Противостояние сердец

– Как и информация о региональных продажах POLARIS, которую вы использовали в своей презентации, – парировала Полина. – Видимо, мы оба хорошо подготовились.

В зале воцарилась тишина. Градовский смотрел на них с выражением человека, который наблюдает за автомобильной аварией – с ужасом и в то же время с каким-то болезненным интересом.

– Уважаемые коллеги, – сказал наконец Степан, поворачиваясь к совету, – я думаю, мы все понимаем, что происходит. Моя уважаемая партнёрша решила превратить деловую презентацию в личные разборки.

– Личные разборки? – Полина почувствовала, как ярость поднимается в груди горячей волной. – Вы называете защиту репутации компании личными разборками?

– Я называю это неспособностью работать в команде, – холодно ответил Степан. – И именно поэтому я хочу рассказать совету о недавнем опыте сотрудничества DAVYDOV & Co с международными брендами.

Он переключил презентацию на новый слайд, и Полина увидела логотип Cartier.

– В прошлом году мы успешно провели совместную кампанию с домом Cartier по продвижению линейки ювелирных украшений и парфюмерии, – произнёс Степан. – Результат превзошёл все ожидания.

Полина смотрела на экран и чувствовала, как мир вокруг неё замедляется. Cartier. Проект, который она считала своим личным провалом. Проект, из-за которого она потеряла контракт с одним из самых престижных брендов мира.

– Особенно интересным, – продолжал Степан, не сводя с неё глаз, – был опыт работы с российскими партнёрами, которые, к сожалению, не смогли обеспечить должный уровень качества. Cartier пришлось расторгнуть договор с одной московской компанией из-за нарушения стандартов производства.

Полина поняла, что он делает. Он не просто подставляет её – он уничтожает её репутацию перед самыми влиятельными инвесторами страны.

– Степан Арсеньевич, – произнесла она тихо, и все в зале почувствовали опасность в её голосе, – вы уверены, что хотите обсуждать проект с Cartier?

– Абсолютно уверен, – ответил он с улыбкой.

– Тогда расскажите совету всю правду, – Полина подошла к нему вплотную, и между ними осталось не более метра. – Расскажите, как ваша компания обещала Cartier эксклюзивность на российском рынке, а потом тайно продавала аналогичные продукты через параллельные каналы.

Улыбка исчезла с лица Степана.

– Расскажите, – продолжала Полина, повышая голос, – как вы подделывали сертификаты качества, чтобы скрыть использование дешёвых компонентов. Расскажите, как именно из-за этого Cartier потерял доверие к российскому рынку и закрыл все партнёрские программы.

– Это ложь, – процедил Степан.

– Это документы, – Полина достала из сумки папку и швырнула её на стол. – Копии переписки между вашими менеджерами и поставщиками компонентов. Копии поддельных сертификатов. Копии жалоб Cartier на качество продукции.

Степан побледнел.

– Откуда у вас эти документы?

– Неважно откуда, – холодно ответила Полина. – Важно, что они есть. И что все присутствующие теперь знают, кто на самом деле виноват в провале сотрудничества с Cartier.

В зале воцарилась гробовая тишина. Члены совета переглядывались, и Полина видела в их глазах шок, разочарование, и… отвращение.

– Я думаю, – произнёс наконец Градовский хриплым голосом, – нам стоит прервать презентацию.

– Отличная идея, – согласился пожилой мужчина в конце стола. – Я не вижу смысла продолжать, если потенциальные партнёры не могут провести час в одной комнате, не пытаясь уничтожить друг друга.

Один за другим члены совета начали покидать зал. Градовский задержался последним.

– Поздравляю, – сказал он, обводя взглядом опустевшую комнату. – Вы только что убили проект стоимостью в пятьдесят миллиардов рублей.

Когда за ним закрылась дверь, в зале остались только Полина и Степан. Они стояли по разные стороны стола, как два боксёра после нокаута.

– Поздравляю, – сказал Степан, и его голос звучал устало. – Ты только что убила проект.

– Мы убили, – поправила его Полина. – Вместе.

Она опустилась в кресло, чувствуя, как адреналин постепенно покидает её тело, оставляя после себя пустоту и горький привкус во рту.

– Зачем? – спросила она. – Зачем ты начал эту войну?

Степан сел напротив неё, проводя рукой по волосам.

– А зачем ты её продолжила? – спросил он в ответ. – Ты могла просто игнорировать мои намёки на Cartier.

– Игнорировать? – Полина посмотрела на него с недоумением. – Ты пытался уничтожить мою репутацию перед самыми влиятельными людьми отрасли, а я должна была молчать?

– Я пытался показать, что ты не готова к работе в условиях жёсткой конкуренции, – возразил Степан. – Барышников будет бить намного сильнее.

– Поэтому ты решил ударить первым? – в голосе Полины появились саркастические нотки. – Проверить меня на прочность?

– Да, – честно ответил он. – И ты прошла проверку.

Полина уставилась на него.

– Что?

– Ты не растерялась, не начала оправдываться, не заплакала, – Степан откинулся в кресле. – Ты нанесла ответный удар, который был сильнее моего. Это именно то, что нужно для борьбы с Барышниковым.

– Ты с ума сошёл, – прошептала Полина. – Ты специально сорвал презентацию, чтобы проверить, как я реагирую на атаку?

– Не специально, – возразил Степан. – Я действительно хотел получить преимущество в нашем партнёрстве. Но когда ты начала давать отпор, я понял, что у нас есть шанс против Барышникова.

Полина молчала, пытаясь осмыслить его слова.

– Откуда у тебя документы по Cartier? – спросил Степан.

– Олег Крылов, – ответила она. – Тот самый, которого сегодня переманил Барышников. Он работал на проекте с Cartier и знал всю правду. Прислал мне документы два дня назад – в качестве извинения за переход к конкуренту.

– Умно, – признал Степан. – Ты всю неделю знала о моём слабом месте и ждала подходящего момента для удара.

– Я надеялась, что не придётся их использовать, – призналась Полина. – До тех пор, пока ты не решил превратить деловую презентацию в личную войну.

Они сидели в тишине несколько минут, каждый обдумывая произошедшее.

– Знаешь, что самое странное? – сказал наконец Степан.

– Что?

– Мне понравилось, – он усмехнулся. – Впервые за много лет я встретил противника, который способен нанести удар сильнее моего.

– Противника? – переспросила Полина.

– Или партнёра, – поправился Степан. – В зависимости от того, чему нас научила сегодняшняя катастрофа.

Полина задумалась. Действительно, чему их научил сегодняшний день? Что они слишком гордые, чтобы работать вместе? Или что они слишком сильные, чтобы кто-то мог их победить поодиночке?

– Степан, – сказала она медленно, – у нас есть два варианта. Мы можем продолжать воевать друг с другом, пока Барышников нас обоих не уничтожит. Или…

– Или мы можем объединиться по-настоящему, – закончил он. – Не формальный альянс для успокоения инвесторов, а настоящее партнёрство.

– С равными правами, равной ответственностью и равным доверием, – добавила Полина.

– И с пониманием того, что каждый из нас готов пойти на всё ради победы, – сказал Степан.

Полина протянула руку.

– Попробуем ещё раз? – спросила она. – Только на этот раз – честно?

Степан посмотрел на её ладонь, потом в глаза, и она увидела в его взгляде что-то новое. Не уважение – оно появилось раньше. Не интерес – он тоже был всегда. Что-то похожее на признание. Признание того, что он встретил равного себе соперника.

– Честно, – согласился он, пожимая её руку.

И в этот момент Полина поняла, что самое опасное в Степане Давыдове – не его цинизм, не его беспринципность, не его готовность играть грязно ради победы.

Самое опасное в нём то, что рядом с ним она чувствовала себя наконец-то живой. Настоящей. Женщиной, которая может быть сильной, не извиняясь за это, и умной, не скрывая этого. В стране, где от женщин ждут либо красоты, либо покорности, он смотрел на неё как на равного соперника.

И это было одновременно самым лестным и самым пугающим признанием в её жизни.

Глава 6

POV: Степан

Степан сидел в баре отеля «Ритц», вращая в руках бокал с янтарным виски и пытался понять, как всё пошло так катастрофически неправильно. За панорамными окнами на сорок втором этаже расстилалась вечерняя Москва – миллионы огней, дороги, похожие на светящиеся артерии, жизнь, которая не останавливалась ни на секунду. А он сидел здесь, в этом храме московской роскоши с приглушенным джазом и кожаными креслами цвета тёмного шоколада, и чувствовал себя полным идиотом.

Презентация в «Метрополе» три дня назад стала настоящей катастрофой. Не просто неудачей – катастрофой с большой буквы, которую будут обсуждать в московских деловых кругах ещё месяцами. Их с Абрамовой попытка продемонстрировать силу партнёрства обернулась публичным цирком, где каждый пытался утопить другого в грязи. Градовский смотрел на это представление с выражением отца, который наблюдает за дракой в детском саду. А Барышников… Степан поморщился, представив довольную ухмылку этой гадюки. Серафим наверняка уже потирал руки, планируя, как воспользоваться их провалом.

– Чёрт, – пробормотал он в пустоту, делая глоток виски. Алкоголь обжёг горло, но не принёс облегчения.

За тридцать четыре года жизни Степан привык побеждать. В элитной московской гимназии, в МГУ, в бизнесе – везде он оказывался первым или одним из первых. Неудачи случались редко и воспринимались как досадные недоразумения, которые можно быстро исправить правильной стратегией и связями в нужных кругах. Но сейчас… Сейчас он впервые за много лет чувствовал, что потерял контроль над ситуацией. И это жгло самолюбие больнее любого финансового провала.

Степан откинулся в кресле, наблюдая, как бармен с безупречными манерами протирает бокалы за стойкой из чёрного мрамора. Здесь, на закрытом этаже отеля, куда пускали только членов привилегированного клуба, царила атмосфера спокойного превосходства. Тихая классическая музыка, дорогие костюмы, негромкие голоса людей, которые привыкли решать судьбы компаний за бокалом коллекционного алкоголя. Обычно это место успокаивало его, напоминало о том, чего он достиг. Но сегодня роскошная обстановка только подчёркивала горечь поражения.

Он думал о том, как всё началось. Ультиматум Градовского казался простой задачей – объединиться с конкуренткой против общего врага. Он даже был заинтригован перспективой поработать с легендарной «железной леди» из POLARIS. Полина Абрамова имела репутацию безжалостного, но справедливого игрока. В деловых кругах о ней говорили с уважением и лёгким страхом – женщина, которая построила косметическую империю с нуля, не делая поблажек никому, включая себя.

Но когда они встретились в пентхаусе Градовского, что-то пошло не так с самого начала. Точнее, пошло совсем не так, как он ожидал от обычной деловой встречи двух профессионалов.

Степан помнил каждую деталь той встречи, словно она врезалась в память навсегда. Как она вошла в переговорную – высокая, безупречно одетая, с царственной осанкой и выражением лица, которое не выдавало ни единой эмоции. Как её серо-голубые глаза оценивающе скользнули по нему, будто она мысленно составляла досье на потенциального противника. Как её голос – чёткий, с командными нотками – произнёс стандартные фразы приветствия, за которыми не чувствовалось ни грамма тепла.

И как что-то странное произошло, когда их руки соприкоснулись при рукопожатии. Что-то, что до сих пор не давало ему покоя.

Степан нахмурился, делая ещё один глоток виски. Он не был романтиком и не верил в любовь с первого взгляда. В его мире отношения строились на взаимной выгоде, совместимости характеров и, если повезёт, приятном времяпрепровождении в постели. Чувства – это роскошь, которую могли позволить себе люди, не ответственные за многомиллионные обороты и сотни рабочих мест.

Но когда её ладонь – тёплая, удивительно сильная для такой изящной руки – сжала его пальцы, он почувствовал что-то вроде электрического разряда. Не метафорически, а вполне физически, как от неосторожного прикосновения к оголённому проводу. Как будто между ними пробежала искра, заставившая его на долю секунды забыть, зачем он вообще пришёл в этот пентхаус на Патриарших.

Полина тоже почувствовала это – он видел, как слегка расширились её глаза, как она чуть дольше необходимого задержала руку в его ладони. Но уже через мгновение её лицо снова стало маской профессиональной вежливости.

А потом начались те месяцы, которые он сейчас мысленно называл «медленной катастрофой».

Работать с Полиной Абрамовой оказалось одновременно увлекательно и мучительно. Она была блестящим стратегом, чьи идеи дополняли его собственные так органично, будто они годами работали в одной команде. Её ум работал с пугающей точностью – она видела возможности там, где другие видели только препятствия, и находила элегантные решения для проблем, которые казались неразрешимыми.

Но при этом между ними постоянно висело напряжение, которое он не мог точно определить. Полина держалась с ним подчёркнуто официально, называла по имени-отчеству даже в неформальной обстановке, избегала случайных прикосновений. И чем сильнее она отстранялась, тем больше его тянуло нарушить эти невидимые границы.

Степан поймал себя на том, что ждёт их встреч, хотя каждая заканчивалась фрустрацией. Он начал замечать детали – как она поправляет волосы, когда сосредоточена над документами, как слегка закусывает нижнюю губу, обдумывая сложное решение, как её голос становится чуть мягче, когда она говорит о своей команде. И это внимание к мелочам злило его. Он не привык тратить время на изучение женщин – обычно всё было просто и понятно.

А потом случилась презентация, и всё полетело к чертям.

Он до сих пор не мог понять, что именно пошло не так. План был идеальным – объединённая стратегия продвижения, которая должна была продемонстрировать силу их альянса. Но вместо этого каждый начал тянуть одеяло на себя. Он помнил, как что-то внутри него взбесилось, когда Полина начала излагать концепцию, которую они разрабатывали вместе, так, будто это была исключительно её идея. И вместо того чтобы поддержать партнёра, он решил показать, кто здесь настоящий профессионал.

Результат превзошёл самые мрачные ожидания. Они не просто провалили презентацию – они устроили публичную дуэль, где каждый пытался унизить другого перед лицом потенциальных инвесторов. Градовский закончил встречу с лицом человека, который пожалел о своём решении. А Серафим Барышников, если верить слухам, уже начал переманивать их клиентов, пользуясь тем, что конкуренты заняты выяснением отношений.

– Идиот, – пробормотал Степан, на этот раз обращаясь к себе.

Он понимал, что произошло, но не понимал, почему. Полина Абрамова была профессионалом высшего класса – такие люди не совершают глупостей на публике без серьёзных причин. И он сам тоже не был новичком в деловых переговорах. Но что-то в их взаимодействии постоянно сбивало настройки, заставляло реагировать эмоционально там, где нужна была холодная логика.

Степан посмотрел на часы – половина девятого вечера. Ему стоило быть дома, разбирать завалы, которые образовались после провала, звонить клиентам, успокаивать команду. Но вместо этого он сидел в баре, пил дорогой виски и пытался понять, как вообще дошёл до жизни такой.

Звук лёгких шагов заставил его поднять голову. И сердце пропустило удар.

К барной стойке направлялась Полина Абрамова.

Она выглядела иначе, чем обычно. Не хуже – просто иначе. Вместо строгого костюма на ней было тёмное платье с простым кроем, которое подчёркивало изящную фигуру, не делая её вызывающей. Волосы, обычно убранные в безупречную причёску, свободно лежали на плечах. И впервые за всё время знакомства на её лице не было маски профессиональной неприступности. Она выглядела усталой, расстроенной и очень человечной.

Степан наблюдал, как она подошла к стойке, села на высокий стул и что-то негромко сказала бармену. Тот кивнул и начал готовить коктейль – что-то розовое в изящном бокале. Полина сидела к нему спиной, но он видел, как напряжены её плечи, как она машинально поправляет волосы – тот самый жест, который он так хорошо изучил за месяцы работы.

На несколько минут в баре установилась тишина, нарушаемая только тихой музыкой и звоном льда в бокалах. Степан пытался решить – подойти к ней или сделать вид, что не заметил. Здравый смысл подсказывал второй вариант. После того цирка, который они устроили, любое общение могло закончиться новым скандалом.

Но потом Полина повернула голову и их взгляды встретились.

В её глазах он увидел то же самое, что чувствовал сам – усталость, фрустрацию и что-то ещё, что заставило его подняться с кресла и направиться к барной стойке.

– Полина, – сказал он, останавливаясь рядом с её стулом. – Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Степан, – она кивнула, и в её голосе не было обычной официальности. – Я тоже. Хотя, наверное, мы оба здесь по одной причине.

– Топим горе? – он позволил себе слабую улыбку.

– Что-то в этом роде.

Бармен поставил перед ней розовый коктейль, и Полина сделала небольшой глоток. Степан заметил, как дрогнули её пальцы, когда она брала бокал.

– Можно? – он кивнул на соседний стул.

Она помедлила секунду, затем кивнула.

Степан сел рядом, махнул бармену, указывая на свой почти пустой бокал. Какое-то время они молчали, каждый был погружён в свои мысли. Звучал тихий джаз – что-то меланхоличное и подходящее к моменту.

– Знаешь, – наконец произнесла Полина, не поднимая глаз от своего коктейля, – за всю карьеру у меня никогда не было настолько публичного провала. И это… унизительно.

– У меня тоже не было, – признался Степан, и в его голосе прозвучала непривычная для него уязвимость. – И знаешь, что самое поганое? Я до сих пор не понимаю, как это произошло.

Полина повернулась к нему, и он увидел в её глазах отражение собственного недоумения.

– Мы же оба профессионалы, – продолжила она. – Мы умеем работать с людьми, знаем, как вести переговоры, как представлять проекты. Но когда мы попытались сделать это вместе…

– Получился полный хаос, – закончил Степан.

– Полный хаос, – согласилась она и сделала ещё глоток коктейля. – Я всё утро думала об этом. Пыталась понять, где мы ошиблись.

Степан получил свой виски и задумчиво покрутил бокал в руках.

– А я думал о том, что нам теперь делать, – сказал он. – Градовский от нас отвернулся, это очевидно. Барышников, скорее всего, уже использует наш провал в своих интересах. А мы…

– А мы сидим в баре и пьём, вместо того чтобы заниматься кризис-менеджментом, – с горькой усмешкой произнесла Полина.

– Именно.

Они снова замолчали. Степан украдкой наблюдал за её отражением в зеркале за барной стойкой. Без строгого макияжа и официальной причёски она выглядела моложе, мягче. И гораздо более уязвимой, чем та «железная леди», с которой он работал последние месяцы.

– Степан, – вдруг сказала она, поворачиваясь к нему. – Можно я скажу что-то, что, возможно, прозвучит странно?

– Конечно.

– Не думал, что буду говорить это, но… я облажалась. – Слова давались ей с трудом, как будто каждое причиняло физическую боль. – Я повела себя как неопытная студентка, которая впервые выступает перед аудиторией. Вместо того чтобы поддержать партнёра, я начала с ним конкурировать прямо на сцене.

Степан почувствовал, как что-то сжалось в груди. Полина Абрамова – женщина, которая, по слухам, никогда не признавала ошибок, – сидела рядом с ним и честно говорила о своём провале.

– Полина, – он развернулся к ней, – мы оба облажались. Я тоже повёл себя как идиот. Вместо того чтобы поддержать твою идею, я решил показать, что я тоже кое-что понимаю в стратегии. А в итоге мы просто устроили петушиные бои перед инвесторами.

Её глаза слегка расширились – видимо, она не ожидала, что он тоже будет честен.

– То есть ты признаёшь, что тоже ошибся? – в её голосе послышались нотки удивления.

– Конечно, признаю. Я же не полный мудак, хотя в тот день вёл себя именно так, – Степан усмехнулся. – Знаешь, что самое поганое во всей этой истории? Наш план действительно был хорош. Если бы мы смогли нормально его презентовать, Градовский дал бы добро, и мы действительно могли бы дать отпор Барышникову.

– Да, план был хорош, – согласилась Полина. – Но вопрос в том, способны ли мы его реализовать, если не можем даже провести презентацию, не перегрызясь?

Этот вопрос завис в воздухе между ними. Степан сделал глоток виски, обдумывая ответ. Логика подсказывала, что их попытка партнёрства провалилась. Что лучше разойтись по разным углам и попытаться минимизировать ущерб от их совместного фиаско. Что работать вместе они не способны.

Но что-то внутри него сопротивлялось этой логике.

– А что, если дело не в наших профессиональных навыках? – медленно произнёс он.

– То есть?

– Ну подумай сама. Ты умеешь проводить презентации – я видел записи твоих выступлений, они безупречны. Я тоже не новичок в этом деле. Но когда мы оказались на одной сцене…

– Мы начали конкурировать друг с другом вместо того, чтобы работать как команда, – закончила Полина.

– Именно. Но почему?

Она задумалась, машинально поправляя волосы.

– Не знаю, – наконец призналась она. – Когда я готовилась к презентации, у меня в голове был чёткий план. Я знала, что сказать, как структурировать речь, как отвечать на возможные вопросы. Но когда ты начал говорить…

– Что?

– Я почувствовала, что теряю контроль над ситуацией. Что ты ведёшь презентацию в другом направлении, чем мы планировали. И вместо того чтобы адаптироваться, я… паниковала. И пыталась вернуть контроль самым примитивным способом – перебивая тебя и навязывая своё видение.

Степан кивнул. Её описание удивительно точно совпадало с его собственными ощущениями.

– У меня было то же самое, – сказал он. – Я видел, что ты пытаешься доминировать, и мой мозг переключился в режим защиты территории. Я начал реагировать на тебя как на конкурента, а не как на партнёра.

– Получается, проблема не в наших навыках, а в том, как мы взаимодействуем друг с другом, – медленно произнесла Полина.

– Да. И знаешь, что ещё странно? В обычных рабочих встречах у нас таких проблем не было. Мы довольно неплохо дополняли друг друга.

– Это правда, – согласилась она. – Когда мы работали над стратегией, я несколько раз ловила себя на мысли, что твои идеи развивают мои собственные. Как будто мы мыслим в одном направлении.

– Но в стрессовой ситуации мы начинаем воевать, – подытожил Степан.

– Похоже на то.

Бармен незаметно обновил их бокалы. За окнами начался лёгкий снег – первый в этом году, превращающий ночную Москву в сказочную декорацию.

– А что, если мы попробуем ещё раз? – неожиданно для себя произнёс Степан.

Полина посмотрела на него с удивлением.

– Серьёзно? После того, что произошло?

– Именно поэтому. Послушай, – он развернулся к ней полностью, – мы теперь знаем, в чём проблема. Мы знаем, что происходит, когда каждый пытается доминировать. Возможно, в следующий раз мы сможем это контролировать.

– Степан, – в её голосе послышалось сомнение, – а вдруг мы просто не совместимы? Некоторые люди не могут работать вместе, как бы ни старались.

– Возможно, – согласился он. – Но давай честно: тебе не хочется узнать, как далеко мы могли бы зайти, если бы научились работать как команда?

Полина замолчала, обдумывая его слова. Степан наблюдал за игрой эмоций на её лице – сомнение боролось с любопытством, осторожность с азартом.

– К тому же, – добавил он, – альтернатива довольно печальная. Барышников получает рынок, мы остаёмся с разбитыми репутациями и упущенными возможностями.

– Это хороший аргумент, – признала Полина. – Но как мы можем быть уверены, что в следующий раз не повторим ту же ошибку?

– Не можем, – честно ответил Степан. – Но можем попробовать подойти к этому по-другому. Например, заранее обговорить, кто что говорит. Разделить роли так, чтобы не пересекаться.

– Или научиться доверять друг другу, – тихо добавила Полина.

– Доверие – это сложно, – сказал Степан. – Особенно когда речь идёт о бизнесе такого масштаба.

– Да, сложно. – Она сделала глоток коктейля и посмотрела на снег за окном. – Но знаешь, Степан, сегодняшний разговор… он первый честный разговор между нами за всё время знакомства.

– Ты права, – согласился он. – Обычно мы говорим исключительно о делах.

– И держимся друг с другом как два дипломата на переговорах. Вежливо, официально, с сохранением дистанции.

– А что в этом плохого? – поинтересовался Степан, хотя сам знал ответ.

– Плохо то, что такие отношения не выдерживают стресса. Когда всё идёт по плану, мы можем поддерживать видимость партнёрства. Но стоит ситуации усложниться, и мы сразу превращаемся во врагов.