Полная версия
Индия: неокончательное постижение. Сборник статей 2017-2024 гг.
10. Chakravarti, Sudeep. Economy: Need for a cure// India today. 15.10.1991. [Электронный ресурс]: http://indiatoday.intoday.in/story/with-fiscal-machinery-going-nowhere-new-government-priority-is-to-stabilise-economy/1/318511.html
11. Jayanth, V.Narasimha Rao and the 'Look East' policy// Thehindu. 24.12.2004. [Электронный ресурс]: http://www.thehindu.com/2004/12/24/stories/2004122407541200.htm
12. Komireddi, Kapil. PV Narasimha Rao reinvented India – so why is he the forgotten man?// The National. 19.05.2012. [Электронный ресурс]: https://www.thenational.ae/lifestyle/pv-narasimha-rao-reinvented-india-so-why-is-he-the-forgotten-man-1.455990
13. Muni, M.DIndia’s ‘Look East’ Policy: The Strategic Dimension//Institute of South Asian Studies. 16.08.2017. [Электронный ресурс]: https://www.files.ethz.ch/ isn/126612/ISAS_Working_Paper_121-_Email-_India%27s_%27look-east%27_policy_ the_strategic_dimension_01022011145800.pdf
14. Pillai, B. Mohanan. 2015. India-U. S. Relations and Asian Rebalancing// U. S. Rebalancing Strategy in the Indo-Pacific Region. Under edited by Josukutty, C. A. New Century Publications, New Delhi, India.
15. Sikri, Rajiv. An interview with Ambassador Rajiv Sikri// IPCS Special Report, India’s Look East Policy: A Critical Assessment. 10.10.2009. [Электронный ресурс]: http://www.ipcs.org/pdf_file/issue/SR85-SEARP Interview-Sikri1.pdf
16. Sitapati, Vinay. 2016. Half Lion: Haw P. V. Narasimha Rao Transformed India. Penguin Books India Ptv. Ltd. 7-th Floor, Infinity Tower C, DLF Cyber City, Gurgaon 122 002, Haryana, India.
17. Sundaram, A. Look East Policy// International Journal of Advancements in Research & Technology, Volume 2, Issue5, May-2013. http://www.ijoart.org/docs/Look-East-Policy.pdf
3. Индия в Северо-Восточной Азии
03 марта 2018
Впервые опубликовано информационно-аналитическое агентство «Восток России» https://www.eastrussia.ru/material/indiya-v-severo-vostochnoy-azii/
Индия – гигант, уверенно догоняющий Китай по численности населения, росту экономики, уровню обороноспособности и геополитическим амбициям. Внимание индийского руководства к государствам Северо-Восточной Азии (СВА): Китаю, Монголии, Республике Корея, КНДР, России, Тайваню и Японии продиктовано как необходимостью внутреннего развития страны, так и внешнеполитической стратегией Нью-Дели. В этом ключе российский Дальний Восток имеет все возможности стать конечной точкой индийских устремлений на северо-восточном направлении.
Амбициозные планы Индии сформировались не за один день и имеют под собой полувековую историю. Если в начале становления индийского государства после обретения независимости в 1947 году Нью-Дели было в большей степени ориентировано на сотрудничество с Советским Союзом, то уже в 70-х гг. прошлого столетия премьер-министр Индира Ганди начала более активно искать возможности для привлечения внешних инвестиций, технологий и совершенствования экономической системы. Так, совместный проект с японской компанией «Сузуки» в 1974 году положил начало индийскому концерну «Сузуки-Марути». В 1981 году в интервью японской газете «Асахи» пятый премьер-министр страны отметила, что «Индия придерживается концепции так называемой смешанной экономики», в определённой степени частично обозначив отступление от взглядов первого руководителя кабинета министров и своего отца, Джавахарлала Неру.
Однако, на тот период значительного объёма торговли или политических отношений с государствами СВА и Дальним Востоком Советской России наблюдать не приходилось. Дели занималось решением политических и экономических проблем внутри страны и с ближайшими соседями. Единственными исключениями для Индии были СССР и Япония.
Главным крупным торговым и политическим партнёром того времени для Республики Индия был Советский Союз, чьи отношения достигли своего пика в 80-х годах. Москва использовала морской путь из портов Дальнего Востока для поддержки своего южного союзника. В 1967 году была открыта линия Дальневосточного морского пароходства – FESCO-India Line, включающая базовые точки в Индии – Калькутта и Мадрас. Позднее, в конце 60-х, а затем и в 70–80 годах на Дальнем Востоке в рамках соглашений о военно-техническом сотрудничестве Индии и СССР индийские военнослужащие проходили обучение на Тихоокеанском флоте.
Следует отметить, что в 80-е годы Япония также была значимым торговым партнёром для Индии, занимая второе место по объёму торговли и третье место по предоставляемой помощи. Одновременно Токио пытался укреплять и развивать культурные связи с Нью-Дели как на правительственном уровне, так и на уровне народной дипломатии, особенно в области буддийского наследия. За всё время японо-индийского сотрудничества отношения двух стран омрачались только ядерными испытаниями на субконтененте Индостан в 1974 и 1998 годах. В целом, после обретения Индией независимости, Токио постоянно демонстрировало готовность к стратегическому партнёрству с Нью-Дели наравне с Советским Союзом, о чём мало известно в современной России.
В 1991 году Индия стала на путь экономических реформ, а тогдашний премьер-министр Нарасимхо Рао провозгласил политику «Смотри на Восток» (Look East Policy). Новый подход предполагал не только либерализацию экономических отношений, но и более активное сотрудничество в области внешней торговли и инвестиций с государствами Восточной Азии. По сути, это был первый шаг по реализации Нью-Дели своих глобальных амбиций и, одновременно, к выходу за рамки привычных экономических отношений. Индия постепенно расширяла экономические связи, дополняя свои отношения с государствами СВА. Так, в 90-е годы Дели заключило ряд соглашений о сотрудничестве с области науки и экономики даже с идеологически далёким Пхеньяном.
Примечательно, что после открытия порта Владивосток, Генеральное консульство Республики Индия было первым дипломатическим представительством в некогда закрытом городе в 1992 году. Затем Индия продолжила «осваивать» российский Дальний Восток, обратив внимание на Сахалинский шельф. В 1996 году начались российско-индийские переговоры о возможности участия компаний из Индии в добыче углеводородов на о. Сахалин и в это же время индийская компания ONGC Videsh Ltd. Вошла в консорциум «Сахалин-1».
За последнее десятилетие XX века государство Индостана сделало множество шагов в восточном направлении. Были сформированы устойчивые связи с Тайванем (Республика Китай) и учреждена Индийско-тайбейская ассоциация. А в 1999 году теперешний премьер-министр Индии Нарендра Моди первым из значимых индийских политиков посетил Тайвань. С Южной Кореей Индия заключила Двустороннее инвестиционное соглашение в 1996 году, в этом же году была учреждена комиссия по сотрудничеству двух государств. Одновременно, несмотря на политические разногласия Нью-Дели увеличило торговый оборот с Пекином, а с начала 90-х годов индийско-китайские встречи на высшем уровне стали проводится постоянно. Поступательно укреплялись связи с Японией. Число контактов на высшем уровне между Нью-Дели и Токио с 1985 по 1995 гг. превысило количество таких встреч за весь предыдущий период. Вместе с этим Индия делала военные и политические шаги в сторону сотрудничества с государствами СВА, демонстрируя свои геополитические амбиции. В качестве примера можно привести участие в военных манёврах «Командный вызов» (Team Challenge) на Филиппинах совместно с Южной Кореей и Японией, что не мешало комбинировать такой подход с военно-техническим сотрудничеством с Москвой. Так, в 1996 г. Индия начала закупать российские истребители Су-30-МКИ, производимые на дальневосточном предприятии – Иркутский авиационный завод, увеличив долю в закупках российских вооружений и военной техники более чем на 20 %.
В свою очередь высокие темпы экономического роста в период реформ дали возможность проводить более активную внешнюю политику в СВА и в первом десятилетии XXI века. Значительно возросло число контактов на высшем уровне с Японией, индийский партнёр начал занимать одно из первых мест во внешнеполитических приоритетах Токио. Год японо-индийской дружбы (2007 г.) стал катализатором для дальнейшего увеличения объёмов сотрудничества двух государств по всем направлениям. В это время было заключено индийско-монгольское соглашение о сотрудничестве в оборонной сфере (2001 год), а в 2006 году Дели и Улан-Батор достигли Соглашения о стратегическом партнёрстве. С начала «нулевых» индийское руководство успешно наращивало экономические отношения с Северной Кореей, доведя объём торговли почти до миллиарда долларов США, и только усиление санкций в отношении Пхеньяна в 2012 году заметно снизили эти показатели. Естественно, что экономическая целесообразность склонила к более тесному сотрудничеству Дели и Пекин. Отношения с Республикой Кореей также развиваются по нарастающей: достаточно отметить закупку восьми кораблей противоминной защиты для ВМФ Индии в этом же году.
Помимо участия в дальневосточных проектах по добыче углеводородов, Индия приобрела в лизинг, построенную на Амурском судостроительном заводе атомную подводную лодку проекта К-152 «Нерпа» в 2012 году. В качестве примера сотрудничества в области энергетики можно привести соглашение «Газпрома» с индийской компанией «Gail» от 2012 года, который предусматривает поставки сжиженного природного газа в Индию.
В 2014 после победы Бхаратия Джаната Парти на выборах и избрания Норендры Моди четырнадцатым премьер-министром, последним были задекларированы экономические стратегии: «Делай в Индии» и «Действуй на Востоке». По сути, на сегодняшний день Нью-Дели действует в рамках этих стратегий, которые в свою очередь можно назвать системообразующими факторами внешнеполитического курса Индии. В таком контексте понятно общее устремление Индии и Китая к наращиванию торгового оборота до 100 млрд. долларов США даже при множестве нерешённых приграничных спорах и различных политических системах. Высокую ставку Моди делает и на сотрудничестве с Токио, причём индийский премьер видит перспективы не только в области трансфера технологий и экономики, но и в сфере безопасности. В 2015 году во время визита японского премьера в Индию было подписано инвестиционное соглашение на 34 млрд. долларов США, которое, в том числе, соотносилось с программой «Делай в Индии».
На этом фоне Нью-Дели также целеустремлённо укрепляет своё присутствие на Дальнем Востоке Российской Федерации. В 2014 году между индийской ONGC и «Роснефтью» был подписан Меморандум о совместном освоении арктического шельфа. Посол Индии в России Панкадж Саран предложил дальнейшее участие в разработке Сахалинского шельфа индийскими компаниями в рамках проектов «Сахалин-2» и «Сахалин-3». Во время своего визита в июне 2017 году в Россию, приуроченному к 70-летию российско-индийских отношений, Нарендра Моди во время встречи с шестнадцатью российскими губернаторами встретился и с руководителями трёх дальневосточных регионов: Приморского и Хабаровского краёв, а также Сахалинской области. На проводимом в сентябре 2017 году Восточном экономическом форуме индийская делегация была наиболее представительной и включала двух министров (Промышленности и коммерции, Иностранных дел). Следствием этого стали крупные инвестиционные соглашения по разработке угольного месторождения на Камчатке индийской компанией ТАТА, центры по обработке и огранке алмазов во Владивостоке и Якутии, проекты в сельском хозяйстве, фармакологической индустрии и IT-сфере. В военно-стратегическом плане отношения подытожили совместные военные учения «Индра-2017».
Таким образом, сотрудничество Москвы и Нью-Дели активно развивается по целому ряду направлений на Дальнем Востоке России. На сегодняшний день в российско-индийских отношениях происходит обновление традиционных сфер сотрудничества и диверсификация торговли, продолжение сотрудничества в нефтегазовой сфере, горнорудной промышленности, обработке драгоценных камней, сельском хозяйстве, туризме, кораблестроении и логистики, рыболовстве, фармацевтике и обработке природных ресурсов. Этому способствует экономический потенциал Дальнего Востока в виде богатых природных ресурсов и механизмов государственной поддержки, включая Территории опережающего развития и Свободный порт Владивосток. Кроме вышесказанного два государства объединяет интерес к развитию новых транспортных путей и логистических коридоров, связывающих Индию, Россию и Тихоокеанскую Азию.
Даже условный исторический экскурс позволяет утверждать, что нацеленность Индии на экономическое, политическое присутствие в Азиатско-Тихоокеанский регион и его субрегиона – СВА процесс вполне закономерный. В свою очередь эта закономерность с 1991 года постепенно оформилась в качестве конкретных мер индийского правительства, а во втором десятилетии XXI века обрела вид законченной стратегии. Соответственно на сегодняшний день Дальний Восток России представляет собой для Индии доступ к природным ресурсам, новый этап военного сотрудничества, открытый путь в Арктику, расширение двусторонней торговли и по умолчанию содержит геополитическую составляющую.
Очевидно, что для Индии торговая и промышленная экспансия к пределам Восточного полушария замыкает определённую стратегию. Несмотря на положительную историю сотрудничества Москвы и Нью-Дели, ориентация Индии на «освоение» Востока России дает основания надеяться на новый этап плодотворного сотрудничества. Причём взаимодействие Российской Федерации и Республики Индия с государствами СВА может принести и синергический эффект для развития дальневосточных регионов РФ.
4. Будущее американо-индийских отношений на период 2020–2030 годов
Декабрь, 2018
Впервые опубликовано рецензируемый журнал «Теории и проблемы политологии». Москва. 2018. Том 7. № 5А. С. 39–47.
ВведениеИстория американо-индийских отношений, современные проблемы в сотрудничестве, а также перспективы отношений Вашингтона и Нью-Дели в будущем определяются как целями двух государств, так и системой международных отношений. Интерес к Республике Индия как к потенциальному союзнику проявился у Соединенных Штатов после окончания Второй мировой войны, но реализация шагов в этом направлении была фактически невозможна при внешнеполитическом курсе Джавахарлала Неру [Koshy, 2015].
Основная частьВ историческом и прогнозируемом временных отрезках автор предлагает разделить американо-индийские отношения на три этапа, которые являются отражением трансформации всей миросистемы. Началом первого этапа следует признать создание Республики Индия в 1947 году и установление дипломатических отношений между Вашингтоном и Дели. Затем Джавахарлал Неру посетил и Соединенные Штаты в октябре 1949 года, обозначив позицию страны относительно международной проблематики президенту США Гарри Труману.
Отказ Индии примыкать к блокам государств социалистического или капиталистического лагеря, активное участие в Движении неприсоединения и ориентация на социалистический уклон в развитие страны заложило основы конфронтационных отношений с Соединенными Штатами. Практически сразу же Вашингтон начал поддерживать Пакистан как антагониста Индии в регионе. Визит Дуайта Эйзенхауэра в 1959 г. в Индию также не улучшил американо-индийские отношения. Незначительное и краткосрочное улучшение взаимоотношений состоялось лишь благодаря поддержке Джоном Кеннеди индийцев во время военного конфликта Дели и Пекина в 1962 г. Однако дальнейшее покровительство Соединенными Штатами Исламобаду в индо-пакистанском конфликте и остановка поставок продовольственной помощи Индии в период засухи по приказу Линдона Джонсона нанесла существенный урон американо-индийским отношениям [Кузык, Шаумян, 2009].
Подписание «Договора о мире, дружбе и сотрудничестве между СССР и Индией» в 1971 году не добавило оптимизма американо-индийским отношениям. В июле этого же года Пекин посетил помощник президента США по национальной безопасности Генри Киссинжер, а в октябре при содействии Вашингтона КНР стала членом Совета безопасности ООН. Одновременно Ричард Никсон стал на сторону Исламабада в индийско-пакистанской войне 1971 года, направив корабли ВМФ США в зону конфликта. И, более того, в 80-х годах американцы заговорили о существовании оси Китай-США-Япония, предполагая, что Пекин направит развитие страны по западному образцу и станет естественным союзником Соединенных Штатов [Ганди, 1982]. Соответственно, несмотря на некоторые положительные аспекты взаимодействия двух государств, типа участия американцев в «зеленой революции» в Индии, этот период в отношениях двух стран уместно охарактеризовать как нейтрально негативный.
Вторым этапом можно назвать период реформ в Индии после окончания холодной войны, которые инициировал девятый премьер-министр Нарасимха Рао. Либеральные реформы в экономике Индии с приходом к власти премьер-министра Нарасимхо Рао совпали с одновременным ростом интереса США к Азиатско-Тихоокеанскому региону (АТР) и, в частности, к Восточной Азии. Естественно, что Вашингтон искал дополнительные точки опоры в этой части мира. В указанный период началось потепление отношений Москвы и Пекина, которое постепенно набирало темп во второй половине 90-хх и фактически стало магистральной линией для Китая и России после 2000 года. В это же время, связанная с тихоокеанским вектором американская внешняя политика, начала испытывать неудобства в области американо-китайских отношений, что и выразилось в постепенном нарастании противоречий с Китаем. И если, по мнению ряда исследователей [2], в начале этого периода США не делало прямого выбора в пользу КНР или Индии, то в первые годы XXI столетия Вашингтон все с большим интересом начал обращать внимание на Нью-Дели.
Заинтересованность США в Индии в области экономического и военного сотрудничества, а также борьбы с терроризмом в Центральной Азии, желание видеть в ней противовес Китаю позволило Вашингтону смягчить свои требования к ядерной программе Нью-Дели [там же], что определило для американо-индийских отношений продолжительную перспективу. Вместе с этим оформилась и противоположная точка зрения, сформированная исследователями, которые придерживаются левых взглядов. «С 1990 года Индия решила рвануть в будущее в рамках системы неолиберальной глобализации, где лидировали США. Это неустойчивая, охваченная кризисами и конфликтами система, топливом для которой служат национальные долги и зависимость от подаяний банков и корпораций» [Todhunter, 2017]. Но, как бы то ни было, в период реформ Нарасимха Рао и в последующие годы Соединенные Штаты постепенно включались в повестку дня индийской внешней политики, а Вашингтон неоднократно заявлял о поддержке либерализации в экономики Индии.
Несмотря на негативное отношение к испытанию ядерного оружия Индией в 1998 году уже в марте 2000 года американский президент Билл Клинтон посетил Дели, после чего руководители двух государств провозгласили страны «естественными партнерами» [Кузык, Шаумян, 2009]. А уже в августе 2001 года Вашингтон заявил о готовности признать Индию в качестве ядерной державы [Perliez, www].
Укрепление двусторонних отношений продолжилось и при президенте-республиканце, Джордже Буше мл. После теракта в Нью-Йорке в сентябре 2001 года начало оформлялось взаимодействие США и Индии в военной и гуманитарной сферах: соглашение о совместном обеспечении безопасности мореплавания в Малаккском проливе в 2001 г., спасательная операция после цунами в Юго-Восточной Азии в 2004 г., эвакуационная операция в Ливии в 2006 г., антипиратское патрулирование в Аденском заливе в 2008 г., а также сотрудничество в Афганистане [Koshy, 2015].
Следствием такого подхода становится и политическая поддержка со стороны Соединенных Штатов вступления Индии в «Группу поставщиков ядерных материалов» (Nuclear Suppliers Group) и Соглашение о сотрудничестве в ядерной сфере, подписанное президентом США Дж. Бушем мл. и премьер-министром Индии Монмоханом Сингхом в июле 2005 года. В марте 2006 г. заключается американо-индийское соглашение в сфере мирного использования атома, что явилось частичным признанием ядерного статуса Индии [Шаклеина, 2017]. Вместе с этим 15 марта 2007 г. была запущена «инициатива четырех» – практика совместных учений США, Австралии, Индии и Японии» [там же, 227].
В июле 2009 подписано соглашение между Вашингтоном и Нью-Дели «О мониторинге конечного пользователя». Последняя договоренность дала возможность Индии закупать вооружение и военную технику (В и ВТ) в США, а соединенным Штатам направлять своих военных инспекторов для проверки за использованием В и ВТ в «нейтральных местах» [Безека, www].
Несмотря на такое развитие двустороннего сотрудничества руководство Индии не стало делать ставку только на «противостояние китайской угрозе» при помощи США. Уже в первом десятилетии XXI века стало очевидно, что «Дели старается усилить региональные позиции как путем нормализации отношений с потенциально конфликтными оппонентами – Исламабадом и Пекином, так и посредством выстраивания новой партнерской линии в отношениях с Вашингтоном» [Михеев, 2008]. Также не кажется удивительным, что Пентагон откладывает всеобъемлющее партнерство с Нью-Дели, которое сопротивляется сотрудничеству по сценарию Вашингтона [Mohan, 2010].
Возможно, для этого потребовалось дальнейшее развитие второго этапа, которое соответствует текущему состоянию дел и предполагается к существованию в краткосрочной перспективе. Современная парадигма американо-индийского сотрудничества начала приобретать законченный вид к 2011 году, когда в статье «Тихоокеанский век Америки» (America's Pacific Century) Госсекретарь США Хиллари Клинтон [Clinton, www] определила основные постулаты внешней политики государства на текущее десятилетие, в том числе и в отношении Индии [Лебедева, 2012].
Этот временной отрезок можно охарактеризовать определенной эйфорией касательно будущего американо-индийских отношений: «Так как растущий Китай воспринимается как агрессивно угрожающий интересам и Соединенных Штатов, и Индии, ожидается, что сотрудничество только окрепнет со временем» [Mahapatra, 2015, 30]. Такое состояние дел обуславливается и тем, что «…к середине «нулевых» годов Соединенные Штаты утратили большую часть политического и военного присутствия в Центральной Азии» [Шаклеина, 2017, 218] при необходимости сохранения американского присутствия в Афганистане. В это же время понятие Индо-Тихоокеанский регион начинает доминировать в риторике американской политической элиты, которое предусматривает более расширенное понимание Азии и необходимость вовлечения Нью-Дели в орбиту внешнеполитических устремлений североамериканской политической элиты.
Упомянутый этап выражается попытками Вашингтона определить политическое положение Индии в регионе как «антикитай». Исследователи связывают подобный посыл с тем, что Индия заинтересована в безопасности мореплавания в Южно-Китайском море и Тихом океане, а также в снижении уровня конфликтности и региональной нестабильности [Kumar, 2015]. В таком контексте изучение политического вектора разногласий Индии и Китая предполагает единственный вывод: «И Вашингтон и Нью-Дели ищут пути, чтобы контролировать агрессию Пекина…» [Mahapatra, 2015, 37]. Подобные заявления фиксируют антикитайскую направленность американо-индийских отношений, выраженную скорее как ожидание Вашингтона, нежели чем готовность Нью-Дели следовать в фарватере американской экспансионистской политики традиционно неприемлемой для Индии [Shastry, 2015].
Руководствуясь описанными тенденциями в сфере американо-индийских отношений, автор выдвигает гипотезу о том, что третий этап, отличный от предшествующих, начнет свое развитие после 2020 года. С точки зрения системного анализа «существующая система, уже измененная своими выявившимися дисфункциями, будет пытаться стабилизировать себя в некоем новом виде…» [Капустин, 2010, 405]. Упомянутая точка отсчета достаточно условна, но в целом она предполагает, что к указанному сроку Соединенные Штаты в большей степени будут заняты разрешением внутренних проблем, которые приобретут системный характер. Такие исследователи как Шастри однозначно фиксируют снижение значимости США как супердержавы и ошибочность посыла о неизменном однополярном мире [Shastry, 2015].
Соответственно, в качестве доминирующего сценария третьего этапа рассматривается окончание «американского века» во внешнеполитическом порядке при отсутствии крупномасштабных военных действий. На начало указанного периода тревожные предупреждения внутри американского истеблишмента: «Пришло время осознать реальность, которая довлеет над политикой для возможности спасти либеральный порядок слишком поздно» [Colgan, www]. Одновременно с этим ожидается и ослабление роли ООН, которая «…преимущественно будет слабеть в дальнейшем и маргинализироваться в последующие годы» [Dubey, 2017, 199].
Несмотря на то, что многие индийские аналитики считают «рост американской силы и влияния в Азии соответствующим интересам Индии» [Mahapatra, 2017, 29], появились намеки на то, что американская экономика не самая продуктивная в будущем [Guruswamy, 2011]. В свою очередь в следующем десятилетии стоит ожидать формирование новых режимов торговли, моделей сервисов, отношения к экологичности товаров и т. д. [Dubey, 2017]. В складывающихся условиях к 2020 году станет очевидно, что модель, где задает тон «Провалившаяся неолиберальная глобализация и «свободный» рынок, который существует только в глазах заблуждающихся сторонников» [Todhunter, 2017], исчерпала себя еще в начале XXI века.
