Жить Свободным. Часть I. Время когда все кажется возможным

– Садись давай соня, бери тарелку. Уже почти все слопали пока ты спал. Вон скажи Луше спасибо, что она твою порцию сидела отбивала – строго, но очень по-доброму сказала мать.

Алексей присел, взял деревянную тарелку, налил из большого глиняного горшка похлебки, отломил кусок хлеба, взглянув на Лушу улыбнулся и подмигнул. После чего принялся жадно уплетать свою небогатую трапезу. Похлебка, сваренная на половине курицы, со свежим капустным крошевом, крупой, и еще совсем молодой морковью со свеклой, да большой кусок хлеба. Вот и весь привычный завтрак на селе в начале лета.

– Ну как, хорошо выспался? Родители с зари на ногах по хозяйству, все им помогают, еще и на службу успели. А он вон все дрыхнет. Вечером до полуночи все на звезды смотрит, мечтает небось, а потом спит, лишь бы ни черта не делать – начал отчитывать брата Иван, держа в одной руке ложку с похлебкой, в другой кусок хлеба, и оглядывая собравшихся за столом, будто ища поддержки своим словам.

– Полно тебе, Ваня! Ну любит помечтать мальчик. Ну и что? Завтра вместе со всеми будет и на барщине, и по хозяйству. Пусть мечтает, пока молодой – вступилась мать. На что Иван ехидно рассмеялся:

– Да. Что он там мечтает то? А ну-ка расскажи нам, о чем твои мечты. Небось царевичем из сказки себя представляешь? Во дворце с прекрасной женой и слугами? Нет, Лешка, ну лягушек то ты себе точно найдешь, но вот с царевной, это я сильно сомневаюсь.

– Да может я бы и не сидел во дворе до ночи, а спать шел. Так ты же своего сына успокоить встать не можешь. Катька уже измотанная вся, не справляется, падает. А ты лежишь, вид делаешь, что спишь крепко. А все и молчат. Ребенок же, что тут скажешь – наконец ответил Алексей.

– А ты не лезь не в свое дело сопляк. И вообще научись сначала с бабами общаться, потом будешь старших поучать.

Выражение и голос Ивана резко сменилось с надменного на агрессивное, и он продолжил, обращаясь уже к остальным:

– Мечтатель то наш, как увидит соседку Ольгу, так и дуреет сразу. Она с ним поздоровается, а он как пень стоит и ответить не может, а морда красная. А в штанах то, наверное, буря, да Лёх? Ты дурнем то не будь. Олька девка видная, к ней уже половина села клеится. А ты дурошлеп, даже поздороваться нормально не можешь. Только и можешь пялиться из далека, да о ней ночью за сараем вспоминать. Я же говорю, найди себе лягушку, это точно тебе по плечу. Вон Зинка толстуха, посмотрю на неё и сразу понимаю, Лешкина прям судьба.

– Ну ка заткнулись оба! – пресек отец, громко стукнув по столу кулаком – вы же братья. А грызетесь, как злые собаки. Ребенок есть ребенок, как отец его успокоит, титьку что ль даст? Ему пахать днем в поле. Ну а ты Ванька тоже умолкни. Ну не умеет он с бабами, так ты же брат. Мог бы и подсказать, и познакомить с кем. А вот так смеяться это не по-братски.

Отец семейства, Игнат, слыл порядочным человеком, уважаемым в деревне. Всегда старался жить как заведено в общине. Тяжелая работа, непростой быт крепостного. Домой приходишь уже жутко уставший, а может и руганный помещичьим управляющим, а порой, и что греха таить, побитым тем же управляющим. Потому, дома в большой семье не до нежностей. Порой, как напьется браги, мог и руки распустить на жену. Ну а детям в деревенских семьях доставалось постоянно. Но так тоже заведено. Потому, когда Игнат начинал говорить, все сразу умолкали и слушались, независимо от того, был отец прав или просто зол, а может и вовсе вдрызг пьян.

– Я что-то наелся. Спасибо матушка.

Алексей взял тарелку с ложкой, вышел из-за стола, подошел к матери, поцеловал в щеку и положив, посуду в тазик, вышел из дому.

Мать взяла полотенце, лежавшее у нее на плече и с силой кинула в Ивана:

– Зачем ты так?

Мать Ксения, тоже была типичная крестьянка, измотанная жизнью. На ней лежало все хозяйство и забота о детях. В разгар сбора урожая работала в полях вместе с мужиками, да еще и порой приходилось ходить в поместье на барщину. Ну и муж, каждый выходной, напивавшийся с соседями. В какой-то день мог вернуться домой, и обнимать, целовать. А в другой день просто накинуться с кулаками, и был повод обоснован или выдуман, в общем то ни на что не влияло. У Ксении с Игнатом родилось девять детей. Трое умерли еще до того, как им исполнился год, а потому даже не имели имен. Первенец же семьи, также в честь отца названый Игнатом, умер на восьмом году. Был июльский день, стояла жара. Все взрослые работали в поле на уборке. Младший Игнат пошел до реки с соседскими пацанами, чтобы охладиться. Зашел в воду, попал в полынью и утонул, не умеючи плавать. Пацаны от страха убежали, и только спустя день, когда вся деревня уже обыскивала леса в округе, признались, что случилось. Порой мать рассказывала дочерям, какой красивый был Игнат в молодости, и как они поначалу любили друг друга. Как гуляли вечерами и мечтали, чтобы родители сосватали их меж собой. Но счастье прошло быстро. Появились дети, навалился быт, тяжелая крепостная жизнь, да и традиционный семейный уклад возобладал. Игнат стал порою жесток, а порою равнодушен. И теперь они просто живут. Ведь так тоже заведено.

Алексей вышел во двор, с психа пнул, кем-то не к месту поставленное ведро, обошел сарай и присел на бревенчатую лавочку. Язвительность брата была ему понятна. Иван был наследником хозяйства, и лишние люди в тесном доме ему были не нужны. Нина и Луша, все равно в какой-то день, выйдут замуж и уйдут, а Юра еще совсем молодой, от того вся злость доставалась среднему брату.

Но, по правде говоря, вовсе не ивановы придирки за завтраком так расстраивали парня. Он понимал, что с девушками у него не складывается. Друзья, и даже те кто был гораздо младше, уже во всю хвастались, как проводят время с девками, гуляя по вечерам, и особенно летом валяясь на сеновалах. И соседка Ольга ему и в правду очень нравилась. Часто в свободное время, оставшись наедине с собой, мечтал, как они наконец сблизятся, как он будет дотрагиваться до неё, обнимать и целовать и конечно зайдет дальше. Как они вместе будут гулять на зависть всем пацанам в округе. А порой эти мечты и мысли были совсем пошлыми, и от того, становилось очень стыдно. Будто никто другой во всем мире о таком не помышляет, но как же это было приятно. И уже спустя день он вновь грезил о ней.

Но чем сильнее были грезы, тем страшнее было по-настоящему заговорить. А что если я не нравлюсь ей, что, если она отошьет, а чего хуже еще и расскажет – постоянно крутилось в голове. От того, мечтая вечерами о близости, при встрече, он даже не решался, о чем-то толком поговорить. А Порой, Ольга просто здоровалась проходя мимо, а иногда смотрела из далека прямо в глаза и так мило улыбалась, поглаживая свои роскошные русые волосы. А иногда, ему даже казалось, что она сама искала встречи или повода остаться наедине. Но кто знает. А если это только кажется. И в итоге, при каждой встрече он терялся, бормотал что-то под нос не впопад, и быстро, поняв нелепость своих действий, стремился удалиться. Так в мечтах проходил день, потом еще один, потом другой и другой. Конечно, можно было особо не переживать. Пройдет еще год, или два и родители приведут сватов, и определят с кем тебе жить. Но во многом удачное сватовство все же зависело от твоих отношений. А если у тебя никого не было, и вся община об этом знает, то и партия хорошая едва ли светит. А если сосватают к страшной, а если это толстая Зинка. Как жить то потом. Уж лучше в рекруты уйти или на завод.

– Э-э-эй!

В руку вдруг прилетел небольшой ком грязи.

– Ты чего как балбес сидишь с таким грустным видом. Воскресенье же. Гулять надо.

За жердевым забором стоял Васька, лучший друг Алексея.

– А. Это ты. Привет! – ответил наконец вернувшийся к реальности из глубокой задумчивости Лешка, встал и пошел к забору:

– Да брат достал уже. Все ищет как бы уязвить меня.

– А-а! Ванька то. Ну старшие они такие. Мы часто с братом дрались раньше. Из-за всего подряд. То игрушку не поделим, то он мой кусок за столом отнимет. Конечно, он сильнее был, потому все время побеждал. Но я хоть и знал, что отхвачу, а своего просто так не отдавал. Потому, когда постарше стал, он меня оставил в покое. А в прошлом году, сам знаешь, его на шахты барин продал на Урал какой-то. Теперь скучаю даже. Все равно родной человек.

– Моего бы куда отдали. Вот это было бы здорово. Помоги воды с колодца принести, я матери вчера обещал, и потом я свободен. Пойдем гулять, хоть до ночи.

Василий кивнул головой, перескочил через забор и прошел к дому:

– Дай хоть с родителями твоими поздороваюсь.

– Знаю я твое поздороваюсь. Все ждешь, что мать угостит чем. Так у нас сегодня ничего вкусного нет. Хлеб и похлебка.

Но Василий уже скрылся в сенях к этому моменту. Через пару минут он вышел с горстью сухарей в руке.

– Ну вот. А ты говорил ничего. Доброму человеку всегда найдут угощения.

Алексей к этому времени взял пару ведер и коромысло, и они вместе пошли до колодца, расположенного через пару домов. По пути из соседской избы тянуло таким манящим запахом свежеиспеченного пирога. Навстречу друзьям попалась пара изрядно выпивших мужиков, одного из которых вдогонку отчитывала жена. Несмотря на еще довольно раннее время деревня Сосновка, уже вовсю жила самым желанным днем на неделе. Крепостные будни, тяжелая серая рутина. От того единственному выходному радовались от всей души, будто стараясь насытиться этими светлыми часами на всю неделю вперед.

– А чего Ванька то тебе наговорил – жадно уплетая сухари спросил Вася – я когда заходил, он вроде довольный был, поздоровался, про родителей спросил.

– Ай. Да ерунда всякая. Сам, наверное, выдумал – стесняясь истинной причины негромко ответил Алексей – мало ли что его злит. Малой спать всем не дает. Да и Катька после родов раздалась. Вот он и психует.

Друзья подошли к стоявшему в глубине улицы бревенчатому колодцу с двускатным навесом из соломы и жердей. Васька открыл и положил в сторону крышку, прикрывавшую колодец от грязи, взял крюк и зацепил первое ведро. Алексей начал крутить ручку опуская ведро вниз. А друг, облокотившись на бревно серьезно и немного с обидой стал рассуждать:

– Что-то ты братишка не договариваешь. Ну допустим ты сам прекрасно знаешь, что брат твой не прав и все это просто придирки. А что тогда сидел такой грустный, будто кто-то умер? А сейчас почему такой хмурый?

– Да не хмурый я! Все замечательно, сейчас воды принесем для бани, да гулять будем до вечера, как хотели – ответил Алексей и улыбнулся – все у меня прекрасно.

– Ты меня за дурака то не держи! Я тебя сколько лет знаю. И вот эту улыбку твою знаю. С детства, как обидит кто, а ты чтобы не позориться и мать не расстраивать, вот такую улыбку наденешь и все свое «Все прекрасно у меня». А у самого синяк на утро с пол лица.

Ведро упало на воду в колодце, наполнилось, и Алексей начал тянуть вверх:

– А знаешь, ты прав! Тебе врать не хочется – речь его стала увереннее и быстрее – Ванька прав в чем-то, от того я и бешусь. Ты же, наверное, и сам догадываешься, что не складывается у меня с девками. Как идиот себя веду. Я знаю, что за спиной уже шепчутся. А этот дурень в лицо говорит, да при всей семье. А главное, что мне и ответить то нечего. Сижу, гадости себе придумываю, чтобы его зацепить в ответ.

– Эй, эй, эй! Давай-ка полегче. Ты вон в ведро загляни. Там себя увидишь. Молодой парень, сильный, мордой хорош, уже жених завидный, чего говорить.

Оба они рассмеялись. Но Васька продолжил:

– Я ж твой лучший друг, ты почему давно уже не спросил помощи? Вот что, неси-ка ты сам ведра домой и второй раз один иди. А я пока пойду прогуляюсь до Филатова дома. Я его дочку Дашку приглашал погулять сегодня с нами. Нужно, чтобы она кого-то из сестер с собой взяла. А там мы с тобой вместе разберемся. Я тебе помогу. Ты ж мой братишка.

Ванька потрепал по голове друга и радостно побежал в проулок, на ходу выкрикнув:

– Через час у дома Филата – вид у него был такой, что он сегодня совершит какое-то великое, очень благое дело, да еще и глядишь, на всю деревню об этом прокричит.

Алексей проводил друга взглядом. Вытащил из колодца второе ведро, повесил на коромысло и пошел в сторону дома, перешагивая лужи, оставшиеся от вчерашнего ливня. Настроение при этом с каждым шагом становилось лучше:

– А может и правда нужно сделать этот шаг сегодня. Порвать этот чертов круг невезения.

Он знал, что Васька хоть и был почти на год младше, не стеснялся любых тем. И с девушками у него дела ладились хорошо. Дашка была уже далеко не первой с кем друг видел того. Дойдя до дома, он увидел Ивана, копавшегося во дворе. Тот с ухмылкой посмотрел на брата и отвернулся. От этой ухмылки желание изменить что-то сегодня стало еще сильнее.

Ровно через час друзья встретились на соседней улице возле Филатова дома. Филат был очень хороший и добрый мужик. Может от того, что из всех восьмерых детей у него не было ни одного пацана, а может потому, что он от природы был мягкий характером. В любом случае жена и дочери крутили им как хотели. И все пацаны в деревне знали, что можно захаживать в Филатов дом. И тебе никто по башке не даст, как часто могло случиться с непрошенными женихами в других семьях.

– Ну как натаскал воды? Я смотрю вид у тебя уже повеселее, чем час назад был. Это хорошо. Девки не любят хмурых нытиков.

В этот момент в ограде со стороны дома вышли две девушки. Сестры Вера и Маша. Обе рыжеволосые, стройные, с усыпанными веснушками лицами. У старшей из них, пятнадцатилетней Веры, волосы были коротко острижены чуть ниже плеч, и поэтому сильно вились, почти закручиваясь в кудри. Младшая же тринадцатилетняя Маша, наоборот гордилась длиной косой опускавшейся сильно ниже талии.

– Привет девчонки – первым поздоровался Васька – как дела, как настроение сегодня? Дома все в порядке?

– Замечательно дела, а как вас увидели, и настроение замечательное стало – ответила, кокетливо улыбаясь Вера – вот с Машкой с утра сидели, скучали, думали, где день провести. А тут вы идете. Так неожиданно, как совпало. Да Маш?

Вера и Васька хитро переглянулись и подмигнули друг другу. Василий и вправду хорош с женским полом. Хоть и не слыл ни красавцем, ни силачом, да и говорил часто об одном и том же. Зато напора и некоторого нахальства в этом деле ему было не занимать. С полгода назад он даже обхаживал Софью, дочку местного попа. И она отвечала взаимностью. Они вместе часто гуляли, а сам Васька рассказывал такое, о чем даже женатые мужики не хвастают перед друзьями. Но потом слухи дошли до попа, и он сильно избил незваного жениха, а его отцу угрожал, что пожалуется барину и сына продадут на рудники, как старшего брата. Алексей, часто слушая рассказы друга поражался, как девчонки могут на такое клевать. Неужели они не понимают, какую чушь он часто несет. А они смеются и ведутся на это.

– Вон Леха только с утра рассказывал, какое классное место он знает на окраине города. Но он туда водит только самых близких друзей – начал с таким особо важным и таинственным тоном Василий – верно Лех?

– Конечно! Я давно это место нашел. Оно и впрямь особенное. Вот увидите. Это недалеко от города нужно вдоль реки идти.

Девушки вышли за калитку, и они всей компанией пошли по деревне в сторону речки. Девчонки впереди, а парни сзади в десятке метров.

– Какое блин место, ты чего несешь, мне куда вас теперь вести? – начал шепотом возмущаться Алексей.

Васька положил руку на плечо друга, склонился к уху, и вполголоса стал рассказывать, зачем-то, махая при этом второй рукой:

– Да всё в порядке! Это и в правду возле города, почти на берегу Сосны. Там сарай, куда семья городских сено для скотины складывает. Но сегодня воскресенье, их там точно не будет. При чем саму скотину они туда не водят. Понимаешь? Там крыша, сухая, сено сложено, и чисто. Что еще нам нужно? Мне об этом месте в прошлом году пацаны рассказали. Я там с молодой попадьей бывал. Главное, чтобы там таких же как мы не оказалось в этот час – и продолжил:

– Смотри лучше, какая у нас с тобой компания сегодня. Машка то выросла уже тоже. Смотри фигура какая у обеих.

Алексей посмотрел вперед. Компания была и в правду прекрасная. Обе девушки стройные, в облегающих белых сарафанах, подчеркивающих молодые округлые формы ниже тонкой как осина талии. Было видно, что они тоже по дороге о чем-то тихо переговаривались. То одна, то другая иногда оборачивались, мельком оглядывали своих спутников, и ничего не говоря, лишь так маняще улыбались. Настроение от всего этого становилось все лучше, а мысли о робости перед соседкой, и про придирки старшего брата и вовсе улетучились.

– Так! Теперь слушай. Вон там после развилки, одна дорога уходит направо в город, а другая почти незаметная идет дальше, нам на незаметную. По ней вскоре сарай и увидим. Ты давай не оплошай. Сделай вид будто ты один это место знаешь. Ну ты не дурак, придумаешь.

Когда девушки достигли той самой развилки, Алексей довольно громко, но с тоном, будто шепчущим, крикнул:

– Стой!

Девушки остановились, и лишь когда друзья подошли ближе, парень продолжил:

– Нам налево. Но есть одно условие. Мне об этом городские рассказали. Место это чертовщиной славится. Если два мужика пойдут или две девки, то беда будет с ними. Обязательно захворают или неприятностей сыщут. Это все от того, что вдова здесь рядом в речку кинулась, от того, что горя вынести не смогла и утонула. А место прокляла, так что кто сюда без пары ходить будет, того несчастье и настигнет. И даже городские за сеном сюда стараются ходить по двое, мужик да баба. Потому давайте-ка разделимся по парам, прежде чем дальше идти.

– Ну ни фига ты заливаешь, красавец, так держать – прошептал Васька на ухо, не скрывая довольства своим новоиспеченным учеником.

Спутники разделились по парам. Василий с Верой и Алексей с Машей. И так парами и пошли дальше. Через пару минут они вышли к небольшому обрыву, вдоль которого спускалась узкая крутая тропинка вниз на самый берег речки Тихая Сосна. А в десятке метров стоял сарай, дальше за которым шел просторный луг. Скошенную траву с этого луга и складывали в сарай городские жители, чтобы не хранить сено возле дома в городе, где просто могло не быть для него места. Три стороны сарая были зашиты горбылем, а третья открытая сторона, выходила видом на реку, и отсюда открывался прекрасный вид на Тихую Сосну и бескрайние поля с пролесками на другом берегу. Легкий ветерок будто волнами колыхал траву, меж которой цвели полевые цветы и тянуло свежим луговым запахом, немного разбавленным сыростью от прошедших дождей.

– И в прям прекрасное место – подумал Алексей.

Парочки подошли к сараю. Васька посмотрел на друга, и пока девушки отвлеклись, взглядом показал расположиться здесь на краю. А сам что-то на ухо прошептал Вере. Она в ответ улыбнулась, но почему-то слега стукнула спутника по груди, будто он сказал, что-то не вполне подобающее. Тем не менее, они прошли вглубь сарая и удобно расположились на краю хиленького сеновала, хранившего остатки прошлогодней травы. Алексей с Машей уселись на бревне возле входа в сарай, боком к реке, и другим боком к сеновалу. Они посмотрели друг на друга, потом будто со смущением, оба резко отвернулись к речке. На пару минут установилась неловкая пауза.

– Как дела? – немного робко начал Алексей – я тебя не сразу узнал, ты вон как выросла, а почему-то мы последнее время и не общались. Раньше детьми были, помню, играли каждый день вместе.

– Да я помню – робко улыбнулась Маша, еще не решаясь повернуться к собеседнику – я все время за вами бегала, хотела играть вместе, а вы от меня убегали. И даже прозвище придумали обидное. Как оно? А-а! Рыжий хвост. Я так обижалась на него. Вы сбежите от меня, а я домой иду и рыдаю за избой.

– Ага, помню! Рыжий хвост. Мы же дурачки были. На пару лет старше, а казалось уже взрослые. Мне теперь вот стыдно стало за себя тогда. Алексей наконец повернулся к спутнице – нам потом помню, твоя Варька таких тумаков отвешивала за эти прозвища. Вспоминаю и голова болит, как она меня за волосы оттаскала, и не раз ведь.

– Да. Варя всегда за меня заступалась. Заместо отца порой следит, куда идем, с кем, когда возвращаюсь.

– А где она? Сегодня не видел её.

– Её барыня на все лето в поместье поселила. Какие-то жутко важные гости приезжают. Она прислуживать им будет. Бедная. Её сватать должны были летом. А теперь не ясно, что будет и когда. Да и нашей барыне служить, уж лучше в поле работать под солнцем. Да и барин. Она рассказывала, как порой работает по дому, а он уставиться и смотрит, будто глазами раздевает, и только дышит глубоко, ничего не говоря. А эта дурная увидела раз. Так она сразу ничего не сказала. А потом Варьку за волосы оттаскала и руку специально кипятком облила. Надеюсь, меня к ним не отправят никогда.

– Эх х. А как хорошо было тогда, совсем маленькими. Ни на барщину не ходили, ни в поле не работали. Только порой мать отправит мужикам хлеба и воды отнести. А так бегаешь, гуляешь. Чем старше, тем тяжелее.

Алексей вздохнул, глядя в сторону реки, потом они оба повернулись в сторону сарая, где Васька крепко одной рукой обнимал Веру со спины в уровне груди, а второй при этом поглаживая по ноге. И с каждым движением рука, словно нечаянно, задевала сарафан, задирая его все выше. Парочка, увидев, что на них смотрят, лишь, ехидно улыбнулась, а Василий подмигнул другу и кивнул головой в сторону, будто побуждая и того не сидеть, теряя время.

– А ты красивая стала. Красивее всех сестер – не стал игнорировать совет друга последний.

– Да ладно тебе – смутилась Мария – все же знают, что у нас Варя самая красива.

– А я говорю, что ты очень мне нравишься. По-честному говоря, я такого еще никому не говорил.

Алексей посмотрел прямо в глаза девушке, они оба невольно потянулись друг к другу. Маша закрыла глаза. Сердце в груди у парня было готово выскочить наружу, руки будто занемели. И вот, когда их губы уже были в сантиметре друг от друга, раздался крик:

– Дурак, ты чего творишь? Совсем обалдел что ли?

Вера подскочила и влепила по лицу спутнику. Тот тоже вскочил и отпрыгнул в сторону. И тут стало видно, что пояс его развязан, а штаны приспущены, обнажая все мужское достоинство. Васька стал спешно натягивать штаны, бормоча под нос, что-то вроде:

– Подожди, подожди, ты не то подумала!

– Пойдем Маша, дорогу обратно сами найдем – Вера быстро, почти бегом, пролетела мимо, схватила сестру за руку, и они спешно удалились из виду за поворотом, по поросшей травой дороге. Маша лишь успела выкрикнуть:

– Еще свидимся!

– Ну ты братишка, конечно, показал урок. Урок как точно получить по морде от бабы – рассмеялся Алексей.

– Я тебе сейчас по морде дам – завязывая пояс с яростью ответил Васька.

Алексей понял, что, наверное, зря в такой момент пошутил над другом. И что тот сейчас точно кинется драться. А драться с другом ему сегодня вовсе не хотелось. Потому, он быстро побежал обратно по дороге от сарая. Добежав до отходившей тропинке, повернул на неё и быстро спустившись к берегу сбавил шаг, пройдя пару сотен метров, уселся на самом краю у реки. Перед ним проносилась вода, теребимая легким ветерком. На её глади переливались отблески летнего солнца. И хоть столь долгожданное сближение с девушкой закончилось вовсе не так, как должно было, дышалось в этот момент как-то особенно легко и приятно. Сердце продолжало быстро биться. А на душе было спокойно. Особенно от того, что не так уж все и просто, как Васька хвастал. И значит не так уже все и плохо у него самого.

– Какой же хороший день, это воскресенье. Да все у меня будет хорошо! – негромко, сам себе сказал Алексей. Завалился на спину на молодую траву, защурил глаза от лучей солнца, а потом и вовсе закрыл их, и немного задремал в таком сладком беззаботном сне.

Глава 3.

Алексей вернулся домой только ближе к вечеру. Из натопленной бани шел дым. Посреди двора стоял стол, за которым расположились отец, Иван и дядя Матвей, приходившейся младшим братом Игнату. Распаренные после бани, они выглядели уже изрядно пьяными, шумно о чем-то беседовали, продолжая при том распивать прохладную брагу, стоявшую в большом кувшине посреди стола. Из еды к браге были, невероятно притягательно пахнущий рыбный пирог, смазанный сверху сметаной, мелко нарезанная кровяная колбаса, квашеная капуста и мёд. Мать с Ниной стояли в стороне, и также шумно разговаривали с соседкой. А по двору носились Луша, Юрка и двое сыновей Матвея примерно того же возраста, они периодически подбегали к столу, хватая что-нибудь съедобное. Сидевшие за столом мужики ругались, но в итоге только улыбались в след маленьким воришкам. Крестьяне праздновали воскресный день. День, когда они могли отдохнуть от тяжелого труда и просто радоваться жизни.

– Привет, дядя Матвей – поздоровался Алексей.

– Привет, Лешка – ответил Матвей – как жизнь молодая, говорят весь день где-то носишься сегодня?