Полная версия
Так началась новая эра в Его жизни. Руководствуясь новым, самому себе предписанным правилом, Создание начало свою экспансию. Сперва Оно научилось передаваться от организма к организму – так Ему удавалось проще перемещаться на большие расстояния и отыскивать наиболее подходящие для своих плантаций места(Несмотря на то, что Край Света был невероятно красивым, все-таки размножаться и расти Существу было привычней и проще в темноте и спокойствии). Потом Создание стало осваивать их, и вскоре его колонии были повсюду, куда Оно только могло дотянуться. Чтобы его ростки, пушистые и нежные, случайно не оказались съеденными, Существо сделало минимальное вмешательство в клетки своих носителей, и теперь для них его наросты выглядели несъедобными. Единственная опасность исчезла, и Его расширение больше ничем не ограничивалось.
Чем больше времени проходило, и чем больше Оно становилось, тем больше ему удавалось изучить окружающую его жизнь. У Него даже появились свои любимчики – огромные, грациозные твари, издававшие красивые, протяжные крики, с помощью которых они общались. Меньше всего ему по прежнему нравились одноклеточные, а также червяки прилипалы – все остальные существа были в той или иной степени самостоятельными, а эти могли жить только за чей-то чужой счет. Ему это казалось неправильным, и Создание к ним относилось даже с неким пренебрежением.
Копаясь в воспоминаниях миллиардов разных жизней, Оно постепенно все больше узнавало полную картину мира. Как выяснилось, Край Света не был его концом, и где-то там сверху, за тонкой, в частицу размером границей, было место, из которого Свет как раз приходил, но пространство в котором было очень тонким и разряженным. В нем нельзя было просто так перемещаться, куда тебе вздумается – какая-то неизвестная, таинственная сила постоянно тянула вниз, а еще там было очень мало питательных веществ, без которых расти было бы крайне тяжело.
Конечно, в том мире тоже были какие-то свои живые существа, и с некоторыми из них обитатели Края Света вступали в контакт, но Оно не знало, стоило ли вообще пытаться выбраться и разобраться, что же там происходило. Картина выглядела слишком малообещающей и неприветливой, чтобы ради нее стоило так рисковать. Пока что, Ему было хорошо там, где сейчас и протекала его собственная жизнь, и, быть может, это опасное путешествие предстояло ему лишь в далеком будущем…
В своей экспансии Оно много экспериментировало с ростом своих клеток. Изучая другие малоподвижные организмы, которые, как и Оно само, росли в виде колоний, Существо копировало структуру их частиц, и с помощью этого придавало себе все новые и новые формы, подстраиваясь, пытаясь повторить, или, местами, даже совместить и создать что-то поныне невиданное. С каждым новым углом, шагом вперед, трансформацией Оно все больше расширяло границы собственного сознания, и понимание того, насколько огромными и разнообразными были проявления жизни вокруг Него. И Ему до глубины души нравилось учиться, ведь это заставляло Его любить мир вокруг еще сильнее.
Не было места лучше, чем Край Света…Однако в один миг произошло нечто, что перевернуло все вверх дном.
Создание спокойно продолжало осваивать темные, необитаемые расщелины, в которые Оно обычно заползало и пускало корни, таким образом, поминая первого Друга, и все шло совершенно гладко, как вдруг один из его носителей, тот, что был из грациозных кричащих существ, издал настолько отчаянный, захлебывающийся от боли вопль, что все Его сознание содрогнулось. Существо тут же переключило свое внимание туда, и ощущения, полученные от той группы клеток, были просто чудовищными. Что-то отравило не только носителя, но даже само пространство вокруг него, делая невозможным каждый миг пребывания там. Любая жизнь бежала оттуда, а их сигналы голосили лишь об одном: что там была смерть. Даже сам пораженный носитель, не в силах терпеть этого, взял, и, в совершенном безумии от этой боли, не стал спасаться глубже в Краю Света, а напротив, выбросился в то место откуда Свет приходил, и теперь медленно умирал там, от слишком большой сухости этого измерения.
Стараясь не поддаваться страху, Создание все же отправило какую-то часть своих клеток с предельной осторожностью исследовать причину всего этого. Вскоре, она была обнаружена. Найденная структура была очень странной. Твердое, упругое, неживое, настолько прочное, что связь между его частицами казалась бессмертной. Неестественное. Мрачное.
Именно это что-то и источало губящий жизнь токсин.
Но что было куда более волнительным, этот рассадник порчи возник на самой границе между Краем Света, и миром за его пределами. Сомнений не оставалось – эта зараза, эта Грязь пришла именно оттуда. Из того места, откуда приходил Свет.
В Его напуганных мыслях тут же возникло множество вопросов. Был ли это единственный подобный рассадник? А если нет? Сколько таких пятен уже проникало в их реальность, отравляя и разрушая все на своем пути? Неужели это было началом какой-то глобальной, ужасной перемены? Если да, как оно могло ее остановить? Был ли в этом какой-то смысл, была ли причина?
Мир за гранью показался Ему не просто неизведанным и суровым – теперь в этом образе лежало что-то зловещее. Оно знало, что неживое без помощи живого перемещается куда-то крайне редко, и что Грязь не могла оказаться здесь просто так. Кто-то, или что-то должно было принести ее, и кем бы или чем бы не был тот, кто совершил это, его ценности явно расходились с Его собственными. Впервые за все свое существование Создание видело, чтобы была предпринята попытка прервать круговорот жизни, уничтожить все то, что казалось ему святым и прекрасным. Яд не оставлял этим хрупким, мимолетным вещам ни единого шанса, разрушая их до самого основания, уродуя, и искажая клетки…Это была не просто смерть, ведь после смерти всегда начиналась новая Жизнь. Это была Аннигиляция. Полная, бесповоротная, делающая невозможным то, чтобы хоть что-то после нее осталось или родилось.
Именно в тот миг Оно впервые и познало, что же такое Зло.
Глава 2.
Рассказ Оливии шел довольно долго. Говорила она медленно, стараясь не упустить никакие факты, и время от времени делала паузы, чтобы вспомнить все поточнее и ненароком не солгать. Торчер же в свою очередь делала какие-то пометки в блокноте, и с задумчивым выражением лица что-то бормотала себе под нос. Иногда ученая прерывала Доувинд, задавая самые разнообразные вопросы: Каким было дыхание Итана в тот или иной момент болезни? Реакция на внешние раздражители? Размер зрачков, резкость движений – ее интересовало абсолютно все.
Допрос этот, по ощущениям, длился несколько часов, и к его завершению у Оливии даже стало саднить горло – говорить в течении столь длительного времени ей не приходилось очень давно. Но, наконец, кажется, Торчер получила все, что ее интересовало, и женщина довольно откинулась на спинку стула. На губах ее была легкая, уставшая улыбка.
–Любопытно, очень любопытно… -она задумчиво бубнила себе под нос. -Где же кроется тайна? Это нам и предстоит узнать, Ватсон…
–…Что же, Шерлок. -протянула Доувинд. -Какой у нас теперь план? Что мы будем делать?
–Будем выявлять патоген, который сможет противодействовать “Эпсилоне”. -пожала плечами ученая. -Есть у меня пара предположений, как мы можем его из твоего друга убрать, но надо проверять.
–Хорошо.
–Единственное, что надо тебя, наверное, предупредить – это будет довольно опасно. Сама понимаешь, в положении он сейчас тяжелом, и будет не так и просто исцелить Итана без вреда его здоровью.
–Довольно странно с вашей стороны спрашивать у меня позволения действовать, учитывая, какие плоды это может принести. -подметила Оливия.
–А я и не спрашиваю позволения. Мои действия не зависят от того, нравятся они тебе, или нет. -возразила Торчер. -Но, было бы правильно предупредить тебя о возможных последствиях. Честность – вещь довольно ценная, не так ли?
–…Справедливо. -согласилась Доувинд. -Кстати, раз уж мы теперь закончили…Мне бы хотелось тоже кое-что от вас узнать.
–Я слушаю?
–Вы же ученый, Торчер, и посвятили огромное количество времени изучению этой паскуды. Пожалуйста… -она быстро облизнула пересохшие губы. -…расскажите мне об вирусе все, что вы знаете. Все это время и я, и другие выжившие просто принимали его как должное, но у нас не было и шанса узнать, что же это по настоящему такое. Вы понимаете, о чем я говорю?
–Да, вполне. -женщина медленно кивнула. -Только с чего бы мне начать…Это весьма обширная тема для дискуссии.
–Ну, давайте начнем с простого. Откуда оно вообще взялось?
Торчер открыла было рот, собираясь что-то сказать, но почти сразу же передумала и закрыла его обратно, плотно сжав губы. Выражение лица ее было похоже на зубную боль – вроде и надо что-то с ней делать, а откуда и как начинать, непонятно. С минуту они сидели в тишине – Оливия терпеливо ждала ответа, а ученая мучилась, пытаясь его сформулировать.
–Знаешь, проще будет показать. -наконец, внезапно изрекла она и поднялась со стула. -Тебе нравятся цирки уродов?
–Ни разу в жизни там не была. -удивленно ответила Доувинд. -К чему вопрос?
–Хо-хо! Сейчас увидишь…Прошу за мной.
Они вышли из столовой и направились к другому концу коридора. Дойдя до двери с табличкой "Карцер", Торчер вытащила из кармана ключ, отперла ее и вошла внутрь. Доувинд несколько настороженно проследовала за ней.
Помещение, в котором они оказались, представляло из себя квадратную комнату, на потолке которой было развешено множество панелей с лампами. По левую руку от входа вдоль стены стояло несколько аквариумов, а по правую – с десяток клеток самых разных размеров, все – из бронированного стекла. За ним можно было увидеть сидевших по отдельности друг от друга животных – собаку, двух кошек и четырех крыс. У всех из них была облезлая шерсть, красные, воспаленные глаза и обильное количество белой пены, капающей изо рта. Все они были заражены.
Стоило им только войти, и животные стали бесноваться, бросаясь на двери клеток с обезумевшими рыком и воем.
–Познакомься, это Джек, это Мила и Пушок, а крысы…Им я имен не придумала, потому называю по номерам – первый, второй, третий и четвертый. -представила зверей Торчер, а затем шагнула к среднему аквариуму. -Гляди сюда.
Оливия оторвала взгляд от животных и посмотрела туда, куда указывала ученая. Поначалу, аквариум показался ей совершенно пустым, однако потом она заметила в нем большую, неказисто выглядящую рыбу с непропорциональной головой и слепыми глазами. Рыбеха вяло передвигалась по дну, время от времени хватая раздутым ртом воду – видимо, так дышала.
–Гляжу.
–Что ты можешь сказать об этом экземпляре? -поинтересовалась Торчер. -Опиши его внешние особенности.
–Ну…Анатомия очень странная, скорее всего результат мутаций, вызванных или очень большим давлением, или чем-то еще. Пропорций почти нет. -Доувинд прищурилась, разглядывая рыбу. -Слепой, явно жил в темноте. Кожа бледная. Это должно мне что-то сказать?
–Слепой, бледная кожа, странная анатомия и мутации. Очень хорошо. -проигнорировала вопрос ученая. -А теперь подумай, к кому еще можно применить подобные описания.
–…О, боже. -осознание ударило девушку, будто разряд тока, и она замерла с слегка отвисшей челюстью. -Зараженные!
–Именно так! -подтвердила Торчер.
–То есть, вирус пришел к нам из океана?!
–Ну да. Ты думаешь, зачем еще мне тогда рассекать морские просторы на этой посудине? -фыркнула она. -Я тут как раз-таки чтобы выяснить побольше о его первоначальной природе. -тут Торчер пошарила в кармане и вытащила несколько фотографий. -Вот, смотри. Эти кадры были сделаны дронами пару месяцев назад в одной из океанских впадин.
Оливия взглянула на изображение: там, в узкой расщелине между подводных скал, можно было отчетливо заметить густые, обильные колонии плесени, уходящие куда-то далеко вниз. На секунду она даже не поверила своим глазам, но все же, увиденное было явью. “Эпсилона” совершенно спокойно там рос и процветал.
–Охренеть… -шокировано выдохнула Доувинд. -Но как такое вообще возможно? Разве мы не должны были его обнаружить еще до того, как стало слишком поздно?
–…Знаешь, какая самая глубокая точка мира, по крайней мере, по официальным источникам? -помедлив, ответила Торчер. -Марианская впадина. Десять тысяч, девятьсот восемьдесят метров. Так было принято считать. Вот только есть одно большое но – мировой океан настолько огромен, что человечество к нынешнему дню смогло изучить его лишь на пять процентов. Так откуда нам знать, насколько глубокие места могут быть в остальных девяноста пяти процентах, и какая жизнь там вообще может зародиться? Страшно подумать, что за существа могут прийти оттуда, и какую эволюцию они прошли в условиях абсурдных давления и температуры. Так что, скорее всего, наш товарищ – как раз один из таких. Хотя, конечно, ты права – мы обнаружили его еще до того, как случилась Вспышка.
–… -Оливия не нашлась, что сказать. Это откровение совершенно выбило ее из колеи. От одной только мысли о том, что по сути, существование этой твари значило, что из морских глубин могло прийти еще больше существ, может быть, даже еще более жутких, ей становилось нехорошо.
Наконец, Доувинд выдавила:
–Как же это произошло..? Когда вы узнали о его существовании?
–Это случилось за несколько месяцев до Вспышки. -сказала ученая. -Команда моих коллег океанологов впервые обнаружила это существо в Тихом Океане, недалеко от берегов Перу. Тогда мы решили, что это просто какая-то новая форма жизни с очень необычной биологией. Еще тогда мы обнаружили, что клетки этого существа уникальны. Дело в том, что они по своему желанию могли влиять на процесс белкового синтеза, в том числе контролировать скручивание хроматина и формирование спиралей…
–Чего..? -опешила Оливия. -Каких еще спиралей?
–Ты знаешь, как формируются хромосомы?
–Нет. -она покачала головой. -Вы можете объяснить как-то попроще..?
–Ладно, не вопрос. Выражаясь максимально примитивно – клетки "Эпсилоны" способны изменять ДНК, как и свое, так и чужое. То есть, он с помощью мутаций может как менять и адаптировать свой собственный организм, так и заставлять изменяться чужой. И происходит это как раз за счет манипуляций с генами и белковым синтезом – это такой процесс, во время которого формируются хромосомы, а также определяются гены, которые ты скорее всего унаследуешь от родителей.
–…То есть получается, что это вирус, который может насильственно перепрограммировать ДНК носителя?
–В том-то и дело, что нет! -воскликнула Торчер. Лицо ее было оживленным. -Это вообще не вирусная форма жизни. И не растительная, и не животная, и ни какая-либо еще из тех, что до сих пор были известны науке. Он обладает своей собственной клеточной структурой, не похожей ни на что другое, и позволяющей ему крайне быстро видоизменяться и подстраиваться под практически любые условия. И кстати именно поэтому называть его плесенью, как ты это делаешь, неправильно. “Эпсилона” – это не грибок.
–Вот оно что. -Доувинд задумчиво уставилась на аквариум и рыбу. От полученной информации у нее начинал закипать мозг, но, по крайней мере, это давало какое-то объяснение природе…нет, не вируса. Этого создания. -Хорошо, допустим. Но почему оно тогда растет в виде плесени..?
–Э-э-э…честно, долго объяснять. А по-простому я вряд ли смогу. -ученая сконфуженно пожала плечами. -У меня есть пара коллег, которые работали как раз над этим вопросом. Если хочешь, спроси потом у них, они расскажут.
–Ладно…Тогда давайте вернемся немного назад. Вот вы его обнаружили. А что было дальше?
–Дальше…Да, гм. В общем, тогда мы посчитали, что стоим на пороге великого открытия, потому что это бы наконец объяснило, почему у многих глубоководных рыб такая странная анатомия, и чем обусловлены столь неординарные способности у их организмов. Мы хотели сначала изучить его получше, и лишь затем объявить всему миру о существовании подобного существа. Но к счастью или нет, мы не успели, потому что кое-что произошло.
–Что же? -напряженно спросила Оливия.
–Гражданские инженеры в Нью-Йорке обнаружили колонии “Эпсилоны” в городском водопроводе. Они сообщили об этом в CDC, а там в свою очередь работал один немаловажный человек, который также по счастливому совпадению был в курсе наших исследований. Он сообразил, что к чему, и привлек к этому нас, чтобы разобраться, что вообще происходит. -Торчер ненадолго замолчала, будто вспоминая. -Знаешь, в каждом мегаполисе есть городские легенды о том, что в канализации водятся всякие мутировавшие чудовища. И шутки шутками, но слухи просто так ползти не начинают. Как раз-таки во время той самой проверки рабочие столкнулись в трубопроводе с бродячей собакой. Только вот это была не просто дворняжка, а огромный, мутировавший монстр. Трое человек так и остались там.
–Вот как…
–Да. Пса мы потом повязали – и, о чудо, в его крови мы обнаружили клетки уже знакомого нам микроорганизма со дна океана, но в крайне агрессивной, по сравнению с тем, что мы видели до этого, форме, похожей на раковые образования. Они поражали нервную систему, начиная внедряться в нее тут и там и контролируя сигналы мозга, а также стимулировали определенные гены несчастного животного – рост и агрессию. И самое неприятное было в том, что мы не знали, насколько сильно эта штука разрослась в трубах. Тогда-то мы впервые и смекнули, что, возможно, мы идем к катастрофе невероятных масштабов.
–Но было уже слишком поздно. -мрачно заметила Доувинд.
–Да. -согласилась ученая. -Примерно в то же время нам начали приходить новости из других городов. Лос-Анджелес, Шанхай, Санкт-Петербург, Нагоя, Сингапур, Рио-де-Жанейро…Тревогу били отовсюду, со всех крупных городов побережий в мире. В срочном порядке начались инспекции гражданского населения. Официально объявили, что это были проверки на то, какой процент населения привился от гриппа, но на самом деле мы пытались понять, сколько вообще людей было заражено. Оказалось – очень много. “Эпсилона” распространялся, маскируясь под безвредную для организма бактерию, всеми возможными путями – через кровь, слюну, по воздуху, и конечно же через трубопровод и воду…Но это был лишь вопрос времени, когда его клетки снова мутируют, перейдут в агрессивную фазу и начнут подавлять своих носителей, а потом превращать их в монстров. А собаки и прочие животные…Я не уверена на сто процентов, но, я думаю, что так оно училось лучше контролировать и перестраивать других существ.
–Почему вы не сказали людям? -тихо спросила Оливия.
–А как ты это себе представляешь? -развела руками женщина. -"Извините пожалуйста, но очень скоро, правда, не совсем пока точно известно когда именно, большая часть из вас превратятся в ополоумевших, кровожадных тварей?". Тогда паники было бы точно не избежать, и не получилось бы подготовиться к вспышке хоть как-то. А так, мы смогли хотя бы отрезать определенные участки земли, где инфекции еще не было, и построить там безопасные зоны, чтобы людей оставалось куда эвакуировать. Армия, в свою очередь, получила протокол действий на тот день, когда все начнется, а также ООН утвердило нас – "Специальную Анти-Инфекционную Группу" – "С.А.И.Г.". Нашей задачей являлось и до сих пор является изучение Эпсилоны и поиск средства противодействия ему.
–Ну а дальше я знаю. -угрюмо сказала Доувинд. -Понятно…
–Это да. Дальше был полный кошмар.
–И…сколько в итоге сейчас безопасных зон удалось сохранить?
–…Ох… -выражение лица Торчер стало таким, что Оливия сразу поняла – скорее всего, информация эта была как минимум удручающей. -Как тебе сказать…Сейчас, дай посчитаю…
–Не тяните, пожалуйста. Скажите как есть. -терпеливо произнесла девушка. -Я приму любое число. У меня оно никаких эмоций не вызовет.
–…Парочка в России, глубоко в Сибири. -протянула ученая. -Одна в Шотландии. Одна в Новой Зеландии. Одна – в Канаде, в горах Онтарио. Это и есть наша основная база. С остальными мы потеряли связь еще более полугода назад, так что мы не знаем, стоят ли они все еще, к сожалению, так что информация может быть неточна. Также есть несколько научных аванпостов, но едва ли их можно считать безопасными зонами – слишком уж они маленькие, да и не такие уж и безопасные…
–Так мало..? -удивилась Доувинд. -Как же так?
–Плохая подготовка. -Торчер отвела взгляд. -Несмотря на масштабы проблемы, все рассчитывали, что это продлится не более нескольких месяцев. Даже если бы армия не справилась с уничтожением зараженных, по расчетам они все должны были к какому-то моменту умереть от голода. Но этого не случилось, из-за их новой мутации, перестроившей обмен веществ так, что они могли неделями ничего не есть и все равно оставаться активными. И когда стало понятно, что проблема становится долгосрочной, то, конечно, все попытались начать воспроизводить еду у себя в безопасных зонах, но не везде земля была пригодной для этого, а эвакуированных в них людей было так много, что на всех все равно не хватало. Припасы стали заканчиваться. Первыми умерли люди, которые зависели от тех или иных медицинских препаратов – диабетики, астматики, ну и так далее…Потом начали умирать остальные, от голода. Во многих местах попросту не смогли удерживать злой, изморенный народ, и они пали от рук своих собственных жителей. Это было страшное время – умерло не меньше четверти выживших даже в нашей безопасной зоне. -она вздохнула. -Ну, и помимо этого роль сыграли множество других факторов. Не везде получилось установить жесткий карантин в первые дни, и вирус попросту вырывался там заново. Долгое время мы мучались с водой – дело в том, что “Эпсилона”, в виду своей живучести и бурного роста, крайне быстро ломал практически любые фильтры для воды, за исключением озоновых, и было очень сложно эту проблему решить. Где-то зараженные добирались до нас, и брали наши лагеря штурмом…Как-то так.
–Ясно. -Оливия задумчиво кивнула. -Кстати, еще кое-что. У вас…как-то получилось доказать разумность виру…этого существа? Знаю, это может сейчас прозвучать странно, но я знаю, что не одну меня посещали подобные мысли. Да и к тому же, раз вы ученая, то должны знать об этом побольше меня.
–О, чудесный вопрос! -энтузиазм вернулся к Торчер. -Нет, не совсем. Дело в том, что не представляется особо возможным провести над ним какие-то психологические тесты или что-либо еще, чтобы определить его уровень интеллекта. Но все же, ряд определенных наблюдений позволяет утверждать, что “Эпсилона” вполне разумен. Например, во время столкновений военных с зараженными последние действовали очень слаженно, атаковали группами, и в случае неудач меняли тактику. Помимо этого также было замечено, что они начинали обходить минные поля, когда обнаруживали их, а потом и вовсе стали уворачиваться от пуль, мечась из стороны в сторону, чтобы по ним было сложнее попасть. Во-вторых, у зомби существуют отдельные касты и роли: одни ищут и преследуют добычу, при этом используя всевозможные тактики охоты, вторые охраняют плантации “плесени”, выполняя роль сторожевых, третьи участвуют лишь в штурме укреплений выживших. В-третьих, именно то, что главной целью зараженных всегда являлись безопасность и рост "плесени", доказывает наличие связи между ними. То есть, дает нам основания предполагать, что “Эпсилона” в той или иной степени действительно ими управляет.
–Звучит не очень убедительно, если честно. -нахмурилась Доувинд. -То, что вы описываете, характеризует их как существ в некой степени социальных, наподобие пчел или муравьев. Но ведь ни те и ни другие не разумны. А то, что они охраняют плесень…Например насекомые, пораженные кордицепсом, тоже стремятся дать ему почву для роста и развития, но ведь это не делает грибок разумным.
–Ты права! Это действительно лишь очень косвенные доказательства. Многие животные существуют группами, и многие животные обучаемы. А кордицепс был бы блестящим аргументом, если бы наш товарищ был грибковой формой жизни. -согласилась Торчер. -Однако, пожалуй, самым убедительным доказательством теории о его разумности стал один эксперимент, проведенный нами прошлой весной.
–Эксперимент?
–Да. Мы специально выследили зараженного, отбившегося от большой группы, а затем столкнули его с определенной целью. И вот тогда произошло самое интересное: стоило ему только лишь заметить ее, как другая группа инфицированных, находившаяся в пяти километрах от него, тут же помчалась в его направлении. И это так просто социальным взаимодействием или способностью к обучению не объяснишь.
–Что же это, тогда, такое?
–Есть теория, что все клетки “Эпсилоны” связаны в коллективный разум. Именно это и позволяет ему так эффективно управлять зараженными. -ученая загадочно улыбнулась. -А, кстати, еще кое что. Давай вернемся к тому, как оно распространилось. Сначала “Эпсилона” маскировался под безвредную бактерию, и только потом, когда заразил подавляющее большинство людей, взорвался. Так?
