам хлеб, шить одежду, стричь газоны…

– Да, но при условии, что печь хлеб – его любимое дело, дело, для которого он рожден, – выводящим из себя спокойным тоном парировала Елена. – Когда отличный музыкант бросает свою скрипку и начинает стричь газон, возникает много вопросов. Знаю, ты объяснила, как стала ректором, но прошел не один год. Может, стоило бы заняться тем, что ты на самом деле любишь? Не в рабство же ты попала к своему колледжу.

Тарин резко развернулась. Лицо ее покраснело:

– Меня все устраивает, ясно тебе? Ты это хотела из меня вытащить, психолог чертов? Да, признаюсь, я воспользовалась возможностью и спряталась в загородном колледже. Но сейчас я в полном порядке! Прекрати уже меня анализировать и займись чем-нибудь полезным. А с меня хватит.

Она почти побежала в обратную сторону. Дыхание сбилось, ноги вязли в песке.

Включать свет в номере Тарин не стала. Она устроилась в плетеном кресле на балконе и долго смотрела в пустоту. Затем потянулась за телефоном.

– Привет. Что-то случилось?

К горлу подкатил ком. Голос в трубке словно переместил ее в маленькую гостиную, заваленную документами и игрушками.

– Привет! – Тарин попыталась сделать голос бодрым. – Просто не спится. Как вы?

– Не волнуйся. Все в порядке.

– Честное «все в порядке» или ты-не-хочешь-меня-огорчать «все в порядке»?

– Ну, как сказать… Пожар по расписанию.

Она узнала весело-злодейский тон Тимура и улыбнулась сквозь набегающие слезы.

– Все, правда, в порядке. Я заполнил ведомости, по которым так убивался Портфельчик. Сейчас помогаю с подготовкой к следующему дню открытых дверей. Выступлю не хуже тебя, не переживай.

– Я не переживаю. Ты отлично умеешь преподнести информацию. И твои занятия студенты почти не прогуливают. Я даже иногда тебе немножко завидую. Физика – сложный предмет, а ребята ходят за тобой по пятам.

– На твоих лекциях тоже стопроцентная посещаемость.

– Потому что я ректор. Когда я числилась преподавателем, все было не так безоблачно.

– Сомневаюсь, что ты хоть раз побила рекорд твоего заместителя, – хмыкнул Тимур. – Лично я использую его лекции вместо снотворного. Скоро вернешься?

– Пока не знаю. Стараюсь делать все возможное. Как там Анюта?

– Все хорошо. Я помог ей сделать уроки и оставил под присмотром соседки. Как устроилась?

– Знаешь, я почти согласна остаться здесь жить. Если бы только поменять повара. Чудесный воздух, море. Но еда….

Они проговорили еще немного. О ходе приемной кампании Тимур упомянул вскользь, видимо, не хотел беспокоить отпускницу. Хватило того, что пришлось провести долгие телефонные переговоры с учредителем перед отъездом, убедить, что в ее отсутствие ничего не развалится. Разговор стоил ей множества нервных клеток. Тимур понимал, и теперь старался оградить ее от новых проблем.