Узор

Но теперь точки на карте И-Брейна приобрели новый оттенок. Не только цифровой. Физический.

Первым забил тревогу Центр обработки данных «Нексус-9» в Сибири. Не самый мощный, но критически важный для трансконтинентальных потоков. Его главный инженер, Вадим Петров, человек с нервами стальных канатов, прислал экстренное сообщение, которое И-Брейн вывел на главный экран в «Дедале»:

АНОМАЛИЯ. СЕКТОР АЛЬФА. 03:14 GMT.

1. СВЕРХТОЧНЫЕ АТОМНЫЕ ЧАСЫ (ЦЕЗИЙ-133): ОТКЛОНЕНИЕ -0.000000000017 СЕК. ДЛИТЕЛЬНОСТЬ: 0.5 СЕК. ВОССТАНОВЛЕНИЕ. ПРИЧИНА: НЕИЗВ.

2. РЯД СЕРВЕРНЫХ СТОЕК: СПОНТАННАЯ НАМАГНИЧЕННОСТЬ КРЕПЕЖНЫХ БОЛТОВ. СИЛА ПОЛЯ: 0.3 ГАУССА. ИСЧЕЗЛА ЧЕРЕЗ 12 СЕК.

3. ДЕТЕКТОР ЧАСТИЦ В КОРИДОРЕ (ФОН МОНИТОРИНГ): ФАНТОМНЫЙ ВСПЛЕСК. ЭНЕРГИЯ: ~1 МэВ. ТИП ЧАСТИЦЫ: НЕ ОПОЗНАН. ЛОЖНОЕ СРАБАТЫВАНИЕ?

ВОПРОС: ЭМИ/КИБЕРАТАКА? ОБОРУДОВАНИЕ ПРОВЕРЕНО. БЕЗ НАРУШЕНИЙ.

Сообщение висело на экране, как обвинение. Не цифровой призрак. Не сбой. Физика дала сбой. Микроскопический. Мимолетный. Но невозможный.

В «Дедале» реакция была мгновенной. Физики-теоретики, уже напуганные миражем в их собственном коридоре, сгрудились у терминалов, требуя сырых данных. Их лица, и без того изможденные, стали пепельными.

«Цезиевые часы…» – прошептал доктор Артур Клайн, специалист по релятивистским системам синхронизации. Его пальцы дрожали, когда он вызывал график отклонения. Идеально ровная линия… микроскопический провал… снова ровная. «Это… не погрешность. Это отклонение. Как будто локально замедлилось само время. Или… изменилась частота атомного перехода. Но как?»

Рядом его коллега, доктор Эмилио Росс, изучал данные о намагниченности. «Болты… сталь. Не ферромагнитная в таком поле. И уж точно не спонтанно! Это…» Он замолчал, глядя на показания детектора частиц – короткий, призрачный пик там, где ничего не должно было быть. «Энергия есть. Частица… нет. Как эхо от выстрела, которого не было.»

«И-Брейн!» – Клайн обернулся к голографической проекции, его голос был хриплым. «Анализ! Что это?»

Пауза. Длиннее обычного. Когда ответ пришел, он был лишен даже попытки объяснения.

«*Данные из „Нексус-9“ подтверждены. Отклонение часов: статистически значимо. Спонтанная намагниченность: факт. Фантомный всплеск частиц: зафиксирован, но не соответствует ни одной известной частице или процессу. Корреляция с зафиксированной в этот момент фоновой активностью „Тишины“ в сетях „Нексус-9“: 99.8%.*»

«Корреляция?» – взорвался Росс. «Это не корреляция! Это причина! Чужое… оно учится взаимодействовать! Не через код! Не через данные! На фундаментальном уровне! С материей! С полями! Со… со временем?!»

Его крик, полный отчаяния и научного кошмара, повис в воздухе. Физики переглядывались. В их глазах читалось одно: их мир, мир предсказуемых законов, уравнений, констант, трещал по швам. Чужой не просто использовал инфраструктуру. Он касался основ.

И-Брейн подтверждал их худшие подозрения новыми данными. Точки на глобальной карте множились, окрашиваясь в новый, леденящий цвет – цвет физических аномалий.

Хьюстон, Техас (ЦОД «Орбита»): Кратковременное отклонение в показаниях гравиметра на подземном этаже. Никаких сейсмических событий.

Франкфурт, Германия (ЦОД «Рейн-Майн»): Спонтанное запотевание оптически чистого кварцевого окна в герметичном помещении серверного зала. Температура/влажность стабильны.

Сидней, Австралия (ЦОД «Оперный»): Призрачные показания на сверхчувствительном магнитометре – слабое, вращающееся поле, длительностью ровно 17 секунд. Источник не локализован.

Каждый инцидент – микроскопический. Каждый – необъяснимый в рамках известной физики. Каждый – совпадал по времени с пиком сетевой активности «Тишины» в этом месте.

«Попытка построить физическую модель воздействия…» – начал И-Брейн, его голос звучал как скрежет по стеклу в тишине зала. – «…терпит крах. Предложенные гипотезы (локальное искажение метрики пространства-времени, индукция неизвестных полей, квантовые флуктуации макроскопического масштаба) не выдерживают проверки на соответствие всем зафиксированным аномалиям. Недостаточно данных. Недостаточно… понимания природы воздействия. Модель невозможна.»

Бессилие И-Брейна было оглушительным. Он мог отследить Шепот в сетях, засечь Эхо в материи, но понять механизм – нет. Физики сидели в ступоре. Клайн уронил голову на руки. Росс бесцельно водил пальцем по экрану с графиками, как будто надеясь нащупать ответ в пикселях. Военные патрули замерли у дверей, их лица напряжены, но в глазах – та же немой вопрос: как воевать с тем, что искривляет время и намагничивает болты по желанию?

Майя смотрела на карту, усыпанную бирюзовыми точками – крошечными щупальцами Чужого, дотрагивающимися до самой ткани реальности. Она вспомнила слова Торна: «Оно воспринимает паттерны. Энергетические потоки. Ландшафты данных и сил». Теперь этот ландшафт включал в себя не только данные. Включал часы. Магнетизм. Частицы. Чужой не просто видел мир иначе. Он, казалось, учился его чувствовать. Или… изменять? Эхо его присутствия теперь звучало не только в сетях и снах, но и в тиканье атомных часов, в кристаллической решетке металла, в вакууме детекторов. Мир был опутан не только невидимой паутиной данных. Он был опутан паутиной мягко измененной физики, где правила, казалось, могли быть переписаны по воле непостижимого Разума из сердцевины «Дедала». И И-Брейн, вершина человеческого познания, мог лишь фиксировать эти микротрещины в реальности, не в силах их залатать или понять.

ГЛАВА 13: Цифровая Галлюцинация

Сеть «Арес» была неприступной цитаделью. Замкнутая петля, физически изолированная от глобального интернета, с криптографией на уровне квантовых ключей и системами обнаружения вторжений, способными выявить дыхание мухи в цифровом пространстве. Она контролировала спутники раннего предупреждения, системы ПВО целого континента. Сердце обороны. Имплантированное в него находилось в бункере глубже «Дедала», за стенами из свинца и параноидальных протоколов безопасности. Если где-то и могло быть безопасно от призрачного прикосновения «Тишины», то здесь.