Культ. Выжившая

В ответ на эти слова Аня лишь подняла уставшие, потемневшие от бессонницы глаза. Слова отозвались в ее сознании, но не успокоили бушующий внутри гнев. Она уже не билась в дверь, не колотила стены, но все так же рвала горло в попытке повлиять на неизвестных похитителей. Кричала днями и ночами, пела ругательные песни, поднимая боевой дух и осыпала угрозами, словно этим могла переломить ситуацию. Но все это было напрасными, пустыми усилиями, и вскоре ее пыл иссяк, оставив в качестве напоминания о неудавшемся бунте только синяки на руках.

Прошли недели, а может и целые месяцы, наполненные странными беседами с Ярославом. В заточении время искажается, меняется сама его суть и структура. Дни и ночи теряют свои очертания и границы, сливаясь в бесконечный поток одинаковых мгновений. Но один из таких дней ознаменовался появлением новой пленницы. Ее тоже принес Александр. Перекинутую через плечо, повисшую безвольно и бессознательно. Ее длинные волосы едва не волочились по полу, а кожа в белом свете казалась безжизненно бледной. Тело девушки опустили на пустующую койку. В сознание она не приходила долго. Будто разум уже понял, что произошло нечто плохое, и пытался защитить хрупкую психику, оставляя ее как можно дольше в состоянии какого-то анабиоза. Но рано или поздно, мозгу пришлось бы подать сигнал и пробудить тело ото сна. Когда это произошло, девушка не билась в агонии, не металась в отчаянии. Вера – имя, которое она назвала на вопрос Маши и Ани о том, как ее зовут. Больше Вера не проронила ни слова. Отказывалась от еды и воды. Целыми днями она смотрела в одну точку, поглаживая свои длинные волосы, как поглаживают матери детей, убаюкивая их. Она не находила в себе сил даже встать и дойти до туалета, испражняясь прямо под себя. Маша с Аней взяли на себя заботу о подруге по несчастью, убирая за ней и пытаясь накормить. Даже на «проповеди» ее уносил Александр, беря на руки как недвижимую куклу. Но в один из дней произошло что-то странное. Вера вернулась в комнату сама, ведомая Викторией. Широкая и лучезарная улыбка озаряла ее лицо, а глаза искрились радостью. В тот день Вера перестала отказываться от еды и воды, с благодарностью принимая каждый дар. То и дело она принималась рассказывать о том, какой Ярослав хороший. Рисовала образ не психопата, похитившего трех девушек, а святого, спасителя мира и наших душ. Она вдохновенно доказывала, что они избранные и должны быть благодарны. Каждый принимает потрясения по-своему. Психика Ани и Маши выбрала защиту, борьбу, а психика Веры – смирение и принятие. Она исказила правду, придумала свою истину, в которую искренне верила. Может, она сошла с ума. Может, была безумна и до заточения. Но история ее обещала быть не менее трагичной.

Глава 9

Маша рассказывала их истории, и голос ее предательски дрожал. Несмотря на прошедшее время, она по-прежнему испытывала страх, мечтала о спасении, о свободе. Но необычайная жалость пронзила мое сердце. Мне было жаль Машу – совсем юную девочку, которую ждало большое, интересное будущее, но она нашла группу психов. Было жаль и Аню, которая казалась хорошим человеком, приносящим в этот мир частичку доброты. Но больше всего боль сжала мое сердце из-за Веры. Казалось, она пострадала сильнее всех. Ее хрупкая психика не просто надломилась, а рассыпалась на атомы, размазавшись по суровой, беспощадной реальности. От этой несчастной девушки не осталось ничего – лишь пустая оболочка прошлого, которую доверху набили гнилыми опилками. Вспомнилась популярная у подростков фраза: «мертв внутри». Вот кто на самом деле мертв внутри. Не все эти девочки и мальчики, которым не разрешили гулять до утра или отругали, унюхав запах алкоголя и сигарет, а эта бедная девушка. Девушка, которая попала в лапы маньяка, садиста и сломалась настолько, что начала верить в его доброту, воспринимать его как некое божество, высшую сущность. Она потеряла свою личность, превратившись в белый лист бумаги, на котором Ярослав мог творить все, что ему заблагорассудится, писать свой жестокий манифест.

– Я видела его до всего этого, – внезапно сказала Маша, прервав мои размышления.

– Кого?

– Ярослава. Сначала я не могла понять, почему он казался мне знакомым, но во время одной из встреч вдруг осознала – я уже видела его раньше. Он жил в соседней квартире. Мы с мамой тогда только переехали в Екатеринбург и поселились в крохотной съемной квартирке. Однажды я потеряла ключи, а он как раз выходил из своей квартиры. Ярослав дал мне позвонить со своего телефона и дождался со мной маму, забалтывая меня, чтобы время прошло быстрее. А через несколько месяцев он съехал.

– Подожди, а как ты оказалась тут? Вы потом переехали в Порт-Рогове или приехали сюда на отдых?

– Нет. Однажды я возвращалась с танцев. Кто-то ударил меня по голове, и проснулась я уже тут. У меня очень болела голова, тошнило, и было ощущение, будто я сильно напилась. Однажды я попробовала водку во время одного из застолий, пока все взрослые ушли на перекур. Взяла со стола граненый стакан и отхлебнула половину. Потом плохо себя чувствовала еще несколько дней. Когда очутилась тут, состояние было очень похоже на то. Наверное, они пичкали меня чем-то, пока везли сюда.

Да… Видимо, удар по голове – его любимый прием. А чтобы жертва не пришла в себя и не оказала сопротивление, он использует какие-то препараты.

– И когда ты узнала, что ты в чужом городе, почти на другом краю материка?

– Он мне сказал во время пятой или шестой нашей беседы. Сказал, что я могу успокоиться и не пытаться пробить собой стены, потому что даже если мне это удастся, то идти мне некуда, потому что я очень далеко от Екатеринбурга. А пока я буду искать помощь, меня найдут его помощники и вернут сюда, но уже не живой.

Я посмотрела на эту хрупкую, маленькую девочку и внезапно осознала, насколько же она на самом деле взрослая. Эти люди украли у нее детство. Похитили, пичкали наркотиками, увезли за тысячи километров от дома. Но ради чего все эти мучения? За какие грехи ей выпали такие жестокие испытания? Детское лицо осунулось, красные от усталости глаза выражали не только наивную доброту, но и взрослую мудрость. Глядя на эту невинную девочку, я ощутила жгучее желание защитить ее, вытащить из этого ада. Внутри меня разгоралось пламя решимости, ненависти и отчаянной борьбы.

Она резко вскочила с кровати, робко, но искренне попыталась улыбнуться и медленно протянула руки, приглашая меня в свои объятия. Я не колебалась – сделала шаг вперед, крепко сжала ее в объятиях, ощущая, как ее хрупкое тело дрожит от пережитых страданий. В этот момент я дала себе обещание – мы обязательно выберемся, я не позволю ей остаться пленницей этой жестокой тюрьмы. Я почувствовала, как ее дыхание сбилось, плечи подрагивали. В ее глазах блеснуло что-то похожее на надежду, слабое, но живое, цепляющееся за любую возможность спасения. И в это короткое мгновение я поняла – теперь у нас есть нечто большее, чем страх и боль. У нас есть мы. Поддержка, понимание и человечность – это то, что отличало нас от хладнокровных и бесчувственных мучителей, давая нам незримое, но ценное преимущество. И это значит, что мы будем бороться до конца.

– Мы что-нибудь придумаем, – прошептала я, прижав ее крепче.

– Нам нужно поспать. Сон необходим для хорошей работы мозга. Поэтому поспи, пожалуйста, а завтра мы продолжим думать, как отсюда выбраться.

Она разжала объятия и, бросив мне еще одну неловкую улыбку, направилась к своей койке. На самом деле спать при этом надоедливом белом свете трудно, но это действительно нужно.

Этот свет точно часть пытки. Со временем наша психика неизбежно начнет рушиться, мы лишимся сна, а проповеди Ярослава окончательно размоют границы между реальностью и бредом. Мы станем послушными, покорными и преданными, как Вера. А когда он убедится, что наши души окончательно сломлены, тогда и пустит нас в расход.

Глава 10

Всю ночь я ворочалась на койке, погруженная в тревожные мысли. Снова и снова прокручивала в голове всевозможные сценарии наших судеб, пыталась все тщательно обдумать, проанализировать, продумать план побега. Взвешивала все «против» и «за». Разум охватило беспокойство и паника, но в самом теле ощущался странный прилив сил, решимости. Я прекрасно понимала, что мне предстоит принять сложное решение, которое окончательно разделит жизнь на «до» и «после». Оставалось понять, просчитать, каким будет это самое «после»: приму ли я свою судьбу, прогнувшись под весом обстоятельств, или буду бороться до последнего вздоха, не боясь трагичного конца. Все вокруг казалось нереальным, выдуманным, бредоподобным. Я, Маша, Аня и Вера – все мы находились на грани, где каждый шаг мог оказаться фатальным. Но оставаться в состоянии постоянной беспомощности и тревоги просто нельзя. Нужно действовать и начинать это немедленно! Эта мысль звучала в голове, гремела на всю черепную коробку, превращаясь в импульс к действию.

Тяжелый металлический звук, звенящий и резкий, прервал ход моих мыслей. Дверь плавно отворилась, будто не спеша впускать того, кто намеревался сюда зайти. От неожиданности я вздрогнула и, затаив дыхание, наблюдала за происходящим. Остальные тоже проснулись от неожиданного шума и сонно уставились на дверь, потирая слипающиеся глаза. В воздухе повисла напряженная тишина, прерываемая лишь легким скрипом плохо смазанных дверных петель. Все мы замерли в томительном ожидании того, что случится дальше.

Рановато для проповедей, – пронеслась в голове единственная догадка.

В дверном проеме появились Виктория и Александр. В его объятиях безжизненно лежала девушка – сразу стало ясно, что она без сознания. Все замерли, напряженно всматриваясь, пытаясь понять, что случилось. Неужели они похитили еще одну девушку? Неужели их аппетит все никак не поумерится? И скольких еще они хотят похитить и держать взаперти? В воздухе повисла тревога.

Ты тоже получила по голове? Мне жаль, что ты тоже оказалась здесь, – думала я и словно извинялась перед ней.

– Двигай на другую койку, – сказала Виктория, уставившись на Машу безумным взглядом и расплываясь хищной улыбкой.

Маша мгновенно подскочила и метнулась в мою сторону, словно испуганная маленькая птичка, которую едва не поймал в свои зубы кот. Александр не спеша вошел в комнату и положил девушку на освободившуюся койку. На секунду мне показалось, что она мертва: ее рука безжизненно свалилась с груди, а кожа имела неестественно белый цвет, будто из нее выкачали всю кровь. Спутанные каштановые волосы прилипли к мраморному лицу, подчеркивая его зловещую недвижимость. И только едва заметные движения грудной клетки выдавали признаки жизни. Александр, бросив напоследок быстрый взгляд на лежащую девушку, вышел из комнаты. Виктория же обвела нас ледяным взглядом, полным презрения, после чего последовала за ним.

– Не переживай, дорогая, будет тебе койка. Ты же не думаешь, что Ярослав даст в обиду такую душечку, – со звериным оскалом сказала Виктория и заперла дверь.

Мы тут же столпились вокруг новенькой, только Вера продолжила сидеть на своей койке, невозмутимо следуя своему ритуалу – поглаживая пышную косу.

– Она точно живая? – спросила Маша с неприкрытым испугом.