Лао Шэн, или В поисках своего мира

– Да нет, вроде и неплохо, просто необычно, – в её немного прищуренных глазах мелькает интерес. Всё-таки Маша достаточно серьёзный руководитель и не может допустить, что заранее во мне чего-то не просчитала. – Так предупредил бы, что у нас праздник, я бы надела что-нибудь поприличнее, – она явно кокетничает: костюм и туфли шикарные даже для такого заведения. Она и сама это прекрасно понимает, просто по обычной женской тактике пытается поставить меня в немного дискомфортное положение, чтобы посмотреть, как я из него выйду. Но я играю в эту игру тоже уже не в первый раз.

– Извини, Машуля, – начинаю оправдываться, как положено по правилам сценария. – Просто думал, ты помнишь, какой сегодня день, – я ловко перебрасываю мяч на её сторону и беру многозначительную паузу.

– Да-а, конечно, – неопределённо протягивает она, и её лицо приобретает задумчивое выражение. Пауза затягивается, но, похоже, в её оперативной памяти этой даты нет. Она немного хмурится, непроизвольно закусывая нижнюю губу. Это выглядит очень мило и по-детски, но явно не соответствует образу финансового руководителя, которым она была всего час назад. Изображаю на своём лице участие доктора, сообщившего пациенту неизлечимый диагноз. Под этой маской сейчас во мне Энди торжествует маленькую победу. Конечно, не над Машей, которая только что с работы, явно уставшая и голодная. Это ощущение спортивной победы над женской тактикой её же оружием.

– Прости, из головы, видно, вылетело, – наконец сдаётся она. – На работе сплошной дедлайн, мозги никак не могут переключиться.

«Ну всё, – говорю себе, – попраздновал победу – и достаточно. Если женщина извиняется, лучше этим не злоупотреблять, а то эта победа быстро превратиться в пиррову».

– Да нет, в принципе, ничего серьёзного, – я примирительно улыбаюсь, – иначе букет был бы побольше. Просто ровно год назад, когда мы были в Испании, утром ты сказала, что тебе ещё ни с кем не было так хорошо. На меня это тогда произвело очень большое впечатление. Это, конечно, не событие, но я решил, что для нас это было важно, и решил сегодня напомнить.

На самом деле это всё действительно было, просто год прошёл пару дней назад. Но надеюсь, что такой небольшой обман ещё не входит в перечень смертных грехов. Маша явно впечатлена и растрогана, мне даже кажется, что у неё блеснуло в глазах. Остатки образа успешного финансового директора испаряются окончательно, уступив место немного грустной и уставшей молодой женщине.

– Иди ко мне, – коротко говорит она и решительно притягивает меня к себе. Я чувствую её мягкие губы. Волна её состояния обволакивает меня, начиная погружать в лёгкую эйфорию.

– Хорошо, что ты ещё ничего не заказал, – она переходит на деловой тон человека, хорошо знающего, что ему надо. – Поехали ко мне. Я и сама в честь такого праздника что-нибудь не хуже приготовлю. Да и надоело уже просыпаться в этом твоём археологическом музее, – она явно намекает на перебор в моей новой квартире с антиквариатом. Я буквально слышу, как перещёлкивается незримая шестерёнка, поднимая нас на новый уровень отношений. Мой предшественник, насколько я помню, подобной чести ещё не удостаивался.

– Если что, то я умею вкусно резать колбасу и наливать дорогие напитки, – я стараюсь немного сбавить темп, понимая, что с таким серьёзным её настроем у нас будет только бурная страсть в прихожей вместо размеренного и полного удовольствия в спальне. Она усмехается, возвращая на лицо уже знакомое мне ироничное выражение и как бы соглашаясь с моими правилами.

Дальнейший вечер проходит уже более предсказуемо, что никоим образом его не портит и даже наоборот. Мы явно довольны проведённым друг с другом временем. У меня хватает благоразумия не оставаться до утра. Всё-таки меня приглашали на ужин, а не на завтрак. Кроме того, женщине редко хочется, чтобы мужчина увидел её в свете солнца в неподобающем, по её мнению, виде, с лишённым косметики лицом. Так заканчивается первый день в этом новом для меня мире.

Глава 5

Трансформатор сознания

Человеку готов к чуду

ровно до того момента,

когда оно случается.

Так началась моя жизнь в новом мире. Осваиваюсь с ней, к своему удивлению, очень быстро. Конечно, первые недели две иногда вижу недоумение на лицах людей, знающих мою прошлую, так сказать, версию. Похоже, моё поведение ещё не всегда адекватно. Но со временем то ли окружающие привыкают к моей небольшой перемене, то ли я лучше вживаюсь в новую роль. Так что какое-либо разоблачение мне уже явно не грозит. И всё же не могу отделаться от мысли, что это не моя настоящая жизнь. Кажется, что я играю какую-то странную роль персонажа, который хоть и очень на меня похож, но мною всё-таки не является. Не скажу, что это сильно беспокоит, но где-то есть подспудное ощущение, что всё это только начало и спокойная, размеренная жизнь и в этом мире мне больше не светит.

Кувшин я на следующий же день убираю с полки и решаю спрятать в своём секретном сейфе в подвале, чудесным образом оставшемся в неизменном виде и в этом мире. Он встроен в одному лишь мне известную нишу в стене, оставшуюся от старого печного дымохода. Когда при ремонте на этом месте ставили декоративные панели, у меня хватило сообразительности сделать одну из них съёмной. Под ней я поставил дверцу, приклеив на неё снаружи отпиленные части от кирпичей, соответствующие рисунку кладки. Помню, возился два дня, но результат точно того стоил. Даже сняв панель, можно увидеть только старую стену. Чтобы открыть дверцу, надо надавить на угловой кирпич, и сработает обычный магнитный замок, как на простом шкафу. Дверца открывается, и тут уже можно увидеть настоящий сейф, со всеми положенными системами защиты и сигнализации, две из которых на тот момент уже должны сработать. В общем, всё, нажитое непосильным трудом на ниве эзотерического просвещения, охраняется достаточно надёжно. Обычно я держу здесь деньги и артефакты из драгоценных металлов, которые играют у меня роль резервного фонда. В эту элитную компанию и попал теперь мой новый экспонат.

Как уже говорил, через две недели мы с новым миром полностью привыкли друг к другу. Началась размеренная жизнь, иногда ещё подкидывающая развлечения в виде новых неожиданных впечатлений. Которые, впрочем, сразу же перерабатываются моей памятью, а значит, работают только один раз.

Бизнес в этом мире, как и в предыдущем, работает с моим минимальным участием. Раньше я старался его развивать, искать новых поставщиков и расширять ассортимент. Но сейчас по смутным причинам делать это нет никакого настроения. Поэтому ухожу с головой в то, что меня действительно интересует – восполняю пробелы знаний о восточной эзотерической истории и культуре. Хотя и зарабатываю я на ниве эзотерики, от её практического применения я всегда был далёк. Но на этот раз повод появился, и очень весомый. Интересующая меня сфера довольно узка и ограничивается лишь тем, что касается магического сосуда. Сначала я штудировал всё, что касается кувшинов, ваз и прочих восточных предметов для хранения чего-либо. Выяснилось, что мой кувшин не был особо распространённой формой сосуда. В основном использовались глиняные сосуды, более богатые люди могли позволить себе фарфор. У императора же вазы были комбинированным: на медный сосуд наносилась медная же основа рисунка вазы. Далее туда втирался цветной песок. После обжига ваза выглядела как обычная фарфоровая, только была прочнее и стоила на порядок дороже. Подобные же моему кувшины использовались для хранения чего-нибудь дорогого: денег, специй, особого вина или, как выяснилось на моём примере, страшной китайской тайны, способной запросто перемещать людей между мирами даже без их согласия. При этом в Сети нередко попадались очень похожие сосуды. Из этого следовал вывод, что мой кувшин не был изначально каким-нибудь ритуальным предметом, а хоть и редким, но достаточно бытовым.

Следующая серия запросов в Гугле была на тему даосизма. Я понял, что придётся искать в этом направлении, когда внимательно рассмотрел печать на дне, которая явно была ключом к таинственному изготовителю артефакта. На печати чётко виден круг с крестом внутри. В центре креста ещё один круг. В одном из найденных комментариев было сказано, что это одно из изображений главного даосского знака – Инь-Ян. И таким образом было показано взаимодействие его пяти частей-элементов – воды, земли, огня, дерева и металла.

С даосизмом всё оказалось слишком сложно. Через несколько дней изучения информации про восьмерых бессмертных, бога воды и прочую национальную экзотику понимаю, что за несколько тысяч лет аккуратные китайцы смогли сохранить такое количество информации, что её можно изучать несколько жизней подряд. Но такого времени в моём распоряжении явно нет. Поэтому решаю обратиться к экспертам в данной области. Покопавшись в своей прошлой памяти, вспоминаю одного подходящего персонажа. Не знаю точно, как его зовут в этом мире. Похоже, здесь мы с ним общались не часто. В моём прошлом мире его называли Шаман, и он явно тот, кто мне нужен. Сфера его интересов была обширна, но ограничена исключительно областью нематериальной. Он хорошо разбирался в религиях, магии различного характера и прочих эзотерических сферах. К счастью для Шамана, его знания носили исключительно академический характер, а то бы он уже давно переехал в палату к более продвинутым шизотерикам. Всю жизнь он занимался программированием, поэтому с момента возникновения Интернета получил возможность качать себе на жёсткий диск сначала килобайты, а на сегодня уже и терабайты информации. В моём телефоне не было контакта с именем Шаман, но, побеседовав со своими продавцами и набросав им общий портрет и круг интересов, я его всё-таки вычислил. В этом мире он известен под именем Нагваль. Разница небольшая: это почти тот же шаман, только у индейцев.

Итак, решив, что сегодня мой бизнес может позаботиться о себе сам, набираю номер Нагваля, который оказался в моём телефоне. На том конце отвечают сразу, как будто ждали моего звонка.

– Привет, узнаёшь? – на всякий случай начинаю осторожно.

– Привет-привет, – слышу в ответ явно немолодой, но бодрый голос. – Ну как же не узнать главного городского мага-завмага? Как жизнь на рынке культтоваров, кому-нибудь ещё нужны твои игрушки? – Нагваль был явно в хорошем настроении.

– Пока у нас в стране растёт инфляция цен на материальные ценности и смыслы, рынок духовных не пропадёт, – парирую я. – Хочу заехать к тебе, показать одну вещь. Интересно твоё мнение.

– Что именно?

– Давай при встрече, – почему-то мне интуитивно не хочется распространяться о моём артефакте по телефону.

– Я же не оценщик, ты ведь знаешь, но хочешь – приезжай, конечно, только чаю своего прихвати. Он у тебя хороший, ты же у нас абы что не пьёшь.

Через полчаса уже стучу в дверь Нагваля. Дверь открывает практически точная копия Шамана из моего прошлого мира. Та же растрёпанная копна уже сильно поседевших волос, переходящая в такого же фасона бороду, толстенные очки на широком добродушном лице. И, как выясняется, так же фанатично увлечён всеми видами необъяснимого, происходящего в этом мире.

Готовлю принесённый чай, использовав взятую с собой китайскую чайную посуду и специальную воду. Не вижу смысла пить некачественно приготовленный чай, а у Нагваля, я был практически уверен, нет не то что глиняного китайского чайника, но даже и более-менее удобных пиал. В таких условиях нет смысла нести с собой дорогой чай, который бы не отличался от своего дешёвого аналога. Нагваль внимательно следит за моими манипуляциями с переливанием воды и завариванием первой порции чая. Я молчу, погрузившись в процесс. Наконец разливаю чай по пиалам, и мы делаем несколько первых глотков. Нагваль поднимает глаза и многозначительно кивает. Я и сам понимаю, что чай получился неплохо. Выпив ещё по одной пиале и отдав должное качеству напитка, понимаю, что можно начинать.

Честно говоря, решаю не выдумывать легенд по поводу моей ситуации, а выложить полную правду. Нагваль явно не сможет этим воспользоваться, даже если и захочет. Это всегда можно будет списать на его больную фантазию, что не сильно кого-то удивит. С другой стороны, я смогу лучше узнать, в какую ситуацию попал. Не торопясь, стараясь не упускать деталей, рассказываю, каким образом попал в этот мир. Нагваль слушает внимательно, не перебивая. По его лицу сложно понять, удивлён он или нет. Я уже закончил, и в воздухе повисла пауза, которой мне хватает для приготовления новой порции чая. Мы опять пьём в тишине, которую в этот раз прерывает Нагваль.

– Значит, думаешь, что у тебя есть механизм, способный перемещать людей между мирами? – вопрос, похоже, риторического характера, и я решаю на него не отвечать. Естественно, Нагваля, как и любого другого учёного, мало волновала человеческая судьба, когда речь шла о возможном открытии.

– Можешь показать? – спрашивает он немного хрипловато, явно выдавая свой интерес.

Достаю из сумки свой злосчастный кувшин и протягиваю Нагвалю. Он принимает его осторожно и, немного покрутив в руках, берётся за крышку.

– Можно открыть? – спрашивает с явной нерешительностью в голосе. Хочу что-нибудь съязвить типа: «Только сначала давай попрощаемся», – но вовремя прикусываю язык.

– Открывай, – решаю не издеваться, – я уже открывал, но, похоже, без направленного света эта машина не работает, во всяком случае, пока с ней всё было спокойно.

Нагваль осторожно снимает крышку и немного издалека заглядывает внутрь. Как и ожидалось, ничего не происходит. Осмелев, он подносит кувшин ближе и начинает рассматривать его внутреннюю часть. Естественно, кроме гладких стенок он там ничего не обнаруживает. Не сдаваясь, рассматривает кувшин снаружи. Видимо, это более информативно, так как иногда он задумчиво хмыкает. Не отпуская кувшин, поднимается и садится за компьютер. Понимая, что пока не стоит его отвлекать, спокойно допиваю чай. Минут через 15-20 Нагваль, пробормотав что-то удовлетворённо, подходит и садится рядом. Как будто продолжая какой-то странный ритуал, мы выпиваем в молчании ещё по одной пиале. Наконец он решает удовлетворить моё любопытство.

– Если эта штука работает так, как ты рассказал, – немного задумчиво говорит он, – то я бы назвал её трансформатор. Конечно, не обычный электрический, но принцип тот же. Просто трансформируется энергия какого-то более глобального типа. В начале процесса запускается что-то типа электромагнитной катушки, принцип работы которой, как ты наверняка знаешь, прост. Похоже, ты активировал эту катушку, в какой-то момент создав лучом света подобие сердечника, и заработал встроенный механизм. Видишь эти орнаменты снаружи? – он показывает на выпуклые волнистые линии, густо покрывающие кувшин снаружи. Честно говоря, до этого момента я особого внимания на них не обращал.

– Как думаешь, что это за узор?

– Обычный декоративный, правда, как по мне, достаточно грубый. Случалось видеть и поизящнее.

– А вот тут ты не прав, – Нагваль победно улыбается. – Древние люди на ненужные вещи времени не тратили. Это электромагнитные силовые линии, так называемые орнаментальные катушки, которые запускают процесс возникновения первичной, так сказать, пусковой энергии. Ты же видел, что происходит с магнитными опилками, насыпанными на лист бумаги, если к ним снизу поднести магнит.

– Что-то в школе проходили, – тяну неуверенно, так как физика никогда не была моим любимым предметом, – опилки образуют какую-то фигуру.

– А точнее, выстраиваются по силовым линиям, – перебивает меня Нагваль, явно понимая всю скромность моих познаний в этом вопросе. – Но можно сделать наоборот, выстроив силовые линии, чтобы получить электромагнитное поле. Кстати, эта система часто применялась в храмах. Обрати как-нибудь внимание на росписи даже в христианских церквях, и ты вспомнишь о том, что я тебе говорю.

Скромно молчу, понимая, как мало всё-таки я знаю о мире, в котором живу, и особенно о предметах, с которыми имею дело в обычной жизни. Нагваль, войдя в раж и активно помогая себе руками, продолжает лекцию.

– А потом, когда в это образованное орнаментальной катушкой поле помещается сердечник, происходит выход уже на рабочую, так сказать, мощность. И похоже, эта энергия начинает преобразовывать пространство-время, трансформируя реальность для того, кто весь этот процесс активировал.

– Погоди, – прерываю я его, чувствуя нарастающее волнение, – так что, к этому кувшину ещё какой-то магический жезл, получается, нужен? – я спрашиваю, в глубине души понимая безнадёжность такой перспективы.

– Ну зачем же, – мой эксперт говорит несколько снисходительно, – роль сердечника должен выполнять световой луч или же сфокусированное внимание хозяина этой вещи. Как ты думаешь, зачем монахи годами в медитации сидели? – вопрос явно риторический. – Правильно, внимание своё учились собирать и направлять. Ведь без этого такой мощный процесс просто неуправляем, а значит, опасен. Как встреча с шаровой молнией – если не знаешь, как ею управлять, скорее всего, шансов выжить у тебя будет немного.

– Получается, что несколько столетий тому назад эти неграмотные монахи запросто могли перемещаться между мирами? – спрашиваю, не пытаясь скрыть недоумение.

– Ну, насчёт неграмотных я не был бы так уверен, – Нагваль усмехается куда-то в глубину своей бороды. – Ведь за счёт таких штук они и получали знания, над разгадкой которых до сих пор бьётся вся современная наука.

Я молчу, пытаясь уложить в голове полученную информацию. Нагваль откровенно самодовольно наслаждается произведённым на меня эффектом.

– Хорошо, – пытаюсь перевести разговор в более важное для меня деловое русло. – Расскажи лучше, как мне этот механизм самому запустить и научиться им управлять?

Нагваль долго смотрит на меня прищурившись, не скрывая скептической улыбки.

– Научиться – это запросто, – в его голосе звучит уже неприкрытый сарказм. – Но для начала, во-первых, надо иметь плотную энергетическую структуру, которую не размажет по стенкам твоего кувшина, когда он будет работать на полную мощность. А во-вторых, необходим навык концентрации и направления внимания в ту точку, которая тебе нужна. И в-третьих, эту точку надо ощущать реально. И если первых два пункта я себе чисто теоретически представляю, то третий даже не могу вообразить. Как можно создать образ того, чего не знаешь? В общем, если лет тридцать попрактикуешься в хорошем монастыре со знающим мастером и потом тебе повезёт встретить человека, который знаком с этим механизмом, то небольшой шанс у тебя есть.

Что ж, если его слова были хоть частично правдой, перспектива куда-то вырваться из этого мира у меня отсутствует напрочь.

– Ну а как же я сюда попал, не обучаясь до этого у твоих продвинутых монахов? – спрашиваю, пытаясь скрыть нарастающее раздражение от этой неутешительной правды.

– А вот этого-то я как раз и не знаю, – просто отвечает Нагваль. – Но подумаю. Говоришь, ультрафиолетом светил? Ну что ж, давай попробуем, – он встаёт и подходит к комоду, на котором царит первородный хаос из книг, посуды и даже, похоже, каких-то остатков еды. Выдвинув верхний ящик, он довольно долго перерывает явно аналогичные ценности. В конце концов, удовлетворенно хмыкнув, возвращается со странным прибором, состоящим из кучи лампочек, но явно не похожим на фонарь. Дав мне кувшин в руки, открывает крышку и начинает спокойно светить внутрь, переключая свет с одной лампочки на другую. Я инстинктивно отшатываюсь назад, представляя, что сейчас может произойти. Но в этот раз, к счастью, ничего не происходит. Нагваль перебирает лампочки и с интересом заглядывает внутрь. На какой-то миг его взгляд останавливается. Я тоже осторожно стараюсь заглянуть внутрь сосуда. Вижу всё те же гладкие стенки, освещённые ультрафиолетом. Будто издеваясь над моей нервной системой, Нагваль стоит какое-то время в оцепенении, потом мотает головой, словно отгоняет навязчивую мысль, после чего ещё в каком-то трансе отстраняется от кувшина в сторону. Повисает пауза. После трёх минут я не выдерживаю.

– Нагваль, проснись, мы никуда не улетели, – меня начинает раздражать этот его ступор. Он снова трясёт головой, его взгляд постепенно приобретает осмысленное выражение.

– Ты видел? – он говорит хриплым голосом с какой-то безумной интонацией, от чего мне становится не по себе. Я стараюсь отшутиться:

– Если ты про китайских монахов, вылезавших из кувшина, то нет.

– Точно? – в голосе Нагваля звучит такой неподдельный интерес, что я с ужасом понимаю, что концентрация доли правды в моей шутке была избыточной.

– Что произошло? – спрашиваю, с ужасом уже ожидая ответ.

– Я всё видел. Всё, что ты мне рассказывал, все эти возникающие пространства и миры… И как потом всё остановилось, – последнюю фразу он говорит задумчиво и даже немного испуганно, оглядываясь по сторонам, очевидно, ища изменения в обстановке. Постепенно его испуг проходит.

«Естественно, – думаю про себя, – бардак в твоей квартире – практически идеальный хаос. Он в любом измерении одинаков. Посмотрю я на тебя, когда ты выйдешь на улицу».

Но, как выясняется, в этом уже нет необходимости, так блуждающий взгляд Нагваля внезапно на чем-то останавливается.

– Кажется, этого тут не было, – он подходит к полке и берёт с неё внушительного размера зелёный камень, похожий на малахит. Выражение его лица приобретает какое-то безучастное выражение.

– И этого тоже, – продолжая держать камень, он берёт левой рукой лежащую рядом африканскую маску. Я понимаю, что надо срочно вмешаться, пока знакомство с новым миром не закончилось для него нервным срывом.

– Успокойся, Нагваль, – говорю я, стараясь придать голосу твёрдость. – Ничего особо страшного не произошло, и серьёзно мир не изменился. Хорошая новость – в нём есть принесённый мной хороший чай. Давай выпьем, и пусть первые впечатления от этого мира будут позитивными.

– Какой я тебе на хрен Нагваль! Почему ты меня так называешь? – его нервная система, похоже, уже не выдерживает нагрузки.

– Может, потому, что в этом мире тебя так зовут? – решаю его не жалеть. – Добро пожаловать в новый мир.

Следующий час трачу на отпаивание его чаем и выслушивание бессвязного рассказа о путешествии по бесконечному пространству внутри моего кувшина. В конечном итоге он вроде немного успокоился и даже развеселился – наконец-то с ним случилось настоящее чудо, о котором он имел только теоретическое представление. Я, как уже «опытный» путешественник, даю ему некоторые инструкции, как себя вести, чтобы особо не шокировать окружающих. Убедившись, что первый стресс у него прошёл, и взяв обещание в случае возникновения проблем с этим миром немедленно звонить мне (не зная пока, правда, чем смогу помочь), я его оставляю. Мне срочно необходимо и самому спокойно проанализировать ситуацию.

Через час напряжённого малеванья на листке геометрических фигур и букв вырисовывается следующая картина:

А. Для активации этого странного кувшина не надо долго практиковаться, как утверждал Нагваль, достаточно просто посветить ультрафиолетом внутрь.

Б. Процесс происходит совершенно неуправляемо, в связи с чем до его полного понимания эксперименты лучше отложить.

В. Новый мир ненамного отличается от прежнего. Разница только в альтернативной памяти о прошлом мире.

Г. Кувшин может как отправить владельца в другой мир, так и доставить ему кого-то из другого в этот мир. Опять-таки рандомным образом.

Выжидаю день в надежде, что Нагваль позвонит первым. Этого не происходит. На второй день набираю его сам. Голос на том конце, к моему удивлению и радости, бодрый.

– Ты представляешь, – Нагваль говорит возбужденно, что для меня уже непривычно, – здесь у меня есть бывшая жена и сын! Я с ним сегодня виделся, учится в третьем классе, прикинь?

– Так это хорошо? – спрашиваю неуверенно.

– Конечно, он такой умный и тоже уже интересуется сверхъестественными явлениями. И представляешь, что я ему когда-нибудь расскажу, что попал сюда из другого мира.

– Ты уж с этим лучше пока не торопись, – перебиваю его. – А в остальном всё нормально?

– Да. Мне тут даже больше нравится, всё такое новое, интересное, прямо как в детстве.

– Ну тогда, – говорю с иронией, – если что, обращайся, заброшу ещё куда-нибудь, когда здесь надоест.

Нагваль осекается на полуслове.

– Знаешь, – говорит он, видимо, не особо оценив шутку, – я лучше здесь останусь. Сам понимаешь, если повезло один раз, в следующий это уже совсем не факт. Я, кстати, вчера всю ночь пытался разобраться, как же всё так легко получилось: посветил фонариком – и раз, ты в другом мире. Мы же даже никакие обряды не выполняли.

– Так ты нашёл что-нибудь? – прерываю его, не скрывая нетерпения.

– Да, есть одна мысль, но проверить бы надо.

– Господи, да говори уже, что придумал, не тяни, – меня начинает раздражать его не к месту рассудительный тон.

– В общем, если коротко, ультрафиолет имеет самую короткую длину волны в нашем мире и находится в спектре как видимого, так и невидимого нами излучения, так сказать, непроявленного для наших органов чувств. Это то, что китайские даосы называли туманно Единое, а именно изначальная вибрация, которая, в дальнейшем проявляясь, создаёт более плотные колебания, и так постепенно образуется весь проявленный мир. Приходя в тонкое состояние восприятия, даосы пытались почувствовать этот переход из непроявленного в проявленное. Конечно, за счёт многолетних практик. А мы с тобой просто использовали достижения современной техники и запустили этот процесс, так сказать, от другого, уже внешнего, источника.