Малинур. Часть 1,2,3

Возникла пауза; мужчина и девушка неотрывно смотрели друг на друга. Солнце светило ей в лицо, и широко открывшиеся глаза запылали изумрудным пламенем. Сергей глядел в них заворожённо, бессильно растворяясь в зелёном океане и теряя волю к спасению из пучины. Аиша достала свой блокнот, нашла нужную страницу и протянула его офицеру. Кузнецов взял сшивку, по-прежнему не в силах выбраться из плена этого изумрудного пожара. Девушка снисходительно улыбнулась и взглядом показала на блокнот. Нет, сейчас Сергей ничего не услышал, но был уверен в сказанном ею: «Сергей, ну оторвитесь уже от моих глаз. Прочтите, что я Вам написала».

Он посмотрел в блокнот и увидел вчерашнюю дату: 26.08.1983, после – всё то, что Аиша писала ему накануне в доме. Девушка перевернула в его руках две страницы назад, где были дата десятидневной давности и текст: «В храм огня нельзя посторонним и тем более с оружием. Но Вы не посторонний. Омойте руки и лицо в реке. Потом оставьте всё железо здесь и проходите к алтарю. Я покажу то, что Вы ищете».

Кузнецов поднял голову, пытаясь понять, что на этот раз его смутило больше: содержание текста или его датировка днём их знакомства, когда он впервые приехал вместе с её братом. Офицер вопросительно округлил глаза и, протянув блокнот, показал на цифры. Аиша забрала сшивку бумаг, взяла его за локоть и слегка подтолкнула в сторону реки.

– С вами не поспоришь. Ладно, освежиться мне точно нужно, пойду умоюсь. – Он улыбнулся, она ответила тем же, добавив лишь взмах рукой – мол, давай иди уже.

Пока шёл к ближайшей заводи, оставленной в камнях обмелевшим Пянджем, по радиостанции вышел Колесников, сообщил, что полковник Славин звонил на заставу, требует его срочно на связь. Также генерал Абдусаламов рвёт и мечет, ждёт личного доклада о произошедшем.

– Что им надо? – уточнил подполковник.

Вроде начальнику отряда он по КВ-связи доложился. Сказал как есть, что пришли четыре вооружённых нарушителя, в ходе боя все уничтожены, потерь нет, всё хорошо. Вечером, когда прибудет на комендатуру, по закрытой связи уже расскажет подробности. Комендант тоже донесение отправил.

– Через час уже будем, – ответил Колесников. – Там несуразица какая-то в докладах. Приеду – расскажу.

Аиша ждала его на том же месте. Смотрела теперь оценивающе и слегка иронично, как молодая учительница на ещё не повзрослевшего девятиклассника.

– Что-то не так? – смутился Сергей.

Та отрицательно качнула головой и протянула блокнот: «Ночью была стрельба у границы, на крепостной горе. Я поняла, что Вы находитесь там. Мы с отцом молились за Вашу жизнь и жизни офицеров, потому что в прошлый приезд Али сказал мне: “Акинак выбрал Сергея”. Вам известно, что это значит?»

Кузнецов уже понял, что в данном семействе всё крутится именно вокруг этой харизматичной дамы. Али, её отец, возможно, другие жители кишлака и его окрестностей находятся под незримым влиянием девушки. Несомненно, она неординарна. Необъяснимое исчезновение и столь же загадочное появление создали вокруг неё мистический ореол тайны. Тяжёлый недуг включил компенсаторные механизмы и раскрыл потенциалы, кои в других людях не реализуются никогда. Острый ум и природная чувственность, не имея возможности взаимодействовать с внешним миром вербально, остались наедине с собой и, как губка, стали впитывать знания и считывать эмоции окружающих. Отсутствие речи вынудило форсированно использовать иные формы выражения своих мыслей, чувств и переживаний. По той же причине развилась столь выразительная и яркая мимика с сотней оттенков улыбки и смеха, микродвижений бровей, крыльев носа, скул. Невероятно живые и говорящие глаза, экспрессивная жестикуляция и богатая палитра вздохов, поз, взмахов ресниц. Оторвать взгляд от такого лица невозможно, а дарованная красота и врождённая женственность создавали общий фон для её немых, но красочных речей и монологов. Плюс ко всему гормональная система, вероятно, также участвовала в процессе и, продуцируя вовне какие-то химические соединения-запахи, прямо воздействовала на самые древние механизмы человеческого восприятия.

Сергей всё это понимал. Опасность оказаться в руках столь изощрённого манипулятора ещё давала силы сопротивляться его чарам, но как хотелось сдаться! «Мой разум, не покинь меня. Не дай себя обмануть», – подумал Сергей, позабыв ночные муки от ума, и ответил:

– Да, теперь я должен защищать и помогать, правда, непонятно кого и кому. Или придётся сдохнуть. Вот такой небогатый выбор, по версии вашего братца. – Он иронично улыбнулся. – Может, вы знаете, кому потребовалась моя помощь?

Безусловно, Аиша уловила защитную реакцию собеседника. За иронией скрывался страх потери контроля над ситуацией. Она довольно долго писала в блокноте, и когда передала его мужчине, он уже сложил на землю свой автомат, радиостанцию, снял разгрузку и сидел рядом, исподволь разглядывая её изящную лодыжку, обтянутую ремешком сандалии. Текст гласил: «Вам не сто́ит меня опасаться. Я не обладаю никакими сверхспособностями, и если кажется, что могу манипулировать чужим сознанием, то это иллюзия. Просто мы общаемся на реликтовом языке наших предков, которые ещё не обзавелись второй сигнальной системой. Эта способность осталась у каждого, и люди без неё вообще не смогли бы взаимодействовать. Когда мы научились говорить, древний навык оказался вытесненным в подсознание. Но истинное общение происходит именно там, минуя наши разум и волю. А в сознание прорываются лишь его отголоски в виде неведомо откуда появившихся мыслей, возникших эмоций, ощущений приязни, страха и т.д. Разум не контролирует этот процесс, но видит его результаты, особенно “не свои мысли”. Ему кажется, что помимо него ещё кто-то извне влияет на его решения. Но это не так: глубинная и реликтовая часть нашего собственного естества – источник альтернативной картины мира. Истинной картины. В религиях эту часть называют душой. Бог, лишив меня речи, заставил говорить и понимать исконный язык людей, на котором общаются Он и наши души. Поэтому я читаю Вас как книгу, не очень внятную, но зато правдивую. А Вы читаете меня. И делаете это очень хорошо по двум причинам. Первая: Ваша душа находится на высокой ступени духовной эволюции. У древних ариев такие люди составляли высшую варну браминов. Однако имея мощный и авторитарный ум, Ваша душа сейчас страдает под его гнётом, и муки эти будут лишь преумножаться. Она борется, и плачет, ведая о бренности ума, и жаждет его скорейшего успокоения. Вы в опасности, Сергей. Уже сейчас не знаете страха смерти и оскудели эмоционально. Это душа рвётся из своего земного храма, не видя смысла оставаться там, где её загнали в чулан. Она была уже рядом с божественным светом, но вкусить его полноценно не смогла – её закрыли в темницу. Поэтому неосознанно Вы стремитесь к смерти».

Кузнецов прочёл написанное ещё раз, поражаясь, как эти мысли отражают его ощущения и про страдания, и про опустевшую комнату в коммуналке, и про самого автора текста. Он посмотрел на девушку снизу вверх. На фоне солнечного диска черты её лица размылись. В распущенных волосах вспыхнули тысячи искр, и Сергей сдался, испытав озарение.

– Мне действительно страшно, – сам того не ожидая, вымолвил Кузнецов. – Порой кажется, что в смерти нет смысла, потому что… я уже умер.

Ему открылась бездонная пропасть, на дне которой рыдала его душа. Мужчина замер, почти парализованный искупительным ужасом от осознания своей катастрофы. Чтобы всплыть, нужно оттолкнуться ото дна, и дно предстало перед ним. Ни разум, ни мысли, ни память, ни тело и ничто иное не смели сейчас даже пикнуть. Все составляющие элементы его личности впервые в жизни замолчали и словно выстроились для осмотра на краю пропасти. Они сверху, а он глядит на них со дна и видит над всеми яркое солнце. Он – это не они. Он, оказывается, томится в бездне адовой пустоты и леденящего холода, где жаждет, чтобы те, кто сверху, помогли спастись или сгинули, не мешая ему выбраться к свету самостоятельно.

– Вы сказали, есть две причины. Вторая – это вы? – Кузнецов поднялся, и книга Аиши вновь стала «читаемой». – Потому что… – Он медленно скользил взглядом по лицу собеседницы. – Потому что ваша книга написана… – Сергей, не чувствуя себя, поднял руку. Как слепой, изучающий мир кончиками пальцев, слегка прикоснулся к её левой щеке и тут же отдёрнул ладонь. – … потому что у вас потрясающе богатый словарный запас и каллиграфический почерк. Вы пишете бестселлер, а я, наверное, похож на детский букварь?

Аиша не пошевелилась, лишь щёки её запылали и голова чуть склонилась влево. Поджав губы, она распахнула глаза и утвердительно качнула головой.

– Могу я попросить оставить себе этот текст? – тихо поинтересовался Сергей, протягивая девушке блокнот и не замечая, как мелко дрожит рука.

Ему казалось, что все его ощущения перетекли в подушечки безымянного и указательного пальцев, что горели, как обожжённые. Девушка взяла сшивку, а он глупо уставился на свою ладонь, разглядывая её, словно впервые увидев. Поразительное знакомство с самим собой ошеломило Кузнецова и открыло механизм удивительного общения, который Аиша назвала реликтовым языком предков.

Её сознание проникло в глубины своей бессознательной сущности – души, и она, минуя фильтры разума, легко проецировала себя вовне бесчисленным количеством невербальных знаков – «букв». Они виртуозно складывались в «слова», «фразы» и «предложения», которые считывались Сергеем, но осознавались лишь частично: вечно блуждающий разум, как шелудивый пёс, бросался на всё, что угрожало его хозяйской власти. И только немногие знаки, избежав собачьей пасти, попадали в сознание. Ум переводил их на понятный язык логики и, оформив словесно, выдавал за свои мысли. Однако не всегда подлог получался убедительным, и тогда Сергей слышал эти мысли как Аишины, что на самом деле было недалеко от истины: она же их выразила, а он их считал. При этом самообману придавали реалистичность тембр и мелодика голоса, списанные с её смеха. Аналогично и Сергей проецировал что-то, но, в отличие от девушки, делал это абсолютно бессознательно или под жёсткой цензурой разума. От этого его «речь» была сумбурной и примитивной, что не мешало Аише прекрасно её понимать. Словно опытный и талантливый воспитатель детского сада, который в неповторимой абракадабре своих малышей безошибочно узнаёт смыслы, она в неразвитой «речи» Сергея разбирала намного больше, чем он сам.

Аиша улыбнулась, и пока Сергей пытался понять природу странных ощущений в пальцах от прикосновения к её лицу, начеркала на листе ответ: «Вы решили издать собрание моих сочинений? Это интересная идея, но мне только 26 лет, и, думаю, пока рановато делиться ими со всем миром. Я храню свои записи как летопись обретения душой земного опыта. Каждое моё слово предано бумаге, и сейчас их уже столько, что, наверное, ими можно целую зиму топить дом. Лучше напишу письмо, а Вы в следующий раз заберёте его. Глядишь, к тому моменту эти мысли окажутся не у дел. Хотя, уверена, Ваша воля служит не только разуму и телу, и выбор будет за душой». «Уверена» было написано сверху зачёркнутого «надеюсь».

– Аиша, ваши суждения, они очень обнадёживающие, и для меня теперь важен не просто текст, но и лист, на котором он написан. Каждая запятая, каждая буква и даже загнутый уголок – всё в нём имеет значение и содержит смысл, я это чувствую. Мне придётся ещё не раз его прочесть, осязая пальцами фактуру бумаги, видя все изломы и нюансы почерка, чтобы окончательный выбор… остался за душой.

Девушка пристально посмотрела офицеру в глаза. Лицо её стало серьёзным. Она призывно махнула рукой и пошла к алтарю, на ходу вырывая лист из блокнота. Подойдя к столбам, Аиша протянула листок Кузнецову и, перекрыв собой дальнейший путь, знаками показала: «Прочти ещё раз». Сама, стоя спиной к священному огню, взяла ручку и быстро начала писать. Сергей в третий раз прочёл текст и на последних словах: «… она была уже рядом с божественным светом, но вкусить его полноценно не смогла: её закрыли в темницу. Поэтому неосознанно Вы стремитесь к смерти» – животный ужас вновь охватил его.

Но внезапно страх отступил, все ощущения обострились до предела, и он начал погружаться в состояние внутреннего безмолвия. Сергей медленно водил пальцами по бумаге, ощущая каждую шероховатость, и, не веря себе, стал осязать вдавленность букв, безошибочно складывая их в слова. Мир вдруг вспыхнул бесчисленными оттенками зелени трав, разноцветными огоньками цветов, яркими блёстками солнца на слюдяных спинах валунов. Сами глыбы явили себя не просто серо-коричневыми кусками горных пород, а уникальными ваяниями неизвестного скульптора, каждое из которых заслуживало отдельного внимания. Алтарные столбы, покрытые у оснований лишайником, оказались стволами каменных деревьев, растущих из гранитной плиты. Небо превратилось в ослепительно лазоревый океан с белоснежными облаками, свитыми словно из молочных пузырей. Неведомые доселе ароматы горных лугов, талой речной воды и далёких садов окутали его. Десятки еле различимых звуков от дуновений ветра и полёта насекомых сплелись в чудесную и давно забытую симфонию.

Кузнецов стоял, потрясённый переживаемым опытом. Созерцательное блаженство настолько контрастировало с унынием и необъяснимой тревогой последних дней, что он не смел пошевелиться, наслаждаясь покоем. Незнакомое состояние полноценного присутствия в моменте тем не менее казалось до боли знакомым и естественным. Сколько времени Сергей провёл в нём, неизвестно, но вместе с появлением дежавю ум очнулся и сразу полез в завалы памяти искать его причину. Тут же вернулись мысли, затмив собой свет, запахи и звуки. Живое и непосредственное восприятие реальности сменилось привычным мельтешением ума с хаотичными прыжками из воспоминаний прошлого в мечты о будущем, а оттуда – в безвременье абстрактных дум и образных конструкций. А когда ум оказался в настоящем, его внимание зауженным лучом принялось метаться с предмета на предмет и с места на место, пока не остановилось на Аише.

Девушка уже закончила писать и наблюдала, как выразительно лицо Сергея стало отражать сюжеты его внутренних переживаний. Она вновь, как учительница начальных классов, одобрительно улыбнулась и протянула ещё один вырванный из блокнота лист:

«Пока не вошли в храм, отвечу на заданные вопросы, в том числе ещё не озвученные. Кинжал два тысячелетия служит великой цели спасения и сохранения священных откровений пророка Зардушта. По легенде, клинок сам выбирает, чья ладонь сожмёт его рукоять. Он – связующее звено между десятками поколений своих преданных слуг, и когда Али сказал о появлении в Вашем лице очередного кандидата, мне сразу стало ясно, что акинак не ошибся в выборе. Поэтому уже в тот день я написала слова, что намеревалась сказать при встрече. Сейчас Вам надо запомнить: если кинжал окажется в руках, то до момента, пока не почувствуете смысл своего служения и не проявите это в делах, не берите его за клинок. До ближайшего дня равноденствия он убивает всякого, кто случайно сделал это, а также своих избранников, не оправдавших к указанному сроку оказанную кинжалом честь. В этом году ближайшее равноденствие наступит 22 сентября. Я буду молиться, чтобы за оставшиеся 24 дня Вы успели…»

Сергей оторвал глаза от текста и взглянул на собеседницу. Но, не успев даже задать вопрос, «прочёл» её ответ: «Я не могу сказать, в чём суть Вашего служения. Это должна сделать Ваша душа. Ей просто нужно напрямую спросить у Бога, и ответ немедленно придёт».

Кузнецов, тяжело выдохнув, продолжил чтение: «… исправить ошибки и пройти свой путь к храму. Али владеет акинаком больше года, но до сих пор так и не признался, в чём состоит его миссия. Он верит в Бога, и это главное. Где земное выражение Вашего храма, мне тоже неизвестно. У меня – здесь. Почти 14 лет назад я зажгла огонь, погасший в алтаре в эпоху исламизации Памира. До этого священный образ Бога присутствовал в этом месте непрерывно больше тысячелетия, так написано в старинных книгах. Я нашла храм по сохранившейся гранитной плите основания, а столбы и кровлю восстановили уже современные бехдины. Нас совсем мало, но огонь мы поддерживаем исправно. Вы русский по своей культуре, и, возможно, Вам проще осилить дорогу и услышать Бога посредством православной христианской формы. Но какими костылями решите поддерживать себя в пути, совсем неважно. Отец, Али и покойные сёстры использовали для этого исмаилизм, мои некоторые единоверцы, кто истинные бехдины, – зороастризм. Несколько жителей кишлака Зонг – ислам шиитского толка, один – суннитского. Я говорю о нескольких, потому что подавляющее большинство людей никуда не идёт, в лучшем случае они надеются, что костыли их сами приведут к Богу. Но, как известно, костыли сами не ходят. Мне Бог даровал позволение услышать Себя вообще без них, а благую веру я избрала для страховки: связь человека со Всевышним всегда под чутким взором дэвов и шайтана, она требует неусыпной осознанности и внимания, дабы не истончиться от их лукавых происков. Соблюдение религиозных обрядов помогает поддерживать духовную бдительность на высоком уровне. Кроме того, они способствуют единению душ не только с Богом, но и друг с другом».

Девушка забрала из его рук листок, протянула следующий и продолжила писать в блокноте, а Кузнецов – читать:

«Неважно, какую форму религии выбирать, важно, чтобы она вмещала истину и не подменяла её собой. Всё сущее имеет форму. Всё! Только Бог ею не обладает. Он – чистое содержание, присутствующее во всех формах, во всех мирах, вселенных и временах. Когда мы говорим на исконном языке, истинное содержание – частичка Бога, или, иначе, наша душа, – главенствует над формой, в которой обитает, и тогда произнесение слов становится ненужным. Мне кажется, Вы это уже почувствовали, когда попросили забрать листок с текстом, столь Вас преобразившим. Вы ощутили, что бумага и слова – это единая сущность, имеющая своё собственное содержание, и оно больше, нежели просто смысл изложенных там мыслей. На время Ваша душа очнулась и вернулась в своё естественное состояние, когда именно содержание определяет форму, а не наоборот. В этот момент Вы восприняли всем естеством эту простую истину и увидели мир, каким его видят дети, где камни, река, ветер, стрекоза, горные вершины, огонь, поступки, мысли – всё имеет не только внешнюю форму, но и глубинный смысл с божественным присутствием. Поэтому можно сказать, что Бог – это чистое содержание, породившее чистую форму – сатану. Наш материальный мир – их общая вотчина, и человек – надежда Бога на Свою победу. Именно в людях его частичка столь велика, что способна выйти за границу формы и менять её по своему усмотрению, впрочем, как и другие формы, и не только менять, но и создавать, подобно Богу, новые. Человек, не реализующий в себе божественной надежды, реализует планы сатаны. Не видя содержания, такой несчастный потворствует форме. Забыв, что он – это душа, бедняга отождествляет себя со своей личностью и живёт в страхе за тело, разум, память. Свойственный форме эгоизм раздувает её, и постепенно личность выходит за границы тела. Своя жена, дом, деньги, бараны, титулы и другие сущности начинают восприниматься им как части себя, и вот уже рождаются ревность, горделивость, чревоугодие, жадность и тщеславие. Но форма главенствует, а её энергия растёт и требует расширения границ – появляются агрессия, властолюбие, жестокость, честолюбие и прелюбодеяние. Другие формы рядом тоже пухнут от эгоизма, порождая в соседях зависть и страх за своё. Но души никуда не делись, они рыдают, и иногда их плач долетает до форм. Ощущение неправильности жизненного выбора приводит к некоторому смятению, однако сатана уже силён – рождаются лицемерие, двуличие и, самое страшное, лживость. Ложь – второй признак сатаны, потому что за ней нет ничего. Она основывается на том, чего нет в природе, то есть на пустоте. А форма без содержания имеет в себе лишь пустоту. Круг замыкается: сатана – это пустая форма.

Служитель Бога смотрит на всё через призму содержания, смысла и преумножает их. Пособник сатаны видит лишь формы, неустанно окружая себя ими и поклоняясь им. Отсюда идолы, мода, престиж, украшения, регалии, амулеты.

Но мы живём в материальном мире, где формы есть у всего, и полностью отказаться от них не можем, иначе тотчас умрём. А Бог не для этого заключил часть себя в каждую. Поэтому, вынося суждение, принимая решение и делая выбор, важно быть осознанным и чётко видеть их истинный смысл отдельно от внешней атрибутики. Одно и то же действие, совершённое разными людьми, может казаться абсолютно одинаковым, только в одном случае «Аллаху Акбар» произносится праведным сердцем и любовь изливается из него, а в другом «Аллаху Акбар» кричит личность фанатика, погрязшего в формах, изрыгая лишь ненависть. Истинно верующий православный христианин видит в иконе её содержание – образ Всевышнего, наполненный энергией любви иконописца и других людей, искренне молящихся на неё; от этого старинные образа́ столь могущественны. Христианин, далёкий от Бога, подобен идолопоклоннику: он видит в иконе волшебную форму, поклонение которой сможет мистически решить его проблемы или исполнить желания. Для атеиста она всего лишь доска с рисунком, чья ценность определяется в деньгах.

Для истинного бехдина огонь – как икона для православного, а пояс кусти – аналог нательного креста. Последователю зороастризма, скатившегося в огнепоклонничество, огонь представляется формой одной из сил или неких божеств, коих нужно задабривать. Атеист в нём видит всего лишь источник тепла и света.

Так же и у сторонников иных религий, созданных вокруг истины. Везде есть какие-то формы, но для кого-то в них виден смысл, а для кого-то важен сам атрибут».

Аиша протянула руку, забрала текст и вложила в ладонь Сергея следующий лист:

«Я так подробно решила Вам поведать о важности верховенства содержания над формой, чтобы упредить самое страшное на дороге к Богу: смену их мест лукавым сатаной и скатывание в примитивный мистицизм, колдовство, магию и тривиальное идолопоклонничество. Если желаете, то прочтите тот текст, что попросили оставить себе, ещё раз, и верните его мне».

Кузнецов посмотрел в глаза девушке, медленно протянул первый листок. Аиша взяла Сергея за руку и провела к алтарю. В центре, меж четырёх колонн, в почерневшей выемке гранитной плиты горел маленький костерок. Судя по всему, снизу плита имела сквозные проходы, по которым к выемке поступал воздух. Аиша села на колени. Сергей последовал её примеру, после чего она своей рукой направила ладонь мужчины с листком к пламени, и бумага нехотя зажглась. Девушка, улыбаясь, взглянула ему в глаза: «Оставь эту форму огню, не привязывайся. Ты же увидел содержание и принял его в себя?» Сергей молча кивнул, завороженно наблюдая, как изумрудный свет из её глаз приобрёл оранжевый оттенок пламени и заполнил собой алтарь. Он протянул слабо горящий листок, и огонь нежно-нежно облизал его пальцы, аккуратно, как воспитанный пёс, взял своё лакомство и в секунду поглотил его целиком. В пальцах вновь возникло то самое жгучее ощущение, как чуть ранее – после прикосновения к лицу Аиши, совершенно не болезненное, но чрезвычайно острое и затмившее на время все иные сигналы от органов чувств. Сергей удивлённо посмотрел на ладонь: ни ожога, ни даже покраснения не было.

Аиша тем временем перешла на другую сторону, села напротив мужчины и зна́ком показала на пламя. Сняла свой белый ритуальный пояс кусти, протянула его к огню и чуть прикрыла глаза. Она сидела на коленях абсолютно неподвижно. Руки лежали на бёдрах ладонями к небу, в них был полый пояс, сплетённый из 72 нитей овечьей шерсти. Лицо её расслабилось, дыхание стало замедляться. Постепенно взгляд затуманился, кожа побледнела, а над верхней губой и у крыльев носа вовсе приобрела мертвецки синюшный оттенок. Сначала Сергей изумлённо наблюдал за этими изменениями, пока не заметил, что чем бледнее становится лицо Аиши, тем ярче разгорается огонь. Внезапно девушка шумно вздохнула и замерла. Зелёно-синюшный подбородок чуть отвис, синие губы приоткрылись, глаза потеряли свой блеск, и дыхание остановилось… Одновременно огонь взметнулся почти на полметра и загудел, словно из-под земли невидимые меха начали загонять в него кислород. Кузнецов смотрел в пламя и сквозь него видел мёртвое лицо Аиши. Тело его потяжелело и одеревенело, в голове появился странный звук, которой быстро превратился в пронзительный звон натянутой струны. И когда он вытеснил собой все иные звуки, затмив ощущения и мысли, струна оглушительно лопнула. Бестелесная лёгкость и абсолютная тишина ошеломили его…

Не смея вдохнуть, он медленно оторвался от гранитной плиты, с восторгом наблюдая улыбающуюся Аишу, белым облаком то ли стоящую, то ли парящую напротив него. Костёр уже не гудел, но огонь остался ярким, высоким и совсем не обжигающим. Девушка протянула к мужчине руки с лежащим в них поясом. Не чуя себя, Сергей протянул свои навстречу. Сначала их пальцы прикоснулись к пламени, а потом Сергей и Аиша сделали шаг вперёд. Руки встретились в огне. «Ты чувствуешь Бога? Он здесь и ждёт тебя», – прочёл Сергей на прекрасном лице девушки, когда она переложила свой кусти на кончики его пальцев. И опять то же блаженное ощущение обожгло их. Аиша приблизилась ещё и взяла его ладони в свои. Теперь пояс они держали вместе.