Мы – живые. Часть 3. Убить Паразита

–Твою же..! -выругалась Доувинд.

–Что такое? Ты промазала?!

–Чертов ветер! -девушка прицелилась левее и выстрелила еще пару раз, однако уже было поздно. Зараженный одним прыжком увернулся от обоих дротиков, и, перепрыгивая стоящие на пути машины, помчался в их сторону.

А потом по ушам резануло протяжным, высоким криком, призывающим всех остальных тварей в округе.

Глава 6.

В ответ заорали десятки других глоток, и через прицел Оливия увидела, как из подъездов, переулков, канализационных люков – отовсюду прут зараженные, скапливаясь в единую массу. В считанные секунды в их с Торчер сторону, будто лавина, мчалась целая орда.

–Твою мать…Валим отсюда!!!

–А как же дрон?!

–Забейте на дрон! Надо сваливать!

Они слетели вниз по лестнице и выбежали в какой-то переулок. Доувинд перепрыгнула через стоящий на пути мусорный бак, и выбралась на главную улицу. Торчер, едва поспевая – вслед за ней. Зараженные, меж тем, показались на дальнем перекрестке.

–Ходу, ходу, ХОДУ!!!

Оливия, привычная к такому быстрому бегу, будто летела над землей. В крови бушевал адреналин, а в лицо бил порывистый, колючий ветер. Мозг ее стремительно просчитывал маршрут обратно до машины: о том, чтобы продолжать операцию и пытаться кого-то там поймать, и речи не шло. Теперь задача стояла всего одна – унести отсюда ноги живой.

Впереди показалась знакомая дыра в заборе, и железнодорожные пути. Доувинд шмыгнула туда, вскарабкалась на насыпь и побежала по ней, дальше в направлении пригорода. На ходу она быстро оглянулась: Торчер, бежавшая позади, отстала уже не меньше чем на два десятка шагов, и расстояние между ней и инфицированными постепенно уменьшалось.

Внезапно ученая споткнулась, и шлепнулась плашмя на рельсы. Оливия инстинктивно затормозила – ее же сейчас точно догонят и разорвут…

–Торчер!!! Вставайте, скорее!!!

Женщина только начала медленно подниматься – видимо, падение оказалось весьма жестким, а мутанты были уже почти вплотную к ней. Сама убежать она уже никак не успевала.

Чертыхнувшись, Доувинд отстегнула от пояса гранату с слезоточивым газом, коротко разбежалась и метнула ее наперерез зараженным. Снаряд приземлился аккуратно посередине между ними и Торчер, выпуская в лицо преследующим облако вонючего, белого дыма. Послышался разъяренный, болезненный вой и крики – видимо, тошнотворный запах сильно дезориентировал их.

–Сюда!!! Живее!!!

Качаясь из стороны в сторону и норовя снова упасть, Торчер побежала к ней. Слишком, слишком медленно…Вдруг, из дымовой завесы вылетел первый мутант, за ним второй, третий, четвертый, пятый – газ не работал на зараженных слишком долго. Оливия моментально среагировала и опустилась на одно колено, открывая по ним беглый огонь из своей винтовки. Надо было выиграть профессору хоть немного времени, чтобы она успела восстановиться и бежать по меньшей мере с прежней скоростью, иначе им уже было не уйти…

Сухой щелчок. Закончилась первая обойма. Трое из них лежат на земле, еще один шатается, пытаясь вытащить дротик с снотворным из своего плеча…Секунда на то чтобы перезарядиться, продолжить стрелять. Минус пятый и шестой, еще несколько транквилизаторов залетают в облако газа, и видно, как там тоже падают один или два силуэта. Торчер пробегает мимо нее, что-то крича.

–Я…егу…ашине! Пое…ечу и....еру тебя!!!

Время выиграно. Можно уходить.

Но вопреки этому, раздается вопль. Уши закладывает от неестественно громкого звука, и руки выпускают винтовку, инстинктивно стремясь их зажать. В голове – противный звон, перед глазами все рябит…

Из дыма выпрыгивает еще один силуэт, размытый, но по его осанке и скрюченным конечностям сразу видно, что это крикун. Длинное тело стремительно вытягивается в громадном скачке, клыки прицеливаются ей в шею…

Перекат. Мутант пролетает мимо. Вскочить на ноги и выхватить нож. Сосредоточиться, иначе точно конец. Зараженный быстро разворачивается и атакует снова широким взмахом своей когтистой руки. Доувинд рывком уходить в сторону, не понимая, задело ее, или нет, и ответным ударом вгоняет нож ему в глаз по самую рукоятку. Тощее тело падает и бьется в конвульсиях.

Со стороны путей послышался еще один крик. Оливия резко обернулась: со стороны дыры в заборе к ней уже приближалась новая группа инфицированных, куда большая по размерам, чем предыдущая. Теперь отбиться точно не выйдет.

Где же Торчер?

Доувинд снова припустила по рельсам, выжимая из себя всю скорость, на которую только была способна. Впереди, уже на довольно приличном расстоянии, она заметила спину ученой. В голове пронеслось: кажется, она что-то ей кричала…Только что?

"Я…егу…ашине! Пое…ечу и....еру тебя!!!"

Я бегу к машине. Поеду навстречу и подберу тебя. Точно. Значит, нужно поднажать совсем еще немного. Только метров двести по железной дороге, квартала два по пригороду и метров сто по прямой до автомойки…Человек может спринтовать на своей максимальной скорости не больше километра, под адреналином – может быть, полтора. Когда она начнет замедляться? Сколько у нее еще времени, прежде чем неутомимые мутанты ее догонят?

Оливия отбросила тревожную мысль в сторону. Нет, нельзя было думать о таком, надо просто бежать, бежать, бежать…Бежать!

Время словно ускорилось в несколько раз. Доувинд продолжила нестись вперед, и постепенно уменьшила расстояние между собой и Торчер сначала с шестидесяти шагов до двадцати, а потом и вовсе до десятка, даже не заметив, как они пробежали пригород и практически приблизились к автомойке.

–Почти на месте!!!

Сзади донесся очередной крик. Твари все никак не хотели их отпускать. Тогда Оливия затормозила и запустила в их сторону вторую гранату – это должно было ненадолго, но замедлить зараженных…

Послышался звук стартующего мотора – ученая наконец добралась до джипа и завела его. Доувинд в три крупных прыжка преодолела оставшееся расстояние, перемахнула через капот и залезла внутрь на пассажирское сиденье – на все вместе не больше трех секунд.

–Уезжаем!

Торчер ударила ногой по педали газа, и, взвизгнув шинами, джип помчался по дороге прочь от города и теперь уже стремительно отстающих зараженных, в сторону шоссе, по пути сбивая пару мусорных баков и какой-то оставленный посередине улицы мопед. Оливия откинулась на спинку кресла, тяжело дыша. Сердце в ее груди бешено колотилось. С минуту они просто ехали, прислушиваясь к своему дыханию и не в силах поверить, что у них получилось выжить.

–Какая же…оказия… -пробормотала Торчер. -О, Господи. Едва ушли. Это было близко…

–Толку-то, если мы никого не поймали. -сквозь зубы процедила Доувинд.

–Давай не будем сейчас об этом думать. Надо вернуться обратно в убежище, успокоиться и придумать новый план. -ученая глубоко вздохнула, а затем вдруг произнесла. -Спасибо тебе огромное. Если бы ты тогда на ЖД не повернулась и не вступила с ними в схватку, то я бы тут сейчас не была. Теперь за мной долг.

Оливия ничего не ответила. С закрытыми глазами, она сидела, прислонившись лбом к боковому окну. Голова ее почему-то страшно болела, по лицу струился холодный пот, а все тело бил озноб. Левая рука чуть пониже плеча была словно охвачена огнем, а под кожей словно лихорадочно копошились десятки муравьев.

–Торчер…что у меня с рукой? -с усилием прошептала девушка.

–С рукой? -ученая с недоумением оторвала взгляд от дороги, и тут же обомлела. -О, дьявол!

Стараясь игнорировать все нарастающую головную боль, Оливия посмотрела вниз. Все ее предплечье было залито кровью. Она осторожно, закусив губу, стянула промокший, липкий рукав вниз. На ее руке красовалось несколько длинных, глубоких порезов. Вены вокруг них стремительно становились черными. Сама конечность постепенно все больше и больше немела, превращаясь в неподвижный кусок мяса, и двигать ей становилось все сложнее и сложнее.

–Проклятье…Он порезал меня когтями. Занес инфекцию. -тихо сказала она, и очередной, пульсирующий приступ боли сдавил ей виски. -Я заражена…

–Вот же…Что делаем? -встревоженно спросила Торчер. Голос ее дрожал от едва сдерживаемой паники. -Надо наложить жгут, или вообще ампутировать руку! Нельзя дать ей распространиться!

–Не поможет. -угрюмо ответила Доувинд. -Даже при нормальных обстоятельствах кровь делает полный оборот по телу человека за тридцать секунд. Времени прошло явно больше. А я еще и бежала…Все, эта дрянь теперь во мне.

–Мне тебя выбросить из машины..?

–Только попробуйте. Я вас убью еще до того, как превращусь, если вы попробуете что-то такое выкинуть. Едем обратно. Посмотрим, сколько мое тело сможет сопротивляться. -Оливия снова закрыла глаза. -Ох, дерьмо…

–Оливия? А ну не засыпай! Говори со мной, слышишь?!

–Да слышу я! -огрызнулась девушка. -Давайте только без криков, ладно? Мне нужно одну минуту посидеть в тишине. Просто ведите машину. Все будет нормально.

Торчер замолкла. Доувинд не сомневалась, что ее голос звучал зло и уверенно, но на самом деле внутри сейчас все было пусто и смято – ни мыслей, ни каких-то конкретных чувств. Что делать? Как реагировать? По телу пробежала неприятная дрожь, то ли от нервного напряжения, то ли от действия вируса.

Оливия до этого уже смотрела в лицо смерти, и не один раз. Ей приходилось голодать, едва не терять сознание от холода, драться с зараженными и другими людьми за свою жизнь, даже думать о самоубийстве – тоже. Но никогда прежде она не думала о том, что в смотря в лицо смерти она не сможет ничего предпринять. В любой ситуации представлялась возможность попытаться сделать хоть что-то, найти какое-то решение или как-то еще побороться, даже вопреки своей кончине. В любой, но не в этой.

Она умрет. Превратится в безмозглого монстра. Непонятно, когда именно, но точно очень скоро. Эта мысль раз за разом растерянно крутилась у нее на уме, поглощая все остальное. Это конец. Настоящий, без единого шанса спастись. Все кончено.

Чертыхнувшись, Доувинд полезла в рюкзак за аптечкой. Нет, нельзя сейчас было сдаваться…Борьба бессмысленна? Хорошо, в принятии поражения еще меньше смысла. Если уж ей предстояло умереть сегодня, то она хотела оттянуть этот момент как можно дальше, позлить смерть хорошенько напоследок.

Выверенными, отточенными движениями девушка наложила жгут, а потом и перевязку. Приняла обезболивающее, не запивая, просто разжевала таблетки с какой-то отчаянной силой.

–Так, Торчер. -пересохшими губами прошептала она. -Мне сейчас сложно говорить…Потому я буду краткой. Сейчас, когда приедем обратно, привяжите меня к койке. Потом зашейте рану. Когда я превращусь… -Оливия сглотнула. -…делайте с моим телом все, что пожелаете. Если хотите, дайте мне мутировать, а потом разложите все мои органы по полочкам в холодильнике. Ставьте опыты, экспериментируйте как вздумается – если даже в ходе этого я умру, то это все равно уже будет неважно. Но пообещайте одну вещь – вы создадите лекарство и вылечите Итана, чего бы вам это не стоило. Так вы отдадите мне долг, за то что я спасла вашу жизнь тогда, на рельсах. Слышите меня?

–Да.

–Поклянитесь мне.

–Я…Я клянусь. -быстро проговорила Торчер. Руки ее намертво вцепились в руль автомобиля. -Клянусь, что создам лекарство и вылечу твоего друга, чего бы это мне ни стоило.

–Хорошо. -кивнула Доувинд, отводя взгляд в сторону. -Я вам верю…

В любом случае, ничего другого ей больше не оставалось.

Перед глазами стремительно темнело, и Оливия каждую секунду прикладывала адские усилия, чтобы сосредоточиться и не дать себе провалиться в темноту. Сознание ходило взад-вперед, взад-вперед, то начиная тонуть, то всплывая обратно. На слипшихся губах стоял тяжелый, горький привкус, а в ушах противно, мелко дребезжало. Осталось одно лишь ощущение борьбы за контроль над собственным телом, остальной мир вокруг нее исчез, превратился в тень самого себя. Доувинд перестала соображать, где и когда находится.

Все свое внимание девушка переключила на пальцы здоровой руки. Сжать, разжать. Сжать, разжать. Еще, еще, еще. Это помогало оставаться тут, и хоть как-то контролировать что-то, что нарастало изнутри и силилось вылезти наружу, захлестнуть ее целиком.

Остаток дороги до аванпоста она даже не заметила. Только в какой-то момент издалека раздался звук открывающейся двери, и лицо обдало холодным, пронзительным воздухом. Ее грудная клетка содрогнулась несколько раз от судорожного кашля. Перед глазами мелькнуло лицо Торчер, озабоченное и тревожное. Потом ее куда-то потащило, оторвало от земли, и через мгновение уже куда-то несло. Оливия с удивлением подумала, что летит. По крайней мере, это не было похоже ни на что другое…

На самом деле, это всего лишь была профессор, понесшая ее буквально на своих плечах.

Видеть стало очень некомфортно. Резко затошнило. Все слишком сильно мельтешило: сначала серая земля, покрытая снегом, потом еще более серый потолок, чрезмерно яркие лампочки на нем. В глазах по прежнему продолжало то темнеть, то возвращаться обратно к нормальному состоянию. Это едва не сводило ее с ума. Доувинд обессиленно закрыла глаза, и окунулась в темноту. Быть сконцентрированной на своем теле стало гораздо проще, ведь ей больше не мешал этот пестрый, бесконечный поток информации, будто пытавшийся утопить ее. Для полного счастья оставалось лишь заткнуть уши, но, к сожалению, Оливия этого сделать не могла – онемевшие руки отказывались двигаться, а в левом предплечье все также жгло от малейшего движения.

Внезапно она зависла в воздухе на одном месте, а потом ее тело с размаху шлепнулось о что-то твердое. Удар чуть не выбил из нее весь дух. Девушка зашлась хриплым кашлем и невольно распахнула глаза. По ним сразу же резануло светом от лампы под потолком, и спасаясь от него, она повернула голову в сторону. Перед ней предстало уже знакомое помещение – лаборатория бункера. Значит, они все же добрались обратно. Тогда где же Торчер?

Доувинд повернулась взглядом в другом направлении, и замерла. Перед ней, на таком же лабораторном столе, как на котором лежала и она, покоился Итан. Лицо его было спокойным и гладким, точно мраморным. Скорее как у статуи, чем у человека. От этой картины в ее груди что-то болезненно сжалось, и Оливия позабыла обо всем остальном: о боли, о ране, о инфекции…Были только лишь они двое, и ничего другое не имело значения. И ей захотелось вдруг что-то сказать, но слова застряли где-то на середине, замерли на языке, никак не желая сорваться. И это было мучительно – хотеть сказать, но не суметь, биться в бессильной истерике, проклиная саму себя и собственную слабость…

–Привет, Итан… -наконец, истощенно прошептала Оливия, чувствуя, как горло сдавливает спазм, словно пытаясь заставить ее замолчать. Но вопреки всему, она продолжила. -Я умираю, как видишь…Все эти…Обещания. Речи. Мечты. Надежды. Подъемы. Падения. Снова подъемы…Все это было впустую. Я не смогла. Не смогла спасти тебя. Прости. Прости меня пожалуйста. Я не справилась. Я боролась изо всех сил, лезла из кожи вон, держалась как могла, но я все равно проиграла. И скоро я тоже усну, совсем как и ты. -Доувинд облизала пересохшие губы, и даже на это одно короткое, простое действие ушла едва ли не половина остававшихся у нее сил. -Но, может…Может, это и не плохо? Может быть, когда мы оба уснем, там мы будем вместе, и нас уже ничто не разделит: ни вирус, ни люди, ни голод, ни холод, ничего на всем свете…Мы так долго были рабами своего страха перед смертью, что теперь это даже иронично, что именно она нас воссоединит. Скажи, тебе снятся хорошие сны, Итан? Они мне понравятся? Смогу ли я лечь спокойно и отдохнуть..? Скажи…ты примешь меня к себе? Ты позволишь мне быть в твоих снах? Смотреть их, мечтать…вместе с тобой? Никогда не проснутся…вместе? Пожалуйста, не молчи. Скажи что-нибудь…Ответь мне.

Она почувствовала, что если прямо сейчас не возьмет его холодную, каменную руку, то непременно случится что-то ужасное, весь мир обратится в прах. Пытаясь преодолеть какой-то невозможный, невообразимый порог, Оливия медленно потянулась своей рукой к нему. Надо было коснуться хотя бы кончиками пальцев. Хотя бы на какое-то мгновение…Словно он мог дать ей панацею, убрать эту чудовищную ношу с ее плеч, развеять кошмары, туманом клубящимися вокруг ее разума…

Вдруг все ее тело свела жуткая судорога. Такой боли Доувинд не чувствовала никогда прежде: словно сквозь ее мышцы, пробираясь прямо между волокон и разрывая их на лоскутки, ползли жирные, длиннющие черви, извивались вокруг костей, впивались зубастыми ртами в сухожилия и сосуды. Инстинктивно захотелось закричать, но из ее горла вырвался лишь едва слышный, булькающий стон. Вновь стало темнеть, но в этот раз это уже не она погружалась в темноту, а темнота накрывала ее, стремясь утопить внутри себя.

Перед глазами закружились воспоминания всей ее жизни. Лица родителей. Алиса. Ее любимые игрушки. Торт на дне рождения. Книги: "Портрет Дориана Грея", "Великий Гэтсби" и "Робинзон Крузо.". Школа. Одноклассники, друзья, уроки. Подработка в ветеринарной клинике родителей. Ролики о хирургии на ютубе. Строгое лицо Айронхеджа. Букет подснежников, его улыбка, скрытая противогазом, они танцуют, разрушенный бальный зал. Тишина…

В последнюю секунду в голове успел вспыхнуть один единственный, последний вопрос. Хорошую ли жизнь она прожила? Была ли счастлива? Но ответить на него Оливия не успела. Вдруг, все почернело, и больше она не видела ничего.

*****************************************************************************************

Доувинд очутилась в каком-то очень странном месте, в чрезвычайно необычном состоянии. Тут же пришло осознание, что она определенно жива, и где-то находится, но где и как именно – непонятно. Оливия могла мыслить, но не чувствовать – ее глаза ничего не видели, уши не слышали, и нос не вдыхал. Тактильные ощущения тоже полностью исчезли. Это не было так, будто ее тело перестало подавать сигналы – напротив, оно словно никогда и не существовало. Была лишь только эта непонятная, эфемерная оболочка, через которую теперь и проходили ее мысли. Но что было вокруг?

Вокруг была Пустота. Она не была ни холодной, ни жаркой, ни светлой, ни кромешно-темной, ни большой, ни маленькой – вообще никакой. В ней не было абсолютно ничего, и одновременно с этим нельзя было отделаться от ощущения, что в этом месте вне пространства, времени и каких-либо других привычных измерений, таится целый мир.

Чувство направления здесь также отсутствовало. Доувинд ощущала себя везде и нигде одновременно, будто она была частью чего-то, чего никогда не существовало. В замешательстве она попробовала охватить происходившее вокруг: ее рассудку было тяжело считывать такой новый вид информации вкупе с практически полным, в привычном ее понимании, отсутствием. Это было так, словно ее сознание бродило в осознанном сне, детали которого прямо во время него начинали испаряться и пропадать, навсегда забываясь.

Оливия так увлеклась изучением Пустоты, что совсем не ожидала, что в какой-то миг неожиданно та коснется ее в ответ. Сознание девушки тут же сжалось в напряженный, нервно подрагивающий комок. Прикосновение ей однозначно не понравилось – оно было холодным и грубым, словно облаченная в резиновую перчатку рука бесстрастного патологоанатома, проводившего вскрытие. То, что к ней прикоснулось, однозначно не считало ее живым.

Существо грубо, по хозяйски ухватилось за нее, начиная прощупывать каждую клеточку, изучать. Все существо Доувинд содрогнулось от отвращения и страха – ее даже не исследовали, ее ПОЗНАВАЛИ. Пили из ее рассудка все соки, вытягивали эмоции и воспоминания, задумчиво, внимательно осматривали и сортировали, точно колоду карт. Оливии стало противно и обидно одновременно – быть лабораторной мышью, микробом под чьим-то микроскопом она не соглашалась!

Меж тем, Пустота, до этого продолжавшая ее бесцеремонно лапать, внезапно остановилась и застыла, как в нерешительности. Доувинд тоже замерла, пытаясь понять: что же это с этой штукой такое? Что оно там нашло внутри нее? И кто это вообще был? Как они оба оказались в одном и том же месте? И к ней постепенно стала возвращаться память обо всем произошедшем: их с Торчер намерение создать вакцину, попытка поймать мутировавшего зараженного для дальнейших исследований, выстрел и промах, потом их преследуют, порез на руке…Инфекция медленно, но верно берет контроль над ее телом, и все уходит во мрак. Мир вокруг исчезает, а затем она оказывается…здесь.

Оливия пришла в ужас от неожиданной догадки: а вдруг это создание, бывшее с ней тут, в Пустоте, на самом деле было "Эпсилоной"?! Кто еще мог поджидать ее в этом странном сне, кроме того, кто ее сюда и затащил?

Существо задрожало. То ли из-за того, что она догадалась, то ли из-за чего-то еще, но в один миг оно целиком затряслось от ярости, и Доувинд почувствовала, как его стальная хватка сжимается еще сильнее, словно пытаясь ее раздавить. По сознанию девушки пробежала волна дикой, страшной боли, и она отчаянно забилась, пытаясь вырваться из лап существа.

–Прочь! Прочь! ПРОЧЬ ОТ МЕНЯ!!!

Надо было как-то выбраться отсюда, покинуть это место. Оставаться здесь было слишком опасно. Вернуться обратно к свету, к миру живых – только эта мысль осталась в голове Оливии, и, отчаянно следуя ей, она стала бороться изо всех сил, хоть и не понимала, есть ли в этом вообще смысл и куда это ее приведет. Но надо было сделать хоть что-то…

А потом она внезапно почувствовала пальцы. У нее снова были пальцы, ее руки двигались и мышцы сокращались, а Пустота двигалась хоть и по-прежнему зло, но очень устало. Все перевернулось, и теперь существо было вторым, уступающим номером в их борьбе. Доувинд злорадно сгребла его податливую, мягкую тушку в кулак, и потянула на себя. Послышался треск, как от рвущейся плоти, Пустота вокруг задрожала и стала рушиться, она ощутила прохладный воздух, а потом – ослепительный свет от лампы с потолка.

Тьма расступилась. Оливия снова оказалась лежащей на лабораторном столе. Это снова был бункер.

–Какого…

Глава 7.

Она в панике заозиралась по сторонам. В самом деле, это снова была лаборатория. Вот стояли шкафчики с различной посудой и веществами, вот умывальник для рук, вот стойка с пробирками, вот операционный стол, на котором лежит Айронхедж…Что происходит? Это предсмертное видение? Оливия с силой зажмурилась, досчитала до трех, и снова открыла глаза. Все осталось по прежнему.

Тогда она попыталась встать, однако у нее не вышло даже поднять руку. Все ее конечности были прикованы наручниками к кушетке, на которой она лежала. Это смутило ее еще сильнее. Кто сделал подобное с ней? Или это ей тоже кажется? Где она вообще, черт побери?!

–Оливия? -послышался голос Торчер. Доувинд вздрогнула и повернулась на него: ученая стояла в дверном проеме, видимо, только что вошла. -Очнулась?