Полная версия
Угроза висела в воздухе неназванной, но абсолютно четкой. «Я против тебя. Я на стороне порядка и памяти Маркуса. А ты – проблема».
Остаток пути они молчали. Эмма смотрела в окно на мелькающие улицы, но не видела их. Она видела только безжалостные глаза Клары и слышала эхо ее слов: «Оно кричит о чувстве вины… Всеми доступными средствами».
Машина остановилась у дома. Большого, холодного, теперь навечно отмеченного смертью. Клара вышла первой, не оглядываясь. Эмма медленно последовала за ней. На ступенях крыльца она запнулась, взгляд упал на темное пятно на подоле ее черного платья – грязь с кладбищенской земли, где она падала. Или вставала на колени в туалете? Еще одна улика ее падения, ее слабости, ее «неуместного» поведения.
София уже открыла дверь. Внутри пахло чистящими средствами и… пустотой. Полиция закончила свою работу, но порядок был мертвым. Дом был чистым, тихим и абсолютно чужим. Крепость Маркуса. Его тюрьма для нее. А теперь – место ее суда. И Клара уже переступила порог, окинув холл взглядом ревизора, проверяющего, все ли на своих местах. Все ли под контролем.
Эмма осталась стоять на пороге. Порог между миром, который считал ее виновной, и домом, который стал материальным доказательством против нее. Ветром донесся обрывок фразы Клары, брошенной Софии уже внутри: «…и убери это платье. Посмотри, в каком оно состоянии. Неприлично».
Эмма вздрогнула. «Неприлично». Как ее паника. Как ее слезы. Как ее само существование теперь. Она сделала шаг внутрь. Холл поглотил ее, как пасть. Дверь закрылась с тихим, но окончательным щелчком. Осада не закончилась. Она только переместилась внутрь. И главным надзирателем теперь была Клара. А ее нервы были оголены, как провода под напряжением. Готова ли она к новому "удару"?
Глава 5: Цифровая Ловушка
Дом после похорон стал склепом тишины. Не просто тишиной отсутствия звуков, а тяжелой, гнетущей пустотой, пропитанной запахом химии после уборки и незримым присутствием смерти. Эмма бродила по комнатам, как призрак, избегая лестницы в столовой, теперь навечно отмеченной желтой лентой полиции, снятой, но оставившей невидимый шрам на полу. Каждый скрип половицы, каждый шорох за окном заставлял сердце сжиматься в комок. Осада, начатая взглядами на кладбище и ледяными угрозами Клары в лимузине, переместилась внутрь ее собственного черепа. Каждая тень таила обвинение, каждый отблеск на полированной поверхности – напоминание о заколке в прозрачном пакете.
Клара, к счастью, не осталась ночевать. У нее были «неотложные дела, связанные с наследием Маркуса». Но ее незримое присутствие витало в воздухе. Эмма знала – каждое ее движение, каждый телефонный звонок, вероятно, докладывались Софией или самим Томасом, водителем, чье молчаливое неодобрение было красноречивее слов. Дом перестал быть убежищем. Он стал полем битвы, где враг был невидим, а правила игры неизвестны.
На третий день после похорон раздался звонок в дверь. Эмма вздрогнула так, что чуть не уронила чашку с чаем, который не могла заставить себя пить. За дверью стоял молодой полицейский в форме, не Райс. В руках он держал опечатанный картонный бокс.
– Миссис Грейвз? – его голос был вежливым, но безликим. – Лейтенант Райс просил передать вам изъятые предметы. Обыск завершен. Вот ваш ноутбук и планшет. – Он протянул коробку.
Эмма машинально взяла ее. Коробка показалась удивительно легкой для того груза, который она несла. Ноутбук. Ее связь с внешним миром, ее скудное развлечение, ее окно в жизнь, которая когда-то была. Но теперь это был и потенциальный свидетель. Что они нашли? Что скопировали? Что видели?
– Спасибо, – прошептала она, голос звучал хрипло от неиспользования.
Полицейский кивнул, повернулся и ушел. Эмма закрыла дверь, прислонилась к ней спиной, прижимая коробку к груди, как щит. Сердце колотилось. Возвращение ноутбука должно было принести облегчение, символ возвращения к хоть какой-то нормальности. Но оно принесло только новую волну страха.
Она отнесла коробку в кабинет Маркуса. Входить туда было тяжело. Воздух все еще пах его дорогим одеколоном и сигарами, смешанным с пылью, которую не смели тронуть уборщицы после полицейского обыска. Его огромный дубовый стол стоял пустым, стул аккуратно задвинут. Эмма села в свое маленькое кресло в углу – место «наблюдателя», а не участника его дел. Разорвала полицейскую пленку на коробке. Достала свой скромный ноутбук. Он казался чужим.
Она включила его. Звук загрузки ОС был громким в тишине кабинета. Потребовалось ввести пароль. Ее пальцы дрожали, совершая ошибки. «Страх? Или кто-то изменил его?» Наконец, рабочий стол загрузился. Знакомые обои – пейзаж с озером, который она выбрала когда-то, мечтая о спокойствии. Все выглядело на своих местах. Но ощущение вторжения было осязаемым. Кто-то копался в ее цифровых вещах. Кто-то видел ее файлы, ее фото, ее скудную переписку с единственной подругой, живущей за границей.
Эмма открыла браузер. Почти машинально, стремясь к чему-то нормальному, проверить почту, почитать новости – чтобы отвлечься от кошмара. Она кликнула на строку поиска.
И тут ее взгляд упал на значок истории просмотров. Маленькие часы. Не думая, почти рефлекторно, она нажала на него. Может, полиция смотрела ее историю? Может, там был ключ к чему-то?
Открылся список сайтов. Последние записи были несколько дней назад – рецепт супа, новостной портал, магазин книг. Все ее. Ничего необычного. Она вздохнула с облегчением, которое было мимолетным. Потом ее взгляд скользнул ниже, к датам. К последней неделе. К дням перед смертью Маркуса.
И там она увидела их.
Не ее записи. Совсем не ее.
«Быстродействующие яды без вкуса и запаха»
«Симптомы отравления, похожие на сердечный приступ»
«Статистика несчастных случаев на лестницах у взрослых»
«Как рассчитать силу удара при падении с высоты»
«Оставляют ли цифровые следы удаленные поисковые запросы»
Эмма замерла. Кровь отхлынула от лица, оставив ледяное онемение. Рука сама потянулась к мышке, прокручивая список вниз и вверх, как будто она могла стереть эти строки, если посмотрит на них достаточно упорно. Но они оставались. Черным по белому. Жуткие, конкретные, убийственно подозрительные запросы.
Она уверена, что не делала этого. Абсолютно уверена. Она не искала ядов. Она не изучала симптомы отравлений. Она не высчитывала силу удара при падении. Последние дни перед смертью Маркуса были обычным адом его придирок и ее попыток стать невидимкой. Она искала только рецепты, которые он не назовет «отвратительными», и способы справиться с тревогой (легальные, потому что Маркус ненавидел ее «слабость» и таблетки).
«Кто?» Мысль пронеслась, как удар молнии. Кто имел доступ к ее ноутбуку? Он был всегда с ней? Нет… Она оставляла его здесь, в кабинете, когда уходила на кухню или в спальню. Маркус? Зачем ему это? Чтобы подставить ее после смерти? Но он не мог знать, что умрет! Клара? София? Кто-то посторонний, пробравшийся в дом? Или… или она сама? Провалы в памяти туманным облаком накрыли дни перед смертью Маркуса. Она помнила ссоры, унижения, но детали расплывались. Могла ли она… в отчаянии, в приступе ненависти… сесть и набрать эти слова? И забыть? «Нет! Не могла!» Это было не в ее природе! Даже в мыслях она не допускала… этого.
Но доказательства были на экране. Неопровержимые. Как заколка под телом. Полиция точно видела это. Райс видел это. И теперь эти запросы были частью дела. Мотив. Возможность. И страшное знание методов.
Она судорожно щелкнула правой кнопкой мыши на одной из строк поиска. «Удалить». Потом на следующей. И следующей. «Удалить». «Удалить». Она очистила всю историю за последнюю неделю, стирая не только эти кошмарные строки, но и свои безобидные запросы о супах и книгах. Но это было бесполезно. Она знала. Они уже скопировали все. Удаление выглядело бы как попытка скрыть улики. Еще одно доказательство ее «виновности».
Эмма откинулась в кресле, охватив голову руками. Дыхание стало частым, поверхностным. В глазах снова замелькали черные точки. Цифровая ловушка захлопнулась. Кто-то не просто подбрасывал физические улики. Кто-то вторгся в ее цифровое пространство и оставил там отпечатки ее якобы преступных мыслей. Кто-то знал ее пароль? Или нашел ноутбук незаблокированным? Кто-то, кто ходил по этому дому, пока она металась в своем страхе.
Тишина кабинета внезапно стала громкой. Тиканье настенных часов Маркуса (дорогих швейцарских, подаренных ему за какую-то сделку) звучало как отсчет времени до следующего удара. Шорох за дверью? Шаги? Она замерла, прислушиваясь. Ничего. Только ее бешеное сердцебиение.
Вечер опустился над домом, натягивая синие, а затем черные шторы ночи. Эмма сидела в темноте кабинета, не включая свет. Экран ноутбука давно погас. Она не могла заставить себя выйти. Страх парализовал. Кто-то знал ее пароль. Кто-то мог быть здесь, в доме, прямо сейчас. София? Томас? Призрак Маркуса, мстящий из цифровой могилы?
Она почти задремала, измученная страхом и бессонницей, когда резкий, пронзительный звук разорвал тишину на части.
Звонок телефона. Стационарного телефона в холле. Громкого, требовательного. Звонка, который Маркус всегда заставлял ее поднимать немедленно.
Эмма вскочила, сердце прыгнуло в горло. Кто звонит так поздно? Полиция? Клара? Репортер? Она выбежала из кабинета, спотыкаясь в темноте, и схватила трубку.
– Алло? – ее голос прозвучал хрипло, испуганно.
Тишина. Глубокая, бездонная тишина в трубке. Не гудки. Не помехи. Абсолютная, зловещая тишина.
– Алло? Кто это? – повторила Эмма, сильнее сжимая трубку.
Тишина. Она длилась несколько секунд, каждая из которых тянулась вечностью. Эмма почувствовала, как по спине бегут мурашки. Она услышала… или ей показалось?.. тихое дыхание на другом конце. Не ее собственное. Чужое. Прислушивающееся.
– Кто это?! – почти крикнула она, паника сжимала горло.
Щелчок. Резкий, короткий. Илитоны «занято». Линия оборвалась.
Эмма стояла в темном холле, прижимая к уху мертвую трубку. Первый анонимный звонок. Без слов. Только тишина. Только дыхание. Только ощущение пристального взгляда сквозь километры проводов или сквозь стены ее собственного дома. Кто-то знал, что она дома. Кто-то знал, что она боится. Кто-то хотел, чтобы она это знала.
Она медленно положила трубку. Ее руки тряслись. Темнота холла внезапно наполнилась угрожающими очертаниями. Каждая тень могла скрывать того, кто звонил. Того, кто искал яды и падения с лестниц на ее ноутбуке. Того, кто подбросил заколку.
Она была не просто под подозрением. Она была внутри паутины, сотканной из цифровых следов и безмолвных звонков. И паук где-то рядом, наблюдая, как она бьется в липких нитях. Следующий шаг мог быть громким. Или тихим. Но он будет. Эмма обняла себя, пытаясь сдержать дрожь, и поняла, что тишина после звонка звучала громче любого обвинения.
Отлично. Продолжим с момента, где Эмма застыла в темном холле с отзвуками «мертвого» гудка в ушах, углубляя цифровой кошмар и паранойю.
Тишина после щелчка в трубке была не пустотой. Она была насыщенной угрозой. Как будто звонящий все еще висел в проводах, прижав палец к губам, наблюдая за ее реакцией сквозь стены. Эмма стояла, прижавшись спиной к холодной стене прихожей, не решаясь пошевелиться. Ощущение пристального взгляда было физическим – мурашки бежали по коже, волосы на затылке вставали дыбом. Темнота холла, еще час назад просто отсутствие света, теперь кишела движущимися тенями. Очертания вешалки превращались в силуэт человека, отблеск на зеркале – в прищуренный глаз.
«Кто? Кто стоял за этим звонком? Кто рылся в ее ноутбуке?»
Мысли метались, как испуганные птицы:
Клара? Ее холодная угроза в лимузине («всеми доступными средствами») обретала новые, цифровые очертания. Она имела доступ к дому. Могла подговорить Софию или Томаса.
Грэм Стоун? Его оценивающий взгляд на кладбище, его связь с Маркусом (и Кларой?). Деловые враги? Но зачем подставлять ее?
Лиам? Старый друг, которого Маркус заставил отрезать… Но почему? И как он мог войти?
Полиция? Райс, проверяющий ее реакцию, ее страх? Но звонок был слишком… личным. Зловещим.
Она сама? Провалы в памяти… Туман перед смертью Маркуса… Могла ли она в отчаянии, в каком-то диссоциативном состоянии, искать эти ужасные вещи? И забыть? «Нет!» – внутренний крик был отчаянным, но уже не таким уверенным. Страх подтачивал почву под ногами.
Первой жертвой паники стал свет. Эмма метнулась к выключателю в холле, щелкнула им. Яркий свет люстры обрушился вниз, ослепляя. Тени исчезли, но чувство уязвимости только усилилось. Теперь она была видна как на ладони тому, кто смотрел извне. Она побежала по первому этажу, включая все лампы, все бра, заливая комнаты неестественно ярким, тревожным светом. Каждый щелчок выключателя звучал как выстрел в тишине.
Она вернулась в кабинет. Ноутбук все еще лежал на ее кресле, черный экран – немой обвинитель. Она не могла оставить его. Не могла позволить, чтобы кто-то снова получил доступ. Эмма схватила его, прижала к груди, как раненую птицу, и побежала наверх, в спальню. Ее убежище? Тюрьму? Единственное место с замком на двери.
Заперев дверь на ключ (маленькая, хлипкая защелка, которую Маркус когда-то презрительно назвал «игрушечной»), она прислонилась к ней, переводя дух. Спальня была залита светом. Большая, холодная, слишком пустая без его грозного присутствия. Она поставила ноутбук на туалетный столик, подальше от кровати.
Но страх не уходил. Он гнездился в цифровой ловушке, оставленной в истории браузера. Она снова села перед ноутбуком, включила его. Свет экрана резал глаза. Она снова открыла историю просмотров. Пусто. Она все стерла. Но знание осталось. Железным гвоздем вбитое в сознание.
«Как они это сделали?» – терзал ее вопрос. Она открыла настройки браузера, потом настройки системы. Проверила список пользователей. Только она. Проверила историю входов – ничего подозрительного, только ее сессии. Значит, вошли под ее учеткой. Значит, знали пароль. Или нашли ноутбук разблокированным. Она всегда старалась блокировать его, уходя… Но в последние дни, в тумане страха перед Маркусом, могла забыть? Да. Могла. Это была лазейка.
Она сменила пароль. На сложный, длинный, бессмысленный набор букв, цифр и символов. Записала его дрожащей рукой на клочке бумаги и спрятала в потайное отделение своей косметички. Каждое нажатие клавиши отдавалось эхом в тишине спальни. Поможет ли это? Или тот, кто знал старый пароль, уже установил что-то? Шпионское ПО? Мысли уносились в цифровые дебри, о которых она мало что знала, что только усиливало страх.
Потом ее взгляд упал на планшет Маркуса, который тоже вернула полиция. Он лежал на его тумбочке. Тот самый планшет с записью: «11:30 – Разговор с Э. Решающий». Она не решалась его трогать. Это был его священный артефакт, его центр управления. Но теперь… Теперь он мог быть ключом? Или новой ловушкой?
Она осторожно взяла его. Холодный, гладкий. Она нажала кнопку включения. Экран засветился. Требовался пароль или отпечаток. Отпечатка Маркуса больше не существовало. Пароль… Она не знала. Он никогда не доверял ей таких вещей. Она попробовала очевидные варианты – даты его рождения, их свадьбы, название фирмы. Не подходило. Экран мигал красным предупреждением. Доступ закрыт. Еще одна запертая дверь. Еще одна тайна.
Эмма отложила планшет, чувствуя бессилие. Она вернулась к своему ноутбуку. К тем страшным записям в истории. Она открыла поисковик. Ввела первый запрос заново: «Быстродействующие яды без вкуса и запаха».
Страница результатов загрузилась. Десятки ссылок. Статьи, форумы, научные выдержки. Ужасающе конкретные. Она прокрутила вниз. Реклама… «Средство от грызунов. Безопасно для домашних животных. Не имеет вкуса и запаха». Ее стошнило. Она едва успела добежать до ванной.
Ночь превратилась в кошмар наяву. Каждый скрип старого дома – шаги на лестнице? Каждый шум ветра за окном – чье-то дыхание? Она сидела на кровати, обхватив колени, ноутбук отодвинут на самый край тумбочки, как опасное животное. Она выключила свет, но теперь темнота снова была врагом. Она включала свет. Выключала. Металась. Паранойя цвела пышным, ядовитым цветком.
Она вспомнила провалы в памяти. Неделя перед смертью Маркуса. Туманные дни. Она помнила его гнев, свои слезы, унижения. Но были ли там просветы? Моменты странной пустоты? Пробелы? Она пыталась сосредоточиться, вызвать конкретный момент… Утро за два дня до… Она проснулась. Маркус уже ушел. Она спустилась вниз. Кофе… А потом? Потом она уже на кухне, режет овощи, но не помнит, как пришла туда. Небольшой провал. Минут пять? Десять? Достаточно ли этого, чтобы войти в кабинет, открыть ноутбук и сделать эти запросы? Могла ли она? «Нет!» – кричал разум. Но тело вспоминало чувство оторванности, диссоциации, которое иногда накрывало ее под гнетом его тирании. Как будто кто-то другой жил в ее коже.
Первый анонимный звонок висел в воздухе тяжелым эхом. Безмолвие было хуже любых слов. Оно говорило: «Я знаю, где ты. Я знаю, что ты боишься. Я наблюдаю.»
Под утро, в полусне, измученная страхом, Эмма сделала то, отчего ее кровь застыла в жилах еще больше. Она снова открыла историю браузера на своем ноутбуке. Не текущую. А архивную. Там, где хранились данные за прошлые месяцы. Она пролистала вниз, к датам задолго до смерти Маркуса. Года назад. И нашла кое-что.
Не яды. Не лестницы. Невинные запросы. Но… все они были сделаны в режиме «Инкогнито». Она так иногда делала, когда искала что-то очень личное, чего боялась бы, что Маркус увидит – статьи о психологическом насилии, советы юристов по разводам (когда мечтала, но не решалась), адреса кризисных центров (которые так и не посетила). Ее тайные мысли. Ее скрытые попытки найти выход.
Но сейчас этот факт обжег ее по-другому. Кто бы ни искал яды и расчеты падений на прошлой неделе – они сделали это НЕ в режиме «Инкогнито». Они специально оставили следы в обычной истории. Чтобы их нашли. Чтобы их увидела она. И полиция.
Это была не попытка скрыть свои действия. Это была демонстрация. Послание. Подстава, рассчитанная на обнаружение. Как заколка под телом.
Эмма закрыла ноутбук. Окончательно. Руки тряслись так, что она едва не уронила его. Рассвет начинал бледной полосой светлеть за шторами. Но свет не принес облегчения. Он осветил новый уровень кошмара.
Она была не просто жертвой подставы. Она была пешкой в чьей-то игре. Игрок знал ее страхи, ее цифровые привычки (или их отсутствие), ее пароли (или ее небрежность). Игрок оставлял улики так, чтобы они вели прямиком к ней. Физические – как заколка. Цифровые – как поисковые запросы. Психологические – как этот звонок.
И самое страшное было в том, что даже если бы она рассказала кому-то про запросы, про звонок – ей бы не поверили. «Шок», – сказали бы. «Чувство вины», – как заметила Клара. «Попытка создать алиби», – подумал бы Райс. Цифровая ловушка была спроектирована идеально. Она захлопнулась вокруг нее с тихим, смертоносным щелчком мыши и телефонной трубки. И теперь паук наблюдал, как муха бьется в паутине, сплетенной из ее же страхов и чужих технологий. Следующий ход мог быть где угодно. В ее почте? В ее банковском счете? В ее спальне?
Эмма встала у окна, глядя на сереющий сад. Тишина утра звенела не птицами, а обвинением. И где-то в этой тишине, реальной или цифровой, затаился тот, кто знал ее новый пароль. Кто готовился к следующему звонку. К следующей улике. К следующему удару по ее и без того разбитому миру. Она обхватила себя руками, но холод проникал глубже кожи – в самое сердце. Она была подключена к кошмару. И отключить ее мог только тот, кто запустил программу.
Глава 6: Друг или Враг?
Рассвет не принес покоя. Серый свет, пробивавшийся сквозь шторы, лишь подчеркивал пустоту и холод спальни. Эмма не спала. Каждый шорох дома – скрип дерева, гудение холодильника – заставлял ее сердце биться чаще. Цифровая ловушка истории браузера и зловещая тишина анонимного звонка висели в воздухе плотной, отравленной дымкой. Она чувствовала себя как под микроскопом, каждое движение фиксируется невидимым наблюдателем. Смена пароля на ноутбуке казалась жалкой попыткой загородиться картонным щитом от танка. Кто-то знал. Кто-то мог войти снова.
Она спустилась вниз, двигаясь как автомат. Сделала кофе, не чувствуя его вкуса. Села на краешек стула на кухне, спиной к стене, чтобы видеть дверь и окно. Планшет Маркуса лежал на столе, немой укор и неразрешимая загадка. «Э». 11:30. Решающий разговор. Кто? Зачем? И как это связано с ядами в ее истории поиска?
Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть так, что горячий кофе обжег руку. Она замерла. Полиция? Клара? Тот, кто звонил? Сердце колотилось где-то в горле. Она подошла к глазку, боясь дышать.
За дверью стоял мужчина. Не Райс. Не Грэм. Знакомое, но странно изменившееся лицо. Высокий, чуть сутулящийся, в простой темной куртке и джинсах, не вписывающихся в лоск этого района. Темные волосы, чуть длиннее, чем она помнила, небрежно заброшенные за ухо. Глубоко посаженные глаза, в которых читалась усталость и… тревога? Лиам О’Доннелл.
Старый друг юности. Тот самый, связь с которым Маркус методично, жестоко уничтожал годами. «Он тебе не пара, Эмма. Он неудачник. Он смотрит на тебя, как пес на кусок мяса. Прекрати эти жалкие попытки дружбы». И она, сломленная, подчинилась. Перестала отвечать на звонки. Игнорировала редкие осторожные сообщения. Отрезала часть своей души, чтобы угодить тюремщику.
Лиам поднял руку, чтобы снова позвонить, но остановился, увидев, наверное, тень за глазком. Он потер лицо ладонью, выглядел изможденным.
Эмма медленно, будто скрипя всеми суставами, открыла дверь. Не до конца. Оставив цепочку. Холодный воздух ударил в лицо.
– Эмма, – его голос был низким, хрипловатым, как будто он долго не говорил. Он улыбнулся, но улыбка не добралась до глаз, в которых мелькнуло что-то – шок? Сострадание? – при виде ее. Она знала, как выглядит: изможденная, с темными кругами под глазами, бледная, как привидение. – Я… я только вчера узнал. Вернулся из командировки. Боже, Эмма, мне так жаль.
Он протянул руку, как будто хотел коснуться ее через щель, но опустил, увидев ее пошатывание. Эмма не сводила с него глаз. Благодарность – теплая, неожиданная волна – смешивалась с ледяным подозрением. «Почему сейчас? Почему он? Как он узнал?» Маркус ненавидел его. Его имя не фигурировало бы в официальных некрологах или светских сплетнях их круга.
– Спасибо, Лиам, – ее голос звучал чужим, скрипучим. – Я… я не ожидала тебя видеть. «Никогда больше», – добавила она про себя.
– Я знаю, – он кивнул, понимающе. – Знаю, что Маркус… что, между нами, все сложно. Но, Эмма, это… это же ужасно. Я не мог не прийти. Не мог не убедиться, что ты… жива, – в его глазах читалась искренняя боль. Старая дружба, казалось, пробивалась сквозь годы молчания и навязанной вражды. –Ты одна? Кто-то с тобой? Клара?
Упоминание Клары заставило Эмму насторожиться.
– Нет. Одна, – она машинально поправила цепочку.
– Боже, – прошептал он, окинув взглядом пустой холл за ее спиной. – Это же невыносимо. Слушай… – Он оглянулся, как будто боясь, что их подслушивают. – Мне неловко просить, но… не выйдешь ли ты? Хоть ненадолго? Выпьем кофе? Просто поговорим. Как… как раньше. Ты выглядишь так, будто тебе нужен глоток воздуха. Настоящего воздуха. Не этого… – Он жестом обозначил дом, полный теней и страха.
Предложение было простым. Невинным. Но для Эммы, запертой в своей крепости-тюрьме, оно звучало как спасение. Выйти. Увидеть солнце. Поговорить с человеком, который знал ее до Маркуса. До всего этого кошмара. Человеком, чье присутствие не было пропитано осуждением или ледяным расчетом. Благодарность перевесила подозрение. Ненадолго.
– Хорошо, – кивнула она, удивляясь собственному согласию. – Дай мне пять минут.
Кафе «Старая Мельница» было уютным, немодным местом на окраине города, куда они часто захаживали в студенчестве. Запах свежемолотого кофе, жареных тостов и старого дерева был приветом из другого времени. Эмма выбрала столик в углу, спиной к стене, с видом на вход. Старая привычка – контролировать пространство – теперь подпитывалась паранойей.
Лиам принес два больших капучино. Он выглядел более расслабленным здесь, вне тени роскошного дома Грейвзов. Но в его глазах все еще читалась тревога за нее.
– Расскажи, – он осторожно начал, когда они уселись. – Как ты? По-настоящему. Не надо притворяться сильной. – Его взгляд был мягким, открытым.
И она сломалась. Не до конца, не в истерику, но слова полились рекой – сдавленной, прерывистой, полной ужаса. Не о Маркусе-муже, а о Маркусе-тиране. О страхе. Об одиночестве. О том, как она нашла его тело. О подозрениях полиции. О заколке под телом, которую она не теряла. И… она запнулась. Стоит ли говорить? О поисковых запросах, которые она не делала? О звонке с тишиной?
– Заколка? – Лиам нахмурился, его пальцы сжали картонную чашку. – Это… это отвратительно. Кто мог… – Он не договорил, но его мысль была ясна. Кто-то подставил ее. – А полиция? Они… они серьезно считают тебя…?
