На лезвии ножа

Адама и его консильери3 Джона я не видела с того дня, но, видимо, один из них распорядился, чтобы мне принесли мазь и таблетки. Лекарства значительно облегчают боль.

Единственные люди с кем я контактировала за это время – только охранники, с кислыми минами приносившие еду. Первые два дня, я пыталась их разговорить, но, кажется, они приняли обет молчания. Поэтому все попытки свелись к нулю, и я сдалась.

***

Меня держат здесь уже третий день, не давая выйти даже в коридор. Под дверью дежурят охранники, сменяясь ежедневно. Еду приносят один раз с утра на все приемы пищи, на весь день.

Проанализировав тот роковой вечер на холодную голову, думаю, что Брайан получил сотрясение мозга. Ежеминутно извожу себя мыслями о бабушке. Страшно представить, в каком она сейчас состоянии! Что делает? Наверняка пошла в полицию, и меня сейчас ищут (это в том случае, если Брайан рассказал ей правду). Но я надеюсь, что он не сделал этого: учитывая возраст бабушки, боюсь, она не сможет пережить похищение единственной внучки.

Сердце разрывается от мысли, что Мередит может пострадать из-за меня. На душе тревога от неизвестности, что ждет меня в будущем. Когда отпустят, да и отпустят ли вообще? Адам и Джон не поверили, что я не дочь Клиффорда, а слова о том, что меня вернут по частям, если дядя не выполнит условия, поставленные Адамом, не дают мне покоя. Он действительно это сделает? Убьет меня? Что Клиффорд и Адам между собой не поделили? И что вообще связывает брата моего отца с этим бандитом?

Сейчас глубокая ночь, электронные часы на стене показывают 03:24. Режим свой я сбила, окончательно перепутав день с ночью. В сотый раз за сегодняшний день сажусь на широкий подоконник и вытягиваю ноги. Как завороженная, наблюдаю за полной луной, освещающей звездное небо. Я чувствую себя, как Фиона, запертая в башне. Жду, когда же придет Шрэк и спасет меня от дракона.

В памяти невольно всплывает момент, как мы с Брайаном уехали в загородный дом его родителей на все выходные. Это было незабываемое время, проведенное вместе с ним! Мы чувствовали себя тогда такими взрослыми и самостоятельными! Как у семейной пары, у каждого из нас были свои обязанности по дому: Брайан колол дрова для розжига камина, а я с упоением наблюдала за любимым мужчиной, моя посуду у окна.

Тишину нарушает звук вставленного в замок ключа, неожиданно вырывая меня из счастливых воспоминаний. Я замираю, изумленно уставившись на дверь: ночью ведь никогда не приходят. Спешно спрыгиваю с подоконника, забиваясь в угол. Сердце стучит с бешеной скоростью. Дверь распахивается, в проеме стоит мужской силуэт, освещенный только луной. Кто нежданный гость, я понимаю сразу, его энергетика мгновенно заполняет окружающее пространство. Это Адам.

Он включает свет, заметив меня, удивленно хмурится, а я сильнее пытаюсь максимально слиться со стеной.

– Что ты тут делаешь? – хмурится Адам. Я в ступоре смотрю на него, хлопая глазами, как полоумная. Действительно, что я тут делаю? Может, потому, что меня похитили и силой удерживают?

– У меня к вам тот же вопрос, – необдуманно выпаливаю я, мысленно ругая себя.

Кажется, запертая в одиночестве, я совсем сошла с ума, раз допускаю подобную дерзость по отношению к такому опасному человеку, как Адам.

– Ты в моей комнате, – лаконично произносит он, закрывая за собой дверь. Обвожу помещение взглядом, словно в первый раз, переваривая услышанную новость.

Почему Адам пришел только сегодня, если это его комната? Он здесь живет? Мне становится неуютно от осознания, что я сплю на кровати бандита, ем за его столом, принимаю душ, пользуясь его вещами. Ощущаю себя вторгшейся в чужое личное пространство. Слегка трясу головой, чтобы прогнать подальше глупые мысли: не по своей воле я оказалась здесь, чтобы теперь чувствовать себя некомфортно.

Вальяжной походкой Адам направляется к кровати и садится на самый ее край. Теперь я действительно осознаю, что нахожусь в его комнате. Он так гармонично смотрится здесь, сидя сейчас на этой постели. Как я раньше не догадалась? Ведь вся обстановка так и кричит, что эта комната принадлежат ему.

Взгляд Адама останавливается на сломанном стуле и сложенных сверху вещах. Я тяжело выдыхаю от мысли, что Адам понял, чьих это рук дело. Охрана упорно игнорировала мои просьбы забрать их. В красках представляю, что Адам устроит мне за порчу имущества. Спустит обратно в подвал? При воспоминании о сыром, холодном и темном помещении меня передергивает. Однако Адам спокойно переключает внимание на меня, словно ничего не видел.

– Кто тебя сюда привел? – Он разминает шею, не сводя с меня пытливого взгляда.

– Ваши конвоиры не называют имен, – неловко пожимаю плечами. —Они вообще ведут себя, как немые, – уже тише бубню себе под нос.

Откуда я могу знать, кто из них меня привел? Натягиваю по привычке рукава черного мужского свитера, чтобы спрятать ладони. И тут до меня доходит, что я одета в его вещи. Сменной одежды у меня с собой нет, поэтому пришлось надевать то, что лежало в комоде. Щеки обдает жаром от неловкости. Ведь Адам явно заметил, что я стою в его вещах, но ничего не сказал.

– Конвоиры? – Адам заходится заразительным смехом, запрокинув голову, и его грудь ритмично вздымается. Его реакция немного успокаивает меня. Сегодня я не чувствую исходящих от него волн агрессии и неприязни по отношению ко мне, как в нашу первую встречу. Что-то в нем изменилось. Это ощущается в его взгляде, спокойном тоне и плавных движениях.

– Простите, я не знаю, как правильно называть ваших людей, – немного смущенная его веселой реакцией, отвечаю я.

– Они солдаты, Белла, – спокойно произносит Адам своим низким голосом. Мое имя в его устах звучит так легко и непринужденно, как будто мы знакомы тысячу лет и он произносит его как минимум сотню раз в день.

Они же не военные, интересно, почему именно солдаты? Я тактично решаю не задавать лишних вопросов, которые могут разозлить бандита. Мое молчание его совершенно не тяготит и не смущает, и какое-то время мы просто молчим: Адам – сидя на кровати и пристально разглядывая меня, а я по-прежнему стою, прижимаясь к стене и смотря куда угодно, только не на него.

Спустя какое-то время Адам встает и подходит к окну, находящемуся по правую сторону от меня. Он останавливается, заводит руки за спину, наблюдая за тем, что происходит за окном. Украдкой поглядываю на его точеный профиль, но не задерживаю взгляд надолго, чтобы он не заметил. Легкая щетина покрывает нижнюю часть его лица.

На удивление, в данный момент я не ощущаю всепоглощающего страха перед Адамом, как в прошлую встречу, несмотря на близость его тела. В комнате царит атмосфера спокойствия и некой обреченности. Чувство, что этот тот самый момент, шанс, который нужно использовать, расположив Адама к себе, воодушевляет меня.

Сейчас он выслушает меня, поверит и отпустит! Главное – начать, ведь я оказалась действительно не той, которая им нужна!

Противоборствующей силой возникшему воодушевлению становится чувство вины. Адаму нужна дочь дяди Клиффорда, моя кузина. Отпустив меня, он выкрадет ее? Разве я могу так поступить с невинной девушкой, подставляя ее, обречь на мучения, что переживаю здесь я? Такого никто не заслуживает. Ведь, что бы ни произошло между дядей Клиффордом и Адамом, они должны сами решить свои проблемы, не впутывая в свои разборки невинные души. Вины кузины здесь нет, как и моей.

Мысленно даю себе пощечину: как можно волноваться из-за родственницы, которую никогда не видела и даже не знала о ее существовании?! Делаю глубокий вдох, затем выдох. Успокойся, Белла, подумай о бабушке. Что будет с ней, если ты останешься здесь и продолжишь не выходить на связь? Рано или поздно ее сердце может не выдержать. Отогнав страшные картины, которые рисует воображение, и набравшись смелости, я решаю заговорить:

– Я говорила вам правду. – Сделав короткую паузу и тяжело сглотнув, я продолжаю, с опаской косясь на стоящего мужчину: – Клиффорд не мой отец. Не знаю, какие у вас с ним разногласия, но я к этому не причастна, – стараюсь говорить как можно увереннее, неосознанно прикладывая ладонь к груди.

Тишина. Адам по-прежнему стоит лицом к окну, не оборачиваясь на меня, словно я ничего не говорила.

– Я даже не общалась с ним после смерти родителей! – Мой голос звучит чуть громче. – Клянусь, я не та, которая вам нужна! Держа меня здесь, вы ничего не добьетесь от Клиффорда Росса, потому что я наверняка для него ничего не значу! – Мое сердце бьется в груди, как пойманная птица.

Адам молчит еще несколько минут, словно обдумывает сказанные мною слова, затем поворачивается и делает шаг в мою сторону, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Я замираю, не зная, чего ожидать от мужчины в следующую секунду.

Смелость и решительность мигом улетучиваются от его потемневшего взгляда, сменяясь дрожью, волной прокатывающейся по всему телу. Я невольно опускаю глаза, словно провинившийся ребенок, рассматривая носки туфель Адама. Легкость и спокойствие, царившие в комнате до этого момента, испаряются, мгновенно поселяя тревогу в моей душе.

– Посмотри на меня, Белла, – произносит Адам тоном, не терпящим возражения. С опаской подчиняюсь, прекрасно помня стальные тиски его жестких пальцев на моем лице. – Я знаю, что ты говорила правду. —Удивленно приоткрываю рот, уставившись на него во все глаза.

Не давая мне до конца осознать смысл сказанных слов, Адам молча разворачивается и стремительно направляется к двери.

– Подождите! – Бросаюсь следом, чуть не врезавшись в спину остановившегося мужчины, практически у самой двери. – Теперь вы меня отпустите?

– Нет! – резко отвечает он, даже не обернувшись. Одно слово. Три буквы, способные вмиг разрушить все надежды.

– Прошу вас! – надтреснутым голосом кричу в закрывающуюся дверь. – Моя бабушка! Она наверняка волнуется! – Ноги подкашиваются. —Дайте хотя бы ей позвонить…– добавляю шепотом, падая на колени перед уже закрытой дверью в пустоту.

Адам

Взяв досье на семью Росс, я погнал к единственному человеку, которому мог доверить это дело. Это мой отец. Правда, в глаз я никогда его не называл этим словом: не мог, а через себя переступать не хотел. Не родной, но единственный, что был в моей никчемной жизни.

Между нами не было особенной связи как у отца с сыном. Мы не ходили по выходным на бейсбол или футбол, не делали всех этих глупых стереотипных вещей, но именно он сделал меня мужчиной. Пытался сделать человеком, но в итоге не получилось. Однако я все же благодарен ему за старания.

Стив жил по соседству. Виделись мы редко, в основном в моменты, когда он заходил проведать нас, принося пончики, вкус которых я помню до сих пор. Они уходили с Уильямом в зал и что-то резво обсуждали, активно жестикулируя. Затем Стив уходил, злясь, а вот на что, я не понимал. В остальное время он был занят, работая детективом в департаменте полиции Чикаго.

После смерти Уильяма Стив забрал меня к себе. Вдовец и сирота так и прожили бок о бок семь лет, пока я не узнал правду. Понимал, что он скрывал ее ради моего блага, но юношеский максимализм и злость затмили разум. Я сбежал и больше не возвращался в его дом. Путь мой он никогда не одобрял и не сможет. потому что для этого придется переступить через себя. Сын – преступник. Да, хорош отец!

Сейчас старик на пенсии. Видимся мы редко, в основном я заезжаю к нему на праздники. Такой замес не случался, чтобы пробить сам не мог. Глянув досье, отец посоветовал мне не вмешиваться в это. Пришлось тактично напомнить ему, что я уже не тот беззащитный десятилетний пацан. Он пообещал помочь, по старым связям на работе пробить, но добавил, что дело это деликатное, поэтому быстро не получится. Выхода нет, кроме как ждать. На том и порешили.

Три дня спустя.

Вечером после сходки собравшихся глав «семей» Нью-Йорка и Лос-Анджелеса я решил не ехать за город домой, а остаться на базе. Всю дорогу обмозговывал состоявшийся разговор. Максимилиан, глава Лос-Анджелеса, сдержанный и рассудительный в отличии от Артема, главы русской мафии, заправляющей большей частью Нью-Йорка. Артем предложил не тянуть и перерезать горло всему клану Росс. Максимилиан посоветовал не торопиться и следовать намеченному мною плану, включив небольшие изменения в виде дочери погибшего Роберта Росса, а глотки перерезать всегда успеется. Выслушав каждого из них, сделав выводы, свое решение я принял, а парни поддержат в любом случае. С их «семьями» я знаком не первый год и в верности «Reliable» не сомневаюсь.

Заехав на территорию, первым делом получаю отчет начальника охраны по содержанию нашей гостьи.

Поднимаясь по лестнице, я сразу почуял неладное, когда возле своей комнаты увидел стул. Это че еще за херня?! Открыв дверь, понял, что чутье меня не подвело. Включаю свет, девчонка стоит, зажатая в углу, выпучив свои большие зеленые глаза. Джон, сукин ты сын!

Поначалу я хотел развернуться и уйти, но че-то остановило меня.

– Что ты тут делаешь? – какого-то хера спрашиваю, хотя сам уже понял, чьих рук это дело.

– У меня к вам тот же вопрос. – По глазам вижу, она сама пожалела о своей дерзости.

– Ты в моей комнате, – решаю продолжить общение. Закрываю дверь, прохожусь по комнате и сажусь на свою кровать, наблюдая за эмоциями на лице девчонки, меняющимися от сюрприза, в чьем жилище она находится.

Обводя помещение взглядом, замечаю сломанный стул и лежащее сверху барахло. «С характером чертовка! – хмыкаю про себя. – Дочь своего отца!» Роберта Росса я помню плохо, в основном это детские воспоминания, но Уильям часто говорил о нем с нотками восхищения в голосе. Знает ли Белла, кем на самом деле был ее отец? Он держал под контролем весь Чикаго. Парень из трущоб, поднявшийся на улицах города. Внешне она очень на него похожа, но спокойным характером, походу, в мать, если не учитывать погром в моей комнате.

– Кто тебя сюда привел? – Длинный день дает знать о себе. Разминаю затекшую шею, продолжая размышлять о ее отце.

– Ваши конвоиры не называют имен, – мнется девчонка. – Они вообще ведут себя, как немые.

– Конвоиры? – Меня сотрясает жесткий смех от ее непосредственного мнения. Конвоиры, бля! Надо мужикам сказать пусть поржут от того, кто они, оказывается!

– Простите, я не знаю, как правильно называть ваших людей… – Ее щеки заливаются румянцем.

– Они солдаты, Белла, – поясняю девчонке должность в нашей иерархии. Какого-то лешего это имя засело в голове. Bella… оно ей подходит.

Встав с кровати, собираюсь выйти отсюда подальше, пока черт не повел дальше мои мысли, но ноги сами несут меня к окну.

– Я говорила вам правду, – будто почуяв ход моих мыслей об отце, начинает она. – Клиффорд не мой отец. Не знаю, какие у вас с ним разногласия, но я к этому не причастна.

Знаю девочка, знаю.

– Я даже не общалась с ним после смерти родителей! – продолжает она уже увереннее. – Клянусь, я не та, которая вам нужна! Держа меня здесь, вы ничего не добьетесь от Клиффорда Росса, потому что я наверняка для него ничего не значу!

Мне всегда нравилось наблюдать вид с этого окна, смотреть, как мои люди что-то делают внизу; это хорошо отрезвляет и не дает остановиться на полпути. Безопасность и финансовое положение моих людей и их семей зависят от меня. Думал ли я оставить криминал и начать нормальную, простую человеческую жизнь? Раньше – нет, но в последнее время слишком часто, особенно когда девчонку эту по ошибке, вместо дочери Клиффорда сюда пригнали. Когда я понял, как сильно напортачил с ее жизнью, меня нехило так встряхнуло. К чему потраченные годы, если сейчас все висит на волоске?

Поворачиваюсь лицом к Белле, но она ежится и опускает глаза.

– Посмотри на меня, Белла. – Я злюсь на самого себя, за ошибку, стоящую ей свободы. – Я знаю, что ты говорила правду. – Не знаю, зачем я ей это сказал. Нужно было молчать, но совесть подсказывает мне, что девчонка должна знать правду.

Больше мне добавить нечего. Первый раз я, сука, так крупно налажал, подставив всех вокруг! Прям перед сходкой с парнями отец позвонил и попросил заехать, мол, нарыл че-то. Не сказать, что меня удивила его информация. Стив просто подтвердил мои догадки.

– Подождите! – По пути к выходу Белла бросается следом за мной. —Теперь вы меня отпустите? – Да, не растерялась.

– Нет! – обрываю я, не добавляя, что, если отпущу, там ее будет ждать смерть. Я втянул Беллу в недетские игры, тем самым подставил и сделал главной мишенью в этой игре. Я разворошил осиное гнездо, и теперь мне любой ценой нужно сохранить жизнь еще одой невинной душе. Выходя, захлопываю за собой дверь. Солдат, охраняющий комнату, вскакивает со своего места, не ожидав моего появления тут.

– Прошу вас! – кричит Белла с той стороны двери. – Моя бабушка! Она наверняка волнуется!

Мое черствое сердце не реагирует, хотя разумом я понимаю, что сейчас чувствует пленница.

Войдя в свой кабинет, сбрасываю пальто на кресло, подхожу к мини-бару и наливаю виски, попутно набирая Джона.

– Да, – мычит он в трубку сквозь сон. – Надеюсь, на нас напали, раз ты звонишь в четыре утра?

– Какого хера?! – без уточнений рычу в трубку.

Он сразу понимает, о чем речь:

– Ты дал приказ улучшить условия содержания нашей маленькой гостьи. – Его голос мгновенно становится бодрым. – Твоя комната оказалась самой подходящей на базе. Я хотел, как лучше.

– Меня предупредить было, сука, не судьба?! – Делаю обжигающий горло глоток. – Пораскинь мозгами, как она ошалела, когда я вломился среди ночи!

– Мой косяк, об этом не подумал, – зевая, мычит он в трубку.

– С Мередит Уотсон решил? – Вспоминаю, что поручал Джону заняться этим вопросом.

– Бабушка Беллы прекрасная женщина, – смеется он. – Устроила мне допрос с пристрастием, когда я приехал к ним домой после того, как созвонился с ней. Сказал, что Белла в Альпах лечит высокопоставленную засекреченную личность.

– И че, думаешь, поверила?

– Я был очень убедителен, поверь, ни капли сомнения, – уверяет он.

– А с блондином тем че? – Этот парнишка тоже внес свою лепту в нашу и без того провалившуюся операцию. По плану Белла должна была быть одна, а этот перс нарисовался не в тему.

– Будет помалкивать, можешь не париться даже! Чуть в штаны не нассал, когда я с ним базарил! – В голосе Джона слышится презрение. – Че она в нем нашла, не знаю. Трус трусом!

– Это уже не наше дело! – прерываю его полемику.

Закончив разговор, допиваю свой напиток и ложусь спать на диван, укрывшись собственным пальто.

Глава 5

Как человек за одну минуту может вознести тебя на небеса, осчастливив, а в следующую разбить на мельчайшие осколки, словно вазу? Я чувствую себя сейчас именно так, будто меня раcкололи на много мелких острых кусочков. И даже если вазу восстановить, былой облик не вернуть: будут видны трещины и следы от склейки. Так и с моей душой, прежней она уже не станет, как ни старайся. Шрам от содеянного останется со мной навсегда, мощно отпечатавшись в памяти.

Адам Коулман, никого и никогда я так сильно не ненавидела, как тебя! Человек, не имеющий права лишать меня свободы, распоряжаться моей жизнью. Я свободный человек, я – личность, а он держит меня здесь, как домашнего питомца, запертого в клетке. Сжимаю край одеяла в кулаке до боли, представляя, что это шея бандита.

Всего на мгновение вчера мне показалось, что он нормальный человек, когда подошел и сказал, что знает правду, когда искренне смеялся над моими словами, когда стоял рядом. Но это оказалась всего лишь иллюзией. Мне захотелось думать, что я смогу его убедить, а он поверит и отпустит. Как же больно оказалось опуститься с небес на землю после разбившихся о скалы ледяного равнодушия бандита надежд! В памяти застыл холодный взгляд черных глаз, но я мотаю головой, упорно пытаясь избавиться от непрошеного видения.

Всю ночь я не могла сомкнуть глаза, пытаясь понять, за какой грех сейчас так наказана Высшими силами. Пора признать, что я потеряла контроль над своей жизнью, теперь ею распоряжаются другие люди: решают за меня, контролируют, держат взаперти. Зачем мне жизнь, в которой я марионетка?! Мой организм отчаянно борется, отторгая все происходящее, непрошеные слезы то и дело стекают по щекам.

Плотнее укутываюсь в одеяло, мечтая, чтобы оно оказалось теплыми объятиями Брайана, и тихо глотаю соленые слезы отчаяния. Закрываю глаза и представляю, что любимый мужчина здесь, лежит рядом, прижимает меня к себе, крепко обнимает одной рукой, а второй гладит по спине, нежно целует в макушку и шепчет о том, что все будет хорошо. Потом я заглядываю в его глаза цвета океана и растворяюсь в них.

Не могу перестать думать о бабушке и Брайане – моей единственной семье. Они не знают, что я лежу здесь, в теплой постели, сытая и живая. Со мной все в порядке, за исключением заживающего ушиба, психологического давления и периодически накатывающих рыданий от тупика, в котором я оказалась. Интересно, чем сейчас занята Мередит? Наверняка у нее скачет давление от переживаний, ведь возраст дает о себе знать. Обратилась ли она в полицию?

Мягкие лучи утреннего солнца ярким светом заполняют комнату, оповещая о начале нового дня. Переворачиваюсь на спину и поднимаю ладонь перед лицом, пропуская лучики сквозь пальцы. Щурю глаза, на минуту забывая обо всех своих проблемах и о месте, в котором нахожусь, но тяжелые мысли не оставляют меня надолго и практически сразу же возвращаются.

Тяжело вздыхаю и заставляю себя встать, хоть ненадолго отвлечься рутиной короткой уборки в своей комнате заключения. Тщательно расправляю сбившуюся после моего беспокойного ерзанья простыню, следом поправляю подушки и застилаю сверху одеялом.

Выходя из ванной комнаты после утренних процедур, я едва не вскрикиваю, увидев сидящего в проеме Джона. Одна его рука закинута на спинку стула, другая покоится на колене. Он сканирует меня взглядом с головы до ног.

– Что вы тут делаете?! – ошалев от его присутствия, необдуманно выпаливаю я. Хотя, находясь в плену у бандитов, которые подряд друг за другом вламываются в эту чертову комнату, я должна привыкнуть и не удивляться подобным вторжениям.

– Походу, пугать тебя стало для меня привычным делом, – без приветствий, качая в такт головой, выдает Джон.

По его виду заметно, что разговор дается ему нелегко и он не может решиться начать. Выглядит эта ситуация как минимум странно, учитывая род его деятельности.

– Я сожалею о вчерашнем. – Он сразу, без прелюдий переходит к делу. – Эта комната… – продолжает Джон, чертя указательным пальцем круг в воздухе, – действительно Адама. Он пришел вчера в тот момент, когда у охраны была пересмена и у двери несколько минут никто не дежурил. Приди он на пару минут позже, охрана предупредила бы его о твоем присутствии здесь и этой ситуации не произошло бы.

– То есть об этой ситуации вы сожалеете, а о том, что удерживаете меня здесь силой – нет?! – Я потихоньку начинаю закипать, напрочь забыв о том, кто сидит передо мной и на каких правах я нахожусь в этой комнате. – Стоп, подождите. – Осмысливаю ситуацию, и маленькие червячки сомнения закрадываются в голову. – А почему меня поселили именно в эту комнату? Остальные переполнены? – спрашиваю, скептически выгнув бровь.

– Думаю, Адам сам тебе все объяснит, – увиливает от ответа Джон.

– Он был вчера удивлен не меньше меня. – В памяти всплывает голос Адама и его слова: «Девчонку наверх подними». Он отдал этот приказ Джону, без ведома которого охрана не привела бы меня именно в эту комнату. Но зачем ему это делать? – Это ведь вы отдали приказ охране?

– Да, я, – без капли сожаления кивает он. Ясно, правдивого ответа мне сейчас не дождаться. – Ты смелая девушка, Белла. Другая, оказавшись на твоем месте, умоляла бы ее не убивать и отпустить, но ты держишься бодрячком. – Его будничный тон выводит меня из себя, словно речь идет о погоде, а не о похищении человека в двадцать первом веке!

– Вы вообще в курсе, что это незаконно?! Вас посадят за похищение! И, уверена, я не единственная ваша жертва! Вы – животные! – выплевываю я сквозь зубы. – Так легко рассуждаете, представляя еще кого-то на моем месте?! Человеческая жизнь и свобода для вас – что игрушка?!

Я заканчиваю свою гневную тираду, буравя Джона взглядом. Однако мои слова не тронули его не капли, судя по спокойному выражению лица.

– Успокойся, Белла! – обрывает он меня твердым голосом, давая понять, что я перехожу границы дозволенного. – Твое присутствие здесь – исключение в нашей деятельности. – Джон умело играет словами, не называя вещи своими именами.

– Уверена, что так, – с сарказмом хмыкаю, скрестив руки на груди, и киваю, затем прохожу мимо Джона и сажусь на край кровати напротив него.

На удивление, рядом с ним, я не ощущаю напряжения и исходящей от него угрозы, как с Адамом. Сейчас у меня создается впечатление, будто я общаюсь с давним знакомым. Джон ведет себя открыто, не скрывая эмоций. От него веет свойским человеком.