Параллели Вселенных: Создатели

– С того момента, как был построен этот зал, – ответил ему Тенебрис, мысленно возвращаясь к моменту творения.

– И он никогда не гас?

– Есть желание потушить? – хотел поиграть с ним в его собственную игру Тенебрис. – Можешь попробовать.

«Я бы не стала принимать такое приглашение», – проговорила Луна, обращаясь к Эскру, но смотря восхищённым взглядом на Тенебриса.

– Думаю, мне не под силу тягаться с вами, – вежливо отклонил он его предложение и потянулся рукой за бокалом, в котором даже пузырьки присмирели перед силой властителя всего, что тут было.

– Почему же? Иногда ученики превосходят своих учителей.

– Мне ещё многому нужно научиться, прежде чем выступать вашим соперником. Однако и этого мне бы не хотелось.

– А чего бы тебе хотелось? – Тенебрис заинтересованно вскинул бровь.

– Мне бы хотелось быть вашим союзником, соратником.

«Всё правильно. Молодец», – похвалила его Луна.

– Умно. Ведь соперником ты мне быть не можешь. Знаешь почему?

– Почему? – Эскру отпил глоток и посмотрел на Тенебриса внимательным взглядом.

– Я тебя уничтожу так же просто, как и создал, – разнёсся гулким эхом по залу его голос и вернулся к нему, отлетев от каменных стен кашлем Луны. – Что ты, дорогая? Всё хорошо?

– Ягодка. Клюква нынче слишком кислая. – Она положила руку на грудь, пытаясь откашляться.

– Будь аккуратнее. Эти ягоды действительно хуже. Видимо, дела идут нам на руку и твои нашёптывания дошли до правильных ушей, – похвалил её Тенебрис. – Но не переусердствуй в своих устремлениях. Отчёт несу я один.

– Ты делаешь это достойно, – похвалила она его, вдыхая воздух полной грудью.

– Займись мальчиком. – Он бросил взгляд в сторону Эскру и встал из-за стола, поправляя свою мантию. – Я вас теперь покину.

Тенебрис в этот раз не пошёл к стене, где раньше была открыта дверь специально для Эскру. Вместо этого он подошёл к камину, где полыхал негаснущий огонь.

– Моя любовь к тебе не имеет границ, – сказал он Луне через плечо.

В этот же миг он рассыпался на миллионы огненных частиц, сливаясь с каминным пламенем и переносясь с ним в другие земли Ардоса. Земли, полыхавшие бескрайними пожарами, где пребывали тлеющие души, поднимающиеся из огненных недр тогда, когда туда пребывал с визитом их повелитель.

Оставшись наедине с Эскру, Луна почувствовала свободу. Тенебрис, покинувший их, не мог дотянуться сюда никоим образом. Он не мог ни видеть их, ни слышать. Однако Луна, умудрённая многовековым опытом, решила не искушать судьбу и попробовать общаться с Эскру параллельно двумя способами: мысленно и словесно.

«Так странно, что ты меня слышишь в стенах этого зала», – произнесла Луна, глядя на огонь и отпивая маленький глоток из бокала.

«Для меня вообще странно, что мы слышим друг друга», – ответил ей Эскру, не сводя с неё внимательных глаз.

«Не смотри на меня. Ты можешь выдать нас обоих своими взглядами».

«Почему мне запрещено на вас смотреть?» – Эскру отвернулся и уставился на свой бокал, пытаясь поднять его в воздух.

Слегка поджав губки, Луна думала, стоит ли выдавать ему тайну каминного зала. Но в итоге решила рассказать, чтобы не нарушать ход заложенных вещей и не провоцировать Тенебриса. Да, она любила своего супруга, любила безгранично, так же как и он её. Но с появлением этого мальчика что-то задело струны её души, разбередило сердце, открыло те качества и показало такие эмоции, о существовании которых она даже не подозревала. Тенебрис был всемогущ в своём мире, но дальше власть его не распространялась, впрочем, и он сам не мог выходить за его пределы. Он мог призывать в него тех, кого она приводила, выбирала для него, и всегда им было мало. Всегда хотелось больше. Ровно до его появления. С тех пор как пришёл Эскру, произошли изменения, и появилось осмысление того, что они могут заполучить гораздо больше отведённых им миров.

«Ардос и Навь. Что это по сравнению со всей Вселенной? Мы можем обладать и быть властителями всех миров, подчинённых воле Создателей».

Подобная идея возникла ещё до пришествия Эскру. Тогда, когда Луна увидела своим большим оком девочку, рождённую от смеси кровей. Девочку, которая была так интересна Создателям, что они решили забрать её у людей и воспитать самостоятельно. Вот только зачем?

Что ж. Всё бы хорошо, если бы девочку так не тянуло обратно на Землю. Луна боялась этого. Боялась того, что Эскру тоже почувствует эту тягу. Поэтому всеми силами постаралась укутать его темнотой и бездной, убаюкивая его внутренние порывы, которые он и сам был не способен контролировать. «Никаких прислужников, – решила для себя она. – Воспитанием мальчика займусь я сама. Не нашей крови. Всего лишь слабый человек». Она смотрела на дитя в колыбели, вытканной из полотна ночного неба, усыпанного звёздами. «Ты станешь великим. Я приложу для этого все усилия. Я никому тебя не отдам. Ты будешь только моим», – думала тогда Луна, разглядывая его белоснежную кожу, кладя руку на его уязвимое тельце, чувствуя, как в нём колотится сердце, перегоняя кровь.

«Потому что в этой зале нельзя слышать мысли», – ответила ему Луна, наконец вернувшись из своих воспоминаний.

«Но я вас прекрасно слышу», – удивился такому открытию Эскру и вскинул обе брови. Он взял в руки зависший в воздухе бокал и осушил его одним глотком.

«Это более чем странно. Мы не должны здесь слышать друг друга».

«А Тенебрис получается, не слышит тут ни меня, ни вас», – сделал безупречно правильный вывод Эскру.

«Эта зала была создана специально для того, чтобы укрыть мой… чрезмерно яркий свет», – слегка запнулась Луна, не желая открывать ему истину, по которой она не могла контролировать себя и была вынуждена укрываться либо под многослойными одеждами, либо в этом зале.

«Вы очень красивая. Жаль, что вы вынуждены это скрывать». – Эскру печально улыбнулся.

«Спасибо, Эскру. – Луна была польщена его вниманию. – Но эти мысли лучше оставь в стороне. У нас есть дела поважнее. И тайну того, что мы слышим тут друг друга, я прошу никому не открывать. Целее будешь», – предупредила его Луна, вставая со своего трона и направляясь к камину.

– Тенебрис очень могущественный. – Эскру тоже поднялся со своего стеклянного трона, до краёв заполненного темнотой.

– Он великий. Ты это скоро поймёшь.

Она повернулась спиной к камину и лицом к приближающемуся к ней юноше. Однако она быстро перевела свой взгляд с него на абсолютно прозрачный трон, в котором теперь лишь отражались язычки каминного пламени. Вся чернота покинула его вместе с хозяином и тянулась за ним, точно шлейф мантии. Луна даже слегка наклонила голова в сторону, чтобы получше разглядеть эти мрачные клубы.

– Что-то не так? – насторожился Эскру.

Повернувшись, он увидел расстилающиеся под его ногами дымчатые скопления, очень сильно напоминавшие его прислужников в замке на острове. Но это были не они. Всем телом он ощущал связь, образовавшуюся между ним и этим клокотавшим, невесомым полотнищем. Луна подозревала, что это могло означать, а вот Эскру, видимо, понятия не имел и замер, уставившись на эти туманные сгустки.

– Эскру, – протянула она, слегка коснувшись пальцами его плеча.

Она бесшумно приблизилась сзади и внимательно наблюдала за плавным движением сумрака, который, как и следовало ожидать, встрепенулся и ожил, поднимаясь почти в половину роста юноши.

– Что это? – От неожиданного прикосновения он вздрогнул, следя глазами за вырастающей мглой.

«Похоже, что это ты, и Тенебрис был не совсем прав в своих суждениях о троне», – тихо произнесла Луна, стоя у него за спиной и беззвучно шепча слова почти ему на ухо.

«Что это значит?» – Эскру смотрел прямо, а стена мглы поднималась выше, практически поравнявшись с ним ростом.

«Твоя жизнь и эмоции не заточены в троне, они… Вот они. Видимо, он дал тебе больше, чем ожидал сам. Тебе нужно научиться ими управлять».

«Но как?» – мысленно задал он вопрос, осознавая, что это кипевшее и бурлившее скопление тьмы – его отражение.

«Успокойся, Эскру. Ты слишком взволнован. Вдохни. Глубоко. Закрой глаза. Дыши. Ровнее. Ни о чём не думай. Очисти своё сознание. Будто ты уже познал бесконечность», – мягко и плавно лились её речи.

Он почувствовал, как его снова окутывает и убаюкивает нежная мантия, расшитая серебром. Луна отошла чуть в сторону, чтобы дать Эскру больше пространства. Чтобы не смущать его собой. Чтобы он пришёл к себе.

Постепенно ощетинившиеся клубы и сгустки опустились, склоняя свои непокорные головы всё ниже и ниже к чёрному полу, а потом и вовсе исчезли, впитываясь и растворяясь в теле Эскру.

– Ты молодец, – строго сказала она, возвращая его обратно.

– Как вы поняли?

– Мы с тобой очень похожи, Эскру. Твоя уникальность может как прославить тебя, так и погубить, – снова говорила она размеренно, приближаясь к его трону.

– Что мне нужно делать?

– Держать себя под контролем, – присела она у его трона, дотронувшись до его чарующего и завораживающего своей хрустальной красотой поверхности.

– А чего не делать? – Он внимательно наблюдал за её действиями.

– Список этот значительно обширнее. Уверен, что хочешь его заслушать? – наконец встала она, выпрямившись, но всё так же задумчиво изучая трон.

– Я никуда не спешу. А вы? – Он сдвинулся со своего места, желая подойти к ней ближе.

– Стоп! – приказала она, вскинув сияющую бледным мерцанием руку. – Не подходи ко мне близко до тех пор, пока не научишься сдерживаться.

Эскру остановился на полпути, понимая, о чём она ведёт речь, а она опустила руку.

– У меня есть обязанности, которые мне необходимо выполнять. Я отлучусь. До этого я покажу тебе твои покои. Теперь ты будешь жить под одной крышей с нами.

Она подняла ладонь над прозрачным троном и заполнила его частью своей темноты. Сейчас он выглядел как и до того момента, когда Эскру встал с него. В сердце трона Эскру кипела всё та же мгла, только она была не его, а Луны. Женщины, к которой он проникся пока ещё необъяснимыми и непонятными ему чувствами, но которая его бесконечно восхищала, поражала, завораживала и очаровывала до самых глубин сознания.

Закончив преображение, Луна отошла от трона и направилась к стене. Её одежды, сброшенные ранее на пол, появились снова. Подойдя к ним, она остановилась и приподняла руки, слегка разведя их в стороны. С пола поднялись перчатки, совсем недавно безжалостно сорванные с рук. Они, словно зная своё дело, плавно вернулись на руки хозяйки, обволакивая посеребрённую кожу в плотные ткани. Следом поднялась мантия, обвивая хрупкое её тело слоями жёсткой материи. В последнюю очередь на голову вернулся высокий тюрбан, закрыв полупрозрачной вуалью её прекрасное лицо.

– Мы готовы покинуть залу, – произнесла она и, не оборачиваясь, сделала шаг, пересекая стену, исчезая за ней.

Эскру, сначала с интересом наблюдавший за тем, как она облачается в одежды, был полностью обескуражен тем, что она, как и Тенебрис, не нуждается в дверях.

«Любопытно, есть ли двери в покоях или они всё такие же, как и эта комната?» – задавался он вопросом перед тем, как сдвинуться с места и подойти к стене.

«Есть», – услышал он едва уловимое движение, осторожно рассекающее воздух и проникающее напрямую ему в голову, минуя все преграды, в том числе его слуховой аппарат. Слегка улыбнувшись, он понимал, что слышит её невзирая ни на какие преграды, выстроенные даже самим Тенебрисом, а она слышит его. Подойдя вплотную к аспидной стене, от грубой, но зеркальной поверхности которой отражалось пламя, Эскру колебался, стоит ли положить на неё руку. Всё же его любопытство пересилило – он желал проверить, пройдёт ли ладонь сквозь стену. Едва прикоснувшись к ней пальцами, он почувствовал холодный и отполированный камень, покрытый ямками и выступами. Однако как он ни пытался проникнуть сквозь стену, рука продолжала упираться в монолитную и нерушимую преграду.

Снова появившаяся в зале Луна, смотрела на него внимательным и сосредоточенным взглядом. Часть её оставалась за стеной, отрезая треть от видимого тела.

– Ты не веришь. Сомневаешься. Выжидаешь. Основываешься на том, что видишь глазами и не хочешь посмотреть иначе. – На какое-то время она замолчала, а потом снова продолжила: – Нет никаких преград, Эскру. Они только в твоей голове. – Луна снова скрылась за стеной, оставив его в уединении.

«Только в голове», – мысленно повторил он и снова приложил ладонь к стене, которая и в этот раз оказалась для него закрыта. Склонив голову и закрыв глаза, он пытался вести с ней диалог: сначала уговаривая дать ему пройти, но это не помогло. Потом, поднимая голову, он начал настоятельно требовать открыть ему дверь, но она снова оставалась безучастна к его просьбам. Теряя терпение, он ударил по грубым камням кулаком, которые, казалось, специально ощетинились и заострились, с удовольствием принимая его удар и затем возвращая его двойной болью. Эскру, несмотря на то что стал бессмертным и, казалось бы, неуязвимым, почувствовал вручённую ему обратно звонкую монету, вонзившуюся в кожу и оставившую в ней явную отметину. Резко отдёрнув руку, он повернул её, рассматривая рану. Его фарфоровая кожа была распорота в нескольких местах. Она саднила и причиняла неудобства, но вместо ожидаемой крови в местах ранений виднелось лишь серебряное сияние.

– Так ты ничего не добьёшься. – Луна снова появилась в комнате, всё это время тщетно ожидавшая его появления с другой стороны.

Эскру немного растерялся, но успел спрятать израненную руку за спину.

– Что это? – стала вдруг она необычайно серьёзной и даже напряжённой. По стенке позади Эскру бликовали лучи, которые обычно могли исходить только от неё. – Что у тебя в руке? Покажи! – Она моментально приблизилась к нему, ожидая, пока тот раскроет ей свои припрятанные в рукавах козыри.

– Ударился. Ничего страшного. Пройдёт. – Он нехотя вытянул перед ней руку, которую она схватила в свои, как только увидела собственное сияние.

– Это невозможно, – шептала она, рассматривая рану, испускавшую свечение. Она поняла, что безвозвратно связана с этим мальчиком. Выпустив его руку, Луна сняла перчатку со своей и, прикоснувшись пальцами к его ссадинам, зашила их сияющими нитями, оставившими на коже Эскру лишь небольшие отметины аккуратных и ровных стежков.

– Небольно. – Он посмотрел на кулак, как только Луна закончила работу. Сшитая кожа перестала озарять залу своим призрачным, но таким ярким для них обоих светом.

– Что же с тобой делать? – задала сама себе вопрос растерянная Луна, надевая обратно перчатку.

– Учить, – напомнил ей Эскру.

– Не говори, пожалуйста, никому о том, что произошло в этой комнате, – обречённо попросила она его, словно была чем-то сильно напугана.

– Я и не собирался. Да и кому тут расскажешь? – Он обвёл глазами каминную залу.

– Это неважно. Всё, что происходит тут, остаётся в стенах этой комнаты. – Луна подняла голову, закончив с перчаткой, которая никак не хотела поддаваться. – Учить, – напомнила она ему и сама себе, столкнувшись с ним взглядом. Схватив его за только что излеченную руку, она безжалостным рывком подвела его к стене.

– Ты уже расщеплён. Твои эмоции и сознание могут находиться отдельно от этой оболочки.

Она ткнула в его плечо острым пальцем. Ему даже на мгновение показалось, что она намеренно хочет причинить ему боль. Только что она пыталась за этим скрыть, он пока не мог понять.

– Эскру! Ты меня слушаешь? – крикнула Луна, посмотрев ему в глаза и заметив в них стекло задумчивости.

– Вас сложно не услышать, – начал дерзить он в ответ, отведя плечо в сторону.

– Ты не о том думаешь, Эскру. – Она обречённо закрыла глаза и замолчала.

– Луна, когда вы злитесь, вы похожи на трепещущую водяную гладь, от которой отражаются огненные искры. – Эскру попытался рассмотреть её лик через вуалевый тюль, а она лишь грустно усмехнулась в ответ. Улыбнувшись уголком рта, он глубоко вдохнул и снова посмотрел на своего врага, в лице которого сегодня выступала эта непреодолимая стена. Выдыхая из лёгких весь воздух, он сделал шаг в пустоту и оказался по ту сторону стены.

Его лицо не выражало никаких эмоций. То, что у него получилось преодолеть глухую стену, не было для него ни достижением, ни триумфом. Он просто понял, как это работает, и теперь чувствовал в себе силу, которая, если не сокрушит любую преграду, то уничтожит её изнутри, подорвав все заложенные основы.

– Как ты себя чувствуешь? – Луна бесшумно приблизилась к нему и остановилась чуть позади.

– Необычно, – задумчиво произнёс Эскру.

– Как именно?

– Сильнее. Словно меня разобрали и собрали заново в считаные секунды.

– Ты это сделал сам. Достойно похвалы, – наградила его Луна редким одобрением.

– Хороший преподаватель и верный подход всегда приведут к достойному воплощению в его ученике, – вернул он любезность бумерангом.

– Ты красиво выражаешь свои мысли. Это тебе пригодится. Только не переусердствуй в лести. Могут обернуть против тебя, – колючим холодом ответила ему Луна и пошла далее по длинному коридору, в котором царствовала непроглядная мгла.

Эскру следовал за ней. Лишь раз он обернулся, чтобы посмотреть на стену, которую только что преодолел, расщепляя всего себя на миллионы частиц, становясь единым целым с камнем, а затем собирая своё тело заново. Вместе с внезапно обретённой силой и немыслимыми возможностями он осознал, как упорядочились мысли, появилось спокойствие и безграничное умиротворение, расположившееся где-то в самых бездонных глубинах его подсознания. Ему больше не хотелось нестись стремглав и поглощать бесконечными потоками разносортные знания. Ему не хотелось брызгать по сторонам ядовитой слюной на неугодных, ему хотелось расправляться с ними медленно, чтобы получить истинное удовольствие. Эта темнота, окутывающая его со всех сторон, проникающая внутрь, будоражащая его своим плавным движением, настраивала и готовила к тягучей вечности. Обретя бессмертие, отдавая свой никчёмный остаток души, мерцавший острым наконечником и озарявший этот всепоглощающий мрак, он думал, что поступил правильно, теперь уже слившись с мглой полностью, он стал ей самой. А эта холодная отчуждённость, покрывавшая тонкой ледяной коркой его внешнюю оболочку, стиравшая с лица все внешние проявления эмоций, была ему лишь во благо. Так он мог спрятать все ненужные проявления, раскрывающие для недругов истинность его намерений и желаний, а для друзей – приоткрывая завесу на его внутреннее мироустройство. Теперь оставалось одно: научиться скрывать свои мысли. Сделать так, чтобы они были невидимые и неслышимые для всех, включая Создателей.

– Бессмертие открыло для тебя новые границы. Ты сможешь уходить далеко за горизонт, – вторглась в его мысли Луна, произнося последнюю фразу несколько печальным голосом.

– Разве у безграничности есть горизонт? – заинтересованно спросил Эскру, полагая, что у тьмы не может быть чего-то подобного, чувствуя, что нет никаких границ, и она ошибается.

– Я его вижу. Самую кромку, которая начинает алеть или золотиться, когда мне приходится перед ним ретироваться, возвращаясь в свои пределы, – с горечью произнесла она.

– Тебе не нравится возвращаться сюда? – задал резонный вопрос Эскру, у которого уже начали прорастать заронённые зёрна чувства страха перед потерей.

– Мне не нравится ограниченность, Эскру. – Она плавно повернула голову и посмотрела на его профиль.

– Нас ограничивают черты отведённых нам владений. А вся эта задумка с моими восходами и закатами – лишь способ подразнить меня, нас. Бросить приманку, потрясти ей перед носом, но не дать её поймать. Никогда, – сетовала Луна, а в голосе её появилась холодная и суровая сталь.

– Почему нельзя расширить границы? – заинтересованно произнёс Эскру, не понимая проблемы, а затем плавно поднял руку и обвёл пространство перед собой. – Посмотри на неё. Нет никаких границ. Они только в нашей голове.

– Браво, мальчик. У тебя есть все шансы превзойти учителей в самые короткие сроки. Только не возгордись. Быстро поднимающийся вверх, быстрее и больнее падает, – произнесла она, смакуя каждое слово, точно ей хотелось самой возвести его на пьедестал, а потом без сожалений сбросить оттуда.

– Я не буду спешить. – Он остановился в одном из коридоров, в бесконечной их череде, памятуя о том, как она безжалостно столкнула его с огненного моста.

– Мы не будем спешить. Нам нужно хорошо подготовиться. Расширять границы владений – это не стенки переходить. – Встала она у одних из дверей, которые распахнулись перед ними от одного её плавного движения руки.

– Я буду рад, если вас ничего не будет ограничивать. – Он взял её руку в свою и прикоснулся губами к перчатке. – Жаль, что вы вынуждены прятать под ней вашу прекрасную кожу.

– Жаль, – надменно и отчуждённо произнесла она, вынимая свою узкую ладонь из его рук.

– Проведи своё время с пользой. Потренируйся скрывать свои мысли так же великолепно, как тебе удаётся это делать со словами, – посоветовала ему Луна, оставляя его одного перед открытой дверью и удаляясь дальше по коридору.

Эскру проводил её восторженным взглядом, глубоко вздохнув, и вошёл в отведённую ему комнату, оставляя за порогом все свои эмоции, которые поднимались вихрями из глубин его подсознания. Всё эта женщина, будоражившая не только его разум, но и рассудок.

ГЛАВА 8

Выйдя во двор, они обнаружили ночь в самом разгаре. Чуть в стороне, в окружавшем город внешнем кольце, бушевало зарево света безудержного веселья и танцев. На небе сверкали жемчужины звёзд, подмигивая миллионами глаз двум путникам, намеревавшимся хорошо провести время. Один хотел пребывания в шумной компании и веселья, второй – побыть в одиночестве и подумать. Две противоположности сошлись вместе в доме братьев, которые несли ответственность за вверенный им народ мира Защитников. И сейчас они стояли за его дверьми, оставив на их попечение самое дорогое, что было у них, а возможно, и у всех миров разом.

– Я погорячился тогда, сказав, что вы её ничему не учили. Вы делали всё верно, – завёл первым разговор Уэльс, в то время как они шли по дорожке, устланной мелким камнем, приближаясь к железным прутьям ворот.

– Согласно предписаниям, – отчеканил Даррен.

– Наслышан о твоём суровом нраве. – Уэльс не желал оставить свои попытки наладить взаимопонимание с Дарреном.

– Некоторые даже говорят, что я чёрствый и бесчувственный. – Иногда полезно побыть и таким.

– Я такой всегда. Меня не переделать и не изменить, – никак не шёл Даррен ему на встречу.

– Прости, но даже я не в силах вернуть Малифью. – Уэльс тяжело вздохнул.

Этот вопрос всё ещё саднил открытой раной на сердце Даррена. Услышав имя любимой, которой больше нет и никогда не будет рядом, он остановился. Сделав глубокий вдох, словно не давая боли сжать туже щипцами его горло, Даррен продолжил путь, подавив все нахлынувшие чувства.

– Знаю. И не прошу об этом, – выдавил он из себя и открыл ворота, заскрипевшие протяжно и горестно.

– Тогда давно пора забыть эту историю, – сказал ему в спину Уэльс и, услышав лишь сдавленное покашливание, продолжил: – Оставляя тебя с девочкой, я думал, что она поможет тебе «выплыть». – Он поравнялся с ним, снова проходя те же переулки.

– Поселив у Хранителей… Блестящая идея! – Даррен даже повысил он голос.

– Не сюда же было её отправлять, – даже не пытался оправдаться за это решение Уэльс.

– Верно, – шумно выдохнул Даррен после некоторой паузы. – У меня нет к вам никаких претензий. Причина не в вас и не в Альме. Я решу этот вопрос.

– Уж скорей бы тебе освободиться. Сколько сотен лет ты уже мучаешься…

– Не так уж для нас это и много, – усмехнулся Даррен.

– Дева – очень красивая девушка, – плавно попытался Уэльс начать штурм бастионов.

– Согласен.

Ответ был неожиданным, отчего Уэльс мог бы даже опешить, будь он человеком, но он порадовался этому маленькому осколку, отвалившемуся от айсберга по имени Даррен.

– Но до того, как взойдёт на небе солнце, я предлагаю забыть обо всех заботах и попробовать счастье на вкус. – Уэльс обвёл открывшуюся площадь сладострастным взглядом.

– Вам явно будет чем заняться, – не поддержал Даррен его идею совместных увеселений.

– Какой же ты скучный. Хоть одну ночь проведи подальше от раздумий, забот и печалей. Более того, ты мне должен. – Уэльс хитро покосился на него.

– Должен? – удивился Даррен, пытаясь вспомнить, когда он что-то просил у Создателей.

– Напоминаю: Альма. Ты прощён за свою оплошность, – сказал это Уэльс так, словно помиловал его или собственноручно спас от неминуемой гибели.

Даррену очень хотелось высказаться на это в своём стиле, но он проглотил слова. Из всех фраз, которые крутились у него в голове, он произнёс лишь:

– Спасибо. Я проведу вас в одно интересное место.

– Только в одно? – удивился Уэльс, ожидая получить всё и сразу.