Дилерия: Пленники Времени

Она положила папку на стол, поверх карты, и открыла ее. Первым делом – тот самый лист с гипотезой "Хроно-Вихря". Аргонис нахмурился, его глубокие глаза пробежали по строкам. Грунт присвистнул, сняв очки, чтобы протереть линзы, явно думая о помехах в приборах.

"Записи Капитана Блэкстоуна," – пояснила Лира. "Его наблюдения. Его гипотезы об эфирных разломах у Старых Слез. О… временных аномалиях." Она произнесла последние слова четко, глядя прямо на Аргониса. "О 'провалах во времени', о которых говорят легенды кочевников."

Грунт хмыкнул. "Время? Лира, дитя… Эфир скачет, да. Реальность здесь тоньше пергамента. Но время? Это уже…" Он махнул рукой.

"Это уже то, что я чувствую," – тихо, но весомо прервал его Аргонис. Все взгляды устремились на минотавра. Он поднял голову, его взгляд был устремлен куда-то вдаль, сквозь стены шатра, в самое сердце Пустоши. Он медленно протянул руку и положил свою огромную ладонь поверх листа с гипотезой Кэнана. "Я чувствовал… диссонанс. Чужеродность. Как вы говорили, Грунт – глухой звон. Но сегодня… сегодня, когда я стоял на краю воронки, пытаясь услышать землю сквозь боль… я уловил нечто иное." Он закрыл глаза, сосредоточившись. "Эхо. Глубокое, как пропасть. Эхо… Рорана. Его ярости. Его последнего удара. Оно было здесь, в камне, но… приглушенное. Как крик из-за толстого стекла. И еще…" Он замолчал, его могучие брови сдвинулись. "Еще один отзвук. Тонкий. Еле слышный. Как… зов? Шепот?" Он открыл глаза, и в них горело изумление, смешанное с мучительной надеждой. "Я не разобрал слов. Но в нем была… чистота. Сила жизни. Как весенний лес после грозы. Как… Ивиэль?"

Тишина в шатре стала абсолютной. Даже гудение приборов казалось приглушенным. Гномы переглядывались. Лира замерла, не дыша, ее пальцы впились в край стола. Он услышал их. Сквозь время. Сквозь бездну.

"Это… возможно?" – пробормотал один из младших гномов, смотря на свои приборы с новым интересом.

"Безумие!" – буркнул Грунт, но уже без прежней уверенности. Он схватил лист Кэнана, вглядываясь в формулы и пометки. "Но… скачки эфира именно в зонах, которые он пометил… Странный артефакт… И этот… 'звон'…" Он посмотрел на Аргониса. "Ты уверен, Старый Камень?"

"Я уверен, что почувствовал что-то," – ответил Аргонис. "Что-то, что не было Скверной. Что-то… живое и знакомое. И записи Кэнана… они дают этому форму. Теорию. Пусть безумную."

Лира выпрямилась. Ее голос зазвучал с новой силой, силой хирурга, видящего путь к спасению: "Мы должны проверить. Тайно. Если Совет или Вейн узнают… они сочтут нас безумцами. Но если есть шанс… даже один из тысячи…" Она обвела взглядом присутствующих. "Шанс, что они не мертвы, а затеряны… разве мы не обязаны его искать? Использовать все, что у нас есть? Записи Кэнана. Ваши приборы, мастера. И вашу связь с землей, Аргонис. Найти этот… 'резонанс'. Найти 'провал'. Услышать 'зов'."

Молчание длилось несколько тяжелых секунд. Грунт тяжело вздохнул, потер переносицу. "Безумие," – повторил он. Но в его глазах уже горел огонь азарта инженера, столкнувшегося с неразрешимой задачей. Он кивнул. "Но… черт побери. Интересная головоломка. Приборы перенастроим. На поиск 'глухого звона' и 'тонкого зова'. По координатам Блэкстоуна."

Младшие гномы закивали, их сомнения сменились исследовательским рвением. Аргонис положил свою руку на плечо Лиры. Его прикосновение было твердым и теплым. "Мы найдем, Лира. Если они там… мы услышим." Он посмотрел в сторону Старых Слез, его взгляд был полон решимости. "Тайное исследование начинается. Сейчас же."

Лира кивнула, сжимая папку с записями Кэнана. Впервые за долгие дни в ее груди, вместо ледяной пустоты, зажглась маленькая, но яростная искра надежды. Они искали не артефакт и не остатки Скверны. Они искали дверь во времени. И первый шаг был сделан.

Глава 4: Крик Отчаяния, Клич Ярости

(Прошлое) – Крепость Железного Клыка: Паутина Лжи

Ад крепости Железного Клыка в предрассветный час был обманчиво тих. Грубый смех и звон оружия стихли, сменившись храпом пьяных орков и скрипом деревянных укреплений на ветру. Только факелы у ворот и главной башни плясали тревожными тенями. Идеальное время для призраков. И для отчаянных рабов.

План был прост, как удар ножом в спину. Отвлечение. Шум. Хаос. Кэнан, Драк и Грак должны были спровоцировать пожар в дальнем складе с фуражом – сухом, легковоспламеняющемся. Пока орки бросятся туда, Ивиэль и Бори – тихо, как тени – проберутся к приземистой каменной пристройке у подножия башни вождя. Сокровищнице. Охрана у ее дверей была скучной рутиной – двое орков, зевающих в предрассветной дымке.

Кэнан полз по крыше низкого барака, его сердце колотилось как барабан. Внизу, в узком проходе между строениями, замерли Драк и Грак. Грак сжимал в руке самодельный факел – пучок промасленных тряпок на палке. В его глазах горела дикая радость разрушения. Драк был бледен, но сосредоточен, его рука лежала на рукояти украденного у орка короткого ножа. Кэнан кивнул. Пошли.

Грак метнул факел в открытое окно склада, где виднелись штабеля сена. Сухой материал вспыхнул мгновенно, оранжевое пламя с треском лизнуло стены. Грак ревущим воплем, полным первобытной ярости, бросился к дверям склада, начал колотить по ним древком. "ПОЖАР! ПРЕДАТЕЛЬСТВО! СПАСАЙСЯ!" – заорал Драк, бросая камень в ближайший оркский шалаш.

Хаос вспыхнул быстрее огня. Задремавшие орки вываливались из укрытий, орали, метались. Крики "Пожар!" подхватили другие. Толпа, вначале растерянная, бросилась к складу. Охрана у сокровищницы насторожилась. Один побежал к месту шума. Второй остался, но его взгляд был прикован к зареву и беготне.

Сейчас! Кэнан видел, как из тени у стены башни метнулись две фигуры – Ивиэль, гибкая как лоза, и приземистый Бори. Они скользнули к тяжелой дубовой двери сокровищницы, пока единственный стражник пялился на пожар. Бори припал к замку – сложной гномьей работы, но знакомой ему. Его пальцы, несмотря на дрожь, двигались уверенно. Ивиэль прижалась к стене, ее глаза сканировали площадь.

Кэнан перевел дух. Первая часть сработала. Теперь его очередь. Он спрыгнул с крыши, громко рухнув в кучу пустых бочек рядом с охраняемым теперь только одним орком входом в сокровищницу. "АААРГХ! СЛОМАЛ НОГУ!" – завопил он, корчась на земле, притворяясь, что не может встать.

Орк у двери обернулся, нахмурившись. "Чего, пыль?!" – он шагнул к Кэнану, отвлекаясь от двери. Идеально.

И тут время замедлилось. Кэнан увидел, как лицо орка исказилось не гневом, а… злорадной усмешкой. Он не наклонился, чтобы ударить. Он поднял рог у пояса и протрубил в него – короткий, резкий, пронзительный сигнал. Не сигнал тревоги. Сигнал… готовности.

Сердце Кэнана упало. Ловушка!

Из-за угла сокровищницы, из тени самой башни, вывалилось не два, а шесть орков в полном вооружении. Они шли не спеша, уверенно. Их клыки оскалились в предвкушении. Один из них – тот самый надсмотрщик из клетки.

"Ну что, крысы? – прохрипел он, глядя на Кэнана, а потом на дверь, где Бори замер, поняв все, а Ивиэль выпрямилась, ее лицо побелело. – Думали, умнее Клыка? Ждали, когда ключик к сокровищнице сам приползет?" Он рассмеялся. "Спасибо за шоу! Огонек был ничего!"

Броситься к Ивиэль? Бесполезно. Орки уже окружали их. Кэнан вскочил, забыв о притворстве, рванувшись не к двери, а к оркам. Он должен был дать ей шанс! Хотя бы секунду! "ИВИЭЛЬ! БЕГИ!" – заревел он, сжимая кулаки, бросаясь на ближайшего орка с безумной отвагой отчаяния.

Удар дубиной по голове сбил его с ног, ослепив белой болью. Еще один удар – в живот. Он согнулся, задыхаясь. Сквозь пелену боли он видел, как орки схватили Бори, как двое бросились к Ивиэль. Она метнулась, пытаясь увернуться, ее рука инстинктивно рванулась вперед, как бы отталкивая невидимую преграду – слабый порыв ветра шевельнул пыль на площади. Но это было ничто против бронированной хватки орков. Ее схватили, скрутили.

Надсмотрщик подошел к Кэнану, пнул его сапогом в бок. "Герой? – он плюнул ему в лицо. – Нет. Приманка. И главный урок для всех остальной пыли." Он кивнул своим. "Тащите его на площадь. Утро будет… поучительным."

(Прошлое) – Площадь Крепости: Кровь и Ветер

Предрассветную серость разорвал багровый свет факелов на главной площади крепости Железного Клыка. Орки, разбуженные пожаром и сигналом, толпились, злобно переругиваясь, но в их глазах горело оживление – предвкушение зрелища. В центре, у столба для наказаний, стоял Кэнан. Его руки были грубо привязаны к столбу веревками, впивающимися в запястья. Лицо было разбито, из рассеченной брови текла кровь, заливая глаз. Он дышал тяжело, через боль, но стоял прямо, глядя перед собой пустым, но не сломленным взглядом.

Рядом, под усиленной охраной, согнувшись под ударами рукоятей топоров, стояли Ивиэль, Бори, Грак, Драк и Мара. Их ядро. Их надежда. Ивиэль смотрела на Кэнана, ее глаза были огромны от ужаса, губы бескровно сжаты. Она пыталась вырваться, но орк держал ее сзади, обхватив шею жилистой рукой.

На небольшом возвышении появился Гроток. Его свиные глазки блестели удовлетворенной жестокостью. Рядом – Грошак, шаман, его взгляд скользнул по Ивиэль с холодным любопытством.

"Вот он!" – проревел Гроток, указывая на Кэнана. "Герой! Вождь пыли! Думал, что может красть у Железного Клыка? Думал, может поднять других рабов на бунт?!" Он плюнул. "Посмотрите на него! Вот что ждет всех, кто поднимет глаза выше грязи под ногами Клыка!"

Он кивнул надсмотрщику. Тот широко ухмыльнулся, снял с пояса не дубину, а тяжелую плеть с узловатыми концами. Он размахнулся.

Первый удар со свистом рассек воздух и обрушился на спину Кэнана. Рваная ткань рубахи вспоролась. Кровь выступила мгновенно. Кэнан сглотнул стон, тело напряглось до предела. Ивиэль вскрикнула.

Второй удар. Третий. Четвертый. Каждый – со звучным, мокрым шлепком. Каждый оставлял кровавую полосу. Спина Кэнана превращалась в кровавое месиво. Он больше не мог сдерживать стоны. Хриплые, раздирающие горло звуки вырывались с каждым ударом. Он склонил голову, капли крови и пота падали на пыльные камни площади. Орки ревели от восторга.

"Довольно!" – внезапно сказал Грошак. Его голос перекрыл гул толпы. Он подошел к столбу. В руке у него был не нож, а длинный железный прут, конец которого тлел в жаровне, раскаляясь докрасна. "Он думал украсть силу? Пусть почувствует ее жар!"

Шаман поднес раскаленный прут к груди Кэнана. Ивиэль закричала – пронзительно, безумно, как загнанное животное. "НЕТ!"

Грошак не обратил внимания. Он медленно, почти нежно, прижал тлеющий конец к коже над сердцем Кэнана.

Шипение. Запах паленого мяса. Хрип Кэнана перешел в немой, раздирающий вопль, который разорвал предрассветную тишину. Его тело выгнулось в немыслимой судороге, скованной веревками. Глаза закатились.

Ивиэль смотрела. Она видела его боль, его муку, его разрушающееся тело. Видела кровь на спине. Видела дымящуюся черную рану на груди. Видела, как его сознание угасает под ударами невыносимой агонии. В ее собственном ужасе, в ее отчаянии, в ее всепоглощающей, сжигающей душу любви и ярости, что-то… лопнуло.

Не мысль. Не заклинание. Чистый, неконтролируемый выброс магии, рожденный в самом эпицентре ее душевной катастрофы.

Земля под ногами орков, стоявших рядом с ней и у столба, взорвалась. Не взрывом, а внезапным, яростным ростом. Камни мостовой треснули с грохотом, будто по ним ударил невидимый молот, и из трещин мгновенно вырвались, извиваясь, толстые древесные корни. Они обвили ноги орков, повалили их, как игрушечных солдатиков. Надсмотрщик с плетью рухнул, запутавшись в живой сети.

Одновременно, с диким воем, на площадь обрушился вихрь. Не просто ветер – слепой, яростный порыв, сбивающий с ног, вырывающий факелы из рук, заставляющий орков закрывать лица, спотыкаться, падать. Пыль взметнулась стеной, ослепляя. Охрана, державшая Ивиэль, отпустила ее, пытаясь удержаться на ногах.

В центре этого внезапного хаоса стояла Ивиэль. Ее серебряные волосы развевались, как безумное знамя, глаза горели неземным, ослепительно-зеленым светом, изливающимся наружу. Она не шевелилась. Она кричала. Беззвучно. Но крик этот был слышен в вибрации земли, в воющем ветре, в треске камней. Крик отчаяния, превратившийся в разрушительную силу.

"ВЕДЬМА!" – заревел кто-то из орков, отползая от вырывающихся из-под земли корней. Ужас, настоящий, первобытный ужас, сменил злорадство на их лицах. "ЛЕСНАЯ ВЕДЬМА! ОНА НАВЕЛА ПРОКЛЯТИЕ!"

Гроток и Грошак отшатнулись, прикрываясь руками от пыли и невидимых ударов ветра. Их уверенность сменилась растерянностью и страхом перед этим неконтролируемым проявлением силы. Хаос, который они создали для устрашения, вышел из-под их контроля и обратился против них, рожденный болью их жертвы. А Ивиэль, все еще кричащая беззвучным криком разрушения, была его центром и воплощением. Урок обернулся кошмаром.

(Прошлое) – Хаос: Кровь за Свободу

Хаос на площади крепости Железного Клыка достиг апогея. Вихрь, рожденный отчаянием Ивиэль, ревел, вырывая факелы из рук, ослепляя пылью. Камни мостовой трескались, из щелей вырывались змеящиеся корни, хватая за лодыжки орущих в панике орков. "ВЕДЬМА! ЛЕСНАЯ ВЕДЬМА!" – их вопли смешивались с воем стихии. Гроток и Грошак отступали к башне, их уверенность сменилась животным страхом перед неконтролируемой силой.

Кэнан, висящий на окровавленном столбе, сквозь пелену боли видел главное: Ивиэль, источавшую разрушительную магию, была на грани. Зеленый свет вокруг нее мерцал, как свеча на ветру, кровь струилась из ее носа и ушей. Она держала ад на расстоянии, но платила за это жизненной силой. Орки оправятся от шока. Надо было действовать. Сейчас.

Он собрал последние капли воздуха в разбитых легких. Боль от спины и обожженной груди слилась в один ослепляющий пожар, но он заставил себя поднять голову. Его голос, хриплый, разбитый, пропитанный кровью, прорвал шум бури, ударив по барабанным перепонкам каждого раба на площади:

"СЕЙЧАС ИЛИ НИКОГДА! СВОБОДА!"

Слово "Свобода", вырванное из самой глубины агонии, стало искрой в пороховой бочке. Оно взорвалось в сердцах.

Грак ответил первым. Юный минотавр, чья ярость лишь ждала выхода, взревел так, что задрожали стены. Он напряг свои бугристые мускулы, жилы на шее вздулись. Цепи на его запястьях взвыли от напряжения… и лопнули с оглушительным звоном. Обрывки железа упали на камни. Грак не раздумывал. Он схватил ближайшего орка, оглушенного вихрем, и швырнул его, как мешок с соломой, в толпу сородичей. Началось.

Бори, вырвавшийся из хватки, не побежал к главным воротам. Его гномий ум, острый как бритва даже в аду, оценил ситуацию. Он увидел пылающий склад фуража, куда они сами подбросили факел. И вспомнил: там хранились бочки дешевого орчьего пороха для примитивных "гром-палок". Его глаза встретились с Драком. "Склад! Взрыв! Пролом в стене!" – прохрипел он. Драк, держащий за руку перепуганную Мару, кивнул. Они знали – у склада была старая, почти забытая калитка.

Бори, припадая, рванул к пылающему зданию, ныряя в клубы едкого дыма. Драк и Мара последовали за ним, прикрывая его спину украденными ножами от ошеломленных орков.

У главных ворот орки пытались построить оборону. Гроток орал приказы, но его голос тонул в реве ветра и панике. Они не видели, как Бори юркнул в адское пекло склада.

Кэнан из последних сил рванул руками. Кровавые петли веревок ослабли! Одна рука свободна! Он дернул снова, чувствуя, как плоть рвется до кости. Вторая рука! Он рухнул на колени, мир плыл. Через пелену дыма он видел Ивиэль – ее сияние гасло, она шаталась. Орк рядом с ней занес топор. Кэнан попытался встать, но ноги не слушались. "Ивиэль…" – хрип вырвался из горла.

БУУУМММ!

Земля содрогнулась. Не от магии. От чудовищного взрыва со стороны склада. Огненный купол рванул в небо, осветив крепость кровавым заревом. Деревянная калитка и часть каменной стены рядом превратились в летящие обломки. Ударная волна сбила орков у ворот с ног. Гроток рухнул, прикрывая голову.

Из клубов дыма и огня вывалился Бори, черный от копоти, но торжествующий, подталкивая вперед Драка и Мару. "ВЫХОД! ЧЕРЕЗ ПРОРЫВ! БЕГИТЕ, ПЫЛЬ!" – его гномий визг резал воздух.

Это был сигнал. Рабы, застывшие в ужасе, увидели путь. Увидели панику хозяев. Услышали рев Грака, разрывающего второго орка. Услышали Бори. Искра воспламенила порох. Бунт стал лавиной.

Люди, гномы, минотавры – все, кто мог держаться, бросились к дымящемуся пролому. Они хватали камни, обломки, кидались на орков, пытавшихся перекрыть путь. Завязалась кровавая свалка. Хаос окончательный.

В этот момент Грак появился рядом с Ивиэль. Орк с топором взвыл, когда минотавр схватил его за глотку и швырнул через всю площадь. Грак легко подхватил бесчувственную Ивиэль на руки. Его глаза, дикие и яростные, нашли Кэнана у столба. Он кивнул к прорыву. Идем!

Бори подскочил к Кэнану, подставил плечо. "Держись, Человек! Не подведи меня теперь!" Кэнан заставил себя встать. Каждый шаг отдавался адской болью в спине и груди. Они двинулись сквозь дым, крики, хаос боя. Мимо тел – орков и рабов. Мимо пылающих развалин. К пролому в стене, за которым лежала темная свобода пустыни.

У самого пролома Кэнан оглянулся. На пылающую крепость. На башню, где осталась сокровищница. Горечь переполнила его. Они вырвались. Но без "Лунного Корня" и "Сердца Илтариона". Их ключи к возвращению остались в аду прошлого. Грак с Ивиэль, Бори, Драк и Мара уже исчезли в ночи. Кэнан, опираясь на плече гнома, шагнул в темноту за ними. Свобода пахла дымом, кровью и безнадежностью.

(Настоящее) – Лагерь у Слез: Цена Ярости

Ночь над лагерем Союза у Старых Слез вибрировала от напряжения. Эфирные аномалии – сине-фиолетовые искры, мерцающие миражи – стали чаще и ярче. Воздух гудел низким, тревожным звуком, будто сама реальность натянута до предела. Часовые на валах зевали, протирая глаза. В шатре "Временной Лаборатории" горел свет – Аргонис и гномы, погруженные в расшифровку записей Кэнана о "хроно-вихрях", искали слабый "резонанс" Ивиэль, не чувствуя надвигающейся бури.

Буря пришла без предупреждения.

Сначала земля застонала. Низкий, гулкий звук, исходивший не из-под ног, а из самого воздуха. Потом – вой. Тысячи глоток, слившихся в один леденящий душу скрежет. И тени. Они материализовались из темноты Пустоши со всех сторон одновременно. Не гибриды. Нечто новое, уродливое:

Ликворные Пожиратели: Аморфные слизни размером с лошадь, пульсирующие изнутри грязно-лиловым светом, оставляющие за собой дымящиеся, разъеденные следы.

Скорпо-крылы: Существа на кожистых крыльях, с жалом скорпиона на хвосте, пикирующие бесшумно, как призраки.

Сгустки Ужаса: Пульсирующие шары чистой Скверны, излучающие волны парализующего страха.

"ТРЕВОООГА! СО ВСЕХ СТОРОН!" – вопль часового был почти сразу заглушен шипением кислоты и первым криком раненого.

Лагерь взорвался хаосом. Воины высыпали из палаток, на ходу хватая оружие. Гномы бежали к своим "Солнечным Поцелуям" – мобильным аркбаллистам. Эльфийские лучники заняли позиции на баррикадах. Но враг был уже внутри. Первая волна Пожирателей вкатилась в лагерь, разбрызгивая едкую слизь. Скорпо-крылы пикировали с неба, вонзая жала в спины.

Ургал Громобой вырвался из своей палатки, как разъяренный медведь. Без доспехов, с топором в руках. Его алые глаза, налитые кровью недосыпа и вечной ярости, увидели кошмар: гнома, корчащегося под кислотной слизью; человека, сраженного жалом в горло; эльфийку, отбивающуюся от липких щупалец Пожирателя. Все это – под мерцающим, искаженным небом, где плясали безумные искры.

Белая ярость захлестнула Ургала. Тварь! Проклятая Тьма! Вечный враг! Его боевой рев потряс воздух: "ААААРРРГХХХ!" Он ринулся в гущу боя. Не как стратег. Как божество разрушения. Его топор взлетал и падал, рассекая студенистые тела Пожирателей с мокрым чавканьем, отрубая жала и крылья Скорпо-крылам, взрывая Сгустки Ужаса в клубы едкого пара. Он шел вперед, не замечая ничего вокруг, оставляя за собой кроваво-лиловую кашу и трупы. Его ярость была сокрушительной… и слепой.

Он не видел, как его безумный натиск отрезает пути отхода своим. Не видел паники, которую сеет его неконтролируемый ураган. Он видел только врага. Только кровь.

У полуразрушенной гномьей баррикады один из Сгустков Ужаса пульсировал особенно сильно. Рядом с ним, пытаясь перезарядить заклинившую аркбаллисту, метался молодой гном-инженер Балин. Волна страха от шара била по нему, парализуя, делая пальцы ватными. Его глаза были полны ужаса.

Ургал, круша очередного Пожирателя, увидел Сгусток. Источник страха. Источник врага. Он рванулся к нему, его путь – прямая линия через позицию Балина. Гном, увидев несущегося на него разъяренного вождя орков, окаменел. Он вскрикнул, попытался отползти, но споткнулся. Ургал не видел его. Он видел только цель. Он занес топор для сокрушительного удара по мерзкой пульсирующей сфере. Траектория… Балин, лежащий на земле, оказался прямо под лезвием.

"УРГАЛ! СТОЙ!"

Крик Тарниса Клинка Зари прозвучал как выстрел. Эльф, находившийся на соседней баррикаде, двинулся. Не побежал – бросился вперед с немыслимой скоростью, жертвуя позицией. Он не пытался остановить топор. Он бросился на Балина, накрывая его своим телом.

Удар топора Ургала пришелся не по голове гнома, а по плечу и спине Тарниса. Звук был ужасающим – хруст кости, разрыва плоти. Тарнис вскрикнул – коротко, сдавленно – и рухнул на землю рядом с Балином. Его правое плечо и верх спины превратились в кровавое месиво. Алый фонтан хлынул на пыль.

Ургал замер. Топор выпал из его рук. Он смотрел на искалеченного эльфа, на перекошенное от ужаса лицо Балина, на свою окровавленную ладонь. Белая ярость схлынула, оставив ледяную пустоту и всепоглощающий, оглушающий стыд. Снова… Снова он… Чуть не убил своего… Из-за Тьмы… Из-за своей ярости…

"ТАРНИС!" – крик Лиры Вейн перекрыл шум боя. Она, с сумкой медикаментов, уже мчалась к месту трагедии, ее лицо было маской сосредоточенного ужаса. Она рухнула на колени рядом с эльфом, ее руки моментально наложили жгут выше чудовищной раны, пытаясь своей магией остановить поток крови. "Держись! Держись, Тарнис! Слышишь меня?!"

Ургал стоял как громом пораженный. Его огромное тело содрогалось. Вокруг кипел бой – крики, звон стали, шипение кислоты. Но он ничего не слышал. Он видел только кровь Тарниса. Стыд жёг его изнутри сильнее пламени. Он поднял лицо к искажённому, мерцающему небу и издал немой, полный невыносимой муки рёв. Рёв зверя, загнанного в клетку собственной ярости. Лагерь у Слез держался, но один из его столпов рухнул, сраженный не врагом, а яростью друга. И тень Скверны, казалось, сгустилась, питаясь этим отчаянием.

Глава 5: Изгои Пустоши

(Прошлое) – Каньоны Атарима: Тень Спасения

Ад крепости Железного Клыка сменился адом бега. Пыль пустыни Атарим въедалась в раны, жгло глаза, скрипело на зубах. Солнце, только начинавшее подниматься над горизонтом, обещало не жизнь, а новую пытку – невыносимый зной. Беглецы – жалкая горстка из восьми душ: Кэнан, Ивиэль (ее нес на руках Грак), Бори, Драк, Мара, и еще трое – хромой гном-шахтер по имени Торбин и двое людей из сожженного оазиса, братья Вик и Велл – двигались как призраки, оставляя за собой кровавый след на песке. Они углубились в лабиринт каньонов к западу от крепости – высокие, изъеденные ветром стены из рыжего песчаника давали хоть какую-то тень и укрытие от глаз преследователей.

Найдя узкую расселину, скрытую нависающей скалой, Грак осторожно опустил Ивиэль на землю. Она была бледна как смерть, дыхание поверхностное. Кровь запеклась под ее носом и на висках – цена неконтролируемого выброса магии. Бори, черный от копоти, но с неожиданной бодростью в глазах, тут же припал к небольшому роднику, сочившемуся из скалы в каменную чашу. "Вода! Пресная!" – его шепот прозвучал как благословение.

Кэнан рухнул на колени рядом с Ивиэль, подавив стон. Его спина была сплошной кровавой раной, обожженная грудь пылала адским огнем. Каждый вдох давался с трудом. Мир плыл. Но он заставил себя поднять голову, окинуть взглядом свою маленькую, израненную "армию":

Грак: Дышал тяжело, но стоял как скала, желтые глаза сканировали вход в расселину. Сила минотавра казалась неистощимой, но на его могучих плечах и спине были глубокие царапины от орчьих копий.

Бори: Уже наполнял кожаные фляги водой, его гномья практичность взяла верх над усталостью. Шрамы на голове казались темнее.

Драк и Мара: Сидели, прижавшись друг к другу. Драк перевязывал окровавленную руку сестры – порез от осколка при взрыве. Их глаза были полны усталости, но и странного облегчения – они были на свободе.

Торбин: Хромой гном сидел, обхватив колени, его лицо было пустым, отрешенным. Шок.

Вик и Велл: Братья, похожие как две капли воды, кроме шрама у Вика над бровью, стояли настороже у входа, сжимая подобранные в крепости орчьи ножи. Их взгляды были дикими, готовыми к бою.