Дьявол в отражении: выпускницы Смольного института

– Дай Бог вам здравствовать, барышня! – она склонилась почти в молитвенном поклоне.

– Рада наконец познакомиться с тобой, Марфа, – искренне, пусть и немного растерянно произнесла я. – Василиса много о тебе рассказывала.

Крепостная разогнулась и удивлённо посмотрела на мою помощницу, которая, как ни в чём не бывало, кинулась к окну. Марфа явно не понимала, что происходит и почему её сестра так раскованно чувствует себя в господских покоях.

– Присядь. Не стой на пороге, – как можно ласковее произнесла я и сама устроилась в кресле у потухшего камина.

Вася подала пример и заняла низкую табуретку около очага. Марфа секунду помедлила, но затем придвинула маленький стул поближе к стене и стойке с инструментами для растопки.

– Марфа, расскажи нам, пожалуйста, что ты только что видела во дворе? – аккуратно начала я, боясь спугнуть эту осторожную девушку. – Что за экипаж подъезжал к главным воротам? И почему Александра Егоровна так разозлилась?

Служанка не спешила с ответом. Её испуганные глаза долго осматривали меня, оценивая возможную опасность, но, так и не обнаружив ничего пугающего, Марфа ответила.

Да с таким жаром, что я даже немного опешила.

– Карета четы Бакиевых, – с полной уверенностью заявила она. Васька навострила уши. – Я инициалы на стенке видела, да и шестью лошадьми из ближайших соседей только они запрягать могут.

– А внутри кто сидел?! – влезла Василиса, всем телом подавшись вперёд. – Не томи же, дура!

– Сама дура, белобрысая! Всё матери расскажу, как ты при барышне выражаешься!

Василиса заметно побледнела и растеряла весь запал.

– Не отвлекайся, – вступилась я за помощницу. – Ты видела, кто внутри был?

– Видела, отчего же не видеть, коли глаза на месте? – крестьянка всплеснула руками. – Молодой граф сидел, как его… их ещё два раньше было… Евгений Васильевич!

Я не успела спросить, что имелось ввиду, как Марфа продолжила.

– Граф красавец тот ещё! Весь при параде, в новом сюртуке. Да и кобыл белоснежных, только вымытых запряг. Он дверцу открыл, а оттуда как хлынул запах масел дорогущих да кожи! Я своими глазами сундуки с подарками на соседнем месте у него видала! – крестьянка красноречиво взмахнула руками, как истинный рассказчик. – Небось, свататься приехал! – девушка расплылась в довольной улыбке и подмигнула. – Только Александра Егоровна его даже на порог не пустила!

Васька подле меня не выдержала и вскрикнула:

– Да, как же так-то?!

– А вот так! Кричала про какой-то договор, мать его клеймила, угрожала. Причитала, что в их семье есть ведьма али целый ковен прижился. Пугала святой силой, если он хоть ногой на порог ступит. Граф не отступал. Требовал встречи с вами, барышня. Клялся, что пока вы не выйдете, он никуда не уедет.

Мозаика всё никак не складывалась. С одной стороны, мне льстило внимание Эжена, и я жаждала ответить ему тем же. С другой, поведение тётушки вгоняло в ступор: что за договор? И почему она не пускает на порог моего друга детства? Ко всему прочему из головы не выходила картина бегущей к лесу Палашки. Эжен явно неспроста решился ехать в лес на парадной карате, но что там делала крестьянка не самых высоких моральных ценностей? В конце концов, Бакиев-младший был состоятельным наследником очень небедного рода. Могла ли служанка клюнуть на это? И мог ли мой друг детства согласиться на подобное времяпрепровождение? А что, если он сам предложил ей это?

Голова кружилась от целого вороха вопросов. Перекинувшись с сестрой ещё парой фраз, Марфа откланялась и поспешила уйти, смущённо переставив стул на прежнее место.

Не зная, чем себя занять, я достала акварель Эжена, несколько чистых листов бумаги, железную кружку, которой пользовалась в Смольном, и вышла на улицу. К счастью, на моём пути не повстречалась тётушка и управляющий. Переполох во дворе постепенно сходил на нет.

Воспользовавшись тем, что все слуги были заняты своими делами, я обогнула дом и направилась через фруктовые сады к пруду. Погода стояла на редкость приятная и тёплая, но, даже несмотря на это ротонда, стоящая у кромки воды и запрятанная в искусственном гроте, пустовала, чему я несказанно образовалась. Если хорошо присмотреться, то можно было заметить следы моих недавних раскопок у наружной стены сооружения.

Я аккуратно разложила инструменты на каменном столе, любовно погладила ворс старых кистей, а затем взяла кружку, с которой были связаны лишь плохие воспоминания, и окунула её в воду. Набрав нужное количество жидкости, вернулась на место и вгляделась в пейзаж. Поверхность пруда была неподвижна, как в блюдце, лишь редкие всплески рыбьих хвостов и лягушек рвали идеальную гладь. Несколько минут в тишине помогли настроиться на творческий лад и заставили взять в руки карандаш, а затем и краски. Единственное неудобство доставляла лавка – она была холодной и жёсткой, но и этот недочёт померк благодаря многослойному подолу форменного платья.

С особым удовольствием я промыла кисти в железной посуде. Перед глазами начали всплывать картины унижений и насилия, пережитые в общей столовой Смольного на глазах у всех. В такие момент рядом всегда оказывалась эта кружка. Через время она стала олицетворением несправедливости и власти. В первые дни после выпускного бала я хотела выкинуть её, но почему-то передумала и в конечном итоге привезла с собой.

Моё нутро жаждало мести. И пусть было не в моих силах отомстить всем и каждому, я верила, что карма сама догонит нужных людей.

А мне оставалось лишь наблюдать со стороны, теша себя надеждами, что железная кружка, полная грязной воды и кистей, может каким-то образом ущемиться от своего нынешнего положения и подарить моей душе хотя бы каплю умиротворения.

Глава №26. Весточка и тающий лёд

– Сударыня! Сударыня, где вы?

Крик Василисы эхом разнёсся над прудом. Словно в ответ раздалось кваканье всполошившихся лягушек и несколько всплесков. Я оторвалась от своего занятия и потянулась. Спина и плечи отозвались ноющей болью, следующей после долгого сидения в одном положении. Крик служанки повторился.

– Здесь! – крикнула я, выйдя из ротонды.

Спустя пару минут на аллее, проходящей вокруг всего берега, появилась запыхавшаяся Василиса. Девчушка выглядела усталой, но глаза её лихорадочно блестели. В руке она сжимала какой-то лист, который до этого прятала в кармане передника. Подойдя ко мне, крестьянка жестом показала мне следовать за ней. Мы зашли обратно в беседку.

– Вот, – гордо сказала Вася и, несколько раз обернувшись, всунула мне в руки то, что до этого прятала.

Странным посланием оказалось уже порядком измятое письмо. Непонимающе уставившись на помощницу, я услышала в ответ лишь:

– Прочтите же скорее!

Но я не спешила вскрывать конверт. Вместо этого подошла чуть ближе к выходу и попыталась разглядеть информацию об адресанте на обратной стороне. Меня ждало разочарование: подписи не было. Тем не менее печать обрадовала. На застывшем воске отпечаталось лаконичное: «Е.Б.».

В ушах зашумела кровь, пальцы похолодели, а сердце на мгновение перестало биться. Я знала лишь одного человека с такими инициалами.

– Откуда это у тебя? – стараясь справиться с внутренней дрожью, спросила я.

Девчушка довольно заулыбалась.

– Палашка принесла. Она для этого в лес за экипажем убегала. Оказалось, молодой граф подозревал, что мадам его не пустит на порог и подговорил нашу дурёху ему помочь в случае чего. Потом эта делась куда-то. Подозреваю, за новым посланием понеслася.

Шум в ушах постепенно стихал. Пальцы продолжали подрагивать. Эжен не смог попасть ко мне домой, но нашёл способ передать весточку. Сердце против воли забилось быстрее. Немедля больше ни минуты, я сломала печать и развернула послание.

В центре листа аккуратным каллиграфическим подчерком была выведена строка:

«Дорогая Анна Павловна!».

Дыхание перехватило. Официальное обращение, как в письме, дошедшем до Смольного. В груди неприятно кольнуло. Сама не осознавая этого, я надеялась, что наша случайная встреча во время грозы смогла растопить лёд, возникший за двенадцать лет, проведённых порознь.

Не успела я расстроиться, как внимание привлекла вторая строка:

«Нюта. Непокорная дикая Лесавка…».

Сердце замерло, но через мгновение забилось с утроенной силой. Лёд начал плавиться, мне не показалось!

Не тратя больше время на размышления, я принялась читать. Взахлёб. Смакуя каждое слово и петельку над прописными буквами. Подчерк этого человека мог свести в могилу и воскресить одновременно: мелкий, больше похожий на ряд неоднородных бисеринок, нанизанных на проволоку, он завлекал, заставляя разглядывать все символы поочерёдно. Не сдержавшись, я провела пальцем по строкам, представляя, как Эжен выводит их, склонившись над пером.

«Признаться честно, я не ожидал увидеть тебя так скоро, после возвращения. Но это ни в коем разе не уменьшает моей радости от встречи с тобой! Тем не менее я растерян.

Пока не могу ответить, с какой целью я пишу это письмо, но одно знаю точно: моя душа требует встречи с тобой. Боюсь, что даже тогда эта жажда не угаснет, а станет только расти, как пламя, вскармливаемое сухими брёвнами, но я обязан попробовать.

Александра Егоровна, как я и предполагал, не одобрила моё желание увидеться с тобой. Признаться, я ожидал такого исхода, ведь в год твоего отъезда, отношения между матушкой и твоей тётушкой испортились. Но я не мог предположить, что реакция будет настолько бурной.

Несмотря на это, Нюта, я прошу тебя сжалиться надо мной! Приложу все усилия, чтобы наша встреча осталась в тайне от твоей семьи, но, если всё вскроется, обязуюсь взять вину на себя.

Если ты согласна, приходи к мостику на вашем пруду завтра в полночь. Я, в любом случае, буду ждать тебя там.

Искренне Ваш, Эжен».

Пальцы мелко подрагивали, когда я опустила прочитанное письмо. В нескольких шагах подле меня Васька буквально подпрыгивала от нетерпения.

– Ты сказала, что Палашка куда-то делась, – припомнила я. – Что ты имела в виду?

– Эта кобылица, чёрт бы её побрал за такую силу, принеслася из лесу, письмо мне всучила и строго наказала сударыне, вам то бишь, передать! Ещё и по шее надавала, чтобы точно ничего не забыла! А затем унеслася обратно в лес. С самого ужина её не видели.

Помощница обиженно надула губы и неосознанно потёрла покрасневшее плечо. Но тотчас её обида превратилась во что-то иное.

– Граф в вас влюблён? Вы поженитесь?!

Глаза девчушки загорелись восторженным огнём. Я боялась представить, какие слухи она способна распустить, дай только повод. А потому строго заверила:

– Нет, граф Бакиев лишь выразил своё почтение. Он узнал, что я вернулась в имение. Более здесь ничего нет.

Вася недоверчиво поджала губы и вгляделась мне в лицо. Не найдя на нём ничего подозрительного, она успокоилась и принялась собирать инструменты для рисования, приговаривая о том, какой красивый пейзаж у меня вышел. Отвернувшись от помощницы, я быстро сложила письмо обратно в конверт, согнула несколько раз и спрятала послание под лиф корсета. Бумага приятно соприкоснулась с кожей над сердцем, а строки, казалось, согревали Саму душу.

Глава №27. Новый наряд и новая роль

Утро началось позже обычного. Как оказалось, тётушка взяла экипаж и уехала к чете Шепелёвских под предлогом дружеского чаепития. Я же воспользовалась возможностью и выспалась вдоволь.

Настроение было прекрасным. Стоило мадам покинуть поместье, как все жильцы вздохнули с облегчением. Я неспеша выбрала платье и попросила Марфу помочь с волосами. Оказалось, девушка долгое время работала служанкой при тётушке, потому научилась создавать нехитрые причёски. Для балов и званых вечеров, конечно, всё ещё приходилось звать мастериц из города, но для ежедневной рутины подходило в самый раз.

Закончив, крестьянка молча откланялась и удалилась. Складывалось впечатление, что девушка всё ещё побаивалась меня. Следом за ней в спальне появилась Василиса.

– Сударыня, почту привезли!

Крестьянка положила несколько конвертов на туалетный столик передо мной. Я же, не глядя на имена адресантов, отодвинула письма чуть дальше, твёрдо решив сначала привести себя в порядок.

– Спасибо, Вася. Прошу, помоги мне с платьем. И собери сумку для живописи.

Я указала на светло-голубое платье на кровати, которое с таким трудом выбрала. Оно было удобным: мягкая плотная ткань укутывала тело, словно покрывало, а широкий корсет равномерно распределял давление по всему торсу.

Сегодняшний день я планировала провести на свежем воздухе: выполнить утреннюю зарядку в саду, прогуляться около пруда, сделать парочку эскизов на пленэре или даже взять коляску и ещё раз осмотреть здешние красоты. Погода явно благоволила моим желаниям, тёплым ветерком раздувая кружевные занавески из-под тяжёлой портьеры.

Я радостно наносила эфирное масло апельсина и мяты, подаренное Ольгой Петровной, на ключицы и виски, когда заметила, что Вася не решается подойти к платью. Она так и осталась стоять посреди комнаты, будто статуя, глядя на меня с… жалостью?

– Сударыня, не хочу вас расстраивать, но вам подготовлено другое платье. Александра Егоровна отдала распоряжение ещё вчера.

Всё моё вдохновение словно рукой сняло. Где-то глубоко внутри я понимала, что одним платьем тут не ограничится.

– Зачем?

– На сегодня запланировано чаепитие. Барыня как раз поехала с утренним визитом, чтобы напомнить гостям о приглашении.

Ветер перестал казаться тёплым. Любимое платье покоилось на кровати, словно шкура убитого животного: распластавшись, лишившись души и внутреннего огня. Высокая причёска больше не казалась такой прекрасной и воздушной. Шпильки будто разом воткнулись в кожу головы.

Мне нужно было собраться с мыслями.

Но вместо этого я махнула Василисе, ожидая, когда же она принесёт злополучное платье, выбранное тётушкой. В конце концов, всё может быть не так плохо, верно?

Мои надежды не оправдались. Помощница внесла в комнату наряд, по откровенности напоминавший тот, в котором я была в гостях у Шепелёвских. Тончайший слой кремового муслина, нежно-зелёные ленты и кружева цвета топлёного молока. Это платье могло превратить свою обладательницу в украшение вечера, привлечь десятки восхищённых мужских взглядов и столько же – завистливых женских. Но почему-то сейчас мне меньше всего хотело быть центром внимания. Куда больше манили кисти и домашняя библиотека.

Правда плюсы всё-таки нашлись: в отличие от последнего приёма, сегодняшнее мероприятие будет проходить в доме у тётушки, а значит, ехать никуда не нужно. Да и я в любой момент смогу подняться к себе в комнату, сославшись на слабое здоровье.

Ещё одним положительным штрихом оказался изумрудный гарнитур, одолженный тётушкой на сегодняшний приём. Я с огромным удовольствием примерила аккуратные серёжки с зелёными камнями и в таком же стиле колье. Украшения красиво оттеняли глаза и перекликались с лентами на платье.

Вася помогла справиться с нарядом и ушла за завтраком. Я же распечатала первое письмо, которым оказалась весточка от отца.

Последний раз батюшка писал мне за несколько месяцев до выпускного бала. В глаза бросился незнакомый, чересчур угловатый почерк, явно не принадлежавший моему родителю. Испугавшись, что это может быть письмо от лечащего доктора, я принялась с жадностью вчитываться.

«Моя дорогая дочь!».

Внутри кольнуло. Папа всегда называл меня «дочкой», а перед этим добавлял ласковое слово, вроде «неповторимая» или «единственная». Сейчас же всё было слишком официально. На всякий случай, я перевернула конверт и сломанную печать – вместо привычной, чуть витиеватой буквы «В» внутри контура лютика, на сургуче застыла абсолютно безвкусная круговая надпись «Дынский». Я несколько раз провела по ней пальцем, но ошибки быть не могло. Происходило что-то не то.

«К огромному сожалению, вынужден сообщить, что моё здоровье такое же шаткое, как и пару недель назад. Доктор возлагает надежды на летний воздух и мази для растирания, привезённые из города, но я не замечаю от них пользы. Меня мучает сильный кашель, а грудь по-прежнему болит. Я борюсь с болезнью, но забрать тебя сейчас будет верхом безрассудства и эгоизма по отношению к тебе.

Прошу тебя задержаться у моей любимой сестрицы чуть дольше запланированного. Уверен, через пару месяцев я смогу побороть все симптомы и самолично забрать тебя.

Будь умницей и молись за моё здоровье, как это делает Жанна.

С любовью, отец».

Кто такая Жанна? И почему она молится за здоровье батюшки? Я впервые слышала это имя, тем более из уст отца.

Новые вопросы возникали в голове один за другим. Не имея возможности разобраться с этим прямо сейчас, я отложила письмо и потянулась за следующим конвертом – от Анастасии. Её подчерк сразу же заставил меня расслабиться, навеяв ощущение дома и безопасности.

«Моя прекрасная подруга!

Рада получить от тебя весточку и узнать, что у тебя всё хорошо! Прошу прости, что долго не писала в ответ: месяц выдался на редкость насыщенным. Родители твёрдо решили пристроить меня замуж, а потому таскают на любой званый вечер. Мне кажется, я побывала уже во всех салонах Петербурга и даже у свах! Я, здоровая красивая девятнадцатилетняя девушка, ищу мужа через свах! Где такое видано?

Твой вопрос о Мещерских на некоторое время поставил меня в тупик. Эта фамилия мне тоже показалась знакомой. И лишь недавно моя память смогла нащупать подходящего человека: Виктория Львовна – врачиха, долгое время работавшая в Смольном. Именно она оперировала твоё запястье и накладывала колодку после несчастного случая на ипподроме. Уверена, ты запомнила эту фамилию именно из-за травмы.

Не могу не поинтересоваться, как твоя рука? Кисть всё ещё ноет? Смогла вернуться к музицированию? И ещё я жду увлекательный рассказ о твоей жизни у тётушки! Даже не пытайся от меня что-то скрыть, иначе я приеду и разберусь во всём сама.

С огромной любовью, тоской и привязанностью,

Твоя верная подруга, Анастасия».

Глава №28. Первая пропажа

Василиса вернулась в спальню с подносом. На нём, опасно балансируя, стояли чашка с чаем и тарелка овсянки. Помощница аккуратно расставила завтрак на столике, не обращая внимания на мой потерянный вид. Опомнившись, я спросила:

– Вася, Палашка вернулась?

– Никак нет, сударыня.

В душе зародилось плохое предчувствие. Я не знала эту девушку, не знала, какой образ жизни она ведёт. Возможно, долгие отлучки являлись нормой для неё. Но отчего-то всё моё нутро напряглось, будто в ожидании удара. Если верить интуиции, Палашке грозила опасность.

Грудь и шею опалило жаром. Плохое предчувствие накрыло меня с головой.

– Она раньше пропадала на несколько дней?

Я постаралась отбросить тревогу и принялась за кашу. Вася задумалась.

– Пропадала, но как правило на праздники. Работу она никогда не пропускала, только из-за тяжёлой хвори или иных недугов. А так, ещё как убегала! Она ж за конюха Игната сосватана. Вот и мечется, как кошка драная в марте.

– Василиса! – осадила я помощницу.

Девчушка вмиг скисла и одёрнулась.

– Прошу простить, сударыня.

Завтрак завершился в тишине. Василиса ещё раз извинилась и убежала помогать сестре на кухне. Встав из-за туалетного столика, я прошлась по комнате. Взгляд упал на письмо Эжена, выглядывающее из корсета вчерашнего платья. Совсем забывшись, я не спрятала его среди вещей. Какая опрометчивость!

Взяв конверт в руки, я только сейчас ощутила приятный аромат: смолы и тонких ноток сандала. Достаточно свежий, чтобы взбодрить, и достаточно пряный, чтобы согреть. Приглашение на полуночную встречу было заманчивым, тешущим самолюбие, но и не менее скандальным. Я не могла позволить себе явиться на подобное свидание. Если тётушка узнает о подобном – наказания не избежать. Не исключаю вероятность, что меня запрут в доме до того момента, как отец поправится.

Я убедила себя в том, что не могу согласиться на приглашение. Но тогда мозг подкинул вид Эжена, стоящего в ночи у нашего мостика и ждущего меня. Просто не прийти – это слишком жестоко.

Немного поразмыслив, я достала из ящика стола набор письменных принадлежностей и чистый лист. В конце концов, можно отправить весточку графу Бакиеву. Объяснить мои опасения и попросить его не приходить сегодня ночью на запланированное место встречи.

Перо мелко подрагивало в пальцах, когда я занесла его над бумагой. Почему этикет не регламентирует обращение для друзей детства, с которыми не виделся больше десяти лет? Это сильно упростило бы мою задачу.

«Уважаемый граф Бакиев!».

Недовольная таким официальным обращением, я смяла лист и взяла новый. Пришлось постараться, чтобы пересилить себя и начать обращаться к мужчине на «ты», а не «вы». Пусть в письмах это было недопустимо, но ведь он первым задал дружеский тон беседы. Будет грубо, если я его не поддержу.

«Мой дорогой друг, Эжен!

Признаться честно, твоё приглашение застало меня врасплох. Моя душа жаждет этой встречи не меньше твоей, но, даже несмотря на это, я не могу согласиться. Тётушка будет в ярости, если узнает о подобной выходке, и меня точно поглотит скандал.

Прошу, не заставляй меня выбирать между нашей дружбой и моей честью. Боюсь, я могу сделать выбор не в сторону своего будущего. Не пользуйся моей слабостью.

Нет нужды ждать меня сегодня ночью. Настоятельно рекомендую остаться в постели и предаться вечерней молитве.

Твоя подруга, Анна».

Проигнорировав конверт, я сложила письмо несколько раз и запечатала край воском и своей именной печатью. Затем спрятала послание в низко опущенное декольте, решив передать его через Васю ближе к вечеру. Отправлять записку через посыльного было слишком рискованно.

Глава №29. Омерзительные эксперименты и сладость яда

Мысли крутились в голове пугающим вихрем. Не зная, чем себя занять в парадном платье до приезда гостей, я вышла в коридор. Не хватало ещё сойти с ума в одиночестве!

Уже за порогом комнаты что-то справа привлекло моё внимание: в самом конце второго этажа была приоткрыта дверь. Я постаралась вспомнить, какая комната может быть расположена в этом крыле дома, в пугающей близости от моей спальни. Идей не было, а любопытство оказалось сильнее меня. Ведомая какой-то внешней силой я отвернулась от лестницы и направилась к прямо к цели.

Дверь тихо скрипнула от моего толчка. За ней оказалась просторная спальня в зелёных тонах. В воздухе витал слабый запах лекарств и спирта, а комната больше напоминала рабочий кабинет. На аккуратно заправленной кровати лежала стопка одежды для сна. Высокие стеллажи с книгами и тетрадями закрывали собой стены от любопытных глаз. На единственном окне не было тяжёлых портьер, лишь тонкая полупрозрачная занавесь, окрашивающая солнечный свет в нежно-зелёный оттенок.

Я уже собиралась покинуть комнату, как моё внимание привлёк рабочий стол: вся его поверхность, а также подоконник были уставлены пузырьками с какими-то средствами. Напротив каждого находилась склянка, заполненная разного рода живностью: жуками, червяками, личинками. В центре каждого инсектариума находилась капля густого средства, по цвету совпадающего с препаратом, налитым в рядом стоящий флакон. Насекомые подползали, пробовали эти средства и тотчас падали замертво.

Это была лаборатория.

А жидкости в склянках – яды.

Кто-то, живущий в этом доме, превратил свою спальню в один сплошной эксперимент. Дыхание перехватило. Приглядевшись, я рассмотрела на книжных полках, вблизи исписанных тетрадей, множество таких же банок, полных засушенных гадов. В центре стеклянного донышка всегда находилась капля чего-то густого.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Шестёркой лошадей разрешалось ездить только дворянам.

2

Евгений и Олег – разнояйцевые близнецы. В народе таких принято называть «двойняшками».

3

Карета или коляска ландо – четырехместный открытый экипаж с откидным верхом и съемной задней частью крышей.

4

Мирошник – образовано от украинского слова "мiрошник", которое означает "мельник".