Крах четвёртой цивилизации

– Наши предки жили здесь какое-то время, пока обустраивали долину, а сейчас тут храм нашему прародителю, ну а дальше, в глубине горы, рабочее место моих братьев, цехи, лаборатории…

Девушка вошла в проход пещеры, который перегородила стальная плита без каких-либо признаков замочной скважины. В связи с этим Алексей заметил:

– А ведь я начал уже привыкать, что дверей в вашем мире нет!

– Здесь дверь когда-то была нужна! Её установил ещё дед моего отца, скорей от зверья, чем от людей.

С этими словами Леда приложила ладошку в середину плиты, и дверь медленно, но совершенно бесшумно отворилась внутрь. Девушка вошла в темноту, и, по-видимому, включила освещение. Вошедший за ней Лось увидел уже привычные ему электрические фонари, редкой гирляндой протянувшиеся вдоль прохода, уводившего куда-то вглубь горы. Метров через двести проход вывел в гигантский подземный зал, освещённый по периметру неровных стен всё теми же фонарями. Внушительный зал заканчивался стеной явно кем-то обработанной, а возле неё на полуметровом подиуме стояла трёхметровая статуя из неизвестного материала красноватого цвета. Статуя представляла собой человека в биологическом скафандре, на голове его был… шлем космонавта… Руки его, ладонями вверх, были слегка протянуты вперёд, как бы приглашая куда-то, или предлагая помощь.

Алексея статуя совсем не удивила, он видел подобные и в своём мире. Лось подошёл ближе и поймал себя на мысли, что если протянуть свои руки вверх, то можно спокойно дотянуться до рук изваяния, и даже погладить эти, может быть неземные, руки. Ближе подойти мешало препятствие из-за натянутого поперёк каната, хотя можно было перешагнуть эту преграду. Лось, было, вознамерился сделать это, но тревожный возглас девушки остановил Алексея:

– Стой! Ни шагу вперёд! Это очень опасно! Отойди хотя бы на шаг!

– Да что может случиться-то? – недоумевал журналист, но всё-таки подчинился, проворчав: – Подумаешь! Статуя как статуя!

– Ой, кошмар! – с облегчением выдохнула Леда. – Не понимаешь ты! – девушка кинулась в откровение, которого, может быть, и не хотела бы. – Я сама была недавней свидетельницей, – Леда поперхнулась от волнения и нахлынувших воспоминаний, но через короткую паузу договорила, – одного происшествия, когда исчезла моя мать. Тогда ещё не было этого каната, его позже установил отец. А в тот день, я, отец и братья стали свидетелями страшного для нас события. Мать моя, ни с того, ни с сего, вдруг, подошла вплотную к Богу, да и дотронулась до его рук. И что ты думаешь? На наших глазах она растворилась в воздухе. В одно мгновение. И мы до сей поры не можем понять, куда она подевалась.

– Ерунда какая-то! – легкомысленно заметил Лось, но на всякий случай отступил от статуи ещё на шаг.

– Это не ерунда, Лёша! – уже более спокойным голосом ответила Леда. – Это вовсе не ерунда! Ваша цивилизация живёт в поле военно-технической культуры, и вы дети её! А мы пребываем в поле культуры волновой энергетики, живём по физическим законам беспощадного космоса и по воле богов, хотя военно-политический психоз завладел последнее время умами атлантов…

– Да какой же это бог?! – удивился Лось. – Обычный космонавт в моём понимании. Пришелец со звёзд, так говорят в нашем времени. Просто изваяние человека путешествующего в космосе.

– Правильно, пришелец, Лёша, но могущественный! По-видимому, это передающее устройство, посредник, через него мы имеем связь с богами. Как он здесь оказался никто не знает. И он не один. Боги нас, людей, создали, и продолжают курировать наше общество, хотя нам не дано понять, как они это делают. Вот сейчас ты подвергаешься сильнейшему информационному воздействию. Теперь ты будешь понимать психофизическое состояние нашего мира, но и твоё прежнее мироощущение останется в глубинах сознания.

– А как же атланты? – недоумевал Лось. – Отец твой много чего порассказал. Якобы, эти атланты желают, чтобы весь ваш мир прогибался под них, чтобы все народы жили по их указке. Пожалуй, они ведут себя точно так же, как некоторые властные структуры в моём мире. Везде у них свой интерес. Сходство поведения просто поразительное.

– Удивляться здесь особо-то не стоит, Лёша, – рассудила Леда. – Атланты сами не заметили, как втянулись в поле военно-технической культуры, возомнили себя равными богам. Элите атлантов захотелось повелевать всем миром, диктовать другим народам свою волю от лица своих богов. Они забыли, что это уже когда-то было, и очень жаль, что история ни чему не учит, но вот только наказывает за неусвоенный урок.

– Тогда вы мало чем отличаетесь от нас! – заметил Алексей. – В психическом плане.

Леда ненадолго задумалась, и, взглянув на Лося, заговорила как-то издалека:

– Вселенная, Лёша, состоит из субстанции, девяносто пять процентов которой нельзя назвать материальной – это духовная субстанция. Астрономы называют её чёрной энергией, а в физике она имеет значение только как волна. Эта волна организована куда более сильно, чем физический мир, и эта волновая функция определяет всю структуру и строит весь физический мир. Имеются такие волны, материя которых равняется материи Вселенной: слово ли произнесённое, или событие – запечатлеваются в любой точке мира, и навсегда. Отсюда, Высшие силы видят мир мгновенно благодаря таким волновым функциям, и эта волновая функция правит всем миром, она же и создаёт живую материю. Это исчисляется с математической точностью: имеется длина, частота, фаза волны. С точки зрения современной квантовой механики душа и её волновая функция, её организованность, обладают вселенским значением. Атланты убедили себя в том, что именно они являются проводниками волновой функции, а потому желают строить общество на Земле по своему усмотрению…

– Но такие идеи, и, соответственно, поведение неуклонно приведёт к сопротивлению, к столкновению, к противостоянию, и, в конечном итоге, к самоуничтожению, – резюмировал Лось.

Леда пронзила Алексея внимательным взглядом и произнесла:

– Пошли отсюда, теперь ты будешь спать до следующего утра. Усвоить полученную информацию не так-то просто.

Лось заметил ещё одну дверь в углу стены, и не утерпел спросить:

– А это что, ещё проход куда-то?

– Да это проход к нашему производству! – пояснила девушка.

Когда Алексей с Ледой вышли из подземного грота, и дверь за ними тихо закрылась, девушка сообщила журналисту:

– Кстати, Лёша, той прививки, что я сделала тебе накануне, маловато, а вот сейчас наш Сварог, его копия, обеспечил тебя полной защитой от вирусов.

– Мне трудно в это поверить, Леда! – произнёс Лось, утирая со лба пот.

– Тебе ещё многому придётся удивляться! – загадочно обронила Леда.

– В моём мире люди ходят в церковь, молятся Христу и Богоматери, а также другим святым великомученикам, и тем самым тоже в какой-то степени избавляются от разных заболеваний.

– Человечество в своём существовании и развитии, парень, – заговорила Леда, – опирается на классическую триаду: на душу, на интеллект и геном. Правда, не все этой триадой обладают: у одних нет души, у других – интеллекта, а без, хотя бы, одной составляющей, человеком быть невозможно.

Лось, пригладив мокрые волосы на голове, взглянул на высоко уже поднявшееся солнце, на зелёно-синеватые окрестности, плавающие в жарком мареве, и несколько ворчливо произнёс:

– Ну и жара же! Интересно, сколько времени?

Леда невозмутимо посоветовала:

– Ставь свои механические часы на одиннадцать часов пять минут местного времени!

– А как ты это определила? – воззрился на неё Алексей.

– Ну, вот же! – девушка указала на своё ожерелье, чем опять смутила парня.

– А как же другие, у которых нет генератора?

– Они чувствуют время, а в лабораториях и на заводах обязательно присутствуют точные приборы, которые показывают его с точностью до тысячных долей секунды.

Лось завёл свои часы, поставил время, и, почесав мокрую бороду, выразил вполне закономерное желание:

– Эх, сбрить бы всю эту растительность!

– Пошли к Оскару, он тебе всё устроит! – улыбнулась Леда.

Глава 6. Ариенбург

Яркая точка, указывающая курс, медленно и неуклонно ползла по зеленоватой карте дисплея к северо-западу. Автопилот вёл легковой дисколёт на высоте пяти километров со скоростью трёх «звуков». Внизу простирались бескрайние леса тропического пояса, прерываемые только ниточками рек, блюдцами озёр, да редкой ватой облачков. Алексей, указав на дикость ландшафта под дисколётом, сообщил Леде:

– В моём-то времени здесь ведь множество сёл и городов: Кострома, Ярославль, Вологда, Великий Новгород, Архангельск, Санкт-Петербург, да множество других, всех и не перечислю.

– Я знаю, Лёша! – просто ответила девушка. – Населения в твоём времени очень много и едва ли это благо для планеты. В вашем обществе слишком много паразитов, которые ничего не созидают, не умеют и не хотят что-либо сотворить полезное для людей. В нашем обществе такие наклонности поведения не приветствуются. Если такие люди у нас появляются, то они сами приходят в центры коррекции психики. Но есть и такие, что не приходят…

Лось, сидя в кресле рядом с Ледой, плохо воспринимал то, о чём она рассказывала. В полёте он не чувствовал даже малейших перегрузок, но ему не давала покоя одна мысль, которую он всё-таки решил высказать:

– Извини, Леда, вот летим мы с очень громадной скоростью, а, вдруг, на встречном курсе такая же пчела, разобьёмся же, и от нас даже пепла не сыщут, да и искать-то никто не будет в этом океане зелени внизу!

– Да ни о каком столкновении не может быть и речи, Лёша! – успокаивающе заявила Леда. – Все дисколёты снабжены компенсаторами, столкновения не допустят. Запомни, даже если откажет двигатель, что также едва ли возможно, пчела мягко опустится на любую мало-мальски подходящую полянку и, по своим координатам, специальный прибор тут же вызовет Службу спасения.

– А военный дисколёт может сбить пчелу? – допытывался Лось.

– Может, потому что у пчёл простенькое ручное управление, и они не могут резко и сложно маневрировать, уклоняться от мощного теплового луча.

– Какова сила этого оружия? – заинтересовался журналист.

– У луча три с половиной тысячи градусов! На расстоянии до двух километров он просто разрежет пчелу, или повредит двигатель! А вот против такого же дисколёта или спецброни виманов луч бессилен, потому что у ракеты корпус из композитного материала космической защиты.

Лось, человек военно-технического времени, эту информацию воспринял спокойно, даже равнодушно, а вот другое, как журналиста, его интересовало гораздо больше:

– А как вы детей обучаете, передаёте свои знания, ведь общеобразовательных школ, как я выяснил, у вас нет?

– Да, в общем-то, просто! – охотно разъяснила Леда. – До четырнадцати лет дети обучаются дома по спецпрограммам на своём личном компьютере, а потом, выбрав специальность, продолжают обучение в высших учебных заведениях, а если кто не желает учиться – устраивается на работу. Как видишь, всё как у вас! Попадаются, конечно, и такие разгильдяи, что не желают ни учиться, ни работать, но таких мало.

– Понятно! Я всё хотел спросить, Леда, не знаю, удобно ли? – продолжал допытываться Алексей. – Вот этот генератор, что у тебя на шее, я понимаю, что он не для красоты. Ну, понимаешь, – замялся Лось, – у других-то нет, только у тебя, да у Оскара?

–– А-а! – рассмеялась Леда. – У меня генератор третьего класса мощности, у Оскара тоже. Они присваиваются только учёным и конструкторам за очень весомые достижения в науке и технике коллегией из пятидесяти человек, да и то не всем, а только тем, у кого надёжная, устойчивая психика. Политикам, управленцам, бизнесменам и военным такой генератор не положен по Конституции.

– Тхе! – усомнился журналист. – Да они просто купят любую коллегию!

– Это невозможно! – посерьёзнела Леда. – Такая попытка немедленно пресекается любым носителем генератора, а нас самих контролирует Оракул, у него прибор высшего класса мощности, плюс усилители храма, где он постоянно пребывает.

– Но тогда вы все являетесь кастой неприкасаемых, сливками общества, о какой демократии можно говорить?

– Совершенно верно, каста и есть! Но люди, одержимые наукой, в политику и в управление государством не лезут, им это не нужно, этика их направлена только на добрые, в основном научные, дела. Кстати я везу тебя не только познакомиться с жизнью нашей столицы, Ариенбурга. Тобой заинтересовался наш Оракул, просил показать тебя ему. Ты не против? Всё-таки люди из будущего очень редкие гости в нашем мире.

– Я за! Очень даже интересно встретиться! А как хоть его зовут, имя у него есть?

– Никто не знает, Лёша! Оракул и всё! Для нас это неважно. Вообще-то он историк и лет ему где-то за двести, хотя глубоким стариком он вовсе не выглядит. Ты должен понять, Лёша, что тебя быстро бы вычислил кто-либо из наших, причём в первые же часы твоего пребывания в нашем мире. Я имею в виду носителей генераторов. Так что твоя психика не успела бы атрофироваться. Скажи лучше, как себя чувствуешь в этом, чужом для тебя мире? Я, конечно, знаю, но ты скажи своими словами.

Алексей помялся, немного поразмышлял.

– Да как сказать? Естественно, я привык к своему времени, к своему обществу, к своей культуре. Там у меня мама, сестра, друзья, любимая работа, но теперь мне кажется, что это всё в прошлом, что это как сон. У меня ведь нет своей семьи, нет любимой девушки, а потому крепкой связи с моим временем у меня вроде, бы и нет. Ваше время захватило и ошеломило меня. Я почти полностью во власти вашего времени. Вот только хотелось бы познакомиться с вашей культурой. Какая она, есть ли песни, люди ведь должны петь, пишутся ли книги, какие, хотелось бы знать в вашем обществе философские воззрения, идеология, творческие устремления, а танец, да ещё какой-то классический, я уже видел, желаю увидеть народные танцы. И вообще, какие они общечеловеческие ценности в вашем мире, на каком уровне ваша культура, а она, конечно, существует? Кое-какие выводы я уже сделал, культура вещь всеобъемлющая – это видно по жизни вашего рода. Научно-техническую культуру я уже ощущаю на себе.

– Ну что ж, правильно! – Леда как-то проницательно взглянула на Лося, как-то просто и обворожительно улыбнулась. – И песни у нас поют и другие танцы, кроме того, что ты видел, у наших народов имеются во множестве, и музыка сочиняется, и исполняется, и книги пишутся, и философы имеются – всё узнаешь со временем. Наше общество имеет очень глубокие творческие корни. Ты скоро в этом убедишься. Но, как известно, любую культуру можно и потерять, и происходит это незаметно для людей. Три цивилизации, что были допрежь нас, исчезли почти бесследно, и нашим учёным пока неясно: сами они себя погубили или погибли в результате космических катаклизмов. Ладно, Лёша, через десять минут будем на месте!

Лось посмотрел на карту и удивился: Белого моря, как такового не было. Просто широкая сеть заливов, проток, болот и озёр, зато знакомые очертания Кольского полуострова хорошо просматривались. А вот дальше к северу, вместо Баренцева моря, был широкий пролив, за которым виделась какая-то новая береговая линия, а за ней горы, зелёные леса. Земля приближалась, и уже был виден огромный город, растянувшийся по берегу на десятки километров. Белые небоскрёбы, словно сталагмиты, выросшие из известковых наслоений, какие-то арки, голубые кубы и параллелепипеды гигантских зданий. Хорошо виднелись портовые сооружения, причалы, большие корабли и мелкие суда, только без привычных парусов. Дальше Алексей разглядел широкую белую ленту пляжа с пальмами, усеянную отдыхающими, похожими на муравьёв, а над городом висел смог из мельтешащей мошкары – это беспрестанно садились и взлетали дисколёты разной формы и разного назначения.

И что очень важно, что в первую очередь поразило журналиста, – то что он увидел было совсем не похоже на привычное, холодное Заполярье, хотя должно было быть им, всё-таки семидесятая параллель. Солнце стояло почти в зените, обдавая этот странный север нестерпимым жаром знакомого Алексею юга.

– Прямо-таки Рио де Жанейро с пляжами Капакабаны! – воскликнул Лось.

– А ты что хотел увидеть здесь, судя по твоей памяти, льды и торосы Северного Ледовитого океана? – послышался слегка насмешливый голос Леды.

– В какой-то степени да! – растерянно промямлил Лось.

– Знай, Лёша, ось Земли наклонена к солнцу в тридцать пять градусов, так что льды, ночь и холод там, к югу, за экватором, здесь же, на севере, – вечное лето и практически нет ночи. Ну, разве что, только зимой, в период дождей, месяца на полтора-два.

– Спать ведь неудобно, днём-то!

– Не беспокойся, спят, как обычно! Сон людям, как и животным, и даже насекомым, физиологически необходим.

*****

Вскоре дисколёт Леды, значительно снизив скорость, уселся на крышу огромного небоскрёба, где рядами расположились такие же пчёлы.

– Это мой институт, Лёша! А сейчас мы отправимся к дочери Оскара, где и будем гостями на время пребывания в Ариенбурге.

– Послушай, Леда! А что дальше, к полюсу, там же жара неимоверная? Насколько я понял – это материк?

– Ну да! Это Гиперборея, наша родина! А там, к полюсу, промышленная зона: заводы, шахты, рудники. Мы добываем там нефть, алмазы, уран и редкоземельные элементы, например осмий, палладий…

– Странно! – не переставал удивляться Лось. – Зачем вам нефть, коли, у вас нет двигателя внутреннего сгорания?

– Эх ты, темнота из будущего! – усмехнулась Леда. – Из нефти мы производим строительные материалы для жилья, пластик различного назначения, одежду, некоторые виды пищи, да много чего, – это стратегический продукт. Мы продаём много нефти невропейским странам, у них её мало. Зато атланты всё время упрекают нас, что мы имеем слишком много богатейшей и очень тёплой земли, хотя у самих территория даже больше нашей, на юге, востоке и на западе. Всё! Пошли вон в шахту скоростного лифта, и вниз!

Вид, открывшейся перед Алексеем панорамы города не удивил его, подобная архитектура встречалась и в его мире. Он оказался на площади в полном свете дневного солнца, хотя по времени был уже вечер, за руку его, как мальчишку, держала Леда. Посреди площади, выложенной брусчаткой из белого камня, росли огромные пинии, и, пожалуй, это было уже необычным, а дальше виднелись какие-то тропические деревья, сплошь облепленные розово-красными цветами. Вдали голубели полосатые небоскрёбы, а через площадь, за бассейном, в котором дети шумно взбивали воду, катаясь на красочных аквапедах, возвышался, разрезанный поясами зелени, белый многоэтажный дом необычной архитектуры, поражавший своей громадностью. Всё это, по разумению Лося, как-то не вязалось с севером.

Леда завела Алексея на какой-то перрон с людьми – это был пассажирский дисколёт, который стал плавно подниматься и куда-то двигаться. Журналист поднял голову и увидел множество таких же перронов парящих в пространстве, почти невидимые их полусферы иногда посверкивали в жарких лучах солнца. Вскоре дисколёт, на котором летели Леда и Лось, остановился. Легко и вычурно одетые люди пошли по своим делам.

Молодые люди оказались на площади, среди целой рощи цветных фонтанов. Проходя мимо одного из фонтанов, Алексей сунул ладонь в подсвеченную струю, но рука не ощутила ничего, зато в другом фонтане такая же струя удивила приятной, холодной свежестью воды. Лось вытер мокрой ладонью вспотевшее лицо и ощутил сильный запах каких-то цветов, – это была водно-воздушная роща-угадайка для детей.

Какой-то юноша в зелёно-газовой трабее и лёгких сандалиях тихо разговаривал со светловолосой девушкой, прислонившейся к чаше фонтана. Девушка в белом платье с коротким рукавчиком, совершенно обычном, – что опять удивило Алексея, – держала в руках букет бледно-розовых цветов, и, пряча в них лицо, глазами лукаво улыбалась юноше. Но, приостановившись возле парочки, Лось увидел, вдруг, что девушка ест эти цветы – на миг у Алексея перехватило дыхание. Девушка спокойно жевала нежные лепестки. Её взгляд равнодушно скользнул по журналисту, Леда же тянула его куда-то дальше.